Текст книги "Кнопка"

Автор книги: Вадим Астанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

КНОПКА

Дезинсектор

Огромная толпа собралась у скалы. Толпа молчала и смотрела вверх. А сверху на толпу смотрел Максаков. В руках он держал пятизарядное помповое ружьё, в котором не было патронов. Патроны у Максакова закончились на прошлой неделе, когда ему пришлось с боем выбираться из города. Город был его продуктовой базой. Относительно безопасной до последнего времени. Жители бежали из него в самом начале катаклизма, не дожидаясь заражения. Продукты Максаков достал, а вот заправиться не успел. Счастье, что сумел доехать до скалы на последних каплях бензина. Хотя, как доехал? Заглох в метрах двухстах от дома, если это можно назвать домом, и пришлось Максакову таскать двести метров коробки, мешки и пластиковые фляги с водой на себе, утопая в песке и обливаясь потом. С некоторых пор Максаков жил в пещере, на высоте пяти-семи метров над уровнем, нет, не моря – песчаной долины. В пещеру он понимался по верёвочной лестнице, груз затаскивал наверх, используя ручную строительную лебёдку.

Раньше был у Максакова товарищ. Можно сказать – друг. По несчастью. Сподвижник, прикрывавший Максакову спину. Был, да ушёл. Собрался, забрал часть продуктов и половину всего боезапаса: двадцать три патрона двенадцатого калибра, начинённых крупной дробью, картечью и коническими свинцовыми полуоболочечными пулями. Он ушёл на восток. Максаков был рад тому, что он оставил машину, но очень жалел взятых товарищем патронов. Оружие и боеприпасы ценились в новом мрачном мире выше, чем еда, вода и средства передвижения. Человек с ружьём в новом мрачном мире имел больше шансов на выживание, чем человек без ружья.

Товарищ отправился в путь на рассвете. Через несколько дней после его ухода Максаков поехал в город за продуктами и там на него напали заражённые, от которых ему пришлось спасаться бегством, из-за чего он растратил весь наличный боезапас и остался без топлива. Если, конечно, не считать единственного патрона, припасённого на крайний случай и двухлитровой пластиковой бутыли, заполненной бензином наполовину. Этим бензином он заправлял туристический примус, на котором разогревал продукты быстрого приготовления. Максаков достал заветный патрон, вставил в подствольный магазин, продвинул внутрь большим пальцем до характерного щелчка, потянул цевьё и дослал патрон в патронник. Теперь он чувствовал себя более уверенным.

Прислонив ружье к стене, Максаков взялся за разборку продуктов, наваленных грудой у входа. Для начала он перетащил вглубь пещеры бутыли с водой, затем принялся сортировать коробки и пакеты – отдельно консервы, отдельно каши, супы, вермишель, лапшу быстрого приготовления, отдельно хлебцы, пряники, печенье, сушки, бублики – и складывать их в штабель по номенклатуре, чтобы не рыться в поисках нужной опции. Одиночество, страх и безысходность незаметно сводили его с ума, отчего он, сам того не замечая, временами начинал мыслить канцеляризмами высшей пробы.

Один из пакетов привлёк его внимание аляповато-кричащей расцветкой и большими ярко-алыми иероглифами. Максаков дёрнул за стягивающую горловину жёлтую плетёную нить, но пакет, вместо того, чтобы раскрыться, самым неожиданным образом лопнул с громким хлопком по всей длине и прессованные бурые плитки посыпались на пол. Резкий запах расползся по пещере. Максаков, чертыхнувшись, наклонился, чтобы собрать упавшие брикеты не известно чего и так и застыл, потому что увидел...

...это был прямоугольный box, коробка чёрного пластика с закруглёнными краями. На лицевой части коробки находилась зелёная выпуклая кнопка. Под кнопкой на пяти языках: английском, французском, немецком, русском и японском было написано: «Вызов экстренных служб». Шестой язык, он же главный, он же первый был, само собой разумеется, китайский. Максаков поднял коробку. Скрестив ноги, он уселся на полу и принялся изучать находку. Кроме кнопки и надписей в коробке не было ничего примечательного. Покрутив коробку так и сяк, Максаков решился и надавил на кнопку.

– Универсальная служба очистки. Оператор. Слушаю, – раздался из микрофона женский голос. Оператор говорила на чистейшем русском языке. – Слушаю, – нетерпеливо повторила оператор. – Говорите, не занимайте линию!

Максаков торопливо отключился. Он был не просто ошеломлён, он был... Максаков не мог подобрать чёткого сравнения к своему душевному состоянию. Это что, шутка такая? Издевательский розыгрыш?! Служба очистки! Откуда здесь быть службе очистки? Какая, к чёрту, служба очистки, когда мир однозначно обрушился в тартарары, а тех, кто остался здоров, можно спокойно пересчитать по пальцам? Если есть вообще кого пересчитывать, кроме самого Максакова?!

Однако служба очистки оказалась вполне себе материальной и неизвестный оператор про сброшенный Максаковым звонок не забыла.

– Универсальная служба очистки. Оператор Гу... Извините, проблема с языковой конверсией... то есть с переводом... Оператор Гу... сельникова. Ваша заявка принята к исполнению. Местоположение?.. Координаты установлены. Так, галактика ГТ номер восемь-девять-пять, дробь семнадцать шестьдесят три четыреста восемьдесят шесть, Млечный Путь по-вашему, Рукав Ориона, Местный пузырь, Солнечная система, третья планета от центрального светила, широта... долгота...

– Ноль тридцать в тентуре, – сказал Максаков, – семь в спирали.

– Гражданин, – требовательно сказала оператор Гу(сельникова), – не отвлекайте. Широта и долгота определены. К вам направлен наш сотрудник. Ждите.

Ждать пришлось недолго. Работник Универсальной службы очистки материализовался в пещере через шестьдесят секунд после того, как оператор сообщила Максакову об отправке специалиста. Выглядел специалист на удивление обыденно. Максаков представлял инопланетянина (а в том, что служащий очистки был настоящим инопланетником Максаков не сомневался) несколько иначе. Пришелец же внешне ничем не отличался от среднестатистического существа мужского пола (две руки, две ноги, одна голова). Рост чуть выше среднего, телосложение плотное, лицо вытянутое, губы тонкие, нос прямой, волосы черные, с едва пробивающейся сединой на висках, в блекло-серых глазах застыла усталость. Максакову был хорошо знаком этот взгляд – взгляд человека, вынужденного заниматься опротивевшим делом.

– Дезинсекция, – сказал инопланетник, – вызывали?

– Формально, нет, – ответил Максаков, – не вызывал.

– Тем не менее, – сказал дезинсектор, – наряд оформлен. Будем разбираться. На что жалуетесь?

– Не знаю, – честно признался Максаков.

– Разберёмся, – сказал дезинсектор. – Показывайте.

– Извольте, – сказал Максаков и провёл дезинсектора к выходу из пещеры. – Смотрите...

– Ага, – глубокомысленно изрёк дезинсектор. Сев на корточки, он поглядел вниз.

– Давно это случилось?

– Шестнадцать месяцев, – сказал Максаков, выглянув вслед за дезинсектором, – и двадцать восемь дней назад.

– Навскидку – паразит, – задумчиво сказал дезинсектор, – но точно определить можно только после детального осмотра на местности. В общем, надо посмотреть.

– Куда? – спросил Максаков.

– Туда, – сказал дезинсектор, указывая большим пальцем направление.

– Но там же, – выдохнул Максаков, – эти!

– Ну, эти, – сказал дезинсектор, – и что? Эти-то как раз не проблема. Проблема заключается в точности верификации заразы и локализации исходного очага поражения. Значится, так...

Инопланетник подошёл к контейнеру (контейнер материализовался вместе с пришельцем) и приложил ладонь к боковой стенке. Щелкнул замок и контейнер раскрылся. Пришелец, скинув куртку и сняв ботинки, быстро переоделся. Его снаряжение также откровенно разочаровывало. Не было в нём ничего сверхтехнологичного и супервыдающегося. Оно состояло из:

1. защитного комбинезона, белого, одноразового;

2. защитной маски полнолицевой;

3. защитных перчаток резиновых прочных;

4. защитных бахил на толстой подошве;

5. ремня широкого тканевого прочного;

6. наушников;

7. ранцевого баллона с дезинсектирующей жидкостью;

8. генератора горячего тумана с длинной трубой и сменными насадками-форсунками;

9. ручного распылителя дезинсектирующей жидкости;

10. запасных канистр с топливом, крепящихся к поясному ремню в количестве двух штук;

11. сухого пайка питательного калорийного и бутыли с питьевой водой в поясной сумке;

12. полевой аптечки;

13. фибрового чемодана, окрашенного в казённый зелёный цвет.

– Берите чемодан, – распорядился дезинсектор. Максаков взялся за ручку. – Ну, и о чём вы задумались? Открывайте! – Максаков послушно открыл крышку. Чемодан оказался под завязку набит гранатами.

– Умеете обращаться? – спросил инопланетник.

– Что вы, нет, конечно, – сказал Максаков.

– Это несложно, – успокоил Максакова дезинсектор. – Крепко сжимаете в ладони, дёргаете за кольцо и бросаете. Справитесь?

– Попробую, – сказал Максаков.

– Пробовать не надо, – сказал дезинсектор, – надо хорошенько размахнуться и бросить гранату как можно дальше. Желательно в самый центр толпы, либо как можно ближе к её центру.

Максаков сжал зубы, выдернул чеку и швырнул гранату, вложив в замах всю свою силу.

– Отличный бросок, – похвалил Максакова инопланетник. – Аккурат под углом в сорок пять градусов.

– Я старался, – пробурчал в ответ Максаков. Странно, но взрыва он не услышал.

– Ладно, я пошёл, – сказал дезинсектор, сбрасывая верёвочную лестницу. – Генератор спустите мне на тросе. Да, и вот что. Усыпляющий газ действует максимум двенадцать часов. Поэтому, как только увидите, что эти начинают проявлять признаки жизни, кидаете новую гранату. И так до тех пор, пока я не вернусь. Гранат в чемодане много, думаю, вам хватит надолго. В любом случая, я постараюсь долго не задерживаться. Едой вы обеспечены, терпения вам тоже не занимать. Дерзайте.

Он надел маску, ободряюще махнул рукой и скрылся из глаз. Максаков спустил инопланетнику генератор, взял гранату и уселся на краю пещеры, свесив вниз ноги. Дезинсектор быстрым шагом шёл по дороге к городу. Толпа заражённых живописно лежала в беспамятстве, сражённая усыпляющим газом. Максаков достал из кармана пшеничный сухарик. Что ему ещё оставалось? Хрустеть солёным сухариком и терпеливо ожидать завершения этой... этой... фантасмагории. Ведь терпение его второе "я".

Дезинсектор возвратился девять гранат спустя. Впервые одиночество не тяготило Максакова. Максаков развлекался. Он кидал гранаты, хрустел пшеничными сухариками и запивал их минеральной водой «Боржоми». Завидя дезинсектора, Максаков сбросил ему лестницу. Дезинсектор медленно забрался наверх. Выглядел дезинсектор уставшим. Его комбинезон был покрыт бурыми пятнами и порван во многих местах. Труба генератора была погнута, а ранцевый баллон держался на одной плечевой лямке. Защитная маска с треснувшим забралом болталась на груди. Прочные резиновые перчатки были разъедены до дыр. Аптечка изрядно похудела.

– Дело сделано, – сказал дезинсектор. – Очаг поражения ликвидирован. Как я и предполагал, источником заразы был паразит. Регулианский сморчковый гриб. Р-р-едкостная гадость. Распространяется посредством спор. Споры проникают в кровоток, разрастаются и грибное тело прочно укореняется на позвоночнике у основания черепа. После уничтожения маточной грибницы, вторичные тела отмирают сами. Без всяких опасных последствий для жертв, к счастью. Ну, разве голова будет болеть. Да, кстати, я тут захватил по пути.., – инопланетник вручил Максакову мобильный телефон. – Правда, звонить покамест некому... кроме нашей конторы.., однако, я полагаю, ненадолго.

– Не уверен, – сказал безрадостно Максаков. – Я вам что-нибудь должен? За работу?

– Нисколько, – сказал дезинсектор. – Мы – учреждение бюджетное. Распишетесь в наряде и всё. Да, чтобы не забыть. Возьмите нашу визитку. Звоните в любое время дня и ночи. Выход через пятёрку. Сначала набираете звёздочку, решётку, амперсанд, затем пять и номер.

– Давайте ваш наряд, – сказал Максаков. – Где расписаться?

– Не спешите, – сказал дезинсектор, снимая баллон, – прежде нужно убедиться в результативности очистки. Когда вы в последний раз использовали гранату?

– Часов у меня нет, – произнёс Максаков, – солнце едва взошло...

– Понятно, – сказал дезинсектор, оттягивая рукав комбинезона. – А у меня часы есть. Сейчас двенадцать сорок семь по местному времени. Если учесть, что солнце в этой местности, в этот период года всходит в час пятьдесят два, то ваши соплеменники должны очнуться с минуты на минуту. Вот! Что и требовалось доказать. Потеря ориентации, головокружение и частичное выпадение поля зрения. Типичная симптоматика. Не беспокойтесь, временная.

– Я не волнуюсь, – Максаков едва сдерживался, чтобы не отвести взгляд. Вид бессмысленно ползающих по песку людей, отвращал.

– Неприятное зрелище, согласен, – сказал дезинсектор.

– Проблема не в этом, – процедил сквозь зубы Максаков, – проблема в том, что будет с нами после.

– Вы справитесь, надеюсь, – сказал дезинсектор, – впрочем, я мог бы вам помочь.

– Помочь? Чем?

– Это крайне неофициально, – помедлив, сказал инопланетник. – В нашей системе не поощряют рекламу конкурентов. Если об этом узнают, я могу лишиться места.

– Не узнают, – сказал Максаков. – По крайней мере, не от меня.

– Существуют фирмы, из частного сектора, которые за фиксированную плату полностью устраняют все последствия негативного воздействия чужих патогенных форм жизни. Приводят, так сказать, нечувствительно к состоянию до...

– Какова цена услуги?

– Процент от всех запасов полезных ископаемых на планете. В необработанном виде. Изымается так же. Нечувствительно... для аборигенов.

– Я не вправе, – сказал Максаков, – распоряжаться. Это привилегия власти...

– И кто здесь власть? – дезинсектор покрутил головой в поисках ответственных за решение лиц. – Не вижу никого, кроме вас. Так уж получилось, что власть сегодня вы и вам решать, принять или отказаться от предложения. Распишитесь... Копия ваша... и визиточку. Рекомендую настоятельно. Исключительно добросовестные парни. Солидная компания. Никакого обмана. Девятнадцать тысяч лет на рынке клиниговых услуг. Решайте. Всех благ!

Дезинсектор исчез вместе с контейнером, оставив Максакова наедине с вновь обретшими свободу людьми внизу и гамлетовской дилеммой в душе. Звонить, или не звонить?

КНОПКА

Фиделя Парамоновича вызвали Туда. Грозный неразговорчивый курьер, доставивший по месту проживания вызываемого документ Оттуда, вручив Фиделю Парамоновичу повестку, сунул под роспись канцелярскую книгу учёта в зелёной клеёнчатой обложке, сурово козырнул, развернулся через левое плечо и вышел, громко хлопнув дверью. Фидель Парамонович дрожащим руками развернул перечеркнутую наискось красной полосой бумажку и прочитал: «ПОВЕСТКА, №137, Числа 24, месяца 7, года 19.., Гражданину Сиваковскому Фид. Парамон., проживающему адр......., Предлагается Вам явиться в 10 час утра, дня 4, по Быховскому бульв., дом 38, комн. 26. В случае неявки в указанное время Вы будете доставлены в принудительном порядке под конвоем». Супруга Фиделя Парамоновича, Аделаида Павловна, прижав ладони к щекам, беззвучно заплакала. Фидель Парамонович тяжело опустился на табуретку. Бумажка, выпав из его ослабевших рук, тихо спланировала на пол. Сердце Фиделя Парамоновича тоскливо заныло, чуя наползающую беду.

– Ты, мать, не плачь, – сиплым голосом успокоил Аделаиду Павловну Фидель Парамонович, – не хорони раньше времени. Мы люди порядочные, живём как все, законов не нарушаем.

– И-и-и-и, – завыла громче Аделаида Павловна.

– Цыц, баба! – прикрикнул на неё Фидель Парамонович. Подобрав повестку с пола, он решительно встал и сказал, обращаясь к супруге. – Налей-ка, ты, мне водки, мать. И собери узелок на завтра. Самое необходимое. Разберешься.

Следующим днём Фидель Парамонович, вставши с постели грустным и невыспавшимся, выпил горячего сладкого чаю с хлебом, маслом и варёной колбасой «Любительская говяжья», взял узелок, тщательно собранный Аделаидой Павловной и безнадёжным шагом отправился Туда. Путь от дома до бульвара занял у него тридцать две минуты. Он вышел к дому номер тридцать восемь за десять минут до назначенного времени. В вестибюле его остановил дежурный. Фидель Парамонович отдал ему повестку. Дежурный внимательным образом оглядел Фиделя Парамоновича. При виде сиротского узелка губы дежурного дрогнули в едва заметной усмешке. Фидель Парамонович, от глаз которого не укрылось этакая неуставная демонстрация чувств, счёл это дурным знаком. Дежурный позвонил по телефону. Весь разговор брови его хмурились, он выслушивал невидимого собеседника с недовольным выражением лица. Положив трубку, дежурный вернул повестку Фиделю Парамоновичу и сказал: – Подниметесь на второй этаж, третья дверь направо. Уходя, Фидель Парамонович неловко поклонился дежурному, но дежурный уже читал какую-то бумагу, лежащую перед ним на столе и подобострастного унижения Фиделя Парамоновича не видел.

У кабинета №26 Фидель Парамонович на минуту задержался, переводя дух. По коридору ходили офицеры, многие прижимали к бокам серые папки, но никто не обращал на Фиделя Парамоновича никакого внимания. Для офицеров он был как бы несуществующим пустым местом. Фидель Парамонович догадывался, что таким он для них и останется ровно до того момента, пока не переместится в разряд материала, с котором требуется поработать. Не исключено, что произойдёт это очень скоро.

Фидель Парамонович поправил воротник рубашки и робко постучал в дверь.

– Войдите! – раздался голос из-за двери и Фидель Парамонович вошёл.

Офицер в звании капитана, не глядя на вошедшего, приказал: – Садитесь! Фидель Парамонович торопливо опустился на стул, установленный напротив стола, за которым сидел капитан.

– Давайте! – сказал капитан, нетерпеливо щёлкнув пальцами.

– Что?! – растерялся Фидель Парамонович.

– Повестку! – сказал капитан, не поднимая голову от стола.

Филипп Парамонович вложил в пальцы капитана требуемый документ.

– Так! – сказал капитан, впервые за весь разговор обращая свой взор на Фиделя Парамоновича. – Это что? – спросил он, тыкая рукой в лежащий на коленях узелок.

– Вещи, – сказал Фидель Парамонович. – Необходимый минимум. Полотенце, мыло, зубная щетка, паста, носки... папиросы.

Капитан заглянул в повестку.

– Товарищ Сиваковский, – сказал он задушевным тоном, – какая глупость, право слово. Никто не собирается вас арестовывать. Мы же здесь не звери какие-то. Вас пригласили для беседы, а что до повестки, то повестка бумага формальная, годная на все случаи жизни. Ну и, конечно, элемент профессиональной деформации, не стану отрицать. Служба у нас, сами понимаете, тяжелая, где-то неблагодарная, вот и зачерствеваешь душой, забываешь порой, что есть на свете нормальные граждане, обыкновенные честные работяги! Такие как вы, уважаемый Фидель Парамонович. И поэтому, – капитан вытащил из ящика стола серую картонную папку-скоросшиватель, на обложке которой было выведено каллиграфическим почерком: «Дело №1548/79, Сиваковский Ф.П., 19.. г.р., беспартийный, из рабочих, Начато: 21 января 19.. г., Закончено: ….», – мы хотим предложить вам работу. Не волнуйтесь, занятие по вашему возрасту, спокойное и необременительное, однако, предупреждаю заранее, крайне ответственное. Как вы смотрите на это предложение? – Давайте ваши пожитки, – сказал капитан. Фидель Парамонович машинально отдал ему узелок. Капитан бережно положил его рядом с папкой.

– Можно, я подумаю? – спросил Фидель Парамонович.

– Посоветуетесь с супругой, – весело сказал капитан и резко сменив тон, продолжил серьёзно, – можете, конечно, можете. Пяти минут, надеюсь, вам достаточно? – Ладонь капитана, как бы невзначай, придавила папку с делом Фиделя Парамоновича. «У нас не принято отказываться», – почудилось Сиваковскому и он, кашлем прочистив враз пересохшее горло, сказал: – Это лишнее. Я согласен.

– Вот и правильно, – обрадовался капитан. – Сейчас вы пойдёте в отдел кадров. Дальше по коридору, комната № 33, по правую сторону. Паспорт у вас собой? Капитан поднял трубку телефона внутренней связи. – Идите, идите, товарищ Сиваковский, вас там уже ждут.

Сколько не бегай, а от судьбы не убежишь. Истинность этой поговорки Ду-тс-Кан проверил на собственной шкуре. Он был пойман стражниками Дома Радости за незаконным и предосудительным занятием. Ду-тс-Кан бездельно и беспечно чертил во времени и пространстве затейливые петли световых узоров. Стражники довольно грубо отволокли Ду-тс-Кана к Заботливому Брату (по-нашему – судье), который, выслушав показания стражников, мягко упрекнул задержанного в уклонении от общественно-полезного труда и благожелательно одарил его радостью нажимания на т-цок (по-нашему – кнопку) в течении сезона энх-тэ-бо (по-нашему – года). Ду-тс-Кан, послушно согнув колени, позволил стражникам вынести себя из Зала Милосердия, чем вызвал у Заботливого Брата чувство искреннего сострадания. Заботливый Брат учтиво просил стражников вернуть Ду-тс-Кана в Зал Милосердия, после чего милостиво рекомендовал задержанному нашейное кольцо успокоения (по-нашему – ошейник, начинённый взрывчатым зарядом) за то, что задержанный не выказал достаточного восхищения мудростью и терпением Заботливого Брата, согласившегося помочь заблудшему соплеменнику и увеличил срок нажимания на т-цок до энх-тэ-со (по-нашему – до двух лет), с правом досрочно вкусить Радости (по-нашему – быть взорванным), если надзирающим стражникам покажется, что оступившийся сородич не склонен к исправлению. Ду-тс-Кану пришлось склониться в глубоком поклоне, чтобы стражнику было сподручнее замкнуть на его вытянутой шее массивное кольцо успокоения. Заботливый Брат, видя такое обуздание гордыни, позволил наказуемому покинуть Зал Милосердия на своих ногах. Стражники отвели Ду-тс-Кана в Дом Радости и заперли в низкой камере, где не было ничего, кроме дымчатой т-цок и тусклого н-гоф (по-нашему – экрана). Над экраном каллиграфическим почерком был выведен лозунг: «Работа через Радость».

В комнате, куда привели Фиделя Парамоновича, не было ничего, кроме стола, абонентского громкоговорителя, небольшого пульта на столе с единственной чёрной кнопкой в центре наклонённой под небольшим углом панели и маленьким красным экраном над столом. Комната запиралась механическим кодовым замком. Снаружи, в коридоре, прямо у входа, сидел дежурный офицер, у которого Фидель Парамонович должен был регистрироваться каждый раз, когда выходил из комнаты или входил в неё. Трудовой день начинался с 8.00 утра и заканчивался в 18.00 часов вечера. На обед отводился один час: с 12.00 до 13.00. Воскресенье был выходным днём.

Вообще-то кнопок было две. На вторую Фидель Парамонович должен был нажать, если хотел покинуть рабочее место, потому что замок открывался только после того, как была нажата эта кнопка. Кому она сигнализировала – дежурному ли офицеру, или кому-то другому – Сиваковский не знал. Поначалу он забывал её нажимать и тупо набирал код, не понимая, почему замок не отмыкается, но постепенно наловчился и больше такой глупой ошибки не совершал. Работа ему нравилась. Он приходил к восьми часам, запирался, включал радио и читал принесённые с собой журналы и газеты. В двенадцать он спускался в столовую и не торопясь ел. Пообедав, он шёл в туалет, выкуривал папиросу и возвращался наверх, в комнату. Он отработал полную неделю и за всё это время красный экран ни разу не зажёгся. Фидель Парамонович не задавался вопросом для чего нужна была кнопка на пульте и что могло произойти после того, как он нажал бы на неё. Не мудрствуя излишне, он приходил и уходил, ожидая, когда красный экран оживёт.

Ду-тс-Кан провёл в заключении ифт-де-ро (по-нашему – неделю), ожидая, когда тусклый н-гоф осветлится. Кольцо успокоения не давало ему сбежать, иначе он без лишних раздумий сиганул бы в любую из циклично возникающих в камере пространственно-временных воронок. Что оставалось бедному Ду-тс-Кану? Устроиться, подогнув колени, рядом с туманной т-цок и, не мигая, таращиться на тусклый н-гоф. Печальна, ах, печальна участь наказуемого.

...человек в длинном коридоре пересёк невидимую черту, красный экран зажёгся, Фидель Парамонович нажал на кнопку

и человек упал.

...оптический глаз автоматической станции поймал в перекрестье прицела голубой диск планеты, тусклый н-гоф осветлился, Ду-тс-Кан погрузил конечность в туманную глубь т-цок

и земля исчезла.