Текст книги "Наша бесценная доктор Ценная (воспоминания о нашей маме)"

Автор книги: Вадим Донской

Соавторы: Григорий Ценный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Светлой памяти нашей мамы,

Людмилы Григорьевны Ценной,

посвящаем эту книгу.

Авторы

Предисловие

Уважаемый читатель!

Ты раскрыл необычную книгу. В ней два сына с большой любовью рассказывают о своей маме – удивительном, светлом человеке.

Перед тобой пройдёт вся жизнь известного в Одессе и далеко за её пределами доктора-педиатра – Людмилы Григорьевны Ценной, со всеми бедами и потерями, но и с высочайшим счастьем отдавать всю себя – свои знания, опыт, высочайший профессионализм, душевную теплоту – людям, нуждавшимся в ней. Она была целителем не только тела, но и души каждого доверившегося ей человека, будь то страдающий от боли ребёнок или вполне взрослый человек. В любое время суток, в любую погоду она спешила оказать квалифицированную помощь больному ребёнку. Тысячи детей она спасла от болезней, а то и от смерти.

Книга охватывает все периоды жизни Людмилы Григорьевны: от раннего детства и до последних дней. И всегда на протяжении всей её жизни её сопровождали уважение и любовь знавших её людей.

В книгу включены многочисленные письма её пациентов, многие из которых становились её друзьями. В этих письмах сквозит сердечная благодарность чудесному доктору и неизбывная боль утраты необыкновенного Человека.

Мне пришлось познакомиться с ней уже в то время, когда она страдала от тяжёлого неизлечимого недуга. Общение моё с ней не было продолжительным. Но в памяти остался лучащийся добрый взгляд, доброжелательная улыбка. От неё исходили свет и тепло, которые она щедро дарила людям на протяжении всей своей жизни.

Е. Милькина

редактор

Наша бесценная
доктор Ценная
(воспоминания о нашей маме)

Наша мама родилась 2 ноября 1917 года в небольшом бессарабском городке Оргеев, а после переезда семьи в Одессу, жила с родителями и старшей сестрой Марочкой на третьем этаже старого дома по улице Пушкинской, № 45.

^{Большая еврейская синагога}

^{Ул. Бессарабская}

^{«Молодежь Сиона» Оргеева}

Её отец, а наш дедушка, Ценный Григорий Ильич, работал директором фабрики «Пух и перо» и вёл большую общественную работу. Его жена, а наша бабушка, Ценная Софья Семёновна, работала бухгалтером и воспитывала дочерей.

Дедушка Григорий Ильич родился в небольшом украинском городке Полонное (ныне Хмельницкая область) в семье Эли (Зелиха) Кестлихера (1867–1924 гг.) и Михли (умерла в 1924 г.). У дедушки был брат Нюня и три сестры: Этя, Бетя и Шива.

^{Эли Кестлихер}

^{Эли и Михля Кестлихер с дочками Шивой и Бетей и сыном Гришей (Нюней) (1895–1898 гг.)}

^{Сестры Шива и Бетя с братом Гришей и мамой Михлей (1915–1920 гг.)}

Бабушка Софья Семёновна родилась в Оргееве (Румыния) 10 мая 1892 года в семье очень известного человека Симхи Кестлихера. Симха был ученый, специалист по Талмуду и знаток еврейских законов.

Он предоставлял юридическую помощь согласно еврейским законам.

Кроме того, прекрасно знал литературу на иврите и идише.

Симха много лет возглавлял сионистскую организацию в городе Оргееве. До начала Второй мировой войны он был габбай [1]1
  Габбай– должностное лицо в еврейской общине, синагоге, ведающее организационными и денежными делами. (Примеч. редактора).


[Закрыть]в синагоге Хабад. Его характерной чертой был свет, исходивший от его лица. С этим светящимся лицом и доброй улыбкой он буквально освещал лица тех, кто стоял перед ним. Те, кто общался с ним, отмечали его юмор, великолепное знание изречений из Талмуда, а также обилие шуток, которые постоянно вертелись у него на языке.

Симха Кестлихер вёл скромный образ жизни. Окружённый своей семьёй, любовью и благоговением всех, кто обращался к нему, он служил обществу добросовестно и честно. В меру своих способностей он помогал каждому, кто в нём нуждался. Он делал всё от души и без какого-либо высокомерия. Он был простой, прямой и честный человек.

В возрасте 70 лет осенью 1941 года во время немецкой оккупации в Оргееве, он был убит вместе с женой Сойбл в своем доме. У Симхи, кроме дочки Сони, было еще 2 дочери: Клара и Этя, а также сын Давид.

Отец дедушки Гриши – Эля и отец бабушки Сони – Симха были родственниками и носили ту же фамилию. Вероятно, родители бабушки и дедушки общались и решили познакомить своих детей друг с другом. Гриша и Соня познакомились в Оргееве и вскоре поженились.: Отец Сони – Симха был одним из руководителей Партии общих сионистов, в наше время это партия Ликуд в Израиле. Симха был активным борцом за свободу и равноправие евреев. Он и его зять Гриша много беседовали на эту тему, что и привело Гришу к участию в революционной деятельности. Именно поэтому вскоре после рождения второй дочки Милы, Гриша принял решение переехать из благополучного и сытого Оргеева в Одессу. А Этя с мужем Вениамином Рабиновичем и Клара с мужем остались в Оргееве под опекой своих родителей Симхи и Сойбл.

В Одессе в 1918 году была полная разруха, царил хаос и голод. Город переходил из рук в руки без боя, с какими-то опереточными выстрелами, беспорядочным бегством старой власти (уже изрядно награбившей) и торжественным шествием новой (с тем же предвкушением грабежа). Одесситы встретили и февральскую и октябрьскую революции не политическими баталиями, а конкретными пари, заключавшимися на крупные суммы, о продолжительности власти новых правителей России. Пари «выиграли», пожалуй, те, кто ставил на октябрьскую революцию.

Одесситам надолго запомнилась холодная зима 1920 года. Одессу грабили. Грабили грубо и безобразно. 41-я стрелковая дивизия Красной Армии, усиленная отдельной кавалерийской бригадой Г. И. Котовского, форсированным маршем продвигалась к Одессе. В городе начались открытые грабежи банков, магазинов, брошенных квартир. В порт потянулись толпы желающих спастись от большевистского режима. Однако места на судах было явно недостаточно. (По материалам Игоря Шкляева).

^{Гражданская война в Одессе}

^{Эвакуация из Одессы в 1920 году}

В клубах и ресторанах шла отчаянная азартная игра, кутежи приняли характер безумных вакханалий. В город тихо вползала паника. В 1919 году Гриша вступил в ВКП(б), принимал участие на стороне большевиков в борьбе с интервентами, а позже ушёл в подполье для борьбы с белыми и бандитами. Белые власти начали охоту за Григорием, его голову оценили в большие деньги, и товарищи окрестили его ценным человеком. Так это прозвище и осталось за ним. Иначе как товарищ «Ценный» к нему и не обращались. И в документах вместо его настоящей фамилии Кестлихер появилась фамилия Ценный.

Семье жилось очень тяжело. Бабушка Соня несколько раз обращалась за помощью к своим родным в Оргееве. Разными путями они передавали в Одессу небольшие посылочки, хотя Григорий Ильич был очень гордым человеком и не хотел никому показывать, как тяжело им живётся. Годы шли, постепенно быт налаживался. Семья переехала в большую квартиру на улице Пушкинской, 45.

Григорий Ценный решил объединить все артели, а также частников, занимавшихся изготовлением подушек и перин, в единое предприятие. Жители Одессы и, в первую очередь её еврейское население, в прежние времена пользовались перинами исключительно из гусиного пуха. Потихоньку дело стало налаживаться. Со временем городские власти положительно отреагировали на предложение Григория Ценного о создании на основе объединённых артелей промышленного предприятия – фабрики по переработке сырья для производства высококачественной продукции из пера и гусиного пуха, назначив Григория Ильича директором фабрики.

^{Бабушка Соня в Одессе}

^{Мила и Мара в 1922 г. (1920-е годы)}

^{Cтоят (слева направо): Мила, папа Гриша, двоюродный брат Миля – сын Шивы и Фройки, дядя Фройка, Мара, Сидят: тётя Этя – сестра Гриши и мама Соня (30-е годы)}

^{В центре – Мила, слева – её двоюродный брат Яша Симма, а справа – его родной брат Миля Симма}

Бабушка, Софья Семёновна Ценная, работала бухгалтером, вела дом и хозяйство, потрясающе стряпала. Любящая тёплая семья была очень гостеприимной, торжественные даты и дни рождения отмечались дома в кругу близких друзей.

Тем временем дочери Григория и Софьи росли и расцветали, радуя родителей своей успешной учёбой. Милочка первые семь лет посещала школу № 4. Она располагалась на Троицкой улице, в самом центре Одессы.

^{Мила (сидит 2-я слева) со своими школьными друзьями и учительницей. Сидит 1-я справа – Ида Леви, Геренрот (стоит слева)}

Уже в ту пору Милочка отличалась весёлым нравом, открытым, дружелюбным характером. И позже, в старших классах 77-ой школы Одессы, к ней с симпатией относились не только одноклассники, но и школьные преподаватели. С некоторыми из соучеников она дружила на протяжении многих лет.

Наш дедушка, Ценный Григорий Ильич, в конце 30-х годов, перед Отечественной войной занимал ответственную должность управляющего Одесской конторой Главснабсбыта Наркомтяжмаша и отвечал за поставку техники. Дедушка, член компартии с 1919 г., уцелел во время репрессий. Благодаря громадному авторитету и уважению никто из его окружения не очернил его во время регулярных чисток. О том, какой это был кристально честный и смелый человек, можно понять из следующего эпизода: Григорий Ильич был в довоенной Одессе довольно известным человеком. Будучи одним из активных участников борьбы за Советскую власть в Одессе в 20-е годы, он олицетворял собой настоящих коммунистов. У него было огромное количество друзей и соратников по подполью в годы Интервенции, в становлении Советской власти в Одессе в середине 20-х годов. Ему поручали самые ответственные задания, и он выполнял их с большой отдачей. Он всегда старался помочь простым людям. Поэтому у него не было врагов. Когда в середине 30-х годов начались «чистки» партийных рядов, много старых партийцев было репрессировано. Когда же этот процесс проходил на фабрике «Пух и перо», где тогда он был директором, ни один рабочий не выступил против него, что только подтверждает сказанное выше.

Мила с друзьями у неё дома на Пушкинской улице (1940 г.)

^{Мила – первая слева, рядом – её муж Миля}

^{Мила – сидит 2-я справа, стоит 1-я справа – ее сестра Мара, 1-я слева сидит – Лена Файнгерш, 1-я справа сидит – Ира Ткач}

^{Мила в среднем ряду 1-я справа}

В конце 20-х – начале 30-х годов Григорию Ильичу стало известно, что вскоре в Оргееве, где жили две сестры его жены Сони – Этя и Клара, ожидается изменение власти. Город перейдёт под юрисдикцию Советов. Он немедленно выехал в Оргеев и посоветовал родственникам жены, которые имели свое хозяйство и некоторый капитал, переехать в место, где их никто не знает, и не будет преследовать. Этя с мужем Вениамином переехали в Кишинёв, а Клара с мужем и двумя детьми, а также их отец Симха Кестлихер остались в Оргееве и погибли в начале войны от рук фашистов.

В 37-м году были арестованы супруги Зельцманы, старые коммунисты, друзья Григория Ильича. У них была дочь Мэри, которая дружила с нашей мамой, тогда молодой девушкой.

Узнав об аресте своих друзей, дедушка приказал нашей маме – своей дочке, пойти вечером к Мэри и привести её к ним домой. Мама так и сделала. Однако Мэри категорически отказалась идти к своей подруге. Она сказала: «Если кто-нибудь увидит нас и донесёт, всю вашу семью арестуют».

Мама ответила ей, что она должна так одеться, чтобы её никто не узнал. Она сказала, что они дождутся ночи и пойдут отдельно друг от друга к ним домой. Словом, она уговорила Мэри, и некоторое время Мэри прожила у них дома. Как стало потом известно, уже на следующий день в квартиру, где жила Мэри, нагрянули «слуги народа», чтобы её арестовать, но ушли ни с чем.

Вот каким Человеком был наш дед.

Добавлю к этому, что Мэри Зельцман стала матерью очень талантливого одессита – профессора и академика Александра Семёновича Стареца. (Светлая ему память).

^{Мэри Зельцман}

^{Саша Старец в 1972 г.}

^{Бабушка Соня, муж Бети Федя и дедушка Гриша (30-е годы)}

^{Мила, Мара, папа Гриша и мама Соня. 21 сент. 1929 г.}

Быстро пролетели школьные годы. В 1936 году Милочка окончила десятилетку. Занимаясь в консерватории по классу фортепиано, она поступила в медицинский институт на лечебно-профилактический факультет, который закончила в июне 1941 г.

^{Мила со своими сокурсниками (сидит в первом ряду 2-я справа)}

^{В Одесском мединcтитуте: Мила (стоит 5-я слева). Стоят: 3-я слева – Сара Перельмутер и рядом с ней её будущий муж – Натан Кацеф}

^{Одесский медицинский институт. Учебный корпус}

^{Одесский медицинский институт. Здание клиник}

^{Мила готовится к занятиям в мединституте (ноябрь 1937 года)}

^{Мара, папа Гриша с портретом Симхи Кестлихера, мама Соня, Мила в квартире на Пушкинской, 45. На заднем плане – подруга Милы Лена Файнгерш. (1940 год)}

Всё складывалось замечательно, Мила встретила свою любовь. Это был её ровесник, симпатичный, добрый парень, Эмиль Донской, студент Одесского технологического института, проходивший военную службу младшим офицером в танковых частях.

^{Будущий муж – Эмиль (Шуля) Донской}

Молодые люди поженились, 24-го марта 1941 г. родился сын, Вадим, которого Эмиль так и не увидел.

Счастье было разрушено мгновенно и навсегда 22 июня 1941 года, когда Вторая мировая война, прокатившись по Европе, обрушилась на Советский Союз.

Эмиль, окончив институт, служил в то время в Красной Армии и находился под Измаилом в танковой части, принявшей на себя один из первых ударов фашистской армады. Его часть попала в пекло, откуда мало кто возвратился. Когда мама получила извещение о том, что муж пропал без вести, она не поверила в его гибель, но нашлись очевидцы, рассказавшие, как это происходило. Он был одним из миллионов, павших на поле боя, но для своих близких он всегда был одним единственным…

За несколько дней до начала войны наша мама окончила медицинский институт и получила диплом врача. Одновременно приближались экзамены в консерватории, где она занималась по классу фортепьяно. Однако война перечеркнула всё. Началась эвакуация. Одесса оборонялась 73 дня. Неожиданным для немцев оказались невиданные бронированные чудовища марки «НИ». Это были обшитые броней тракторы, название которых расшифровывалось просто: «На Испуг».

^{Первые танки «НИ»}

^{Оборона Одессы с суши и с моря}

^{Эвакуация населения из Одессы. Посадка на пароход. (Июль 1941 года)}

^{Пароход «Ленин»}

Пожар войны охватил Одессу. Бабушке Соне и маме с трёхмесячным грудным Вадиком удалось сесть в теплушку эшелона, уходящего на восток, в неизвестное.

Дедушка Гриша с Марочкой отплывали позднее на пароходе «Ленин».

Через какое-то время до мамы дошли слухи о гибели парохода «Ленин» с пассажирами, среди которых находились её папа и сестра.

Обстоятельства гибели парохода «Ленин» и его пассажиров были покрыты завесой секретности в течение более 65 лет.

24 июля 1941 г на борт парохода «Ленин», рассчитанного на 500 пассажиров, в порту Одессы взошли более 5000 человек. Пароход держал курс на Ялту и далее на Новороссийск. Плыли в ночное время, чтобы избежать налётов фашистских бомбардировщиков. Ни огня, ни радиосигналов, ни вспыхивающих маяков.

Лоцман обнаружил неисправность навигационных приборов парохода и доложил о невозможности выхода в море в ночное время и прохода среди минных полей. Однако поступил приказ двигаться.

По воспоминаниям чудом спасшихся:

«Ночью 27 июля 1941 г. в 23:33 в носовой части головного транспорта раздался взрыв. Это пароход „Ленин“ врезался в нашу мину оборонительного заграждения».

В тот вечер, 27-го июля, Марочка с подругой находились на верхней палубе. Кромешная тьма накрывала пароход и море, нигде ни огонька, чёрный пароход в чёрном море. Взрыв прогремел оглушительно и внезапно. Раздались душераздирающие крики людей.

Подруга схватила Марочку за руку: «Прыгаем в воду!». Марочка закричала: «Папа!» и бросилась к трапу, ведущему вниз, в каюты. Через 8–10 минут пароход, битком набитый гибнущими людьми, ушёл в пучину… Пароход «Ленин» затонул в течение 10–15 мин. Спаслись немногим более 200 человек.

^{Венки в море в память о трагедии. На 1-м плане – Таня Куликовская}

С 2009 г. выжившие пассажиры парохода «Ленин», их родные, и родные погибших 27 июля отмечают годовщину трагической гибели. Это стало возможным благодаря усилиям героического одессита Степана Кравченко, отец которого также погиб на пароходе в момент взрыва. Он сумел воссоздать историю гибели парохода, долгое время скрываемую от народа. После выхода его книги «„Без вести“ пропавшим возвращая имена» (2009 г.) стало ясно, что трагедия произошла из-за полной безответственности лиц, которые руководили движением парохода, как на самом пароходе, так и «наверху».

^{Мамин папа и наш дедушка – Григорий Ильич Ценный перед войной}

Позднее стало известно о гибели второго дедушки Вадима – Григория Донского, отца Эмиля. Больница, в которой он лечился, не успела эвакуироваться. Вошедшие в Одессу румынские и немецкие войска добивали больных. Дедушка погиб от их рук. Его, парализованного, вышвырнули из окна Херсонской больницы. Погибли и оставшиеся в Одессе дедушка Эмиля – Давид, сын Давида – Миша с женой Голдой и двумя детьми; второй сын – Иосиф погиб в Севастополе.

Поезд, на котором ехала Мила с грудным ребёнком и мамой Соней, не раз попадал под бомбёжки. Двигался он очень медленно, останавливаясь на каждом полустанке. Маленький Вадик заболел в дороге корью. Нашлись негодяи, которые буквально вышвырнули их из вагона. Но нашлись и добрые люди, которые приютили их в другом вагоне того же поезда, хотя теснота была неимоверная. Не было места прилечь, во многих вагонах люди стояли, плотно прижавшись друг к другу. Однажды ночью, когда началась бомбёжка, мама с ребёнком на руках выбралась из вагона и спряталась под поездом между рельсами, т. к. вокруг при свете зарева виднелась голая степь, где нельзя было укрыться. Когда бомбёжка закончилась, мама увидела, что горит тот самый вагон, из которого их раньше вышвырнули. Прямое попадание бомбы уничтожило и вагон, и всех, находящихся в нём. Во время тяжелейшего переезда из Одессы в глубь России мама потеряла молоко, отпаивала ребёнка тёплой водичкой.

Более чем через месяц пути поезд достиг берегов Волги. В Куйбышевском Облздравотделе посмотрели мамины бумаги (у неё было звание – младший лейтенант медицинской службы, присвоенное ей в институте) и направили в посёлок Подбельск, где маленького Вадика сразу прикрепили к молочной кухне.

^{Подбельск и его окрестности}

Там мама и работала в качестве врача до окончания войны (с июля 1941 г. до апреля 1946 г.). Несмотря на молодость и отсутствие опыта, мама, с отличием закончившая Одесский медицинский институт, в короткий срок проявила себя незаурядным врачом и завоевала авторитет и уважение со стороны медиков и пациентов. Участок охватывал территорию, протяжённостью 15–20 км, на которой находилось несколько сёл. Врачу ежедневно приходилось проходить по бездорожью десятки километров через холмы или лес в любое время суток, вначале пешком, а потом на повозке с лошадью. Хотя основной специальностью у мамы была педиатрия, в то время приходилось помогать любым больным. Ей приходилось быть и хирургом, и акушеркой, и эпидемиологом. Не было лекарств, не хватало бинтов и ваты, часто вспыхивали эпидемии. Дети умирали даже от таких заболеваний, как ангина, не говоря уже о дифтерите или менингите. Маме удалось организовать врачебную лабораторию, женскую и детскую консультации, заведовать которыми её назначили в мае 1942 г. А до этого мама вытащила несколько детей буквально из лап смерти. В одном случае пришлось делать трахеотомию ребёнку, больному дифтеритом. Мама столкнулась с широким спектром заболеваний на фоне недоедания, нехватки лекарств, нарушения гигиены.

В силу своей скромности мама очень мало рассказывала нам, детям, о военных годах. Мы узнали об этом позднее, спустя годы, когда к нам в течение ряда лет приезжали навестить маму и нашу семью её сослуживцы и бывшие пациенты. От этих рассказов осталось ощущение, что мама вела героическую борьбу за здоровье и выживание больных. Другому ребёнку, заболевшему менингитом, удалось спасти жизнь введением пенициллина, который маме удалось достать в Куйбышеве и самолётом вылететь срочно к больному ребёнку. Запомнился рассказ, как маме удалось выявить причину смертельных отравлений и предотвратить гибель людей. Ядовитыми оказались остатки проросшей пшеницы, которую собирали на полях голодные люди и употребляли в пищу. В результате правильно подобранного лечения заболевшие люди начали выздоравливать. Смертность в районе резко снизилась. Помимо непосредственной работы с больными на участке мама возглавляла (с августа 1941 г.) врачебную лабораторию при педагогическом училище, а также участвовала в медицинской комиссии от военкомата для освидетельствования призывников перед отправкой на фронт.

К сожалению, среди призывников были частые случаи членовредительства, чтобы избежать отправки на фронт, и маме приходилось выявлять эти случаи. Например, многие провоцировали возникновение гнойного конъюнктивита после засыпания в глаза местного растения с плодами, похожими на мелкий перец. При осмотре глаз и выворачивании век врач легко обнаруживал плоды этого растения и после короткого лечения этих людей отправляли на фронт. Одновременно бывали случаи, когда пытались отправить на фронт действительно больного человека, подозревая симуляцию. В этом случае мама умела доказывать, что с медицинской точки зрения это не симуляция, а действительно неизлечимая болезнь, например, эпилепсия. У мамы был большой авторитет. К её мнению очень прислушивались, ценили и уважали.

В день Победы, 9-го мая 1945 г., мама находилась в командировке в Москве в детской клинике им. Морозова. После окончания войны мама решила вернуться домой, в Одессу, но её упросили остаться ещё на год, даже предлагали работать врачом в Куйбышеве. Мама уезжала с благодарностями и наградами, тепло попрощавшись со ставшими там близкими друзьями людьми, давшими ей с сыном и мамой приют в годы войны, с сотрудниками и вылеченными ею детьми и взрослыми.

^{Мама среди комиссии Военкомата по проверке лиц, отказывающихся идти на фронт. (Она стоит на заднем плане, в центре)}

^{Мама среди сотрудников (Сидит в 1-м ряду, 1-я слева)}

В апреле 1946 г. мы покинули с. Подбельское и через Москву направились в Одессу.

^{Вадик с мамой Милой в Подбельском. 1941–45-е годы}

Из воспоминаний Вадима Донского:

Вспоминаю битком набитое московское метро. Я был чем-то болен, и мама взяла меня, пятилетнего, на руки. Хотя я был худеньким, маме, конечно, было нелегко. Немолодой человек уступил маме место и протянул мне яблоко. Этот эпизод запомнился на всю жизнь. А в поезде на Одессу в общем вагоне разгорелся скандал. Какие-то пассажиры визжали, что вышвырнут меня в окно, потому что у меня заразная болезнь. Бабушка Соня что-то кричала в ответ, мама держала меня на руках и успокаивала. Вмешался находящийся неподалёку военный. Он поговорил с мамой и сумел уладить конфликт. Я помню, что он обещал вышвырнуть в окно зачинщиков скандала прежде, чем доберутся до меня. Вскоре мы доехали до изрядно разрушенной Одессы.

В нашей разграбленной квартире жили захватившие её соседи, умело «провоевавшие» всю войну, не покидая Одессы. В таком же состоянии оказалась и летняя дача на 7-й станции Большого Фонтана, предоставленная государством моему дедушке Грише как ветерану ВКП(б) в 30-е годы. Во время войны дача тоже была занята чужими людьми.

Нам негде было жить.

Приютила нас мамина подруга, бывшая одноклассница, Любочка Акимова.

^{Мила, Люба Акимова и их подруга Розочка в 1936 г.}

^{Одноклассники: Леня Лемберг, Мила, Люба Акимова и Миша Турчин (21 мая 1932 г.)}

^{Люба Акимова с мамой Софьей Трифоновной}

Люба и её мама, Софья Трифоновна, жили в небольшой квартирке по улице Базарной угол Канатной. Муж Софьи Трифоновны и отец Любы – Акимов С. Ф. был начальником политпросвета Одесского уезда. Он также участвовал в организации Красной Гвардии в Одессе. При исполнении служебных обязанностей он трагически погиб в 1930 году.

Окно комнаты выходило на развалины, куда ежедневно привозили пленных немцев на работу. Впоследствии на этом месте вырос многоэтажный дом.

Электричества не было, для освещения использовались керосиновые лампы. Вспоминаю, как однажды горевшая лампа опрокинулась, скатерть заполыхала, бабушка и мама голыми руками и тряпками гасили пламя, вода отсутствовала. Подспорьем в еде служили мидии, которых мне удавалось наскрести с прибрежных скал, едва покрытых водой (не умея плавать, далеко я не заходил). Мама и бабушка пытались вернуть наши квартиру и дачу, но власти были глухи.

Бабушка Соня часто вспоминала своего мужа и старшую дочку Марочку. Бабушка рассказывала, что Марочка великолепно плавала, до войны заплывала на несколько километров от берегов Аркадии или Ланжерона.

^{Сестра мамы – Мара Ценная (1940 год)}

^{Мара (1-я слева) и мама (3-я слева) в квартире на Пушкинской в 1940 г. (2-я справа – Лена Файнгерш)}

С 1-го июля 1946 года мама приступила к работе в должности участкового врача Октябрьского района. Первым местом работы была женская консультация, расположенная на мосту на Греческой улице. Молодые посетительницы консультации очень быстро поняли, какой подарок судьбы им достался, с каким замечательным врачом они встречаются на приёмах и вызовах. Никогда мама не забывала вымыть и согреть руки прежде, чем приступить к осмотру ребёнка.

Стоило маме прикоснуться к плачущему ребёнку, как он внезапно успокаивался и тихо лежал во время прослушивания и осмотра. Мамаши и бабушки, даже самые сердитые, буквально влюблялись в своего доктора. Мама никогда не считалась со временем. Её часто вызывали по ночам, т. к. знали, что она предпочитала не отправлять ребёнка в больницу без достаточных оснований, а лечила сама, используя новейшие достижения медицины. Неоднократно ей удавалось спасать детей от смерти благодаря правильной диагностике таких заболеваний, как острый аппендицит, пневмония, болезнь Боткина и т. д. Помнится несколько случаев, когда родители вызывали одновременно маму и «скорую помощь», и мама диагностировала острый аппендицит, а врачи «скорой помощи» усматривали дизентерию, и только мамина настойчивость позволяла отвезти ребёнка не в инфекционную больницу, как хотели врачи «скорой», а в хирургию, где срочная операция спасала ему жизнь.

В этот период у мамы и бабушки было достаточно огорчений, связанных с квартирным вопросом, по-прежнему никак не решаемым городскими властями.

Моё здоровье ухудшилось, постоянные головные боли усиливались. По вечерам мама присаживалась на мою кровать. Я любил перебирать её пальцы. Каждый из них имел свое имя. Там были Лялик, Лёлик, Лилик, Мусик и Бусик. Головная боль на время уходила. После консультации с невропатологом меня положили в отделение психоневрологического диспансера на улице Канатной (в то время Свердлова). В памяти остались воспоминания об издевательствах старших пациентов над младшими. У меня взрослые ребята постоянно отбирали гостинцы, принесенные мне мамой. Маме я об этом не рассказывал, т. к. знал, чем это кончится для «ябеды». Спустя какое-то время меня выписали.

Наступил день, когда мы ушли из квартиры Любочки Акимовой, т. к. она ждала ребёнка. Нас приютили Дина и Стелла Перловские. (Дружба наших семей началась в довоенное время со знакомства моего папы Мили с Изей Перловским, братом Дины и Стеллы).

Мама поехала в Москву, и там её как вдову погибшего на войне офицера восстановили в правах на довоенную квартиру. Спустя некоторое время нам вернули нашу квартиру, кроме одной комнаты, занимаемой соседями.

В 1946 г. мама вторично вышла замуж за Михаила Семёновича Ройтбурда, инженер-капитана. Новый папа часто катал меня на трофейном немецком мотоцикле. Миша Ройтбурд прекрасно пел и играл на многих музыкальных инструментах.

^{Папа Миша и аккордеон}

^{На снимке – семья папы Миши перед войной в Котовске: Слева – направо: Сидят: Мама Миши – Хона-Хайка, дочка брата Йосифа – Фира, Миша, дочка сестры Ривы – Наташа. Папа Миши – Сруль. Стоят: Жена брата Изи – Рива, брат Йосиф, сестра Рива, ее муж Дмитрий, жена Йосифа – Клара, брат Изя. (Во время войны Мишины родители Сруль и Хайя были зверски убиты)}

Мне было 5 лет, когда мама повела меня в Оперный театр на оперу «Сказка о царе Салтане».

^{Одесский оперный театр}

Всё было для меня впервые. Сказать, что я был потрясён, значит, ничего не сказать. С тех пор прошло свыше 60 лет, но до сегодняшнего дня вспоминаю эту зачарованность, с которой я слушал музыку и песни, вглядывался в потрясающие декорации морских волн, великолепие театра, костюмов, артистов и публики. Когда я слышу «Полет шмеля» Римского-Корсакова, мне кажется, что я вновь нахожусь в оперном театре и вновь ощущаю до боли знакомую оперу. Я гордо шествую рядом с мамой, молодой и прекрасной – в черной шубке, шляпке с вуалью, муфтой в одной руке, за другую я крепко держусь и не отпускаю.

Вспоминает мамин друг и замечательный одесский педагог, преподаватель математики в школе 119 и в педагогическом институте Давид Натанович Зельцер:

«Людмила Григорьевна Ценная всегда увлекалась искусством: много читала, смотрела новинки кино (была членом музыкального клуба ДИК, в который входили её близкие друзья, часть из которых в прошлом были певцами, преподавателями музыки и т. п.), посещала концерты, спектакли. Она с радостью откликалась на любое предложение пойти на концерт в филармонию, в театр. А после посещения давала очень точные оценки услышанному, увиденному».

^{Мама со своей двоюродной сестричкой Милой Кригель – дочкой Бети и Феди в 1956 г. в Одесском оперном театре}

^{Д. Н. Зельцер и мама в нашей квартире на Пушкинской 45 (~ 1970 г.)}

Такие праздники случались не очень часто, зато запомнились на всю жизнь. У мамы было много знакомых, особенно в театрах оперетты и русском (артисты Крупник, Дембская, Водяной, Файер, супруги Шидывар), она была хорошо знакома с матерью Михаила Жванецкого, артистами филармонии, многими замечательными людьми.

^{Одесский театр музкомедии в 60–70 гг.}

^{Новое здание театра}

^{Нар. артист СССР Михаил Водяной}

^{Нар. артистка УССР Евгения Дембская}

^{Нар. артистка УССР Семен Крупник}

^{Артист Русского театра Петр Шидывар}

А вот в цирке мама бывала крайне редко. Я же, наоборот, проводил в цирке массу времени. Моя бабушка Сима (мама моего не вернувшегося с войны папы Мили) работала охранницей сначала в типографии на Пушкинской улице (как и положено, с винтовкой), а затем в цирке на улице Подбельского.

^{Одесский цирк}

^{Арена одесского цирка}

Забегая вперед, скажу, что в 60-х годах мама лечила детей артистов цирка, и как-то те дали ей контрамарку в цирк, где в это время выступал знаменитый иллюзионист Эмиль Кио. Эти же артисты сделали так, чтобы Кио «сфотографировал» нашу маму и под гром аплодисментов ей вручили её фотографию.