Текст книги "Летящие к северу"

Автор книги: Вадим Фёдоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава седьмая.
Мальчики и девочки

В тот год, когда появились на свет гагачата, август на Белом море был необычный. Дожди выпадали редко, и многие речушки и ручьи, берущие начало из болот, обмелели и пересохли. Было жарко. Воздух был наэлектризован, и ощущение приближающейся грозы поддерживало какое-то беспокойное состояние в окружающем. Прилетали, клубясь, облака, гремел гром, и необыкновенно крупные капли дождя принимались весело барабанить по листьям, но задувал ветер, рвал облака в клочья и уносил дальше на северо-восток. Дождь, долгожданный дождь, налетевший несколько минут назад со свистом ветра и тревожным шумом лесных звуков, вдруг прекращался, и в разрывы облаков пробивалось солнце. Тёплые подушки мхов, слегка обрызнутые дождём, дымились испарениями, и в воздухе становилось нестерпимо душно. Природа казалась больной – она рвалась разразиться долгими ливнями и выплакать нестерпимое напряжение, дымным маревом висевшее над болотами и землей. Но сил не хватало, и она металась в жару, задыхаясь, мучая себя и других.

Звери и птицы в лесу и на воде были неспокойны. Даже крикливые и надменные чайки притихли. Высоко в небе медленно кружили орланы. Круто изменив маршрут, старая гага повела свой выводок к лудам в открытое море.

Гагачата настолько подросли, что могли не бояться морских чаек. Издали гагачат трудно было отличить от взрослых уток. Пух у них совершенно исчез, и оперение стало похожим на оперение мамы и Слирри. Оно было лишь слегка темнее, без резких штрихов на крыльях. А у Тяпа и Чапа на крыльях появились белые пёрышки. Правда, присмотревшись, гагачат даже издали можно было узнать по посадке в воде – они держали хвост выше, чем взрослые гаги, и сидели не так глубоко. И вели они себя часто по-детски: всё так же много дурачились и спорили. Но уже выделялся серьёзностью Чап, неукротимостью – Тяп, добродушием – Чип, остроумием – Ябеда. Уже к их спорам с интересом прислушивалась мама, а Слирри охотно принимала в них участие. Но иногда это всё куда-то пряталось, исчезало, и они снова становились малышами. В одну из таких минут Чип спросил:

– Мама, а почему это у Чапа и Тяпа есть белые пёрышки на крыльях, а у нас с Ябедой нет?

– Потому что мы красивые, – вставил Тяп.

– И потому что мы чистые, – поддержал шутку Чап.

Ябеда приготовился отпустить ответную колкость и даже открыл клюв… но, увидев смущение Слирри, которая вопросительно взглянула на маму, удержался. А мама помолчала и ответила нечто такое, что совершенно поразило гагачат.

– Видишь ли, Чипик, – начала мама, – я давно ждала, что кто-нибудь из вас обратит на это внимание. Это сделал ты. Но ты даже понятия не имеешь, какой огромной важности вопрос ты задал. Это не простые пёрышки… – Тут она сделала паузу, а гагачата теснее обступили её, ловя каждое слово: уж очень серьёзно говорила мама, и было заметно, что даже Слирри слушает внимательно и с интересом ждёт продолжения. – Да, дети, – продолжала мама, – эти белые пёрышки говорят о том, что из Тяпа и Чапа вырастут гаги, которые когда-нибудь будут отцами. А отсутствие белых пёрышек на крыльях Чипа и Ябеды говорит о том, что когда-нибудь они станут матерями. Как, например, я или как будет в следующем году Слирри.

– Значит, мы с Ябедой девчонки? – ахнул Чип.

– Конечно, – ответила мама.

– А Чап и Тяп – мальчики? – спросил, почему-то вздохнув, Ябеда.

– Мальчики, – подтвердила мама. – А когда они вырастут, то станут гагунами.

– Вот это да! – изумился Тяп. – Я ещё понимаю – Ябеда, но что Чип будет девчонкой, никогда бы не подумал!

– Подумаешь, какой мальчишка нашёлся! – надулся Чип.

– Ах, дети, дети! – поспешила вмешаться мама. – Вы даже сейчас ведёте себя как маленькие. Не всё равно, мальчик или девочка, лишь бы вы были добрыми и никогда не покидали друг друга в беде. Я надеюсь, дети, что вы понимаете, что ничего не изменится в вашей жизни, пока вы не станете взрослыми. Поэтому делить вас на мальчиков и девочек никто не будет. Для меня и Слирри вы – просто наши дети. Единственно, что я позволяю вам сделать, – это называть друг друга в соответствующем роде. Тогда Чапа и Тяпа по-прежнему надо называть «он», а Чипу и Ябеде можно говорить «она». Заметьте, что Ябеде даже имя менять не придётся – Ябеда Ябедой и останется. А Чипа правильнее называть теперь Чипи.

– Мама, – не утерпел Тяп, – а как звали бы меня, если бы я оказался девочкой?

– Тебя, Тяп, пришлось бы называть Тяпой, а если бы девочкой оказался Чап, то его звали бы Чапа. Гагачатам специально стараются дать односложные имена, чтобы их легче было потом в случае необходимости переделать. Вы подумайте, как удобно: сначала всех малышей называют «он», потому что гагачонок или утёнок – «он», а потом, если оказывается, что из утёнка вырастает утка, достаточно к прежнему имени прибавить «а» или «и». Не правда ли, всё довольно просто? – закончила мама вопросом.

– Интересно, – Чап первый раз задал вопрос, – а как звали тебя, Слирри, когда ты была маленькой?

– Меня, Чап, так и звали – Слирри. У нас была мама, которая всем своим детям давала имена, не требующие переделки. Так же, как произошло с Ябедой.

– Как же звали твоих братьев и сестер, Слирри? – полюбопытствовала Ябеда.

– У меня был брат Скотти и сестренка Слегги. А Клоппи погиб, когда был совсем маленький. Его утащил орлан. Мы так и не узнали, кем он был – мальчиком или девочкой.

– А у нас был Ляп, Большой Ляп. Но ему не повезло – его утащила ворона, – сообщила Чипи.

– Вот интересно, кем вырос бы Ляп! Если девочкой, то его звали бы сейчас Большой Ляпа, – мечтательно произнес Тяп.

– Не «Большой Ляпа», а «Большая Ляпа», – поправила Ябеда.

– Но Ляп вырос бы и стал мальчиком, – убежденно сказала Чипи. – Он был такой большой!

– Тебе же говорили, Чипи, что это только так казалось : Ляп был маленький, – поправил Чап.

– Всё равно мне кажется, что из Ляпа получился бы замечательный мальчик. «Большой Ляп» – это звучит!

– Послушай, мама, – вдруг спохватился Чап, – а почему мы не видим наших отцов? Куда деваются гагуны?

– Вы их скоро увидите, дети, – ответила мама. – Просто вы ещё очень мало живете на свете. Мы, гаги, прилетаем весной с севера вместе с вашими отцами. Но вы ещё ничего не знаете о линьке гаг. Поэтому я сначала расскажу о линьке, и вам станет ясно, куда и зачем улетают ваши отцы летом. Дважды в год линяют гаги. Причем гагуны и утки линяют в разное время. В течение линьки у птицы полностью меняются пух и перо. А когда выпадают перья на крыльях и хвосте – маховые и рулевые, – то птица теряет способность летать. Первый раз гагуны линяют с начала июля до конца августа. Поэтому уже в середине июня, то есть как раз в то время, когда появляетесь на свет вы, ваши отцы собираются в стаи и отлетают далеко, в открытое море. Улетают гагуны ночью, незаметно. Сменив перо, они в начале сентября снова возвращаются. Но к этому времени вырастаете вы, и мы все, вместе с отцами, улетаем зимовать на север. Поэтому сейчас, Чап, ваши отцы плавают в открытом море и ждут, когда у них отрастут перья на крыльях.

– А когда отцы линяют второй раз? – спросила Ябеда.

– Второй раз линька происходит неполная, и она растянута у отцов с осени до декабря, а у нас, уток, даже до марта месяца. Всё перо и пух меняются так медленно и постепенно, что мы почти не замечаем неполной линьки.

Гораздо важнее полная линька у нас, уток. Она растянута с середины июня до начала сентября, то есть как раз происходит в то время, когда появляетесь и растёте вы. Но в июне у нас сменяется только пух, в июле – начале августа – кроющее перо на боках и спине, а в конце августа – начале сентября одновременно выпадают маховые перья на крыльях и рулевые – на хвосте. Так что, дети, скоро мне и Слирри придётся плохо, и мы некоторое время не сможем летать. Но именно в это время начнёте летать вы, и я надеюсь, что вы будете беречь нас так же, как мы бережём вас, – закончила мама. – Не правда ли, дети?

– Конечно, мама! – горячо сказал Чап. – Мы будем всегда рядом!

– И мы не дадим вас в обиду, – подтвердил Тяп.

– А от кого нужно будет вас защищать? – спросила Ябеда.

– Ах, Ябеда, боюсь, что от наших врагов вы не сможете защитить не только нас, но и себя. Для нас опасны только орлы и человек. Когда я просила поберечь нас со Слирри, – пояснила мама, – я имела в виду совсем, совсем другое.

– Мы будем себя хорошо вести, – сказал Чап.

– И слушаться, – подтвердила Чипи.

– Вот это как раз то, что нам больше всего нужно. Правда, Слирри?

– Конечно, сестра! Будет замечательно, если дети не наделают нам в это время хлопот.

– Но мы же будем почти совсем взрослыми! – воскликнул Тяп.

– Вот в том-то и беда, что вы будете казаться себе взрослыми, – вздохнула мама. – Но вы ещё долго будете только большими детьми и будете ужасно смешными, играя во взрослых. Вы взгляните на Слирри, вашего замечательного друга и защитника, и помните, что даже она станет вполне взрослой только весной следующего года! Помните об этом и не воображайте себя взрослыми.

– Есть не воображать себя взрослыми! – крикнул Тяп и нырнул.

– Мы не будем из себя воображать! – крикнула Чипи и нырнула за Тяпом.

– И никогда, никогда не будем взрослыми! – пискнула, ныряя, Ябеда.

– Во всяком случае, до конца! – пообещал Чап, ныряя последним.

Оставшиеся на поверхности мама и Слирри взглянули друг на друга и улыбнулись.

– Дети, – покачала головой мама, – ещё настоящие дети!

Глава восьмая.
Горбатые луды

Луды, на которые приплыл выводок, оказались двумя небольшими островками из камня, с берегами, круто обрывающимися в воду. Островки были разделены узеньким проливом в несколько метров шириной. Издали они были похожи на огромного сгорбленного зверя, готовящегося к прыжку. Вблизи рассекающий их пролив становится заметен, и от этого казалось, что кто-то исполинским ножом рассек зверя пополам и он вовсе не готовится напасть, а просто скорчился от невыносимой боли. И голова его на длинной шее – чёрный, гладкий камень на единственном мысу – опустилась бессильно в море. Горбатый умирающий зверь вздрагивает от удара волн и, горбясь ещё больше, кажется беспомощным и жалким.

– Мрачноватое местечко, Слирри, не правда ли? – произнес Тяп.

Но Слирри промолчала, внимательно присматриваясь к приближающимся островам.

Каменные луды с отполированными водой берегами казались неприступными. Но мама вела себя уверенно и решительно плыла к узкому проходу.

– Мама, ты была когда-нибудь здесь раньше? – снова спросил Тяп.

– Да, Тяп. И много раз. Я всегда старалась быстрее добраться до Горбатых луд. Здесь спокойно и почти совсем безопасно.

Спустя некоторое время выводок вошёл в глубокий узкий пролив, разделяющий островки, и мама свернула к берегу одного из них. Скоро стала видна ложбинка, заросшая можжевельником и вороникой. В этом месте камни образовали целый каскад острых мелких уступов, сбегающих к воде, по которым можно было выбраться на берег. Чуть выше, в трещинах берега, оставшихся в местах выпадения камней, было много ниш, образовавших хорошо укрытые, защищённые с трёх сторон площадки – каменные норы. Некоторые из них были довольно глубоки. С четвёртой стороны, выходящей в пролив, норы были прикрыты от ветра крутым берегом второго островка.

– Не правда ли, сестра, идеальное место для гнездовий? – сказала Слирри, указывая на ниши. – Они надёжно укрыты от ветра.

– Да, Слирри, – согласилась мама. – Они хорошо защищены. К сожалению, эти острова облюбованы чайками, которые здесь выводят птенцов. К тому же многие из ниш слишком близко расположены к воде, и во время непогоды их заливает… На своей памяти я помню случай, когда гнёзда нескольких гаг, рискнувших выводить здесь птенцов, были смыты во время сильного шторма.

– А более высоко расположенные ниши? – спросила Слирри, которую как будущую мать особенно волновали вопросы, связанные с выбором места для гнезда.

– Более высокие ниши, – пояснила мама-гага, – хуже защищены от ветра и, что гораздо важнее, от разбойничьих глаз вóронов, которые иногда парами залетают на луды поживиться кладками. Ворóн я здесь не встречала, наверное, потому, что Горбатые луды довольно далеко от берега лежат в море, но вóроны сюда залетают. Понимаешь, Слирри, это очень удобное место именно для таких гагачат, как наши. Они уже достаточно велики, чтобы не опасаться чаек, воронов и сильной волны. В непогоду здесь бывает просто жутко. Зато на Горбатых лудах много корма, при малых водах прямо по мысу появляется третий островок – корга, на котором вдоволь всего. И, наконец, Горбатые луды лежат на пути осеннего отлёта гаг к местам зимовок. Мы очень рано, первыми, добрались сюда, но скоро здесь появится много выводков, а позже – и пролётных стай, к одной из которых присоединимся мы и улетим на север.

– Значит, мы будем жить на этих лудах долго-долго, до самого отлёта? – спросил Чап.

– Да, Чап, эти островки для нашей семьи – последнее прибежище перед отлётом. Здесь мы останемся до тех пор, пока вы не начнёте летать, а мы со Слирри не закончим линьку. В общем, – пошутила мама, – через некоторое время вы здесь научитесь летать, а Слирри и я на некоторое время разучимся. Поэтому советую вам, дети, получше познакомиться с островками и их окрестностями, соблюдая, разумеется, обычную осторожность.

Мама, отряхнувшись, первая вылезла на берег и стала медленно подниматься вдоль ложбинки. За нею следовала вся семья. Ковёр из вороники был необыкновенно густ и приятно пружинил под лапками, а ягоды вороники поблёскивали чёрным узором на ковре.

– Мама, а нам можно наесться этих ягод? – спросила Чипи.

– Конечно. Это даже полезно, хотя и не очень вкусно. Нам, гагам, приходится их есть ранней весной, когда мы насиживаем кладки и у нас так мало времени остается на еду. В это время мы не особенно разборчивы в еде, а вороника всегда под боком; в лесу её тоже много. К тому же перезимовавшая вороника более вкусна и, говорят, полезна, – объяснила мама.

Вообще мама сегодня была необыкновенно разговорчива. Это заметили все гагачата.

А Слирри наоборот – молчалива и задумчива. Может быть, всё, что рассказывала старая гага, больше предназначалось для Слирри! Ведь следующей весной Слирри предстояло начинать самостоятельную жизнь, и мама-гага, деликатная и умная, рассказывая, просто давала ей советы. Недаром Горбатые луды, представлявшиеся издали такими неприветливыми, после объяснений старой гаги показались надёжными и даже красивыми.

– Может быть, Слирри в следующем году приведёт сюда своих детей, – шепнула Чипи Ябеде.

– Я бы непременно так и сделала, – тоже шёпотом ответила Ябеда.

Тем временем выводок поднялся на вершину острова. Здесь дул ветер и было довольно неуютно, но красиво. Берег, туманный и расплывчатый, казался очень далеким, а море, со всех сторон наступающее на луды, – огромным и беспокойным. Сверху было видно, как волны ряд за рядом бороздят его поверхность и с шумом разбиваются на тысячи цветных осколков о каменные бока островков. Тогда в пене и брызгах на миг можно было увидеть радугу, рождающуюся и умирающую с каждой новой волной. Большим бурым пятном проступала мель на месте появляющегося в отлив третьего островка – мель казалась рыжей от фукусов, которыми были сплошь покрыты её камни. На мели летящие с моря волны вспенивались и неслись дальше на каменную голову зверя уже сломанными, смешавшимися, нестройными рядами крутых гребней. И каждая волна была не похожа на остальные.

– На море можно смотреть очень долго, ведь оно всегда разное, – сказала мама, – и всегда красивое, если не бывает страшным.

Во все глаза смотрели гагачата на море, которое упиралось в горизонт и которому не было конца и края. Мир был велик, и скоро они улетят далеко-далеко, чтобы увидеть его собственными глазами.

Молчание прервала мама, сказав шутливо:

– Не пристало гагам украшать собой макушки островов. Как правило, мы этого никогда не делаем. Налети в это время орлан, и одному из нас придётся плохо: спрятаться здесь негде. А опытная гага всегда оставляет по крайней мере один путь для отступления, чтобы воспользоваться им в минуту опасности. Здесь его нет, поэтому марш все вниз! – скомандовала она.

И вся семья поспешила вернуться к воде.

– Мама, а мы пойдем на второй остров? – спросил Тяп.

– Если вы захотите, дети. К сожалению, на второй остров нельзя попасть из пролива. Там слишком отвесный берег. Чтобы туда попасть, надо выйти из пролива, и тогда можно забраться на него с другой стороны. В плохую погоду нельзя выйти на остров, не рискуя быть разбитым волной о его берега. Когда вы начнёте летать, это сделать будет проще. Но сейчас туда можно добраться только морем, если вы, конечно, хотите.

– Хотим! Хотим! Ты же сама нам советовала хорошенько познакомиться с Горбатыми лудами!

– Ну что ж! Тогда – вперёд! – Мама первая соскользнула в воду.

За ней последовали остальные. Как только они вышли из пролива, их подхватила волна, и они поплыли вокруг островка, то высоко взлетая вверх, то проваливаясь вниз. Довольно быстро они добрались до места, где можно было высадиться на берег. Но даже здесь сделать это было довольно трудно. Не обошлось без приключений. Набежавшая волна смыла Тяпа, который замешкался у самого берега. Смешно махнув крылом, Тяп пытался сохранить равновесие, но волна опрокинула его на бок и, отступая, потащила за собой. Правда, уже в следующий момент Тяп, оседлав новую волну, благополучно вылез на берег, делая вид, что ничего не произошло. Тяп втайне надеялся, что никто не заметил его плачевного положения. Но не тут-то было! Разве могла Ябеда пропустить такой удобный случай! Сочувственным голосом, она обратилась к Тяпу:

– Было не очень больно, Тяп?

– Нет, – односложно ответил Тяп, страстно желая, чтобы она замолчала.

– А мне показалось, что ты больно ударился головой, Тяп, – тянула Ябеда.

– Не ударился, – снова односложно ответил Тяп.

– Это очень хорошо, что ты не ударился головой. Слабые места надо беречь. А ногу ты, случайно, не подвернул?

– Нет, ногу я не подвернул, – ожесточился Тяп. – И крылья у меня, сестричка, тоже в порядке. И вторая нога тоже. И шею удалось спасти. И вообще со мной ничего особенного не произошло. Что ещё ты хочешь услышать, Ябеда?

– Ничего, Тяп. Не понимаю, почему ты кипятишься. Я ведь только спросила…

– Вот и помолчи. Считай, что я тебе ответил на все вопросы вперёд. Добавлю ещё, что моя жизнь вне опасности.

– Ну и очень хорошо. Я ведь всегда волнуюсь, глядя на тебя. Уж больно ты неловкий, Тяп. И нервный.

– А вот сейчас посмотрим, кто из нас более ловкий! – крикнул Тяп и в два прыжка оказался возле Ябеды.

– Мама, – немедленно пожаловалась Ябеда, – а Тяп дерётся!

– А вот и врёшь! Я просто подошёл спросить, нравится ли тебе остров.

– Он ведь тебя правда ещё не клюнул, – подтвердила Чипи.

А Чап подвел итог:

– Один – ноль в пользу Тяпа.

– Но собирается… – затянула Ябеда.

– И правильно сделает, – рассмеялась Чипи. – Ты этого заслужила.

– Я девочек не обижаю! – Тяп принял важный вид и отошёл в сторону.

– Два – ноль в пользу Тяпа, – громко произнес Чап.

– Ах, Ябеда, – укоризненно сказала Слирри, – ты опять дразнишь Тяпа! Почему бы тебе не переключиться на других?

– А мне других не хочется. Во-первых, потому, что Тяп у нас такой умный и так живо на всё реагирует! А во-вторых, он сам сказал, что не обижает девчонок. А Чипи и Чапа только зацепи – они сейчас полезут в драку, – рассмеялась Ябеда.

– Обязательно, – подтвердил Чап. – Всегда буду рад тебя клюнуть.

– И Чипи клюнет, правда? – спросила Ябеда.

– Нет, я ущипну, – поправила Чипи. – Но зато очень больно.

– Вот видишь, Слирри! Выхода не остается. Поневоле приходится за всех отдуваться Тяпу. – И Ябеда, прикрыв глаза, нараспев затянула: – Бе-едный Тяп! Бе-е-едненький! – Но тут же громко вскрикнула: «Ой!», потому что Тяп, подкравшись сзади, клюнул её в затылок.

Чипи и Чап громко расхохотались, а Тяп объяснил:

– Сейчас Ябеда будет притворяться, что я её клюнул. Стыдно, Ябеда! Ты ведь только что сама сказала Слирри, что я девчонок не обижаю. Это слышали все. Поэтому, если ты будешь жаловаться, то тебе никто не поверит.

– Никто, – подтвердила Чипи.

– Истинная правда – никто, и три – ноль в пользу Тяпа, – торжественно заключил Чап.

– Конечно, набросились все на беззащитную девочку! – пожаловалась Ябеда.

– Объявляю перемирие, – твердо сказала Слирри. – Просили маму показать вам остров, а сами дурачитесь. Стыдно! Посмотрите лучше вокруг!

Этот островок был больше и выше первого. И то ли оттого, что здесь меньше было растительности, то ли потому, что нагромождения голых каменных глыб делали его похожим на бастион, весь остров выглядел неуютным и заброшенным.

– А мы поднимемся выше? – спросила Ябеда.

– Не стоит, дети. Там нет ничего заслуживающего внимания. Только камни, камни, одни камни. Даже вороники мало. Зато чайки этот островок любят больше первого. Ведь они не строят гнёзд и откладывают яйца в ямки, ложбинки, а иногда – прямо на камни. Впрочем, на этих лудах иногда встречаются гнёзда чистиков и куликов-сорок. Весной здесь стоит несмолкаемый гвалт от крика чаек и куликов. В это время на Горбатые луды не рискует залетать даже могучий орлан. Чайки клюют его в воздухе, преследуя, долго гонят его от луд.

– Как же они не боятся орлана? – удивилась Чипи.

– Орлан очень велик и поэтому неповоротлив в воздухе. Ему трудно увертываться от чаек, которые летают превосходно. Вот ему и достается. Конечно, если орлану удается схватить любую птицу, у неё нет надежды на спасение. Но в воздухе он бессилен против маленьких увертливых птиц. К сожалению, мы, гаги, довольно неповоротливы и поэтому часто попадаем в когти орлана. Давайте спустимся вниз, дети. Скоро начнётся отлив, и вы познакомитесь с литоралью Горбатых луд.

Гагачье семейство благополучно спустилось в воду и снова поплыло к проливу. Между тем вода заметно пошла на убыль, и, когда они, миновав пролив, проплыли вдоль подветренной стороны острова к мысу, из моря на месте бурого пятна показались корги.

Каменистая мель, заросшая фукусом, оказалась сказочно богата разнообразной едой. Здесь было всё, и в несметном количестве.

– Вот это да! – воскликнула Ябеда. – Здесь так всего много, что может хватить даже Тяпу.

– Может быть, у тебя здесь будет меньше времени и ты не будешь приставать к другим со своими нелепыми остротами, – парировал Тяп.

– А когда же мы будем играть? Нельзя же всё время есть! – сказала Чипи. – А то мы растолстеем и никогда не научимся летать. Правда, Слирри?

– А вы ещё смеете говорить, что выросли и уже не маленькие! – воскликнула Слирри.

– Конечно, мы большие, – гордо подтвердил Тяп. – А разве не так, Слирри?

– А по-моему, вы просто маленькие, противные и ужасные драчуны!

– Почему же ужасные? – спросила Ябеда.

– А я знаю, почему Слирри так говорит о нас! – громко крикнул Тяп.

– Почему? – с интересом спросила Слирри.

– Потому что ты нас любишь! – выпалил Тяп.

Слирри рассмеялась:

– Именно поэтому, Тяп! Ты попал в самую точку.