Текст книги "Медный бог"
Автор книги: Вадим Люк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Ночной экспресс
Нет ничего хуже, чем оказаться в пустой захолустной гостинице в зимнюю лунную ночь. По крайней мере, именно так думал молодой писатель Семечкин, ворочаясь на казённой кровати, старой и скрипучей. Яркие, пышные звёзды, изумрудные сугробы и фиолетовое небо не дадут заснуть кому угодно, а уж тем более – тонким романтикам, к каковым причислял себя Семечкин. Истерзав вконец подушку и запутавшись в простыне, он решил встать. Подойдя к окну, молодой человек увидал, что мимо гостиницы прошли люди. Потом – ещё и ещё… «Странно, – подумал он, – куда бы это?» И неожиданно вспомнил: «Ночной поезд!» И как он не заметил пакеты и чемоданы в руках прохожих!.. Семечкин невольно позавидовал уезжающим. Сам он должен был отправиться домой лишь через неделю, что придавало его, и без того незавидному положению, роль мученического. «Взгляну-ка на счастливчиков!» – решил он и начал одеваться.
Вокзал, несмотря на поздний час, был полон народу. Потолкавшись среди толпы и выпив в буфете чашку кофе, Семечкин почувствовал себя лучше. Он вышел на перрон и как-то сразу обратил внимание на стройную пару, которая стояла в стороне от привокзального шума и жёлтых уличных фонарей: он держал её за руки и что-то говорил, девушка улыбалась, кивала головою и отвечала. На вид ей было не больше двадцати пяти: пухлые губки, широко и наивно раскрытые глаза, розовые от мороза носик и щёки… Мужчина же, судя по всему гораздо старше, наоборот, был серьёзен и сух. Только один раз он изобразил что-то, напоминающее смех, но вышло это так резко и ненатурально, что быстро спохватился и снова надел, видимо привычную для себя, трагическую маску.
Семечкина заинтересовала странная пара, и он подошёл ближе.
– Сережа, ты должен, обязательно должен носить шарф, – поучала она, поднимая мужчине воротник. – Смотри как холодно! – Девушка дунула в сторону, и тонкая струйка пара заклубилась в морозном воздухе.
– Ты же знаешь, я не люблю шарфов… Чем хуже галстук? – Он снова попытался улыбнуться сквозь короткую стриженую бороду, но тут же нахмурился. – Приедешь – сразу напиши…
Девушка промолчала.
«Похоже, брат и сестра…» – Молодой писатель давно уже мнил себя знатоком человеческих сердец.
Подошёл поезд. Разномастная толпа бросилась занимать места. Брат и сестра стояли как и прежде. До отправления ещё оставалось минут двадцать, и из душных вагонов змейками потянулись в сторону привокзального буфета измученные дорогой пассажиры. Перрон ожил: летали носильщики, суетились провожающие…
– Наташа! – стараясь перекричать шум вокзала, мужчина наклонился к девушке. – Ты не обижаешься? Пойми, мы не можем поехать вместе: у меня работа. Да и другое…
Она поджала губки, глаза с пушистыми ресницами часто-часто заморгали… Девушка отвернулась.
– Ну, во-от… Маленькая девочка, – он старался говорить как можно насмешливей и непринужденней, но получалось – пошло и неестественно.
Наташа резко повернулась, посмотрела на часы и нагнулась за вещами. Мужчина перехватил её руку, поднял чемодан, и они неторопливо пошли к вагону.
«Точно, сестра…» – Семечкин поплелся следом, делая вид, что кого-то ищет.
Усадив девушку на место, незнакомец вышел на платформу. Вагон плавно тронулся. Мужчина поднял руку, но не помахал, а застыл так на несколько секунд. Вдруг он сделал два-три быстрых, судорожных шага за уходящим поездом и остановился. Жалкая, сгорбленная его фигура, как-то сразу постаревшая, замерла на краю тёмного перрона.
Поборов смущение, Семечкин подошёл к незнакомцу:
– Вы провожали сестру?
– Что?.. – Мужчина вздрогнул, затем вымученно улыбнулся. – Нет, не сестру…
Он внимательно посмотрел на молодого человека, как бы соображая стоит ли с ним говорить, и внезапно выдохнул:
– Любовь! Я проводил любовь. – Он ещё раз взглянул любопытному мечтателю в глаза, опустил воротник пальто и медленно, как слепой, словно боясь наткнуться на что-то непредвиденное и ужасное, побрёл прочь.
Семечкин пожал плечами, хотел, было, вернуться в гостиницу, но передумал и решительно направился в сторону буфета.
В своём номере молодой писатель появился под утро: неторопливо разделся, вялыми, непослушными руками развязал галстук, попытался расстегнуть пуговицы на рубашке, но махнул рукой и упал в кровать. Через минуту он уже спал, мрачным кабацким сном.
Медный бог
Пролог
Эту историю, слышанную ещё от своего отца, мне пересказал мой дед, едва я пошел в первый класс и, конечно, ещё не подозревал, что когда-нибудь захочу стать писателем. Помню, как потряс меня финал повести: жестокий и нереальный! Но прошли годы, и другие, более важные интересы и дела, захлестнули молодую, ищущую опыта, душу. Событие, так долго и неприятно волновавшее меня, стерлось из памяти и, может быть, так и осталось где-то за чертой сознания, если бы не одно недавнее происшествие. Я встретил старого деревенского друга (школьные каникулы я всегда проводил в деревне), который сообщил, что моя хорошая знакомая, а точнее – подруга детства, «померла ещё тринадцати годов»… И он рассказал странную и страшную историю, конец которой показался мне настолько нереальным и ненавистным, что почти мгновенно, вопреки своей воле и даже, наоборот, употребив всю волю против, я до мельчайших подробностей представил события, о которых когда-то поведал мой прадед… Семен Иванович Силаев, купец первой гильдии, человек добрый, образованный и, несомненно, правдивый.
1
Иван Петрович купил это сверкающее чудо дорого. Очень дорого. Сосед, зная страсть Галушкина ко всяким безделицам такого рода, задал настолько неприличную цену, что любой другой бежал бы от неприятного продавца или, по крайней мере, сказал ему что-нибудь дерзкое. Так поступил бы каждый, но не Иван Петрович. Услыхав о редком раритете от бабки Николаихи – хитрый сосед! – Галушкин сначала побледнел, затем, держась за выпрыгивающее сердце, присел на скамью и только потом тихо, недоверчиво переспросил:
– Семнадцатый век?
Николаиха сочувственно покачала головой.
Через несколько дней в доме у Галушкиных появился и сам сосед Селедкин. Это был длинный, тощий тип с прилизанной прической и мелкими, липкими глазками.
– Да, самовар, – сказал он, царапая ногтем белую клеенку. – Семнадцатый век. Так сказать от предков… Вещь.
– Сколько? – глаза у Ивана Петровича сверкали как у влюбленного цыгана. – Сколько? – В эту минуту он готов был заложить все: дом, сад, душу…
– Договоримся, – промямлил Селедкин и надел скользкую зеленую фуражку.
– Когда?!
– Скоро.
Два дня Галушкин ходил сам не свой. Как тяжелая шаровая молния плавал он по дому в поисках жертвы. Его жена Вера, зная в муже эту странную и страшную страсть, благоразумно молчала. Единственная и любимая дочь Маша, всегда так трогательно обожавшая отца, боязливо прижималась к матери и огромными глазами, полными слез, обиженно и недоверчиво следила за каждым шагом Ивана Петровича. Последнее обстоятельство бесило Галушкина больше всего.
– Вера! – проскрипел он, не взглянув на жену. – Я заложу дом.
Вера вздрогнула, крепко прижала Машу. Бледное, тонкое ее лицо стало почти прозрачным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
