Текст книги "История одного взрыва"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Женя… – тихо сказал Дубин, подавая руку.

Вскоре Миша убедился, что его товарищ по работе, механик Дубин, в общем очень милый и приятный и, действительно, как охарактеризовал его Владимир Иванович, искусный механик, обладал своеобразным характером. По любому, даже самому пустяковому делу, он всегда говорил с такой сосредоточенностью и серьезностью, будто решал проблемы мирового масштаба. Если ему кто-нибудь задавал вопрос: "Не привязать ли этот провод ниткой, чтобы удобнее было паять?", он отвечал примерно так: "Не взлетит ли на воздух вся лаборатория оттого, что я привяжу провод?…" А показывая Мише обыкновенный стол, где должны находиться паяльник, олово и канифоль, он говорил с таким таинственным видом, словно сообщал об открытом им заговоре.

Первый день практики прошел Для Миши незаметно и быстро. В середине дня рассыльная занесла в комнату маленький ящик, доверху наполненный прозрачными пластинками и кубиками, попросила расписаться в какой-то бумажке и ушла.Вместе с ней вышел из комнаты и Владимир Иванович.

– Пьезоэлементы… – таинственно прошептал Женя, кивком головы показывая Мише на ящик. Так как практикант промолчал, то Женя счел необходимым сообщить кое-какие подробности об институте. – У нас в нижнем этаже, – заговорил он, глядя на Мишу – имеется цех, где выращиваются кристаллы сегнетовой соли, из которых делаются эти самые пьезоэлементы. Очень забавно… стоят большие банки с раствором сегнетовой соли, а в них, по мере того как испаряется вода, растут кристаллы. Вот такие иногда вырастают…– развел он руками. – Затем кристаллы пилят на пластинки. Потом поверхность пластинок покрывают электропроводным слоем… и получается пьезоэлемент. Вы знаете, как он работает?

Мише хорошо было известно, что такое пьезоэлемент и как он действует. Но его забавляла таинственность, с которой рассказывал об этом механик, и потому он попросил его объяснить.

– Вот смотрите… -продолжал Женя, вынимая из ящика одну из пластинок и не замечая иронического взгляда Миши. – Вы видите, что поверхность у нее покрыта словно серебром. Это электропроводные слои. Теперь, что получается?… Вы присоединяете к этим серебристым поверхностям провода с электрическим напряжением – пластинка сразу немного удлиняется. Незаметно для глаз, конечно. На очень маленькую величину. А если подключить переменное напряжение? Что будет? А получится то, что пластинка попеременно начнет удлиняться и укорачиваться. Вибрировать! – глаза молодого механика загорелись.Вибрировать! Колебаться! – продолжал он, быстрым движением пальцев показывая, как именно должна вибрировать пластинка. – Это свойство некоторых кристаллов расширяться и сужаться под влиянием электрического напряжения и называется пьезоэффектом. Теперь посмотрите, где это можно применить на практике. Можно сделать излучатель звука. Если такую вибрирующую пластинку из сегнетовой соли прижать, например, к мембране, то она тоже начнет колебаться вместе с пластинкой и излучать звук в воздух или в воду.Самый высокий, даже уже не слышимый человеческим ухом звук – ультразвук, может вырабатывать излучатель, построенный из принципа пьезоэффекта!

– Очень интересно,– заметил Миша.

– Это еще не все, – продолжал механик, чуть-чуть улыбнувшись.– А как устроены гидрофоны – приемники звука в воде? Разные, конечно, бывают, но наиболее чувствительные – это те, что работают на принципе пьезоэффекта. Тут уже играет роль закон обратимости… Пьезоэлемент, если к нему подводить электрическое напряжение, сжимается или расширяется. А если его самого сжимать, и расширять, то на его проводящих поверхностях появится электрическое напряжение. Представьте себе мембрану! Она, конечно, как и всякая мембрана, круглая пластинка из упругого материала: железа, дюралюминия или слюды всегда колеблется, незаметно для глаза, от звука – волнообразных колебаний в воздухе или в воде. Значит, если к мембране прикрепить пьезоэлемент, то мембрана будет его немного сжимать и растягивать. На поверхности кристалла образуется благодаря этому переменное электрическое напряжение. Таким образом, все это устройство будет принимать звук и превращать его в электрические колебания, – что и полагается делать любому гидрофону. Вам ясно?

– Очень ясно. Спасибо, – ответил Миша, сдержанно улыбаясь. – А теперь я вам расскажу, как решается задача направленности в приеме звука: нам важно, чтобы гидрофон принимал хорошо только звук, поступающий из определенной точки. Вот, слушайте…

Однако механику объяснить принципы аппаратуры для направленного приема звука так и не удалось. Он вдруг вспомнил, что за разговором забыл о деле.

– А лак-то, наверное, уже просох… – проговорил он встревоженно. – Значит мы с вами можем наматывать катушку дальше! А мы сидим и болтаем… Давайте-ка примемся за работу.

В комнату вошел Владимир Иванович. Он попросил Мишу подсесть к письменному столу, а затем задал ему следующий вопрос:

– Можете ли вы рассчитать напряжение в обкладках пьезоэлемента вот этой конфигурации? Посмотрите чертеж. Задача довольно трудная. Без трех-четырех интегральных и дифиренциальных выкладок тут не обойтись. Учтите также особенность пьезоэлемента этого вида. Он несколько необычен.

– Могу, – тихо ответил Миша и посмотрел в сторону, где сидел Женя. Ведь сейчас молодой механик увидит, что Миша его дурачил, притворялся несведущим человеком, слушая его популярное объяснение! Но Миша еще не полностью знал натуру своего нового товарища по работе. Женя принадлежал к числу тех людей, которые, сосредоточившись на чем-нибудь одном, теряют способность слышать и видеть все, что не имеет непосредственного отношения к работе, которой он занят. Так случилось и теперь. Механик как раз укладывал в узкий прорез катушки тончайшую проволоку диаметром всего в пять сотых миллиметра: работа эта требовала крайней осторожности, чтобы не оборвать проволоку и распределить ее равным слоем. Вот почему он не обратил на разговор Владимира Ивановича с Мишей никакого внимания, или, точнее говоря, -не слышал его.

После обеденного перерыва Владимир Иванович напомнил, что по плану сегодняшнего дня необходимо произвести маленькое испытание в море. Захватив с собой гидрофон какой-то сложной конструкции, портативный усилитель в чемодане, измерительные приборы, телефонные наушники, Женя и Миша вышли из здания и направились к морю по широкой аллее парка. Владимир Иванович обещал подойти через несколько минут, так как ему необходимо было еще о чем-то договориться с диспетчером института.

– Вы плаваете? – спросил механик, когда они уже подходили к пристани, таким тоном, словно предупреждая: "Смотрите! Плохо вам будет, если не умеете плавать. Сегодняшний выход в море вещь опасная: может кончиться скверно…" А вы? -ответил Миша вопросом на вопрос.

– Очень неважно. Не более десяти метров без отдыха, – пробормотал Женя угрюмо.

– Я люблю нырять, – заметил Миша.

Когда уселись в моторную шлюпку и стали ждать Владимира Ивановича, механика снова обуял популяризаторский дух.

– Мы будем измерять направленность гидрофона, – заговорил он покровительственным тоном. – А что это значит? Это значит, что будет проверяться, насколько хорошо гидрофон принимает звук в воде. Предположим: плывет корабль. Излучатель посылает в воду звуковой сигнал. Если звуку по пути встретится подводная скала или льдина, то звук, конечно, от нее отразится и вернется обратно к кораблю. А откуда он вернулся? С какой стороны? Где находится подводная скала или льдина? Впереди корабля, сбоку или сзади? Надо же определить! Опасно ли, так сказать, следовать по курсу, или его нужно изменить, чтобы не произошло столкновения! Вот для этого и применяются гидрофоны направленного действия. Их устанавливают под ватерлинией корабля, сразу несколько штук. Из них один принимает отраженный звук только с одного направления, другой – с другого, третий – с третьего.

Миша не утерпел и улыбнулся. Объяснения молодого механика ему определенно нравились. Как-то не хотелось дать ему понять, что со всем этим он прекрасно и давно знаком. Просвещать студента, вводить его в курс дела, видно, доставляло Жене большое удовольствие, и Миша решил до поры, до времени не мешать ему заблуждаться.

– Я знаю, почему вы улыбнулись, – продолжал между тем Женя. – Вам показалось, что я неправильно сделал ударение в слове "к'омпас" и сказал "комп'ас"? Так знайте же, что на суше "к'омпас", а на море этот же прибор называется "комп'асом".

Миша притворился, что и это ему неизвестно. К пристани подошли Владимир Иванович и моторист. Вскоре, подпрыгивая на волнах, шлюпка помчалась в открытое море, в том направлении, где почти у самого горизонта виднелись три паруса рыбачьих лодок.

Мельчайшие брызги соленой воды приятно освежали лицо. Широкий водный простор и светло зеленая вода, бурлящая и бегущая быстро назад,– все это создавало у Миши чудесное настроение.

– Как, Владимир Иванович? Сегодня прикончим? – послышался громкий голос Жени. – Завозились мы с этим номером гидрофона. Просто зло берет!

– Да, хотелось бы, сегодня "прикончить", как вы выразились,– так же громко, чтобы пересилить шум мотора, ответил Говорков. – Времени у нас осталось в обрез: послезавтра надо сдавать гидрофон начальнику лаборатории. Нехорошо, если не поспеем к установленному сроку.

Когда, наконец, берег оказался совсем далеко и здание института уменьшилось настолько, что казалось совсем игрушечным, Владимир Иванович распорядился выключить мотор. Шлюпка еще проплыла некоторое время по инерции, бесшумно разрезая голубовато-зеленую воду, и, наконец, остановилась, тихо покачиваясь на волнах.

Женя принялся, было, привинчивать гидрофон к специальному металлическому штурвалу, но Миша решил взять эту несложную обязанность на себя, чтобы механик смог заняться включением усилителя и измерительных приборов.

Через несколько минут подготовка к опыту была закончена: гидрофон на штурвале опущен в воду, штурвал укреплен к борту шлюпки, приборы расставлены на сидениях. По предположению Владимира Ивановича Миша, так же как и Женя, надел на голову телефонные наушники.

Вначале Миша услышал только слабый шум радиоламп. Но затем, по мере того как Владимир Иванович вращал черную пластмассовую ручку, регулируя таким образом чувствительность усилителя, начали появляться другие звуки – звуки, порожденные морем. Это был неясный гул, рокочущий с переливами на разных тонах. Гул этот создавали волны, вечно перекатывающиеся по поверхности моря, даже в самую тихую погоду. Громкие удары, в которых явно слышался всплеск воды, иногда заглушали равномерный гул.

– Эх, черт… – вдруг громко выругался Женя. – Опять плещется!

– На какую глубину вы опустили гидрофон? – нахмурясь, спросил Владимир Иванович.

– Три метра, – ответил механик.

Инженер начал пристально всматриваться в измерительный прибор. На нем судорожно прыгала стрелка, отзываясь на каждый удар, раздававшийся в наушниках.

– Помехи хоть и меньше тех, что были в прошлый раз, но все же большие.

– Товарищ Савин! – обратился инженер к Мише. – Резкие удары, которые вы слышите в наушниках, – это всплески волн о борт нашей шлюпки. Понимаете? Помехи!

– Будь они прокляты…– тут же добавил Женя.– Я, признаться, думал, что после нашего последнего переконструирования их не будет вовсе…

– Нет, помехи еще будут, – продолжал Владимир Иванович, обращаясь к Мише. – В обычных условиях гидроакустической техники такие помехи считались бы совсем незначительными, если принять во внимание большую чувствительность испытываемого гидрофона. Но наш гидрофон предназначен для особого прибора, потому и требования к нему предъявляются более жесткие.

– Понимаю, – ответил Миша. – Направленность действия гидрофона не настолько большая, чтобы отстроиться от всплеска волн о шлюпку.

– .Точно! – с гордостью проговорил Женя: возможно, ему показалось, что в осведомленности студента имеется и его заслуга.

– Давайте направим гидрофоны в другую сторону. Видите моторную лодку? Интересно, услышим ли шум ее винта? – спросил Миша.

– Давайте попробуем, – согласился инженер.

Женя принялся осторожно поворачивать штурвал. Вскоре в телефонных наушниках послышался бурлящий шум. Это через водную толщу, с расстояния многих километров, гидрофона достиг звук работающего винта. Стоило Жене лишь немного изменить положение штурвала, повернуть гидрофон, находящийся под водой, чуть в сторону, как звук исчезал.

– Замечательная направленность! – проговорил Миша.

– Да, направленность хорошая, – согласился Владимир Иванович, снимая с головы наушники.– В обычных условиях, повторяю,ничего лучше и желать не следует. А для нас эта направленность мала. Условия, поставленные начальником лаборатории, более жесткие, чем обычные, – и глубоко вздохнув, инженер принялся записывать в блокнот результаты наблюдений.

– Что бы еще такое можно сделать? – пробурчал Женя, также снимая с головы наушники. – Еще бы два отражательных зеркала поставить… Как вы думаете, Владимир Иванович?

Вдруг Миша насторожился. В телефонных наушниках он услышал очень слабый, почти еле различимый, тот самый странный звук, который ему пришлось услышать недавно во время купания. Студент вопросительно посмотрел на Владимира Ивановича, затем на Женю, собираясь поговорить с ними об этом. Но инженер был занят вычислениями, а механик углубился в раздумье по поводу неудачи испытания. Миша счел неудобным их беспокоить. Он молча протянул руку к штурвалу и принялся осторожно вращать его. Почти сразу же звук резко усилился. Практикант оторвал взгляд от лимба с делениями и перевел его в том направлении, откуда согласно указанию прибора поступало звучание. Он увидел вдали белый катер, несущийся полным ходом к берегу; тот самый катер, на который обратила внимание Люда. Сомнений не было никаких: звук порождал катер.

– Вот что, товарищи! – громко сказал инженер, нервно стуча карандашом по блокноту, – Прошу слушать внимательно.

Оставаться с наушниками на голове Миша счел неудобным. Надо было снять их, чтобы внимательно выслушать своего начальника.

– Положение наше не блестящее,– после короткого молчания заговорил инженер. – Сегодняшнее испытание показало, что у нас остается еще два пути для устранения помех. Первый из них, наиболее действенный,это монтаж нового гидрофона с увеличенными рефлекторами. Второй – переконструирование уже существующего гидрофона. К сожалению, первый путь в настоящее время практически недоступен: в нашем распоряжении только два дня и, конечно, за этот срок сделать новый гидрофон не удастся при всем желании. Остается второй путь – переделка старого. Тоже, должен сказать, задача нелегкая,.если учесть, что времени у нас в обрез. Завтра нам придется напрячь все силы, чтобы справиться с этим. Вот какое положение, друзья… прошу учесть все это, закончил инженер, внимательно оглядывая своих слушателей.

– Может быть, есть смысл попросить у дирекции института дополнительных людей для помощи? -робко предложил Миша.

Инженер нахмурился.

– Вы не в курсе всех дел не только института, но даже нашей лаборатории Л-3, – проговорил он, вынимая портсигар и закуривая. – Поймите, – продолжал Владимир Иванович, сделав аппетитную затяжку. – Сейчас конец квартала. Большинство лабораторий подытоживает свои работы. У всех спешка. Получить нам дополнительных людей – это значит оторвать их у других лабораторий, занятых своей работой, тоже срочной и ответственной. Прийти к начальнику лаборатории с подобной просьбой – это значит признаться в том, что мы работали плохо, беспланово… Пойдут по институту разговоры о штурмовщине.

Владимир Иванович выбросил в воду недокуренную папиросу, которую он только что зажег, углубился в размышления, а затем, тотчас же полез в карман за портсигаром.

– Сделаем, Владимир Иванович… Сделаем все как полагается…– пробурчал Женя. – Можно свертывать установку?

– Да. Тронемся к берегу, -ответил инженер. Во время обратного пути к берегу Мишу все время подмывало спросить о звуке, снова услышанном им с помощью гидрофона, и о белом катере, безусловно служившем причиной возникновения этого странного звучания. Но сейчас было не до этого… Инженер насупился, а Женя казался настолько неприступным, что его не стоило донимать.

Инженер сразу же после испытаний пошел на производственное совещание, и Миша возвратился в лабораторию только с Женей. Миша заметил, что механик переменился. Его походка и движения стали вдруг решительными и твердыми. Расхаживая по комнате, он окидывал лабораторные столы, заставленные измерительными приборами и инструментами, хозяйским взглядом.

– Так… – бормотал он. -Две заготовки имеются… Третью стрельнем у соседей… Не забыть бы также позаимствовать алюминиевую панель… Да! Сверла!… Хорошо, что вспомнил про сверла!…

Потом он подошел к маленькому токарному станку, стоявшему в углу комнаты, и погладил его лакированную поверхность, глядя при этом отсутствующим взглядом в окно.

– Товарищ Савин,– проговорил он, поворачиваясь всем корпусом к Мише. Есть серьезный разговор… Вот какое дело… Сегодня вечером… – механик с опаской посмотрел на закрытую дверь, – Сегодня вечером, а может быть и ночью… Если бы Миша еще не был знаком с повадками этого юноши, то обязательно подумал бы, что намечается убийство, поджог института, страшный взрыв или что-то в этом роде. Но Миша уже давно сообразил, в чем дело.

– Останемся работать, – спокойно подсказал он.

– Обязательно, – с угрюмой решительностью промолвил Женя. – И будем тут до победного конца…

– А как же Владимир Иванович? Он же не знает о том, что мы будет работать в неурочное время?

– А ему и знать об этом не нужно, – ответил механик, косясь на дверь. Чертежи и расчеты у нас имеются: они лежат в правом ящике письменного стола. Владимир Иванович замечательный инженер, но руками он плохо умеет работать только мешать будет. Вот вы – другое дело. Я уже заметил, как вы орудуете инструментами: ничего, кроме одобрения, выразить не могу. Значит, на часик вы свободны. Я тут должен сбегать в разные места и все организовать…

Миша взглянул на часы. Подходило время, в которое он условился встретиться с Людой, но у него страшно разболелась голова, очевидно, оттого, что он, подражая местным жителям, выехал в море без головного убора. И сейчас ему очень хотелось пойти в гостиницу и полежать на постели. Но Миша пересилил себя. Неудобно было подвести девушку.

Он вышел в парк и направился по главной аллее. На скамейке, стоявшей под огромным платаном, сидела Люда и читала книгу.

– Кроме всего прочего, вы еще и не дорожите чужим временем, – проговорила девушка, здороваясь.

– А вы страдаете излишней язвительностью, – ответил Миша шутливым тоном: с момента разговора на пляже они оба только и делали, что упражнялись в колкостях.

Начались взаимные расспросы о работе. Люда рассказала, что ей приходится помогать в сборке и монтаже установки с катодной трубкой огромного размера.

– Что-го вроде телевизора с экраном в полметра шириной, – объяснила она. И с сомнением добавила: – Непонятно, зачем лаборатории, занимающейся звуком и ультразвуком, понадобилась установка, имеющая прямое отношение к передаче изображений.

Миша рассказал ей о своем отделении и о новых друзьях. Особенно подробно и охотно говорил он о механике, о его склонности к преувеличениям и таинственности. В довершение Миша с очень важным видом сообщил, что сегодня вечером, а может быть, даже и ночью, ему предстоит работать с Женей, чтобы не сорвалось выполнение какого-то ответственного дела. При этом он, как бы мельком, упомянул, что у него от непривычки к южному морскому климату разболелась голова и потому работать ему будет трудно.

– Что вы этим хотите сказать?

– Ничего особенного. Просто отмечаю факт,– ответил Миша.– Работать вечером или ночью я не обязан – никто меня не заставит, а все-таки, как видите, иду, несмотря на то что болен. Или вы думаете, что мне следует отказаться, чтобы не свалиться совсем?

– Нет, нет, – проговорила Люда серьезно. – Идите и работайте. И не вздумайте показываться мне на глаза, если откажетесь помочь механику. Слышите! Головная боль… Нашли чем хвастаться!

Ненадолго между Людой и Мишей установились дружеские отношения. Они перестали говорить друг другу колкости.

– Да! Я забыла вам сказать! – вдруг встрепенулась Люда. Я случайно видела сегодня нашего слепого! И, знаете как? Из окна лаборатории. Гляжу, подходит к нашей институтской пристани белый катер – тот самый, который мы видели тогда в море. И вот,представьте себе, вижу, с катера на берег сходит знакомая фигура человек с бородой. Потом я наблюдала из окна, как наш бородач шел вместе с другими людьми, высадившимися с катера, по этой вот аллее, где мы сидим.

– Хм… – ухмыльнулся Миша, вспоминая услышанный им сегодня, с помощью гидрофона, странный звук, шедший, как ему удалось установить, с белого катера.

– Он, вероятно, работает в нашем институте, – высказала предположение девушка. – Теперь я уверена, что нам придется с ним познакомиться поближе.

– Кому Это нам? – наигранно безразличным тоном спросил Миша. – Нам? Вам и мне! Ведь это же, наверное, любопытный человек!

– Да… Конечно – пробормотал Миша, рассматривая циферблат на своих ручных часах. – Собственно говоря… Мне пора идти. Женя, наверное, уже ждет.

– Ну, я вас не задерживаю!… Идите! – сказала девушка. – И помните, о чем я говорила. Чтобы там было все в порядке! Никакой головной боли…

"Что за чертовщина… -думал Миша, подымаясь по лестнице на третий этаж.Ревную я, что ли, ее к этому слепому, бородачу? Какие, собственно, основания? Еще не прошло и двух дней, как мы с ней знакомы. А вообще все это глупо: не умею держать себя в руках"…

В лаборатории Миша застал Владимира Ивановича. – Вы чего пришли? Рабочий день ведь кончился, – спросил инженер.

– Мы тут с Женей условились поработать немного вечером, ответил Миша.

– Знаю я это "немножко", – улыбнулся инженер, подходя к шкафу и доставая оттуда синий рабочий халат. – Повадки нашего дорогого Жени мне хорошо известны.

Вскоре явился и Женя, нагруженный разными деталями.

– Вот… – прошептал он, сваливая на стол свой груз. – Обдирку корпуса произвели в механическом цехе вне очереди, при мне: объяснил мастеру, в чем дело. А вот эту заготовку взял в Л-8, заимообразно…

– Зачем же нам нужна эта заготовка? – удивился инженер.– Ведь мы не будем делать новый вариант гидрофона. Не успеем при всем желании! Нам бы только справиться с переделкой старого!

– На всякий случай… – неопределенно проговорил Женя. – Заготовка всегда пригодится…

Работа шла быстро. Миша любовался сноровкой Жени. Молодой механик не суетился зря, не делал лишних движений. У Миши голова разболелась еще сильнее.

"Надо было бы всех будущих инженеров заставить заниматься радиолюбительством или чем-нибудь подобным. Всегда Пригодилось бы"… – думал Миша, наблюдая, как Владимир Иванович пытается помочь сам и как у него все плохо выходит. Наконец, Владимир Иванович снял рабочий халат и присел на стул возле своего письменного стола.

– Шли бы домой, Владимир Иванович! – посоветовал Женя, не зная, как выпроводить его побыстрее.

– Нет, я уж подожду. Видно, вы все закончите значительно раньше, чем я предполагал. Просто удивительно!

Действительно, работа подходила к концу. Без четверти двенадцать на столе, Владимира Ивановича уже стоял переделанный гидрофон.

– Просто поразительно! Просто поразительно!– твердил инженер, внимательно осматривая гидрофон.– Золотые руки у вас, Женя.

– Я же кончил ремесленное училище…– скромно заметил механик.

– Вы тоже прекрасно владеете инструментом! -похвалил инженер и Мишу.

– Радиолюбительскую школу прошел, – ответил Миша. – Если бы у меня не болела голова, то мог бы работать еще лучше.

– Так идите домой!– забеспокоился Владимир Иванович. – Хотя нет… позвольте. Зайдите на минутку ко мне. У меня дома найдутся нужные таблетки.

В это время Женя тихонько толкнул Мишу в бок. Миша посмотрел на механика. Тот отрицательно покачал головой, как бы говоря: "Не уходи. Останься. Есть дело".

Спасибо, – пробормотал Миша, обращаясь к инженеру, – собственно говоря, голова у меня не так сильно болит. Так что я могу еще побыть в лаборатории, чтобы помочь Жене все убрать.

– Как хотите, – сказал Владимир Иванович. – А я, с вашего разрешения, пойду. Еще раз спасибо, товарищи. Выручили вы меня здорово. Теперь, без всякой спешки, завтра с утра проведем испытание в море, и еще останется время для каких-нибудь доделок, если таковые понадобятся.

– Что случилось? Для чего вы просили меня задержаться? – спросил Миша механика, когда за инженером закрылась дверь.

– У вас, действительно, болит голова? – осведомился Женя с таким видом, словно спрашивая: умираете вы или нет?…

– Болит.

– Ну тогда никакого разговора быть не может, – нахмурился механик.

– А в чем дело?

– Дело в том, что я подговорил нескольких ребят… видите ли, какое дело,… предположим, что вот этот гидрофон, переделанный из старого, будет работать как следует. А если отстройка при проверке на опыте опять окажется недостаточной? Что тогда? Осечка может быть. Одним словом, повторяю, если поднатужиться как следует, а ребята у меня боевые, -из того же ремесленного училища…

– Неужели вы хотите смонтировать еще новый гидрофон? – удивился Миша. – За одну ночь это почти невозможно. – Вы правильно сказали, что "почти". А я смотрю на это дело так: если чего сильно захочется, то ничего невозможного нет. Захочу я, например, стать инженером, – стану! Сейчас гидрофон смонтировать новый хочу… Чертежи есть, все детали подготовлены. Кое-какие материалы подыскал в соседних лабораториях.

– Все это мне вполне нравится,– проговорил Миша искренне. – Только к чему такая спешка?

– Как к чему? – воскликнул механик. – А хотя бы порадовать Василия Ивановича, сюрприз ему преподнести. Вот к чему!

– А кто такой Василий Иванович? – спросил Миша.

– Василий Иванович-то кто?… – прошептал Женя с видом заговорщика. – Разве вы его не знаете? Начальник нашей лаборатории Л-3.

– К сожалению, не знаком с ним. После оформления в отделе кадров я был только у заместителя начальника лаборатории. Так решено! Я остаюсь с вами.

– В таком случае я поручу вам небольшую работенку – нельзя терять ни секунды, за ребятами я сам сбегаю.

Минут через двадцать механик вернулся в сопровождении двух парней, одетых в такие же комбинезоны.

– Знакомьтесь, – проговорил он, указывая вошедшим на Мишу.

Не дожидаясь, пока кончатся взаимные рукопожатия, Женя вышел на середину комнаты, оглянулся кругом, словно желая убедиться, что все на месте и все в порядке, и громко сказал, будто выступая на собрании:

– Хлопцы!!! Покажем класс, во славу нашего ремесленного училища! Тряхнем так, чтобы жарко было!!! Поясним нашему новому товарищу, студенту и будущему инженеру, на что способны проворные руки!

Присутствие студента-практиканта пригодилось. Незадолго до окончания сборки гидрофона неожиданно выяснилось, что в чертежах имеются неявные места, в которых механику было трудно разобраться. Миша сменил трехгранный напильник на логарифмическую линейку и быстро помог устранить затруднения.

Было решено спрятать новый гидрофон в шкаф, незаметно взять его с собой в море и показать Владимиру Ивановичу только после испытания старого гидрофона.

На следующий день выяснилось, что старый гидрофон работал значительно лучше. Его направленность в приеме звука возросла. Помехи слышались в телефонных наушниках не так уж громко, как раньше, а стрелка прибора, измеряющего силу звука, качалась значительно слабее. Инженер подсчитал, что теперь гидрофон почти удовлетворяет требованиям, поставленным начальником лаборатории: разница между заданными техническими условиями и полученными результатами была незначительная, и ею можно было пренебречь.

Инженер горячо поблагодарил механика и практиканта и предложил им собирать аппаратуру. Но Женя неожиданно сказал доверительным тоном:

– А как вы относитесь, Владимир Иванович, к тому, чтобы, на всякий случай, конечно… проверить еще один гидрофон? Может быть, он будет работать еще лучше!

– Какой гидрофон? – удивился инженер.

– А вот этот!– ответил механик и развернул сверток, лежавший рядом с ним на сидении шлюпки. – Только что собранный по новым чертежам.

.-Ничего не понимаю… -пробормотал Владимир Иванович, принимая из рук Жени новенький прибор с начищенными латунными деталями. – Где вы его взяли? Что это значит?

– Наука требует жертв, – заявил механик, хитро подмигнув при этом. Призвал на помощь двух дружков, работающих в механических мастерских восьмой лаборатории. Мы вместе учились в ремесленном. Товарищ Савин тоже принимал участие.

– Да не тяните, черт возьми! – не выдержал инженер. – Если хотите сказать, что новый гидрофон собран вами за одну ночь, то я все равно не поверю…

– Как ни странно, Владимир Иванович, но это действительно так,– вставил Миша.

Новый гидрофон немедленно укрепили к штурвалу. С самого начала проверки уже стало ясно, что работает он лучше предыдущего. Всплеска воды о борта шлюпки почти не было слышно в телефонных наушниках. Измерительные приборы показывали, что направленность действия значительно превышает заданную. Проверку вели очень долго. Инженер ставил все новые и новые опыты, стараясь как можно более тщательно исследовать свойство прибора. Только к концу рабочего дня он решил прекратить испытания и отдал распоряжение о возвращении на берег.

Несмотря на то, что Миша провел ночь без сна, ему не хотелось спать. Головная боль прошла. Встретившись после работы в парке с Людой, направлявшейся к дому, Миша сказал:

– Вы не представляете, Люда, какое замечательное чувство я сейчас испытываю! Теперь я начинаю по-настоящему понимать, сколько радости может принести человеку труд.

Люда осмотрела своего товарища очень внимательно.

– Вид у вас немного болезненный. Лицо бледное, под глазами синяки, заметила она тревожно, усаживаясь на скамейку.

– Все это пустяки, – ответил Миша. – У меня всю ночь болела голова, и я не спал ни одной минуты, но зато…

И он с увлечением рассказал о Жене и его товарищах, о ночной работе и о ее результатах.

* * *

Придя в лабораторию, Миша увидел механика расстроенным. Он поздоровался с Мишей и мрачно прошептал:

– Слышали?… О результатах вчерашних испытаний слышали? Опять сорвалось…

– Что сорвалось? – спросил Миша. Тревожный шепот механика подействовал на него раздражающе.

– И наши гидрофоны не помогли, – продолжал механик, искоса поглядывая то на входную дверь, то на лабораторный стол, где дымился горячий паяльник.

Мише было известно, что вчера вечером должно было состояться, испытание технического объекта, над которым работала вся лаборатория Л-3. Поэтому он догадывался, о чем идет речь.