Текст книги "Ледяная арфа гангаридов"

Автор книги: Вадим Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

XV

В этот вечер Касильда вышла в гостиную. В последние дни, пока Дахат жил во дворце, она проводила вечера у себя в комнатах, чтобы не встречаться с ним, но сегодня утром он наконец уехал. Она долго просидела в гостиной, слушая игру Ины на цитре, и ушла оттуда позднее обычного. До гардеробной она дошла со своими служанками, в чьи обязанности входило раздевать ее ко сну. Первой по коридору шла Зора с зажженным подсвечником, освещая путь госпоже..

В гардеробной свечи не горели, их нужно было зажечь. Касильда с Иной остались в коридоре перед дверью, дожидаясь, пока Зора зажжет свечи. Вдруг из темноты раздался грохот, и горящий подсвечник в руке Зоры, видневшийся из открытой двери, полетел на пол. Касильда нахмурилась – дорогой ковер на полу неизбежно будет испорчен. Если даже девушка наткнулась в темноте на стоявший посреди комнаты стул, такая неловкость была недопустимой.

Она сердито шагнула в комнату, готовясь сделать служанке выговор. Оробевшая Ина поспешила за ней. Вдруг жесткие руки, много жестких рук, схватили ее за локти, за плечи, широкая, пахнущая железом ладонь зажала ей рот. Сзади захлебнулся испуганный вскрик Ины.

– Зажгите свет, – сказал уверенный, холодноватый женский голос.

Подсвечник подняли с пола в воздух. Мгновение спустя загорелись свечи на комоде и на туалетном столике. Касильда, которая не могла шевельнуть головой из-за зажавшей ее рот руки, повела глазами по комнате, в которой было не меньше десятка вооруженных мужчин. Ими распоряжалась одетая по-мужски женщина с мечом у пояса, в которой наследница без труда узнала воительницу Дахата Шебу.

В комнате был беспорядок. Дверцы платяного шкафа были растворены, ящики с бельем выдвинуты. На столике лежала груда шарфов и косынок. Шеба стала вытаскивать оттуда косынки, проверяя на разрыв, затем подала их державшим девушек мужчинам.

– Завяжите им рты.

– Всем трем?

– Да. Их нельзя оставлять здесь. Кроме того, она сама наверняка не умеет даже одеться. Не мне же прислуживать ей в дороге. – Шеба усмехнулась, ее взгляд встретился с ненавидящим взглядом Касильды. Воительница опустила глаза, но не от смущения. Сальное пятно на ковре продолжало гореть, расползаясь все шире. Носком ноги в сапоге Шеба затоптала огонь и снова взглянула на наследницу. – Я не хочу спалить дворец Тубала, раз он оказал моему повелителю такую любезность. Да и тебе тоже, – снова усмехнулась она, – раз тебе никак не удается найти себе мужа.

Касильде хотелось сказать ей подходящую к случаю гадость, хотелось закричать, позвать на помощь, потребовать схватить и казнить эту наглую девку, но ее рот был накрепко завязан шелковой косынкой, а мужские руки по-прежнему держали ее за плечи.

Она рванулась, но бесполезно. Шеба стала рыться в шкафах и ящиках, выбирая одежду, обувь, белье и кидая вещи в кучу на стоявшее у стены кресло. Зора, уставшая биться, повисла в державших ее руках, из круглых от ужаса глаз Ины катились крупные слезы и мочили повязку вокруг рта. Воины ждали равнодушно и безбоязненно, словно несли обычную службу. Наконец Шеба сделала знак одному из них.

– Возьми это. – Она указала на отобранную кучу на кресле. Когда он поднял охапку женских платьев и белья, Шеба собрала с пола несколько упавших вещей и сунула ему поверх охапки. – И это тоже. А теперь – идем отсюда, – последняя команда предназначалась уже всем.

Брыкающуюся Касильду и ее служанок вытащили в коридор. Шеба, вышедшая последней, задула в гардеробной свечи и плотно прикрыла за собой дверь.

Девушек вывели через боковую дверь в парк. В полночь здесь было безлюдно. Луна светила так ярко, что кусты и деревья отбрасывали тени. Касильда услышала от Шебы достаточно, чтобы подозревать, что калитка, к которой их вели, сегодня окажется незапертой.

Так и вышло. Их выволокли за дворцовую стену и повели в переулок. Там, в тени двухэтажного городского особняка, их ждала черная карета, которую Касильда разглядела, только когда Шеба взялась за ручку ее дверцы. Двое воинов втащили Касильду в карету и уселись по бокам, следом за ними на то же сиденье влезла Шеба. Служанок посадили на встречное сиденье, втиснув их между двумя другими воинами.

Шеба выглянула наружу:

– Всем остальным быстро идти на место сбора, – распорядилась она.

Касильда догадалась, почему они были пешими – в переулке, не вызвав ничьего любопытства, еще можно было оставить карету, но не десяток лошадей.

– Трогай! – негромко крикнула Шеба вознице. – Да не быстро, без шума.

Она захлопнула дверцу. Карета тронулась с места и не спеша покатила по мостовым Ширана. Лунный свет падал на лица пленниц и конвойных, чередуясь с тенями от высоких городских домов. Вдруг Ина задергалась и замычала. Зоркие глаза воительницы заметили, что один из охранников шарит рукой по груди девушки.

– Прекратить! – зарычала Шеба. Почти не замахиваясь, она отвесила ему резкую оплеуху. Зубы охранника клацнули, затылок гулко стукнулся о стенку кареты. – У меня приказ – доставить в целости и ее, и все, что принадлежит ей, включая служанок. Если кто из вас еще раз протянет к ним лапы, я сама снесу ему голову!

Касильда скосила на нее взгляд. В лунном свете лицо воительницы казалось смертельно бледным. Нет, здесь было не только рвение слуги, здесь было и что-то личное. Замерший охранник словно бы усох, съежился от испуга. Какой же была эта женщина, если рослые, грубые, тертые гвардейцы Дахата боялись ее…

Судя по времени поездки, карета проехала почти через весь город, пока не остановилась во дворе захолустной гостиницы. Шеба вылезла, оставив охранников с девушками, на дворе послышался ее голос, отдававший приказания. Приглядевшись, Касильда увидела в окно, что там было полно воинов и лошадей. Сначала все было тихо, затем раздались голоса – пришли воины, бывшие с Шебой во дворце. Кто-то завозился у дверей кареты, раздался скрежет дерева по дереву, затем удары железа по железу. Окна кареты забивали досками.

Когда окна были заколочены, в карету заглянула Шеба.

– Свяжите их. – Она подала охранникам веревки. – Затем вылезайте и садитесь по коням.

Девушек связали по рукам и ногам, усадили поудобнее, чтобы они не свалились во время езды. Шеба еще раз заглянула в карету и подложила под бока наследнице подушки. Последним, что Касильда увидела перед тем, как дверца захлопнулась, было светающее небо.

Теперь карета понеслась во весь опор. Ее колеса грохотали по улицам города, спереди и сзади от нее раздавалось цоканье копыт. Затем она остановилась, и Касильда услышала голос Шебы, требующей открыть городские ворота. Загрохотал подъемник решетки, и карета полетела дальше.

Стук копыт стал приглушенным – они ехали по дороге за городом. Затем карета повернула и раздался гулкий деревянный грохот. Касильда поняла, что под колесами был мост через Синду. Ее везли в Хар-Наир.

Когда мост пропал из вида, Шеба приказала отряду остановиться и спешиться. Кликнув с собой нескольких воинов, она подошла к карете с пленницами. По ее команде их развязали и вытащили наружу. Как только рот Касильды освободился, она обрушилась на Шебу с непристойной бранью, которую ей доводилось слышать на конюшне.

– Великая Десятка, какие обороты слетают с нежных губок прелестной невесты моего повелителя! – искривила губу Шеба. – Чему вы научите моих солдат, ваше высочество!

Опешив, Касильда замолчала на полуслове. Несколько мгновений обе женщины мерили друг дружку взглядами. Несмотря на густой дорожный загар, правильное лицо воительницы было таким красивым, что наследница саристанского престола почувствовала себя рядом с ней дурнушкой.

– Спасибо тебе, что ты заступилась за моих служанок, – сказала она, овладев собой.

Холодное лицо Шебы стало еще холоднее.

– Это мой приказ, ваше высочество. – Преподав Касильде урок вежливости, она сама стала обращаться к ней вежливее, не забывая добавлять «ваше высочество».

– Ты верно служишь, – взглянула на нее в упор Касильда.

– Да, – с гордостью ответила Шеба. – Сила правителя – в верности его слуг. Не каждый правитель достоин иметь верных слуг. Если бы они были у вас, вас не было бы здесь, ваше высочество.

– Твой правитель обесчестил себя на турнире, а затем позорно похитил меня из дома, – огрызнулась наследница. – Кем же надо быть, чтобы не стоить верности слуг?

– Вас увезли с согласия вашего отца. Бедный старик, видимо, потерял надежду выдать вас замуж. Это не позор, а большая честь – стать женой правителя будущей Триморской империи и матерью его наследника. Вы еще поймете это. А что касается турнира… – Касильда вдруг увидела тень неуверенности, мелькнувшую на лице воительницы, – то нет таких оговорок, которые указывали бы, как на нем сражаться. Он сражался так, как требовала необходимость.

– Какая могла быть необходимость так запятнать себя перед лучшими воинами Триморья, перед уважаемыми ширанскими горожанами?

– Вы еще поймете это, – надменно повторила Шеба. – Вы еще увидите, кто здесь лучший воин.

– Я никогда не дам согласия на брак с ним.

– Вас никто не и спросит.

– Я не стану его женой.

– Станете.

Шеба оглянулась вокруг, вслед за ней оглянулась и Касильда. Воины оставили коней и расселись прямо на земле, вынув из багажа припасы и фляжки с водой. Те, кто подошел к карете вместе с Шебой, завистливо поглядывали на них. Шеба кивком головы отослала их к остальным.

– Сейчас вам принесут позавтракать, – сказала она наследнице. – Если нужно оправиться, я отведу вас по очереди вон за те кусты.

– А вместе? – потребовала Касильда.

– Тогда вы сядете здесь, у кареты. Переход через пустыню будет тяжелым, мы не можем часто останавливаться. Следующая остановка будет после полудня.

– Ладно, по очереди, – смирилась наследница, покосившись на воинов.

Кусты степной колючки были далеко. Отряд и карета казались оттуда грязным пятном посреди безжизненного желто-бурого пространства, плоского как стол.

– Видите? – указала вокруг Шеба. – Здесь не убежишь и не спрячешься, поэтому лучше и не пытайтесь, ваше высочество. Я сказала в отряде, что первый, кто заметит, что вы пытаетесь сбежать, получит пять золотых, а для них это сумма не маленькая. Если я еще не убедила вас, имейте в виду – в этих местах достаточно двух дней, чтобы погибнуть от жажды.

– Убедила, – честно призналась Касильда. Ее тянуло припугнуть воительницу, сказать, что ее обязательно приедут спасать, но, во-первых, она сильно подозревала, что так не случится, потому что не представляла, кто бы мог за это взяться. Во-вторых, ей не хотелось настораживать Шебу, чтобы не осложнять дело своим спасателям, если такие вдруг найдутся.

Однако, она лихорадочно думала, кто же все-таки может прийти к ней на помощь. Первым она вспомнила Илдана из Лимерии, которого послала искать человека без тени. Он, пожалуй, мог бы поехать выручать ее, но пока ей было не ясно, насколько он заинтересован в ней как в политической силе. Пока правил отец, у нее не было никакой власти, поэтому он мог просто отступиться от нее и начать действовать другими путями. Кроме того, они не договорились о сроках его возвращения, и он, возможно, узнает о случившемся, когда будет уже слишком поздно.

Затем она вспомнила о Корэме. Вот кто мог бы вызволить ее отсюда. При отце он был вне закона, но она могла бы пообещать ему полное оправдание и прежнее место при дворе. И даже лучшее, если бы такое для него нашлось. Он был могучим воином, блестящим военачальником, верным слугой. Как отец мог сделать такую глупость в угоду Дахату?

Касильда вздохнула. Она перебрала в уме все возможности известить кого-то из них, но не придумала ничего подходящего. Ей и ее девушкам принесли в карету хлеб, вяленое мясо и большую флягу со свежей водой. Зора с Иной подали еду госпоже, затем поели сами. Когда посуду унесли, издали донесся голос Шебы, отдающий приказ трогаться в путь.

Время ползло к полудню, солнце припекало все жарче, накаляя черный верх кареты. В карете стало нечем дышать, но отряд вскоре сделал полуденный привал. Касильда со служанками вышла наружу подышать свежим воздухом, который мог считаться таковым только по сравнению с воздухом кареты. Он сушил и обжигал горло, глаза слезились от белого призрачного блеска, струящегося с раскаленной земли.

Шеба поъехала к карете, чтобы проведать пленниц. Она по-прежнему была с непокрытой головой, подставляя лицо лучам солнца. Увидев, что все трое стоят в тени кареты, она удовлетворенно кивнула и прислала к ним воина с обедом, затем распорядилась сорвать доски с окон кареты. Внутри стало не так душно, зато в окна теперь нестерпимо пекло солнце.

Только вечером, когда оно зашло за горизонт, пленницам удалось отдышаться. Касильда долго не ложилась – за день она устала сидеть в карете, да и спать ей не хотелось, потому что она целый день продремала сидя. Девушки жались к ней, чувствуя себя в безопасности поблизости от нее. Никому из них и в голову не приходило, что они безвинно пострадали из-за нее – для всех троих было естественным, что прислуга разделяет участь госпожи. Шеба тоже не ложилась спать, присматривая за ними.

– Какая жара… – Касильда взглянула на нее так, словно воительница была виновата в этом.

– Да, – равнодушно согласилась та. – Когда мы ехали в ту сторону, было не так жарко. Сейчас самый разгар лета.

– Я не вынесу этой дороги, – капризно сказала наследница. – Я умру здесь от жары.

– Не умрете. Здесь неделя пути, а неделю вы выдержите. Дальше будет легче.

Касильда запомнила эти сведения. Они могли пригодиться в будущем.

– Дахат едет этим же путем? – поинтересовалась она.

– Да. Он будет ждать нас на том краю пустыни.

Касильда, предполагавшая, что вот-вот встретится с Дахатом, облегченно вздохнула. Конечно, было безумием провести в пустыне лишние сутки. Она еще немного посидела у костра и ушла спать на одеяла, которые постелили пленницам у колодца. Служанки остановились около нее в нерешительности, но она жестом указала им улечься рядом.

В путь они выехали рано утром, когда жара еще не началась. Касильда уже знала, что ее ожидает днем, и с наслаждением дышала холодным утренним воздухом. К полудню девушки снова начали задыхаться в карете. И Зора, и сама Касильда пока держались, но белокожая Ина, в которой была немалая примесь северной крови, переносила жару гораздо хуже, чем они. Вскоре после дневной стоянки Касильда заметила, что девушка потеряла сознание. Из ее носа стекала струйка крови.

Касильда яростно забарабанила в дверцу. Ехавшая поблизости Шеба заглянула в окно кареты и приказала остановить отряд. Служанку отлили водой и привели в чувство, дали немного отдохнуть в тени кареты, затем снова двинулись в путь.

Свежая, прохладная ночь показалась невыносимо короткой. Затем снова была ужасная жара и дорожные мучения. Ина снова потеряла сознание, снова потребовалась остановка, чтобы помочь ей. Вода, взятая в Ширане, кончилась, теперь пленниц поили водой из дорожных колодцев, теплой, солоноватой на вкус и пахнущей тиной. Вечером воду кипятили и добавляли в нее душистой травы, чтобы та отбила привкус тины, но получалось наоборот, и вода становилась еще противнее.

На пятый день пути Ине стало совсем плохо. Это не было неожиданным, потому что даже воины стали понемногу сдавать. Они тяжелее сидели в седлах и едва шевелились на привалах. Понурился даже злющий вороной жеребец Шебы. Одна воительница по-прежнему держалась бодро, словно жара не брала ее.

Шеба в нетерпении похлопывала себя хлыстом по сапогу, дожидаясь, пока Зора в очередной раз приведет Ину в чувство. Касильда стояла рядом, прячась от жгучего солнца за стенкой кареты. Воительница оглянулась на свой отряд, жарящийся в седлах.

– Ваше высочество, по-моему, пока вам достаточно одной служанки, – сказала она Касильде. – Когда мы приедем, то найдем вам другую.

– Что?! – разъярилась Касильда. В дворце она, не задумываясь, отвешивала своим служанкам пощечины, но здесь они были не просто служанками, они были ее подданными. Она чувствовала себя обязанной заботиться о них.

Наследница так раскричалась, что Шеба отказалась от намерения бросить девушку в пустыне. Вместо этого она кликнула нескольких воинов и приказала им сломать верхнюю половину задней стенки багажного отделения кареты. Ину уложили поглубже в тень, на кучу платьев Касильды, захваченных из дворца. Отряд двинулся дальше.

Вечером Касильда отказалась от помощи Зоры, послав ее ухаживать за Иной. Когда та вернулась, она поинтересовалась как бы невзначай:

– Ну что там?

– Ей лучше, – обрадованно сказала Зора. – Не то, чтобы совсем хорошо, но…

– Ладно, – оборвала ее наследница, считавшая, что прислугу не следует баловать. – Причеши мне волосы на ночь.

Оставшиеся два дня пути по пустыне Ина ехала лежа в багажном отделении кареты. На третий день пустынная осока стала гуще, а к полудню впереди показались редкие островки зеленой травы. Вечером отряд остановился у ручья, первого за неделю.

Под присмотром Шебы Касильда пошла с Зорой на ручей. Там служанка помогла ей помыться, а затем, когда наследница вернулась в лагерь, отвела туда и едва держащуюся на ногах Ину. Прежде девушки не были близкими подругами, но общее несчастье сблизило их. Когда они вернулись, Касильда приказала Зоре достать из багажника другое платье и сама переоделась в карете, а старое велела сжечь. Ина немного поела и с помощью Зоры улеглась на прежнее место, а Касильда осталась сидеть на одеяле у костра. Шеба бдительно наблюдала за всеми троими. Пустыня кончилась, и они могли попытаться бежать, хотя тяжелое состояние одной из служанок делало это затруднительным в ближайшие дни.

– А где Дахат? – спросила ее Касильда.

– Мы догоним его завтра, ваше высочество. Это хорошо, что вам не терпится встретиться с будущим супругом.

Наследница зорко глянула на Шебу, но если та и смеялась над ней, это никак не отражалось на ее красивом, холодном лице.

– А что будет со мной после этого?

– Это он решит. Наверное, вас повезут в Тахор, а там сыграют вашу свадьбу.

– Нет! – вскрикнула Касильда.

Шеба молча пожала плечами.

– Ты хочешь, чтобы я оказалась в постели с мужчиной, который противен мне? – вкрадчиво спросила наследница, вспомнив, как взбесило Шебу, когда стражник начал лапать ее служанку.

– Это ваша судьба, вам не избежать ее, – невозмутимо ответила Шеба. – Дочери правителей всегда выходят замуж по расчету, и часто за мужчин, которые им противны. Мой повелитель очень даже неплох по сравнению с другими. Если это вас утешит, скажу, что вы ему нравитесь ничуть не больше, чем он вам. Ваш брак – политическая необходимость.

На это у Касильды не нашлось что возразить.

– Судьба… – с горечью сказала она. – Любят же люди ссылаться на то, чего они не знают. Разве я знала неделю назад, что буду сидеть вот здесь, у костра, и разговаривать с тобой? Кому известно, какая судьба идет за ним по пятам?

Она не ожидала, что ее слова так подействуют на Шебу. Та вздрогнула и уставилась на нее, словно хотела что-то сказать, затем резко вскочила и отошла от костра. Касильда поглядела ей вслед, пытаясь догадаться, какую важную струну она задела у воительницы. Так и не догадавшись, она легла спать.

На следующий день, еще до обеда, они доехали до большого ручья, у которого стоял лагерь из шести карет, десятка грузовых подвод и трех десятков воинов. Особняком стоял высокий шатер, на стенках которого были вышиты изображения бегущего барса.

Касильда не стала дожидаться, когда ее пригласят выйти из кареты. Она сама открыла дверцу и вышла наружу. Зора последовала за ней. Отряд Шебы спешивался, сама воительница направила было своего жеребца к шатру, но увидев наследницу, натянула поводья и отдала приказ одному из воинов. Тот пошел вместо нее к Дахату, а она осталась на месте, до последнего мгновения охраняя порученный груз.

Правитель Хар-Наира не заставил долго ждать себя. Он появился из шатра вслед за посланным воином и направился к Шебе. Он был без лат, в белой, расстегнутой у ворота рубашке и кожаных штанах для верховой езды. Касильда неотрывно следила, как он подошел к своей воительнице, как его губы раздвинулись в одобрительной улыбке. Они обменялись несколькими фразами, которые были не слышны с ее места. Лицо Шебы почти не изменилось, но Касильда заметила, что глаза воительницы загорелись гордостью, скрытым торжеством. Да, верные слуги были у Дахата.

Поговорив с Шебой, Дахат посмотрел на карету. Увидев стоявшую у дверцы Касильду, он непроизвольно поморщился и подошел к ней.

– Добро пожаловать в Хар-Наир, – сказал он, меряя ее взглядом с головы до ног. – Вижу, ты доехала прекрасно.

– Вы, – прошипела побелевшая от ненависти Касильда.

– Ладно, вы. Хотя к чему нам эти церемонии, все равно мы скоро станем мужем и женой.

– Нет.

– Это пустой звук, за которым ничего не стоит. За словами должна стоять сила. Если ее нет, незачем произносить их.

Касильда промолчала.

– А значит, вы станете моей женой и родите мне сына. Мне давно пора иметь наследника. Законного. Те ублюдки, которых я прижил с наложницами, не годятся для наследования моей империи.

Касильда снова промолчала.

– Молчите? – насмешливо спросил Дахат. – Это правильно. Я всегда знал, что вы умная девица. К сожалению, боги часто дают что-нибудь одно – или ум, или красоту, или добрый нрав. Но ради своей цели я пошел бы и не на такое. Вы уже знаете мою цель?

Касильда молча прожгла его взглядом.

– Молчите? – снова усмехнулся Дахат.

– За моими словами нет силы, – сквозь зубы сказала она. – Пока.

– Вы мне угрожаете?

– Нет. Но что вы будете делать, если родится дочь? Или не родится никто?

– Ну, кто-нибудь да родится, за это я ручаюсь – даже если вас придется привязывать за руки и за ноги к кровати. Но мне нужен сын.

– Это уж ваши проблемы, – фыркнула Касильда.

– Я умею решать свои проблемы, – снизошел до ответа Дахат. – Теперь, когда я убедился, что вы здесь и в целости, я займусь и этой. В Киклине есть храм-оракул, где можно узнать все, что угодно. Я съезжу туда и узнаю день и час, подходящий для зачатия наследника. А вы, моя красавица, подождете меня в Кай-Кеноре. Затем мы торжественно въедем в Тахор и сыграем пышную свадьбу. И не мечтайте испортить мне такое важное политическое дело.

Касильда не удостоила Дахата ответом, но тот его и не ждал. Он окликнул Шебу и отдал приказ присматривать за пленницей. Своей воительнице он доверял полностью.

Пpостоpный шатеp пpавителя Хаp-Наиpа выглядел настоящей комнатой. Пол был накpыт шиpоким цветным ковpом, на нем стояла мебель, котоpую везли на двух подводах в обозе – шиpокая кpовать, легкое кpесло и небольшой квадpатный столик. Вечеp еще не наступил, но пpи закpытых двеpях за плотными стенками шатpа было темно, поэтому на столике гоpела свеча в золотом подсвечнике, сделанном в виде блюдца с остpием в центpе.

На застланной кровати полулежал Дахат. Шеба сидела в кресле напротив, поигрывая богато украшенным мечом.

– И эта пырялка – Священный Меч Арноры? – процедила она уголком рта. – Да им и котенка не разрубишь.

– Богохульствуешь? – добродушно усмехнулся Дахат.

– Почему? Я же не называю плохим хорошее. Я называю плохим плохое.

– Добьешься ты, Великая Портниха разгневается на тебя.

– Только ей и дел, что нас подслушивать.

– Да, боги не лезут без нужды в дела смертных. – Дахат с удовольствием остановил взгляд на красивом лице своей воительницы. Сейчас оно не было холодным – в глубине глаз Шебы мерцал скрытый огонь восхищенного поклонения, вызванный к жизни близостью ее Совершенного Воина.

Дахат помолчал немного, любуясь ею.

– Ты, как всегда, прекрасно справилась со своим делом. Мне было очень интересно выслушать твой отчет, – еще раз похвалил он ее, наблюдая, как краска гордости проступает на ее загорелом лице.

Шеба вернула меч в ножны.

– Как можно воевать таким оружием? – снова возмутилась она.

– Арнора – женщина, она любит красивое, – поддразнил ее Дахат.

– Ну и что – женщина? – возразила Шеба. – Я тоже женщина, но постыдилась бы выйти в бой с таким мечом.

– Ты воюешь сама, а у Арноры для этого есть сыновья. Ясно,она носит меч только для украшения. Лучше придержи язык, чтобы не навлечь на себя ее немилость.

Шеба пристально взглянула на своего повелителя. Ей не хотелось говорить ему об этом, она не знала, как сказать ему это.

– Мой повелитель, – нерешительно начала она. – Мне не хочется огорчать вас, но вы, кажется, попали в немилость к Аргиону.

– Что за чушь! – отозвался с кровати Дахат. Он был в хорошем, даже в прекрасном настроении, поэтому не рассердился на осторожное высказывание Шебы. Пожелание попасть в немилость к Аргиону было распространенным, очень обидным оскорблением среди воинов. Во все времена истории Триморья воин, попавший в немилость к богу войны, считался конченным.

– Это не чушь. Выезжая из Ширана, я видела мстителя Аргиона. Он попался мне навстречу.

– Мстителя Аргиона? – недоверчиво переспросил Дахат. – Ну и что?

– Это Корэм. На нем повязка мстителя.

Некоторое время правитель Хар-Наира не говорил ни слова.

– Корэм… – пробормотал он наконец. – Но почему ты решила, что он ищет меня? Может, Тубала. Между нами говоря, тот обошелся с Корэмом по-свински.

Но Шебу было не так-то легко сбить. Она очень хорошо понимала своего бога, единственного, кого ставила выше своего повелителя.

– Я знаю, что такое повязка мстителя. Мстит не Корэм, а сам Аргион. Аргиону не за что мстить Тубалу.

– Ты хочешь сказать – ему есть за что мстить мне? – нахмурился Дахат.

– Нет. Не хочу, – с болью в голосе ответила Шеба. – Но я вынуждена это сказать. Тот турнир… – она запнулась и замолчала.

– Что – тот турнир?! – Дахат поднялся с кровати, шагнул к креслу и остановился, нависнув над Шебой.

– Ничего, – прошептала та, вжавшись в кресло. – Просто… повязка…

– Увидев какую-то дурацкую повязку, ты сразу подумала обо мне Гангар знает что? Хороша же твоя верность, Шеба! Да и почему ты решила, что это повязка мстителя? Мало ли что люди носят на голове!

– Я почувствовала это… – в растерянности пробормотала Шеба. – Вы правы, мой повелитель, мало ли что…

– То-то же, – Дахат выпрямился. – Выбрось это из головы и не смей больше так обо мне думать! Как может Аргион проявить немилость к такому воину, как я? Разве я не замышляю великую войну во славу его и его достойной матери? Ты просто устала от бессонной ночи и тебе это пригрезилось. Может, это была не повязка мстителя, может, это был даже и не Корэм?

– Да, мой повелитель, – покорно сказала Шеба.

Полсотни конников, подводы с припасами, кареты с наложницами ехали еще два дня по ровной, малоезженной дороге. Среди них ехала и карета с пленницами. Касильда следила в окно за дорогой и обозом хар-наирского правителя. Дахата она почти не видела – он ехал где-то впереди на крупном темно-гнедом жеребце и за все время пути ни в дороге, ни на привалах ни разу не проведал наследницу. Зато Шеба постоянно мелькала поблизости, охраняя добычу своего повелителя.

На третий день пути обоз подъехал к Кай-Кенору. Крепость выделялась темно-серым пятном на фоне голубого неба и зеленой равнины. Камень для ее постройки был привезен издалека, с северных каменоломен, поэтому она выглядела чужой на этой местности. Крепостная стена была построена в виде пятиугольника неправильной формы с башнями по углам. Сразу же за крепостью начинался склон речной долины, поросшей сочной травой и кудрявым леском, по дну которой текла Тильба, неширокая речка с чистой и свежей водой. Дорога проходила мимо крепости и спускалась в долину к мосту через Тильбу.

Обоз втянулся в крепостные ворота. Кай-Кенор был рассчитан на большой гарнизон, на длительную осаду. Когда широкий двор принял и конников, и телеги, и кареты, там осталось еще немало свободного пространства. Кеннет, военачальник крепости, тоже ехавший с обозом, принял командование у своего заместителя и стал распоряжаться размещением приехавших. Касильда увидела из окна кареты, что Шеба поговорила с Кеннетом и направилась к ней.

– Выходите, – сказала она в окошко. – Забирайте вещи, я провожу вас в вашу комнату.

Касильда вышла. Когда Зора и выздоровевшая Ина забрали из багажника вещи госпожи, Шеба повела пленниц мимо казарм в одну из башен. Они долго поднимались по винтовой лестнице, пока не оказались перед обитой железом дверью. Воительница повернула ключ в замке и впустила их внутрь.

За дверью оказалась просторная комната в верхней части башни. В ней было сумрачно, потому что ее освещало только одно маленькое окошко посреди полукруглой внешней стены. Здесь стояли четыре кровати с брошенными на них матрацами, массивный деревянный стол и несколько стульев. Затхлый, пыльный запах говорил, что в комнате давно не жили.

– Душно, – Касильда принюхалась. – И воняет.

Шеба подошла к окну и открыла створки. В комнату ворвался свежий ветер. Касильда подошла вслед за ней и выглянула наружу. Башня была расположена над склоном речной долины, из-за чего ее и так немалая высота казалась просто головокружительной. Вид на речку, на зеленые пойменные заросли, на дорогу за речкой отсюда открывался прекрасный, хотя Касильда предпочла бы смотреть из окна в другую сторону – в сторону Саристана.

Девушки положили вещи наследницы на кровать. У них у самих не было ничего, кроме платьев, которые были на них во время похищения.

– Здесь нет шкафа, – обратилась к Шебе Зора.

– Вон крючки, – показала та на стену рядом с дверью. – Кроме того, одна кровать здесь лишняя, вещи могут полежать и на ней.

– Мне нужен шкаф, – потребовала Касильда.

– Он не пройдет в дверь. Потерпите, ваше высочество, в Ширане у вас будет все. Здесь не дворец, а военная крепость. Эта комната, как мне сказали, предназначается для знатных военнопленных.

– Значит, меня будут содержать как военнопленную? – возмутилась наследница.

– Не хуже, чем военачальников этой крепости. Еду вам будет носить кухонная прислуга, горшок вам поставят здесь.

– А мыться? Я привыкла каждый день купаться в бассейне. Мои платья провоняли в дороге потом. Неужели Дахат любит грязнуль?

– Хорошо, что вы беспокоитесь о том, что любит повелитель. Я узнаю, как обеспечить вам мытье.

Выходя, Шена заперла дверь снаружи. Касильда легла грудью на широкий каменный подоконник, свесилась из окна и внимательно оглядела стену под ним. Башенная стена, сложенная из крупных, гладко обтесанных каменных блоков, почти отвесно спускалась вниз. Наследнице стало ясно, почему на окне нет решетки – она была не нужна.

Зора обмела от пыли стул и подставила госпоже, затем отряхнула ее запачкавшееся спереди платье. Когда служанка в сопровождении двоих гвардейцев принесла еду, Зора потребовала выбить матрацы, принести чистое постельное белье и тряпку для пыли. Все ее требования были выполнены без задержек, здешняя служанка даже помыла пол в комнате пленниц. О них все же заботились, насколько было возможно в таких условиях.