Текст книги "Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых»"

Автор книги: Вадим Телицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Такое мероприятие может деморализовать население, вызвать недовольство советской властью, расстроить тыл Красной армии и создать, как в армии, так и среди населения, настроения обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу.

Государственный комитет обороны обязывает вас ввиду отхода войск, и только в случае отхода, в районе 70-верстной полосы от фронта увести все взрослое мужское население, рабочий скот, зерно, трактора, комбайны и двигать своим ходом на восток, а чего невозможно вывезти, уничтожать, не касаясь, однако, птицы, мелкого скота и прочего продовольствия, необходимого для остающегося населения. Что касается того, чтобы раздать все это имущество войскам, мы решительно возражаем против этого, так как войска могут превратиться в банды мародеров.

Электростанции не взрывать, но снимать все те ценные части, без которых станции не могут действовать, с тем чтобы электростанции надолго не могли действовать.

Водопроводы не взрывать.

Заводы не взрывать, но снять с оборудования все необходимые ценные части, станки и т. д., чтобы заводы надолго не могли быть восстановлены.

После отвода наших частей на левый берег Днепра все мосты взорвать основательно.

Склады, особенно артиллерийские, вывезти обязательно, а чего нельзя вывезти, взорвать.

Что касается эвакуации заводов дальше 70-верстной полосы, где прямой угрозы со стороны противника пока не имеется, то эту эвакуацию осуществлять заблаговременно, вывозя главным образом станки и прочее наиболее ценное оборудование.

Председатель Государственного комитета обороны И. Сталин»[106]106
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 207–208.


[Закрыть].

Взвешенный ответ на панические предложения остудил пыл Хрущева, а заодно заложил первый камень его нелюбви к Косыгину. «Доброжелатели» информировали его, кто подготовил текст депеши.

11 июля 1941 года постановлением Государственного комитета обороны СССР № 99 «Об эвакуации промышленных предприятий» при Совете по эвакуации создавалась специальная группа инспекторов, осуществляющих контроль за проведением эвакуации промышленных предприятий. Руководителем группы назначили А. Н. Косыгина. Сказались его организаторские способности, знание ситуации и умение принимать оптимальные решения[107]107
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 2. Л. 39.


[Закрыть]. Инспекторами Совета по эвакуации стали уполномоченные Совнаркома СССР: М. Д. Хломов, А. К. Горчаков, А. С. Болдырев, Г. А. Малявин; заведующие отделами ВЦСПС: A. П. Степанов, М. В. Бербасов, А. О. Алмазов (погибший при эвакуации Ростова), В. Т. Зубов; представители ЦК профсоюзов: К. А. Агаджанов, Б. В. Воженин, А. О. Асланов, М. И. Салтыков (также погиб при эвакуации Ростова); секретари и работники обкомов партии: Г. Е. Мельников, Я. А. Желинин, Е. М. Порошин, Г. М. Колосов, В. Ф. Гоголев, К. П. Воронин и другие.

^{Постановление ГКО СССР № 99сс «Об эвакуации промышленных предприятий». 11 июля 1941. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 2. Л. 39]}

^{Максим Захарович Сабуров. 1940. [Из открытых источников]}

Алексей Николаевич знал каждого из инспекторов лично, доверял им и поощрял их инициативу. Гибель подчиненных переживал как личную трагедию.

16 июля 1941 года Совет по эвакуации был переподчинен Государственному комитету обороны, что заметно повысило его статус. А в поименном списке заместителей председателя совета А. Н. Косыгин занял первую строчку. За ним следовали: М. Г. Первухин, А. И. Микоян, Л. М. Каганович, М. З. Сабуров, В. С. Абакумов. Именно так, а не по алфавиту[108]108
  Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет (1941–1945): Цифры, документы. М., 2002. С. 28.


[Закрыть].

Это явственно подтверждало авторитет Косыгина в Совете по эвакуации.

Однако признание – признанием, но проблемы с эвакуацией стояли по-прежнему остро. Спустя почти месяц с начала войны Генштаб направил в Совет по эвакуации письмо, в котором отмечалось, что вывоз населения и ценного имущества, оборудования и материалов промышленных предприятий из прифронтовых районов до сих пор осуществляется с огромными трудностями. Все это, признавали военные, результат отсутствия заблаговременно составленного эвакоплана. Они предлагали совету подключить наркоматы к организации вывоза предприятий, заранее определив эвакобазы и районы для размещения эвакуируемого населения[109]109
  ГА РФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 195. Л. 46.


[Закрыть].

…Учитывая стремительно ухудшающуюся обстановку на фронтах, приходилось вывозить только наиболее важные агрегаты и комплексы. Ценность оборудования определялась двумя главными факторами: возможностью быстро развернуть его на востоке и пригодностью его для выпуска военной продукции. Причем перебоя в производстве боеприпасов и вооружений допустить было нельзя, а потому оборонные предприятия продолжали работать на старом месте до последней возможности. Очередность эвакуации промышленных предприятий зависела от конкретной обстановки на фронте, от значения их для оборонного комплекса.

^{Постановление ГКО СССР № 173 «О составе Совета по эвакуации». 16 июля 1941. Правка В. М. Молотова. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 5. Л. 150]}

Косыгин требовал, чтобы на местах контролировали комплектность при демонтаже и перевозке механизмов, станков и агрегатов. Эшелоны следовало формировать и направлять так, чтобы в пункте назначения можно было быстро развернуть предприятие. Притом учитывался порядок создания производства на новых местах: эшелоны должны были доставлять «блоки» для монтажа всей производственной цепочки в соответствующей очередности.

Этих правил начали строго придерживаться уже при переброске предприятий Наркомата тяжелого машиностроения и черной металлургии с правого берега Днепра[110]110
  РГАЭ. Ф. 8243. Оп. 2. Д. 956. Л. 87–88.


[Закрыть] в начале августа 1941-го. Вслед за ними настала очередь предприятий химической, пищевой промышленности, боеприпасов. Вопросы эвакуации решались в тесном контакте с представителями Генерального штаба РККА. По настоятельной просьбе А. Н. Косыгина в Совет по эвакуации был введен заместитель начальника Главного управления тыла РККА генерал-лейтенант М. В. Захаров[111]111
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 5. Л. 150–152.


[Закрыть].

^{Николай Николаевич Воронов. 1950-е. [Из открытых источников]}

^{Мандат В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Н. Г. Кузнецова, А. Н. Косыгина, П. Ф. Жигарева и Н. Н. Воронова как уполномоченных ГКО СССР по рассмотрению и решению вопросов обороны, эвакуации предприятий и населения Ленинграда. 26 августа 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 862. Л. 5]}

19 августа 1941 года Косыгина принял И. В. Сталин, причем – одного, без других заместителей и даже без его непосредственного начальника по совету. Видимо, он был осведомлен о том, кто фактически руководил эвакуацией и что Шверник являлся фигурой по сути номинальной. Встреча один на один продолжалась 30 минут[112]112
  На приеме у Сталина. С. 347.


[Закрыть]. Обсуждался вопрос об эвакуации населения и предприятий из Ленинграда. Решение Сталин уже принял:

– Вы должны этим заняться, товарищ Косыгин, это же Ваш родной город.

Уже через несколько дней Косыгина включили в состав комиссии, созданной ГКО СССР для «рассмотрения и решения, совместно с Военным советом Главного командования Северо-Западного направления и с Военным советом Ленинградского фронта, всех вопросов обороны Ленинграда и эвакуации предприятий и населения Ленинграда»[113]113
  РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 862. Л. 5.


[Закрыть].

Поскольку комиссия имела право «рассматривать и решать» все вопросы по обороне Ленинграда, ее состав был внушительным: заместитель председателя ГКО В. М. Молотов, член ГКО Г. М. Маленков, народный комиссар военно-морского флота Н. Г. Кузнецов, командующий ВВС РККА П. Ф. Жигарев, начальник артиллерии РККА Н. Н. Воронов. Косыгин вошел в комиссию и как заместитель председателя Совета по эвакуации, и как – в недавнем прошлом – председатель Ленинградского горисполкома. 27 августа комиссия вылетела в Ленинград. Там к ней присоединился Л. П. Берия.

О первой военной поездке в Ленинград сохранились воспоминания самого Алексея Николаевича в изложении писателя Даниила Гранина[114]114
  Воспоминания эти собирались для «Блокадной книги», готовящейся Д. Граниным и А. Адамовичем, но в окончательный текст книги они не вошли.


[Закрыть]:

«…Летели самолетом до Череповца. Дальше нельзя – шли воздушные бои. В Череповце взяли паровоз с вагоном. Недалеко от Мги попали под бомбежку. Вышли из вагона, укрылись в кювете, впереди зарево, горят станция, склады, поселок. Пути разбиты. Сидим. Я говорю Кузнецову – пойдем, посмотрим, что делается впереди. Пошли. Кое-где ремонтники появились, еле шевелятся. Стоит какой-то состав. Часовые. Мы к ним: что за эшелон? Красноармеец матом нас шуганул. Представляете – наркома и меня, заместителя председателя Совнаркома!.. Мы потребовали вызвать командира эшелона. Он явился. Попросил извинить. Оказывается, сибирская дивизия следует на фронт. Через них кое-как связались с Ленинградом, с Ворошиловым. Он прислал за нами бронепоезд – два вагона плюс зенитки.

Под утро добрались до Ленинграда. Прибыли в Смольный, собрали командование. О положении на фронте докладывал Ворошилов – главком Северо-Западного направления. Наступление немецких войск удержать не удалось. Немецкие армии двигались на город с нескольких сторон. Обстановка была запутанной, нарушалось управление фронтами. Вечером комиссия подвела итоги. Несколько Военных советов – Северо-Западного направления, города, Красногвардейского укрепрайона и других – создавали неразбериху. Решено было создать единый Военный совет, выделить самостоятельный Карельский фронт, передать ему такие-то части».

Уже тогда стало ясно, что руководство города, не понимая опасности, угрожающей Ленинграду, не заботилось обеспечить эвакуацию жителей и промышленности…

«Комиссия должна была определить, можно ли оставлять Ворошилова командующим, как наладить взаимодействие армии и Балтийского флота. А за всем этим поднимался грозный вопрос – удастся ли удержать город? Следовало предусмотреть самые тяжкие варианты. Если не удастся, – что делать тогда с флотом, с населением, городом?.. Назавтра разбились на группы».

Молотов занимался Смольным, Берия – НКВД, Косыгин – промышленностью. Вечером докладывали в Москву. Молотов сказал Косыгину:

– Вы здесь задержитесь. Так сказал Сталин. Потом созвонимся.

Косыгин остался организовать эвакуацию предприятий на восток. Вместе с заводами надо было отправлять специалистов…[115]115
  Гранин Д. Запретная глава. С. 14–15.


[Закрыть]

* * *

29 августа 1941 года Косыгин подписал постановление Совета по эвакуации Ленинграда. Оно требовало утвердить план вывоза населения и оборудования промышленных предприятий. Ответственность за мероприятия возлагалась на местные власти и на руководство Октябрьской и Ленинградской железных дорог. Один из пунктов гласил: «Предупредить директоров предприятий, что за задержку подвижного состава под погрузкой сверх установленной нормы, а также за нерациональное использование грузоподъемности вагонов, они будут привлечены к уголовной ответственности»[116]116
  ГА РФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 541. Л. 201.


[Закрыть].

Тогда же, 29 августа, из Ленинграда в Москву ушла телефонограмма за подписью Косыгина, Молотова и Маленкова, которая предлагала с 30 августа по 8 сентября «принять решение эвакуировать 250 тысяч человек – женщин и детей и 66 тысяч человек населения из прифронтовой полосы, исходя из среднесуточной подачи 790 вагонов»[117]117
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 211–212.


[Закрыть].

^{Постановление Совета по эвакуации об утверждении плана эвакуации промышленных предприятий Ленинграда на период с 30 августа по 8 сентября 1941 года. 29 августа 1941. [ГА РФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 541. Л. 201в]}

В Москву Косыгин вернулся в самом начале сентября.

5 сентября его снова вызвал Сталин. Встреча продолжалась 20 минут. Присутствовали Л. З. Мехлис, Е. А. Щаденко, П. К. Пономаренко, пятью минутами раньше Косыгина в кабинет вошел А. И. Микоян[118]118
  На приеме у Сталина. С. 349.


[Закрыть]. Косыгин очень коротко доложил о сделанном, о задачах и о своей «субъективной», как он сам подчеркнул, оценке ситуации в городе:

– Товарищ Сталин, в Ленинграде обстановка «нервозная». Противник все ближе к городу, причем «прет» не в лоб, а охватывая город со всех сторон… Активизировались финны… Они блокируют Ленинград с севера… В городе продовольствие еще есть, но нормы выдачи сокращаются, так как сокращаются поставки с «Большой земли»… Ладогу бомбят, железнодорожные и автомобильные пути сообщения либо уже перерезаны, либо находятся под прямым обстрелом немецкой артиллерии. Эвакуация идет, но население не стремится покидать город, так как все уверены, что город не сдадим… Да и четкого плана эвакуации нет…

Косыгин высказал жесткую и горькую правду: эвакуация ленинградцев ранней осенью 1941 года оказалась уже невозможной. Впрочем, поставить это в вину Косыгину никак нельзя: слишком поздно взялось за дело руководство города.

Сталин выслушал Косыгина, не прервав и не проронив ни слова в заключение…

И снова – в Ленинград. На этот раз Косыгин направлялся туда вместе с Г. К. Жуковым, который 5 сентября был назначен командующим войсками Ленинградского фронта. Алексей Николаевич был и среди тех, кто присутствовал при передаче командования Ленинградским фронтом Ворошиловым Г. К. Жукову 14 сентября.

Косыгин вспоминал:

– Провожали [с поста командующего] Ворошилова тепло, устроили ему товарищеский обед, так что все было по-человечески, а не так, как изображено в некоторых романах[119]119
  Гранин Д. Запретная глава. С. 15.


[Закрыть].

Вместе с «отставленным» маршалом Алексей Николаевич и вернулся, по требованию Ставки, в Москву.

Путь был крайне опасен, так как уже 8 сентября Ленинград был полностью блокирован с суши и сообщение с «Большой землей» осуществлялось только по воздуху, без пересадки в Череповце.

Перед вернувшимся из Ленинграда Косыгиным была поставлена новая масштабная задача – эвакуация крупнейших промышленных объектов Харькова и Харьковской области. Харьков был центром не только промышленности, но и науки, культуры, образования. По численности он уступал лишь Москве и Ленинграду, превосходя Киев. К тому же он был стратегическим узлом железнодорожных и автомобильных путей сообщения. После 22 июня 1941 года значение города как транзитного транспортного узла еще более возросло. С востока через Харьков шли к линии фронта и к рокадным направлениям военные эшелоны, а через восточное, северное и южное направления харьковский узел связывал Украину с центральными областями РСФСР, с Крымом, Кавказом, Приднепровьем. Как своеобразный «логистический центр», говоря современным языком, Харьков едва ли уступал Москве. А после оставления Киева в город перебрались руководящие структуры Советской Украины. В сентябре они переместились далее – в Купянск, а затем в Воронеж.

Говоря о промышленном потенциале Харькова, стоит вспомнить о Харьковском паровозостроительном заводе (ХПЗ) имени Коминтерна, турбинном и тракторном, авиационном и электромашиностроительном заводах. Всего же в Харькове и Харьковской области действовало более сотни крупных промышленных предприятий.

На ХПЗ до лета 1941 года выпускалось до 80 % всех танков для РККА (только до сентября 1941 года на этом заводе было выпущено 1677 танков «Т-34»), артиллерийские тягачи «Коминтерн» и «Ворошиловец» и двигатели к ним. Сначала в дизельном цехе ХПЗ, а с лета 1938 года на новой площадке (моторостроительный завод № 75, он же – филиал завода № 183 [так стал именоваться ХПЗ]) был разработан и внедрен в производство танковый дизель «В-2».

Харьковский турбинный завод – уникальный промышленный комплекс, выпускавший с 1934 года оборудование для электростанций.

На других предприятиях города, начиная уже с летних месяцев 1941 года, выпускали 82-мм и 102-мм минометы и заряды к ним, артиллерийские снаряды, стрелковое оружие (пистолет-пулемет «ППШ»), патроны, гранаты, противотанковые и противопехотные мины.

Необходимо было эвакуировать эти производственные мощности, но главное – тех, кто смог бы на новых местах базирования в кратчайшие сроки развернуть производство: инженерно-технических работников, квалифицированных рабочих с семьями. Только с ХПЗ надлежало эвакуировать более тысячи человек – инженеров, техников и рабочих.

Но и это еще не все. В Харькове располагались около 70 научно-исследовательских институтов, в том числе Конструкторское бюро ХПЗ – ведущее учреждение в области танкостроения; институт «Гипросталь» – генеральный проектировщик 45 металлургических заводов Советского Союза; Украинский физико-технический институт, где велись исследования в области ядерной энергии, обогащения урана.

В Харькове были развернуты не менее десятка военных госпиталей, где находились несколько тысяч раненых бойцов и командиров Красной армии. Нельзя было оставлять под оккупантами семьи комсостава, советского и партийного руководства. Следовало позаботиться и о культурных ценностях.

Прекрасно понимало значение Харькова и высшее политическое и военное руководство Германии. Уже с июля месяца город подвергался массированным налетам, причем удары Люфтваффе наносила по транспортным узлам, складам, жилым кварталам, военным городкам, но не по расположению крупных промышленных предприятий. Их рассчитывали сохранить и использовать для экономики Германии, а значит, и не допустить их эвакуации вглубь СССР. Германские военные колонны, используя преимущество в технике, шли вперед, не считаясь с потерями. РККА с трудом сдерживала напор противника. После войны один из участников тех событий, И. Х. Баграмян, охарактеризовал бои осенью 1941 года за Харьков как «кровопускание»…[120]120
  Баграмян И. Х. Так начиналась война. М., 1971. С. 398.


[Закрыть]

15 сентября 1941 года под Киевом были окружены войска Юго-Западного фронта. Учитывая стратегическое значение Харькова и области, 16 сентября 1941 года Государственный комитет обороны СССР постановлениями № 681 «Об эвакуации предприятий Харькова и Харьковской области» и № 685 «Об эвакуации женщин и детей из Харькова» утвердил график эвакуации. А. Н. Косыгину поручили ее организацию, координацию и контроль.

Сталин по этому вопросу Косыгина к себе не вызывал и поставил задачу в телефонном разговоре:

– Надо спасти харьковскую промышленность, она важна для обороны страны.

Алексей Николаевич принял решение ознакомиться с положением дел на месте. Вместе со своим помощником А. Г. Карповым Косыгин на легковушке отправился в город. Там он провел всего несколько дней, но успел обсудить все наиважнейшие вопросы, разработать и утвердить с директором ХПЗ Ю. Е. Максаревым график эвакуации завода, а также выработать совместно с партийным руководством планы эвакуации турбинного, тракторного и авиационного заводов.

^{Докладная записка Н. М. Шверника И. В. Сталину о плане эвакуации предприятий из Харькова и Харьковской области (утверждено постановлением ГКО СССР № 681 от 16 сентября 1941 г.). 15 сентября 1941. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 18. Л. 95]}

В кратком разговоре один на один с Максаревым, кстати, почти сверстником – полгода разницы, Косыгин был откровенен:

– Харьков нам не удержать, и надо вывезти все, что можно, в первую очередь – ХПЗ. Задача непростая. Надо рассчитать, сколько необходимо для этого вагонов, товарных и пассажирских, сколько платформ. Идет эвакуация предприятий Брянска, там задействовано более 3 тысяч вагонов. А промышленный потенциал Харькова в разы больше. Да и времени у вас, харьковчан, «в обрез», враг может в любой день прорвать оборону. Необходимо форсировать подготовку, мобилизовать все и вся.

Косыгин почувствовал себя обязанным в заключение предупредить:

– Эвакуация Харькова – это не просто правительственное задание, это вопрос жизни и смерти и для Вас, Юрий Евгеньевич, и для тысяч харьковчан…[121]121
  В феврале 1942 года по распоряжению И. В. Сталина Максарев (тогда директор Танкового завода имени Коминтерна в Нижнем Тагиле) был снят с должности за невыполнение плана выпуска танков, его намеревались отдать под суд. Директора спас первый заместитель народного комиссара танковой промышленности, в дело вмешался и А. Н. Косыгин, давший Максареву прекрасную характеристику.


[Закрыть]

…Из Харькова Косыгин с помощником выехали на машине, километрах в двадцати от города ее остановили красноармейцы:

– Прямо нельзя, там немцы. Берите вправо!

Но и «справа» они попали под пулеметный обстрел. Никто не пострадал только благодаря реакции водителя и чутью Карпова. Он вовремя «подсказал», куда свернуть. Сам Алексей Николаевич тоже не потерял самообладания, а когда прорвались, от чистого сердца поблагодарил шофера и помощника.

Вернувшись в Москву, Косыгин внимательно следил за ситуацией в Харькове, требуя ежедневных сводок о демонтаже оборудования, о вышедших из города эшелонах. Эвакуация началась в конце сентября, однако график постоянно срывался. В одном из специальных сообщений Транспортного управления НКВД СССР от 4 октября 1941 года отмечались растерянность заводского начальства, нехватка вагонов, постоянные налеты на железнодорожные узлы германской авиации при малой эффективности средств противовоздушной обороны. Чтобы ускорить дело, Косыгин предложил задействовать городские трамваи как тягачи для переброски оборудования из заводских цехов, куда были проложены трамвайные пути, к железнодорожным вагонам и транспортным платформам.

^{Докладная записка Н. М. Шверника И. В. Сталину об эвакуации женщин и детей из Харькова (утверждено постановлением ГКО СССР № 685 от 16 сентября 1941 г.). 16 сентября 1941. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 18. Л. 105]}

К 21 октября 1941 года из Харькова и области эвакуировали оборудование 70 крупных и средних промышленных предприятий. На восток ушло 320 эшелонов из 7550 вагонов. Вывезли 24,5 тысячи человек – инженерно-технических сотрудников, рабочих и членов их семей. На 56 санитарных поездах успели эвакуировать почти всех раненых, гражданское население отправили на 225 эшелонах. Почти полностью был спасен подвижной состав Южной железной дороги. Из сельскохозяйственных районов удалось вывезти более 90 % механизированного парка и столько же – поголовья крупного рогатого скота и лошадей. Предприятия пищевой промышленности – мукомольные и хлебопекарные, мясоперерабатывающие, и прочие – пришлось уничтожить. Так же поступили с неубранными посевами зерновых, корнеплодов. Минировали и подрывали заводские строения…

За размещение специалистов и оборудования на новых местах также отвечал А. Н. Косыгин. По его предложению Харьковский паровозостроительный перебрасывался на площадку Уралвагонзавода Нижнего Тагила и Челябинска. Там на базе местного тракторного завода был создан так называемый Танкоград. Харьковский тракторный направили в Сталинград, а оттуда, в 1942 году, в Сибирь, авиационный – в Пермь. Заводы эти практически с колес стали выдавать военную технику и комплектующие. И снова Косыгин – координировал, требовал, настаивал, объяснял, сам разбирался в проблемах и решал их.

21 октября из Харькова ушел последний эшелон, а 24-го в город с боем вошли германские войска. Советские части оставили окраины Харькова 25 октября…