Текст книги "Блеск тела"

Автор книги: Вадим Россик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

9. А в это время в особняке Фруткова

– Вы у меня пенопласт будете жрать, ёпта!

Куала и Лумпур стояли навытяжку перед Фрутковым и виновато смотрели на него, как коты, нагадившие ночью в хозяйские тапки.

Фрутков проводил разбор полетов. Он, в свою очередь, смотрел на корейцев с презрением, как смотрело бы светило орнитологии на обыкновенных городских воробьев у помойных баков. На лице Фруткова не было обычной большой улыбки – один большой нос.

– Я ваш бог, ёпта! Условно говоря, это я вам придумал троллейбус, туалетную бумагу и пиво. Научил играть в футбол. Запретил есть людей. Показал деньги. В общем и целом, я ваше всё!

Куала и Лумпур не возражали. Они стояли, не шевелясь, со своим обычным замороженным видом. Черные, непроницаемые для солнечного света, глаза Куалы и Лумпура не моргали. Брат с сестрой были похожи на больших опасных нэцкэ – японские фигурки из слоновой кости. Вообще-то корейцев звали по-другому, но Фрутков не мог запомнить трудные азиатские имена, поэтому называл их Куалой и Лумпуром. И тут совершенно не вовремя зазвонил сотовый телефон: «Дети капитана Гранта», Исаак Дунаевский «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер…». Фруткову пришлось отвлечься от разборок в Маленьких Кобеляках. Это коррупция верхних эшелонов власти подняла свою уродливую голову.

– Как дела с моим бриллиантом, тырщик? – спросил Человек с Вертикали из своего бюрократического далёка. Впрочем, спросил добродушно.

– Все путем, Гений Эрастович, – заверил важного кремлевского человека Фрутков.

– Я ведь жду, – ненужно напомнил Человек с Вертикали. – Ты, вообще, чем там занимаешься, тырщик?

– Тружусь как пчёл, Гений Эрастович. Организую безопасную доставку, – слукавил Фрутков. – Сами понимаете, дело не простое. Такое сокровище с кем попало не пошлешь. Тут лоханешься и «Сверкающий Могадишо» может исчезнуть как конфета в детском доме. Бесследно!

«Господи! Что я несу!» – мелькнула паническая мысль в голове Фруткова, но шок и трепет перед всемогущим слугой народа не давали сосредоточиться и придумать нечто более серьезное.

Человек с Вертикали, с готовностью, предложил:

– Так ты только скажи! Я завтра же пришлю зеленых человечков и конец кино.

Фрутков со злостью покосился на неподвижных корейцев.

– Нет-нет, не беспокойте себя. У меня есть свои надежные ребята. Они все сделают. Все будет в порядке. В понедельник «Сверкающий Могадишо» окажется у вас.

– Тогда поспеши, Моисей. У тебя осталось мало времени. Не стоит рассчитывать на вечность и еще один час. А я тебе позже снова позвоню.

Фрутков поспешно сказал:

– Я понял, Гений Эрастович. Все будет о’кей.

Человека с Вертикали давным-давно ждали неотложные государственные дела, поэтому он сделал последнее предупреждение:

– Короче, тырщик, если у меня в понедельник не будет бриллианта, придется тебе в Лондон сваливать. Там как раз одно место освободилось.

Фрутков поежился. «В Лондон? О, ноу! Только не это!» Он ненавидел платить налоги и левостороннее движение. Фрутков повторил еще раз:

– Все будет о’кей. Я отвечаю.

Опутав Человека с Вертикали паутиной лжи и выключив телефон, Фрутков вернулся к своим баранам, то есть к Куале и Лумпуру.

– Даю вам еще один шанс. Заберете из морга трупак с бородой. У него в желудке «Сверкающий Могадишо». Я не хочу знать, как вы достанете бриллиант: у меня сегодня вечером ужин с прокурором, председателем суда и двумя ворами в законе. Потом возьмете в гараже серый «ауди». Отвезете «камешек» в Москву. Адрес я вам напишу крупными печатными буквами.

Опять не вовремя зазвучала бодрая песенка про веселый ветер. Фрутков с опаской посмотрел на номер звонившего. «Номер не определен». Фрутков раздраженно спросил:

– Это кто?

– Кто-кто! Агния Барто!

Фрутков вздрогнул. Этого здесь еще не хватало!

– Ты пока не передумал, дрыщ? – с угрозой в голосе спросил Пограничник. – Понедельник уже прошел напрасно.

– Не давите на меня, товарищ генерал, – попросил Фрутков, потея.

– Кот в сапогах тебе товарищ! – ответил Пограничник, неожиданно обнаружив знакомство с детской литературой. – Лучше договорись со мной по-хорошему, дрыщ.

Фрутков боялся признаться Пограничнику в том, что «Сверкающего Могадишо» у него больше нет. Пограничник вполне мог сообщить об этом Человеку с Вертикали. Фруткова ждали бы неприятности, превосходящие самые смелые ожидания. Тогда и чопорная британская столица с нелепым левосторонним движением покажется раем! Сейчас главным было: как можно быстрее вернуть бриллиант и доставить его в Москву. Угодить Человеку с Вертикали. Это сулило деньги, славу и женщин – то ради чего Фрутков жил. Он собрал всю свою волю в кулак.

– Не могу, товарищ генерал, – твердо сказал Фрутков. – Нет у меня такой возможности.

Пограничник был задет.

– Зря ты так со мной нелюбезно. Если ты не придешь в себя, я стану твоим самым любимым кошмаром. Ты что о себе вообразил, дрыщ? А как там у вас с налогами, гражданин Фрутков? Теплое белье, сухарики и курить уже приготовили? Пермский край – это тебе не пляж в солнечной Хайфе. Между прочим, я краем уха случайно слышал, что у вас в доме была стрельба прошлой ночью? Никого не зацепило, а?

Фрутков вспотел еще сильнее.

– Ничего серьезного, товарищ генерал. Какие-то воришки залезли вечером в дом. Сторож услышал, как они орудуют, и вызвал полицию. Воры ничего не успели взять. Наверно, перессорились между собой, устроили перестрелку, двоих уложили на месте. Сейчас полиция расследует это дело. А разгильдяя-сторожа я уволил.

Пограничник презрительно хмыкнул.

– Хорошо поешь, дрыщ, но «Хава нагила» у тебя лучше бы получилась. Учти, человека часто выдает не то, что он говорит, а то, чего он не говорит. Мое расположение к тебе скоро окончательно улетит в окно. У тебя осталось всего пять дней. Я буду звонить тебе каждый этот долбанный день и надеюсь, что ты быстро примешь правильное решение. А пока: нечеловеческого тебе счастья и нереальных благ, дрыщ!

Пограничник временно оставил Фруткова в покое, но наедине с проблемами и корейцами. «Похоже на то, что Нефертётя не слезет с Пограничника, а он с меня. Так и будут иметь она его, а он меня, пока ситуация не разрешится» – печально подумал Фрутков опять возвращаясь к своим баранам. Все это время Куала и Лумпур стояли, не издав ни звука. Они не разговаривали даже друг с другом. Однажды в детстве брат с сестрой поссорились и забыли помириться. С тех пор общались жестами.

Фрутков посмотрел на их отсутствующие, как у людей выживших в авиакатастрофе, лица. Раздул ноздри.

– Ну зачем вы, скажите на милость, завалили тех двух уродов?! Теперь они в пудре, а я в полном говне! И бриллиант просрали! Вам не гангстерами нужно быть, а ландшафтными дизайнерами, ёпта!

Услышав такое заявление, Куала и Лумпур переглянулись. Фруткову даже показалось, что в непроницаемых глазах корейцев мелькнула искра интереса, поэтому он повелительно повысил голос:

– А ты, Куала, поменяй, наконец, свою бейсбольную биту на клюшку для гольфа. Клюшка выглядит интеллигентнее.

Фрутков еще раз оглядел брата с сестрой и энергично завершил инструктаж:

– Идите и без бриллианта не возвращайтесь! Он мне нужен как глоток свежего воздуха в сортире! И не вздумайте опять опоздать. Тогда сегодня ночью сладкий сон с пузырями слюней изо рта вам точно не светит!

10. Морг – место, где мертвые учат живых

Тем, кто привык вставать чуть свет, уже хотелось спать, когда неубиваемая красная «шестерка» резко затормозила возле городского патологоанатомического бюро. Дед Брюсли ездить медленно не умел. Пилотирование палубного штурмовика «Як-38», прозванного авиаторами «бешеным огурцом» за сумасшедшую скорость при посадке, наложило неизгладимый отпечаток на его стиль вождения.

Наши герои немного задержались, поэтому синие тени вечера уже ложились на горячий асфальт, остужая его. Окрестности патологоанатомички располагали к глубокой задумчивости и мыслям о бренности жизни: с одной стороны улицы находился морг, с другой – раскинулось кладбище. В общем, спокойный спальный район.

– Ты можешь объяснить, что мы тут делаем? – с недоумением спросил дед Брюсли Доброе Утро. Тот пока осматривался.

– Нам туда, – кивнул Доброе Утро на вход в бюро.

– Какую штуку ты должен забрать в морге? – снова спросил дед Брюсли, начиная подозревать недоброе.

– Ничего особенного, – с нарочитой небрежностью отозвался Доброе Утро, вежливо пропуская деда Брюсли вперед. – Долго рассказывать. Сейчас сами узнаете.

Они подошли к окошку дежурного. За стеклом сидел скорбный худой мужчина в сером халате, погруженный в какой-то толстый шедевр из серии «Пятьдесят самых скучных романов русской классической литературы». Доброе Утро легонько постучал пальцами по стеклу, привлекая к себе внимание. Мужчина в сером халате оторвался от книги и уставился на вошедших с таким неприязненным видом словно его заловили Свидетели Иеговы.

– Сегодня мы больше покойников не принимаем. До завтра лавочка закрывается. Поздно уже, – сказал мужчина.

– Да мы не сдаем. Нам бы забрать одного, – нерешительно произнес Доброе Утро. Мужчина непонимающе посмотрел на странных посетителей. Как будто Доброе Утро заговорил с ним на хинди.

– Мне нужен доктор Мертваго, – продолжал объясняться Доброе Утро. Услышав знакомое имя, мужчина понимающе подмигнул или ему в глаз попала соринка.

– Сразу бы так и сказали, что вы к Мертваго. Он в секционном зале. Прямо по коридору, четвертая дверь слева.

Поблагодарив, Доброе Утро потащил побледневшего деда Брюсли за собой по коридору.

– Все в порядке, дед. Думаю, всех, кого нужно, уже подмазали. В морге тоже люди хотят жить. Хотя звучит забавно.

Дед Брюсли ничего не ответил.

Секционный зал, где проводились вскрытия, выглядел опрятно. Неоновые лампы беспощадно освещали каждый сантиметр просторного помещения. На безукоризненно чистом кафельном полу стояли столы из нержавеющей стали. Некоторые столы были заняты мертвыми телами, некоторые свободны. Вдоль стен, на длинных железных стеллажах, теснились прозрачные пластиковые контейнеры с наклейками. В контейнерах хранились неприятно серые и бледно-коричневые фрагменты органов, предназначенные для дальнейших исследований. У раковины в углу возился могучий дядька в зеленом хирургическом халате. Он вытирал полотенцем мокрые руки. В ледяном воздухе пахло формалином и смертью.

– Товарищ Мертваго? – окликнул дядьку Доброе Утро, стараясь не смотреть на занятые столы.

– Этточно! Добро пожаловать в морг – место, где мертвые учат живых! – с пафосом произнес патологоанатом, протягивая посетителям волосатую лапищу на три размера больше чем нужно. От него несло спиртным так, как будто на него помочился чемпион мира по питью пива. Дед Брюсли поморщился. Он не любил пьяниц и сам не употреблял. Печень.

– Это как? – не понял Доброе Утро.

– Изучая мертвых, живые становятся мудрее, – пояснил Мертваго.

– Я от майора Траулько, – произнес кодовую фразу Доброе Утро.

– Уже понял, – ответил Мертваго. – Барышня мне звонила. Ваш родственник на том столе. Мои соболезнования, мужики, и можете забирать.

«Чей родственник?!» – дед Брюсли ошеломленно уставился на Доброе Утро. Тот скорчил предостерегающую гримасу: «Потом!»

Мертваго подвел оробевших посетителей к столу, на котором находилось тело мужчины. Оно лежало на спине. Скальп был снят с черепа, обнажив лобную кость. Два длинных разреза пересекали живот. Края разрезов были схвачены грубыми железными скрепками.

– Твою в колено! – прошептал дед Брюсли, теряя сознание. Патологоанатом, напротив, был полон жизненных сил.

– Куда вы смотрите, мужики? Этот дыроголовый не ваш, – бодро сказал Мертваго, разворачивая посетителей в другую сторону. – Ваш родич на том столе.

По соседству с жутким трупом без скальпа, лежал мертвый Манчестер: полностью обнаженный, отмытый, бледный под лампами дневного света.

– Вот, доступ к телу открыт. Я могу дать вам резиновые перчатки, – любезно предложил Мертваго, доставая откуда-то из одежды плоскую жестяную фляжку, зря украшенную российским гербом. – Может, погреемся?

– А что это? – спросил Доброе Утро.

– Спирт. Медицинский. Питьевой. Или по-научному живая вода.

– Давайте! – выдохнул дед Брюсли, протягивая к фляжке трясущуюся руку.

– А как же печень? – удивился Доброе Утро. – Вы сами говорили, что врачи категорически запретили вам алкоголь.

Дед Брюсли сделал большой глоток, крякнул и воскрес. Уже в эндорфиновом состоянии духа он вернул фляжку патологоанатому и назидательно сказал Доброму Утру:

– Совет непальских мудрецов: «Научись нарушать запреты врачей». Холодно здесь.

Мертваго, с одобрением смотревший, как дед Брюсли греется, добавил:

– Этточно! У нас в морге круглый год не лето. Ну как тут на стакан не подсесть? Но постепенно ко всему привыкаешь.

Патологоанатом тоже приложился к фляжке, потом подал ее Доброму Утру. Тот, не ломаясь, выпил. Мертваго захотелось поговорить.

– Это еще что! Ваш-то не покойник, а радость в нашем доме. Вот недавно у нас гостил один видный предприниматель средней руки. Его друзья подложили ему на день рождения в машину взрывное устройство под сиденье. От предпринимателя осталась только верхняя половина туловища. Ниже пояса какая-то кровавая каша. Ног вообще не нашли. Вы бы его видели!

Дед Брюсли снова почувствовал головокружение. Сейчас бы стакан спорыша оглоушить! Но спорыш в морге не практиковали. Чтобы побороть холод в зале, ему пришлось сделать еще один большой глоток спирта. Доброе Утро тоже почувствовал озноб. Он схватил фляжку, глотнул и протянул ее патологоанатому.

– Вы с нами?

Мертваго был с ними. Спустя несколько глотков живой воды холод уже не казался таким нестерпимым. Дед Брюсли и Доброе Утро даже начали привыкать к тишине и покою секционного зала. Но тишина была внезапно нарушена. У дальней стены вдруг раздался истошный детский визг. Все живые в зале вздрогнули. Чтобы не упасть, дед Брюсли схватился за холодную, как уши дурака, ногу Манчестера. Доброе Утро и Мертваго оторопело замерли напротив друг друга. Жителю Праги они сразу напомнили бы фонтан «Писающие мужчины», но в этот день в морге пражан не было. Неестественный для этого траурного места звук повторился с прежней силой. Ну чем не фильм ужасов?

– Кто это? – прошептал побелевшими губами дед Брюсли. Доброе Утро вообще не смог выжать из себя ни слова, но Мертваго уже пришел в себя. Он сердито произнес заплетающимся языком в сторону визга:

– Надя! Прекрати сейчас же! Ты так всех моих покойников распугаешь.

Патологоанатом тяжело зашагал к дальней стене. Видимо стужа в секционном зале все-таки сковала его ноги, потому что Мертваго бросало из стороны в сторону, как качели в парке культуры и отдыха. Тем не менее, хотя и с трудом, но он двигался. Дед Брюсли и Доброе Утро неохотно последовали за своим Хароном.

У дальней стены возле стола для вскрытий на котором лежало что-то ужасное, стояла девочка лет восьми с хмурым треугольным лицом, похожая на капризную овечку в очках и мальчик без очков, похожий на … В общем, тоже на овечку. Девочка была закутана в теплую мохеровую кофту, мальчик одет в коричневый китайский свитер со словами «piece of sheet» на груди и спине.

– В чем дело, Надя? Чего ты опять не поделила с Вовочкой? – строго, но невнятно спросил Мертваго девочку.

– А чего Вовка со мной спорит?! Папа, сам скажи ему. Вот, чем лучше голову отрезать?

Мертваго собрал лоб складками.

– Хороший вопрос, доча. Ну можно воспользоваться пилой.

Девочка повернулась к младшему братику и показала ему язык.

– Понял? Не знаешь, а умничаешь!

Вовочка плаксиво сморщился. Как всякий нормальный мужчина, он не умел достойно проигрывать. Беда уже стучалась в ворота, но Мертваго был начеку и пьян.

– А ну-ка все по норам пока папа не набухался и не устроил вам каку! – заорал он на детей. – Сейчас как дам с ноги!

Надя и Вовочка кинулись к выходу из зала. Вовочка исчезал молча, а Надя по пути непрерывно визжала от страха. Мертваго хотел дать ей пинка, но сделал вид, что не может поднять ногу. Когда визг дочи затих в коридоре, патологоанатом повернулся к посетителям и с нескрываемой гордостью сказал:

– Растет наша смена.

– А то! – только и смог выдавить из себя шокированный дед Брюсли.

– Приходится детей брать с собой. Дома не с кем оставить. Жена лежит на сохранении – третьего ждем, – пояснил Мертваго.

– Лучше детей брать на работу, чем работу на дом, – согласился Доброе Утро.

Дед Брюсли содрогнулся.

Инцидент был исчерпан. Спирта во фляжке больше не было, поэтому Мертваго проводил деда Брюсли и Доброе Утро обратно к Манчестеру. Тот все еще стыл на своем месте.

11. Чемодан, вокзал, Пхеньян!

На следующее утро Фрутков сидел за письменным столом размером с бильярд у себя в кабинете и презирал весь корейский народ. У него были на это веские причины. Как можно было уважать народ, породивший Куалу и Лумпура?

Непроницаемые корейцы опять стояли навытяжку перед шефом. Куала – с интеллигентной клюшкой для гольфа, Лумпур – с внушительным пистолетом в наплечной кобуре. Оба были одеты в одинаковые синие спортивные штаны с двойными белыми лампасами и мятые красные майки. Только на майке Куалы красовался медвежонок Винни-Пух, а на груди Лумпура – очкастый Кролик из той же сказки. Брат с сестрой только что вернулись с пустыми руками из городского патологоанатомического бюро.

Вызванные на ковер корейцы привычно молчали. Орал, брызгая слюнями, один Фрутков. Он орал и чувствовал себя Большой Шишкой.

– Я не могу понять, почему вы везде опаздываете?! Слышите, чучхэ огородные? У вас из-под носа второй раз уводят бриллиант стоимостью десять лямов, а вы позволяете себе опоздать! Не понимаю такой безответственности!

Фрутков попытался гневным взглядом прожечь отсутствующие лица корейцев, но напрасно. Лица не оживились. Тогда он сделал глоток минеральной воды, добытой из канадского ледника неподалеку от Ванкувера, и продолжил накачку:

– Короче, даю вам последний шанс! Это мое последнее китайское, тьфу, корейское предупреждение! Лумпур, ёпта! Заряжай свой говномет и действуй! Действуйте оба! Если вы меня еще раз подведете, то я тебе, Лумпур, оторву яйца и вставлю вместо глаз. А для тебя, Куала, тоже придумаю что-нибудь безобразное. Или еще хуже: чемодан, вокзал, Пхеньян!

Брат с сестрой многозначительно переглянулись. Фрутков понял, что нашел их слабое место. Патриотизм. Он усилил натиск.

– Если не хотите с алюминиевой мисочкой риса на коленях любоваться вашим высоким Пэктусаном и широким Туманганом, догоните мой «Сверкающий Могадишо»! Убейте этих болванов и доставьте, наконец, камень в Москву. Срок – до понедельника! Прошу только об одном. Убейте болванов так, чтобы потом не пришлось собирать их в ведро. Без восточной экзотики. Просто культурно где-нибудь замочите, например, в сортире.

Фрутков перевел дух, сделал еще глоток самой дорогой в мире минералки и закончил:

– Идите уже. Адрес болванов у вас есть. Спасибо родной полиции! Торопитесь, пока они еще в городе.

Куала и Лумпур уже стояли на пороге кабинета, когда Фрутков не удержался и язвительно произнес:

– И еще одно, Лумпур! Сними эту дурацкую майку с кроликом! Люди, наверное, думают, что ты многодетный отец. Найди что-нибудь более пуританское.

Когда личная фрутковская банда безыдейных убийц покинула кабинет, Фрутков, чтобы успокоиться, закурил свою любимую сигарету «Лаки Страйк» из пачки, покрытой восемнадцатикаратным белым золотом и украшенной крупным рубином. Однако релакс все не наступал.

– Моя судьба в руках отбросов общества! – вслух возмутился Фрутков. Он глубоко затянулся дорогостоящим дымом, вспомнил Человека с Вертикали, Пограничника, подумал: «Впрочем, разве бывает иначе?»

Фрутков не знал, что видел Куалу и Лумпура последний раз. Да если бы и знал, что бы это изменило? На кону стоял редчайший бриллиант ценой в десять миллионов плюс источник благосостояния Фруткова: расположение Человека с Вертикали. Денег много не бывает. Их или мало, или нет.

Докурив бесценную сигарету до фильтра, Фрутков решил позвонить Большому Плохому Парню. На ум пришли мудрые слова Черчилля: «Войны не выигрываются с помощью героической милиции».

«Куала и Лумпур? Гангстеры фиговы! Нет, тут нужен высококлассный профи. Необходимо найти Изверга», – сказал себе Фрутков, набирая номер.

Большой Плохой Парень был уже не таким уж парнем но, действительно очень большим и очень плохим. Он мог бы стать чемпионом мира по боксу в сверхтяжелом весе, жить в благоустроенном государстве, зарабатывать миллионы, сниматься в кино, даже заседать в Государственной Думе, но он обо всем этом великолепии не догадывался. Просто никто вовремя не подсказал Большому Плохому Парню, чем ему стоит заниматься. Поэтому Большой Плохой Парень был всего лишь владельцем небольшого полуподпольного бизнеса в Санкт-Петербурге.

Человечище будто ждало звонка Фруткова. После первого же гудка, оно почти прошептало своим ласковым, как у пассивного некрофила, голосом:

– Да, дорогой Мося?

Фрутков умоляюще произнес:

– У меня небольшая проблема, дружище. Я хотел бы обратиться за помощью к Извергу. Ты знаешь, как его найти?

Большой Плохой Парень помолчал секунду, взвешивая и оценивая. И перевел разговор на другое.

– Слушай, Мося, тебе случайно знаменитые шедевры живописи не нужны? Мне знакомые мазилы предложили. Недорого и с гарантией.

Фрутков нехотя поинтересовался:

– Какие шедевры?

Большой Плохой Парень доброжелательно шепнул в трубку:

– Да там их куча. «Иван Грозный спасает своего сына», «Грачи улетели», «Опять пятерка», «Десятый вал», «Дед Мороз в Смольном», «Расстрел монархиста» и много других. Разной тематики. Учти, оптом дешевле.

– А они подлинные? – что-то засомневался Фрутков. В изобразительном искусстве он был не копенгаген.

– Конечно подлинные! Сами же мазилы гарантируют. Гарантия на холст три года. На раму пять лет. Все по-пацански.

– Ну я не знаю. У меня и места-то нет.

Человечище мягко хохотнуло:

– Кому ты втираешь, Мося? Да у тебя избушка величиной с атомную электростанцию! Для проведения культурного досуга на первом этаже можно спокойно Лувр и Эрмитаж разместить и еще для космодрома место останется.

Фрутков был польщен. Он всегда стремился к тому, чтобы при взгляде на его жилище сразу было понятно, что там живут большие деньги. Поэтому особняк Фруткова занимал территорию почти равную площади Кобеляк. Он вспомнил родной домишко, маленький как телефонная будка. «Эх, видел бы сейчас папа!»

– Ладно, Змей-искуситель. Я подумаю, – подал Большому Плохому Парню призрачную надежду Фрутков. – Так что там с Извергом?

Теперь человечище замолчало надолго. Серьезный вопрос требовал серьезного ответа. Это вам не веселые картинки с выставки. Наконец, Фрутков услышал в телефоне еле слышный шелест:

– Эй, Моось! Так и быть, адресок Изверга я тебе черкну. Но будешь много должен. Жди эсэмэску.

Фрутков вздохнул с облегчением. Он знал, что Змей-искуситель мог в один миг превратиться в Змея Горыныча. Слава богу, сегодня этого не произошло. Впрочем, до вечера еще далеко.

Мобильник оповестил, что пришло сообщение. Фрутков торопливо прочитал. Всего лишь электронный адрес сайта в интернете. На дворе двадцать первый век. Значит нужно садиться за компьютер.

Фрутков зашел на сайт с интригующим названием «Решение проблемы: быстро, дорого, навсегда». Под фотографией смутно знакомой красивой девушки было написано: «Укажите ваш телефон и вам перезвонят». Силясь вспомнить, где он видел эту девушку, Фрутков выполнил указание. Дополнительно нажал на слово «Срочно». Потянулись томительные минуты.

Изверг – человек-миф. Наемный убийца с высочайшим рейтингом в криминальном антимире. Никто о нем ничего не знал. Никто его никогда не видел, а те несчастные, кто видел, уже ничего не могли рассказать. Говорили, что Изверг мог быть кем угодно: вашим попутчиком в поезде, беспомощной старушкой на обочине дороги или пенсионером, играющим в карты возле подъезда. Он сливался с окружающими как хамелеон. Всегда оказывался за спиной у жертвы и наносил удар в тот момент, когда его меньше всего опасались. На всякий случай его имя произносили испуганным шепотом.

Один лишь Большой Плохой Парень знал, как связаться с Извергом. Фрутков представил себе страшное лицо человечища: выступающая вперед на километр массивная нижняя челюсть, вдавленные виски, расплющенный нос, редкие квадратные зубы. Поморщился. «Да, вот это рожа! Сам Квазимодо лопнул бы от зависти».

Несмотря на то, что Фрутков ждал звонка, первые такты мелодии Исаака Дунаевского все равно заставили его вздрогнуть. Уже поднося телефон к уху, он, наконец, понял, кто же эта красотка в прозрачном намеке на бельё. «Певичка Вера Брежнева, ёпта!»

Закончив короткий, но очень неприятный разговор с Извергом, Фрутков налил себе растаявшего канадского льда и снова уставился на мобильник. Он сделал сильный ход, но настроение не улучшилось. Ему еще должен был позвонить Пограничник и, как обычно, наговорить гадостей.