Текст книги "Сам себе волшебник"

Автор книги: Вадим Гурангов

Соавторы: Владимир Долохов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ОПЕРАЦИЯ «ТРАКТОРИСТЫ»

Трое симоронцев – Борода, Папа и Андрюха – отправились в начале сентября в байдарочный поход по реке Кубене, протекающей на севере Вологодской губернии. Поход близился к завершению, все пункты программы были выполнены: грибы, баня, рыба и прочее. Погоды все время стояли солнечные.

Неблагоприятных сигналов не было, разве что иногда приходилось переименовывать Андрюху, развлекавшего байками из своего богатого туристического опыта. Вроде того, как в 87-м на Заполярном Урале кто-то перевернулся на байдарке, или как однажды у них на ночной стоянке близ деревни уперли топор и ножовку местные аборигены.

Теплым и ясным субботним днем прибыли симоронцы в конечный пункт маршрута – селение с красивым названием Усть-Река и высадились на берегу речушки Сямжа, впадающей в этом месте в Кубену. Вытащив из воды лодку и установив ее для просушки, поставили они в лесочке палатку и улеглись на опушке возле костерка. Вскоре рассыпчатая вологодская картошечка уже дымилась в мисках, а из банки со свежей домашней сметаной вылавливались плотные комки, больше напоминающие масло. И когда симоронцы лениво нежились на солнышке после обеда, Андрюху внезапно осенило: «Почему бы нам не уехать прямо сейчас, а не завтра?»

Отъезд планировался на 12 часов следующего дня – автобусом до Вологды (150 километров), а вечером – поездом до Москвы. Тогда пришлось бы полдня слоняться по Вологде. Кроме того, лишняя ночевка в палатке не особенно привлекала симоронцев. Несмотря на теплую дневную погоду, по ночам ударяли заморозки, и утром в котелке с чаем плавала ледяная шайба. Поэтому ночью вся теплая одежда и даже рюкзаки натягивались на себя.

Предложение Андрюхи, позволяющее сэкономить сутки пути, встретило в общественных кругах широкий резонанс. К тому времени лодка уже просохла, и, быстро собрав рюкзаки, Папа с Андрюхой принялись ее упаковывать, а Борода рванул на развилку дорог ловить попутку. Между тем, на часах было уже 19.00, и Бороду посетили сомнения в осуществимости затеянного предприятия. Отправив сомнения на три буквы (ПВБ), он вышел на обочину грунтовой дороги. Мимо пронеслась легковушка, обдав всю округу облаком пыли, и Борода переименовался в «Того, который пылит по дороге».

Развилка дорог Вологда – Харовск – Истоминская находилась неподалеку, и от нашей стоянки, и от окраины Усть-Реки. Удобнее всего было ехать до Харовска (37 километров), а там уже останавливаются почти все поезда на Москву. За сорок минут ожидания мимо проскочили два мотоцикла, две легковушки с пассажирами и тракторишка, чудом еще не развалившийся. Однако Борода продолжал «пылить по дороге».

Вскоре подошел Андрюха. Подождав немного, симоронцы двинулись в деревню, намереваясь договориться с местными владельцами автотранспорта. Положение усугублялось тем, что трехместная байдарка даже в разобранном состоянии довольно громоздка и может поместиться в легковой машине только с багажником наверху. Через минуту отыскался новенький микроавтобус «ГАЗель». Но радость оказалась преждевременной: во-первых, не хватало бензина, а во-вторых, приборная панель была разобрана. В некотором отдалении на другой стороне улицы стоял грузовой ЗИЛ-157 с голубенькой кабиной – тоже в нерабочем состоянии. Чуть дальше в УАЗике ковырялся хмурый мужик, он подозрительно покосился на туристов и буркнул: «Машина не на ходу». Потом были: красная «Нива», белые «Жигули», «Москвич 412», еще какие-то машины, и вот вся деревенька осталась позади.

* * *

Впрочем, наш вид не внушал доверия: у Андрюхи на голове цветастая пиратская косынка, а Борода в драных джинсах. Андрюха решил снять косынку, что сделало его не менее экзотичным – теперь верхнюю половину лба украшала белая незагоревшая полоса.

Из проведенного исследования стало ясно, что водители в деревне Усть-Река делятся на три категории: либо пьяные, либо после бани, либо и то и другое вместе. Все это время мы интенсивно «пылили по дороге», утверждая новое имя.

Ярко-красный солнечный шар висел уже над самой кромкой леса, окрашивая легкую пелену облачков и окружающие холмы в оранжево-розоватые оттенки.

Запас времени истекал, и остался последний шанс. Из разведданных стало известно, что имеется в Усть-Реке двухэтажное здание из белого кирпича – общага, которую населяют преимущественно шоферы. Мы отправились туда.

Возле общаги стоял покосившийся дровяной сарай, и, привалившись к нему спиной, на травке восседала троица мужиков (явно из первой категории).

Когда мы приблизились к ним, один, в тельняшке на худощавом теле, поднял рыжую лысоватую голову и громогласно поприветствовал нас: "Какие люди!

Уса-а-тые! Борода-а-а-тые! Какими судьбами в наших краях?" Выяснив, что нам нужно уехать в Харовск, мужики, запинаясь, объяснили, что из шоферов никого, кроме них, сейчас нет, зато у них есть трактор, и за доставку они возьмут всего три бутылки водки. Мы с Андрюхой переглянулись и помотали головой: ехать в темноте по разбитой грунтовой дороге, да еще на тракторе с прицепом, да еще с водителем, который лыка не вяжет – занятие весьма рискованное.

Когда эти аргументы были изложены, мужики, пошатываясь, вскочили на ноги и, перебивая друг друга, стали уверять, что доставят нас в целости и сохранности, вот только солярки зальют. Особенно старался «Тельняшка»:

– Да вы че, мужики! Т-80 – это же зверь, а не трактор! Домчим, как на «Мерседесе»!

Андрюха пытался возразить, что ему самому приходилось водить трактор и на эту авантюру он не пойдет. Рыжий взвился и рванул тельник на груди:

– Че ты понимаешь?! Да я тракторист с рожденья!

Однако симоронцы были тверды, как скала, и стояли на своем:

– Поедем только на машине и с трезвым водилой.

Поняв, что замаячивший желанный напиток уплывает, мужички приутихли, но в их разгоряченных головах явно прокручивались всевозможные варианты.

Наконец второй из них, плотного телосложения, с темными клочковатыми волосами и перебитым носом изрек:

– Вот чего. Зайдите-ка к Петрову, во-он по той улице, дом с синей верандой. У него девятка.

Пошли к Петрову. Дверь отворила жена. Узнав цель нашего визита, сокрушенно вздохнула:

– Сейчас разбужу, но вряд ли поедет – выпимши он.

Вскоре на крыльце, шаркая ногами в войлочных тапочках, появился сам Петров, похожий на большого добродушного медведя. Жадно выпив ковшик воды, он выслушал нас, провел к машине и с виноватым видом развел руками:

– И рад бы отвезти, да не получится. Вчерась начальник приезжал, поохотились, ну и приняли, как полагается. Сегодня вот проспал весь день, а с «бодуна» ехать уж больно чижало.

Петров с обреченным видом посоветовал нам зайти к Слободину, внизу, у самой речки. Шагая на другую сторону деревни, мы с Андрюхой уже были готовы вернуться на стоянку. В конце концов, дел-то – поставим сейчас быстренько палатку, да и переночуем. Однако, пока оставалась хоть малейшая возможность уехать, надо исследовать и ее. «Безвыходных ситуаций не бывает», – вертелось в голове, и я еще несколько раз повторил: «Я тот, кто пылит по дороге».

Однако дойти до Слободина нам так и не удалось. Невдалеке от общаги мы услыхали крики «Тельняшки» и «Лохматого»:

– Мужики, давайте сюда!

Мы хотели сделать ПВБ, но крики были все настойчивее. Подошли поближе.

Тельняшка возбужденно и сбивчиво объяснял:

– Ща уедем, мужики! Ща Колян подъедет! На чем?! Колян на УАЗике. Кто, Колян? Не, Колян трезвый, как стекло. Ща подъедет. Колян-то? В поле уехал, людей забирать. Да ща быстро! Вот его дом-то, Коляна, он здесь живет! Да куда он денется, сюда приедет.

Потом последовало приглашение зайти в ожидании Коляна домой к Тельняшке, попить чаю. Смутно подозревая, что чаепитие может весьма затянуться, и тогда уже будет не до Коляна, да и ехать никуда не захочется, мы решительно отвергли это предложение. Тельняшка с Лохматым не отпускали нас ни на шаг:

– Ща быстро. Колян с поля приедет. Куда ему деться. УАЗик-то здесь у него стоит. Вот в этом доме Колян живет.

Через пару минут послышался звук мотора. Мужики оживленно загудели:

– Во! Едет! Колян!

Внезапно УАЗик, немного не доехав до нас, резко развернулся и укатил обратно. Махая руками и посылая вслед Коляну забористые ругательства, мужики бросились за ним, но было поздно. Мы с Андрюхой засомневались: не пора ли двигать на опушку? Но Тельняшка быстро взял инициативу в свои руки. Он потащил нас куда-то на окраину деревни, игнорируя все вопросы о целесообразности этого маневра:

– Пошли за мной! Ща найдем Коляна! Пошли, пошли! Вон туда!

Никаких вразумительных объяснений, почему нужно идти именно «вон туда», добиться так и не удалось. Мы махнули рукой и двинулись за ним, «пыля по дороге».

Вскоре мы оказались на склоне холма, где сходились три дороги местного усть-реченского значения. Тельняшка объявил:

– Во, Колян все равно сюда приедет[21]21
  Все монологи усть-реченских трактористов значительно сокращены, ввиду изобилия ненормативной лексики.


[Закрыть].

Тем временем солнце скрылось за горизонтом, и начало смеркаться. С холма открывался прекрасный вид на окружающие поля и перелески, а в небе выплыл маленький рожок молодого месяца. Пока мы созерцали замечательную картину, откуда-то из кустов появился Лохматый, исчезнувший перед этим, погнавшись за УАЗиком. Информацией, проясняющей местоположение неуловимого Коляна, он не владел. И тут наше внимание привлекло какое-то движение у подножия холма.

– Колян едет! – заголосили мужики.

Да, это был темно-зеленый УАЗ-469, любовно именуемый в народе «козликом», и направлялся он прямиком к нам. Тельняшка вышел на середину дороги, широко расставив ноги и разведя руки в стороны. Однако УАЗик не сбавлял скорости и лихо затормозил всего за полметра от нас, подняв целую тучу пыли. Тельняшка с Лохматым залезли в кабину – переговоры велись за закрытыми дверями, строго конфиденциально. Колян выглядел весьма сурово (видимо, из-за того, что трезвый), и, судя по жестикуляции, Тельняшке пришлось использовать всю мощь своего ораторского искусства. Выяснилось, что у Коляна на исходе бензин, и нам был предложен промежуточный вариант: доехать до Михайловского (около двадцати километров), а там эстафета будет передана кому-то из местных. Вариант наткнулся на жесткое ПВБ.

Тельняшка так просто не сдавал позиции: «Ща заправимся, мужики». Доехали до известного читателю дровяного сарая. Лохматый сгонял куда-то, притащил две полиэтиленовые бутылки и круглую трехлитровую канистру бензина и залил их в бензобак. Почти в темноте мы рванули к мосту через Сямжу, где из кустов торчала нахохлившаяся голова озябшего Папы.

* * *

Оставшись в одиночестве, Папа одел теплую куртку и пошел любоваться закатом с моста через Сямжу. Мост был высокий, и с него открывалась круговая панорама изумительной красоты. С одной стороны – оранжево-красное, догорающее солнце на безоблачном западе, а с другой – еле заметные, неумолимо приближающиеся, фиолетовые тучи со зловещим бордовым оттенком, несущие холод и ночь с востока. Слева, на юге, взошел молоденький месяц. Под ним, как на ладони, лежал поселок, а справа, на холме чуть возвышалось еще несколько домов. На лугах стелился туман. Небо казалось до удивления близким и родным. Издалека доносился монотонный шум воды, продиравшейся через речные пороги, изредка нарушаемый плеском играющей рыбы. Папа почувствовал единение с окружающей природой, растворение в ней, и это принесло ему ощущение необыкновенной силы и спокойной радости.

Боковым зрением Папа увидел какое-то темное пятно. Папа не пытался разглядеть его, а, наоборот, расфокусировал взгляд. И трава вокруг черного пятна неожиданно превратилась в изумрудно-зеленый, правильный орнамент из ромбов, который Папа долго разглядывал. Затем пятно превратилась в черную кошку, а орнамент стал обычной желтеющей травой с мелкими кустиками – это Папа сфокусировал взгляд. Кошка сидела неподвижно как скульптура. Папа почувствовал, как его с кошкой связывает невидимая, но прочная нить. Он знал, что кошка охотится на полевых мышей. Вдруг она резко прыгнула и скрылась в кустиках. Связь с кошкой оборвалась.

Солнце уже село, и Папа почувствовал легкий озноб. В голову полезли мысли:

– Где же симоронцы? Неужели поздним субботним вечером в этой глуши можно поймать пустую машину до города? А если машину не найдут, то придется в темноте ставить палатку и при свете фонарика обратно вытряхивать из рюкзака спальные вещи. Опять ночевать на морозе! Ради чего?!

Папа спохватился, ведь только что он чувствовал в себе необычайную силу.

На выбор было много имен, но он остановился на скромном и изящном: «Я тот, который мышкует на лугу».

Чтобы согреться, Папа прогулялся до перекрестка, изредка пропечатывая вслух новое имя. Возвращаясь обратно, Папа знал, что ночь опять будет холодной – заморозки до минус пяти. Уже сейчас он заметил, как выдох превращается в туманное облачко. Возникло искушение – пойти развести большой костер, чтобы симоронцы могли сразу по приходу погреться у него.

Этому соблазну было сделано бескомпромиссное ПВБ. Никаких намеков на отступление – роль нужно сыграть до конца, безупречно. И если ребят до сих пор нет, значит, есть надежда уехать.

Папа подошел к месту, с которого созерцал кошку, и увидел, что она грациозно крадется по направлению к мосту. Кошка проскользнула мимо Папы, перешла по мосту на другую сторону реки и скрылась из вида. Это был хороший знак. Папе привиделось, что сейчас подъедет какая-то разухабистая компания на драндулете типа «Антилопы-Гну», и через пару минут УАЗик уже сворачивал на мост.

* * *

За считанные мгновения в машину были загружены рюкзаки, байдарка, симоронцы и Тельняшка с Лохматым (наверное, для контроля за процессом).

Тельняшка на переднем сиденье моментально отключился, голова его моталась из стороны в сторону – сказалось душевное напряжение, пережитое ради воплощения в жизнь Великой миссии. Колян вел машину быстро, но аккуратно, не проронив ни слова за всю дорогу, и через 35 минут мы остановились у железнодорожной станции Харовск. Строгое лицо Коляна слегка смягчилось лишь в торжественный момент вручения «Северной звезды» – бутылки вологодской водки и денежного эквивалента еще двух бутылок, согласно протоколу. Кстати, «Северная звезда» была второй бутылкой водки, купленной для обмена на рыбу – первую обменяли на среднюю щуку и на несколько окуньков. Симоронцы долго недоумевали:

– Почему не нашлось охотников до водки и что теперь делать с бутылкой? Не везти же ее в Москву!

Теперь все стало ясно – «Северная звезда» предназначалась Коляну.

Когда мы зашли в освещенный зал станции и взглянули друг на друга, то расхохотались. Толстый, седой слой дорожной пыли покрывал нас с головы до ног вместе с рюкзаками. Узнав имя, которое использовал Борода, Папа обронил:

– Весь мир – реализация внутренних фильмов. А ведь ты, Борода, впечатлился, когда проезжающая мимо тебя машина подняла пыль. Вот пылища и материализовалась.

Через час с небольшим мы покачивались в вагоне поезда «Северодвинск – Москва» и перебирали в памяти все детали удачного отъезда из вологодской деревушки с красивым названием Усть-Река.

ПОДГОТОВКА К ЗИМЕ

Осень обливалась дождями и грозилась вот-вот оцепенеть в заморозках.

Наученная горьким опытом прошлого года, я решила сменить летнюю резину на зимнюю до появления льда на дорогах. Как человек ленивый (начавший посещать семинары по Симорону), я собиралась проделать эту процедуру на работе, с помощью приятеля Димки, заядлого автолюбителя. Заодно я планировала помыть двигатель, так как у нас на работе горячая вода есть только в Димкином офисе.

В назначенный час, когда я под изумленными взглядами домашних перетаскивала колеса в машину, раздался телефонный звонок. Димка посетовал на срочные дела и сообщил, что освободится во второй половине дня. Так что он успеет лишь помыть двигатель, а колеса мне придется менять самой. Я переименовалась в «шайбу, собирающую мед на полянке» и вспомнила, что в соседнем доме есть шиномонтаж.

Выйдя во двор, я увидела ворону, присевшую на дерево над моей машиной, и наметила пробный шаг. «Если ворона взлетит, то выбор шиномонтажа правильный, а если нет, то ищем дальше», – подумала я. Каркуша словно приросла к ветке и взлетать не собиралась, показывая, что в ближайшем доме помощи не будет.

Я села за руль и поехала в сторону работы, около которой был шиномонтаж. В очереди на замену резины стояло две машины. Мастер сказал, что придется ждать часа полтора. Я подумала: «Не может быть! Так долго ждать я не могу – впереди мойка двигателя! Что-то должно произойти…»

Тут с небес прямо на домкрат шиномонтажников камнем упала ворона.

Поглядывая на меня хитрым глазом, птица завернула голову под железную ручку домкрата. «Ну вот, остаюсь!» – решила я. Ровно через две минуты я увидела направляющегося к моей «девятке» автослесаря с ключом в руках и искрой в глазах: «Как не помочь девушке! Где Ваши колеса?» Парень бодро поменял колеса и предложил свои услуги в дальнейшем. Предложением этого джентльмена я вскоре воспользовалась и исполнила давнюю мечту: отрегулировала сход-развал, поменяла шаровые опоры.

Не успел мастер закрутить последнюю гайку на колесе, как расторопные сотрудники мойки пригласили меня мыть машину. Еще один сигнал поддержки!

На сверкающей машине я подъехала к офису, где меня поджидал Димка.

Пока он священнодействовал со шлангом во дворе офиса, на деревьях в кромешной тишине гроздьями висели вороны и наблюдали за процессом, как ассистенты хирурга за операцией. Подготовка к зиме прошла успешно.

СЛЕТЫ

ПРИОБЩЕНИЕ К СЛЕТАМ

Я познакомился с Антониной у проруби. Я уже искупался, приятный легкий морозец располагал к беседе, и мы с малознакомым дедочком обсуждали книгу Сатпрема «Шри Ауробиндо, или путешествие сознания». Ни с того ни с сего в беседу вмешалась хрупкая женщина, вытиравшаяся после ледяной купели: «Вы знаете, я вчера чуть не взлетела. Думаю, что сегодня у меня получится».

Мы познакомились, и выяснилось, что Антонина проходит вторую ступень трансцендентальной медитации Махариши. Антонина, мать четырех взрослых сыновей, отличалась чрезвычайной активностью – она купалась в проруби, голодала, ходила на занятия в школу Антонова, пела в хоре и т.д.

Общительная Тоня всегда была в курсе московской эзотерической моды и сплетен. Она сыграла в моей жизни значительную роль. Летом она уговорила меня поехать на слет клуба «Космос» Я.И. Колтунова, проходивший в июле под Серпуховом.

Я взял у друзей палатку, коврик и спальник и впервые жил в походных условиях. Вдоль живописной реки бесконечной лентой тянулись разноцветные палатки. Число участников слета явно превышало тысячу человек – только из Днепропетровска приехало более сотни. С раннего утра до поздней ночи проводились всевозможные мероприятия: медитативный бег, занятия йогой и ушу; после завтрака сбор трав, купание, семинары по целительству, оздоровительным системам, ясновидению, яснослышанию; вечером проходили духовные танцы; а ночью, под гитару – задушевные беседы у костров.

Там я узнал, что под Питером во время белых ночей регулярно проводятся слеты «Радуга», на которые съезжаются представители различных духовных движений России, ближнего и даже дальнего зарубежья: йоги и ушуисты, кришнаиты и виссарионовцы, хиппи и индеанисты, астрологи и психологи, холодинамисты и дианетики, ошевцы и буддисты, христиане и русские язычники и…

Конечно, следующим летом я отправился на «Радугу». Погода устроила серьезнейший экзамен – три дня подряд шел проливной дождь. «Чайники» протекли (т.е. их палатки промокли), у многих не было ни одной сухой вещи, а дождь все шел и шел. Поэтому значительная часть людей уехала. Зато потом погода установилась прекрасная. На этом слете я познакомился с Андрюхой.

Месяц назад он на московском тренинге подпал под обаяние Бурлана и усердно пропагандировал Симорон.

За год я кое-чему научился и перед очередным слетом решил поработать с погодой, чтобы такого потопа больше не было. Заодно я заказал интересных людей, веселье и т.д. Когда мы с сыном вернулись домой, жена очень удивилась – мы приехали загорелые, а в Москве и Питере стояла дождливая погода с температурой 10-15 градусов тепла, и в огороде на подмосковной даче почти все сгнило.

Вскоре мы поехали на аналогичный слет в Яхроме под Москвой, и я снова договорился с погодой. Там две недели стояла жара 26-30 градусов без единого дождя. Возвратившись, мы узнали, что в Москве и Подмосковье было прохладно и дождливо.

НАЧАЛО СЛЕТА

Очередной слет под Питером должен был состояться на Карельском перешейке, на берегу озера Вуокса. Назывался он теперь не «Радуга», а «Летнее солнцестояние», так как изменился состав участников. Организаторы решили оградить сие великое таинство от тлетворного влияния конопли, и потому хиппи в этом слете не участвовали. Они проводили «Радугу» под Бологое, в месте, куда можно добраться только на дрезине. Индейцы, по привычке, поехали на «Радугу».

К этому времени в Симорон был «завербован» Борода, который вместе с Папой и его сыном Никитой поехал на слет. Мы привыкли добираться до места слета на попутном транспорте и не удивились, когда у платформы «Лосево» нас поджидали две легковушки.

Через полчаса мы оказались на грунтовой дороге посреди леса. Пока мы топали по тропинке к месту назначения, взгляд бывалых парильщиков скользил по окружающей местности в поисках камней и сухих деревьев[22]22
  Конструкция лесной бани и история появления ее на слетах описаны в приложении.


[Закрыть]. Чем дольше мы шли, тем сильнее нас охватывало недоумение: где же валуны и сухостой, столь привычные для лесов Ленинградской области? По пути к месту слета нам не попалось ни одного камня, даже величиной с кулак. А из сухих хвойных деревьев мы отметили всего несколько гигантов, которые можно завалить только бензопилой. Мы переименовались: Борода, услышав дятла, стал «тем, кто долбит дерево», а Папа, приметив раскидистый куст можжевельника, – «тем, кто причудливо извивает ветки».

Вскоре мы очутились на большой песчаной поляне, на которой пестрело несколько палаток и возвышалось одинокое типи[23]23
  Индейский домик (подробнее см. «Чинчината»).


[Закрыть]. Увидев его, мы сразу поняли, что это и есть центральная поляна слета. С севера ее окружал сосновый бор, а с юга – рукав озера Вуокса. Этот рукав напоминал широкую реку, и до противоположного берега было примерно полкилометра.

Заболоченный берег озера зарос высокой травой, похожей на тростник, с плотным полым стеблем. Заросли тростника, покрывавшие обширную полосу земли вдоль берега, тянулись на запад до самого горизонта.

Мы специально приехали за один день до официального открытия слета, с целью занять место для симоронского минилагеря, который немыслим без бани.

А для этого необходимо, чтобы был удобный подход к воде, чтобы поблизости были дрова и подходящие камни, и желательно, чтобы это место было трудно обнаружить. Идти на запад в тростниковые заросли не хотелось, и мы двинулись вдоль берега на восток, где виднелись полоски прибрежного песка.

Обладатель чуткого слуха мог бы услышать постукивание дятла, доносившееся из причудливо извивавшихся зарослей тростника. Пройдя метров двести, мы приметили в воде подходящий валун, а рядом – еще четыре камня. Это был хороший знак, который подсказывал, что пора подыскивать укромное местечко для палаток. Почти сразу мы обнаружили в узкой прибрежной полоске леса небольшую лужайку, окруженную плотными зарослями деревьев и кустарников.

За рюкзаками мы пошли не по извилистому берегу, а по лесной дороге. Тут нас и ожидал сюрприз. Вдоль дороги мы увидели поленницу дров, величиной с хороший сарай, накрытую полиэтиленовой пленкой, которую снизу придавливали вожделенные камни. Далее посреди соснового бора располагался целый жилой комплекс. Особенно поражали деревянные конструкции: навесы, сколоченные из строевого леса, столы, за которыми можно было накормить роту солдат, врытые в землю столбы, на которых гирляндами висела деревянная посуда, кряжи для сидения, «троны», кресла, скамейки и прочие приспособления, назначение коих так и осталось для нас тайной. Возникло ощущение, что мы попали в сказку.

Наибольший восторг, особенно у Никиты, вызвали три объекта: парник, тренажерный зал и душевая кабинка, представлявшая собой обтянутый полиэтиленом каркас из сосновых бревнышек, с такой же дверцей. Вверху кабинки были установлены перевернутые двухлитровые пластиковые бутыли без дна, заполненные водой. Принцип действия душа был прост и гениален: стоило открутить пробку одной из бутылок, как на усталого дачника полилась бы струя освежающей водички. Мы, правда, не совсем понимали необходимость данного сооружения, ведь всего в двадцати метрах от него располагался роскошный песчаный пляжик, омываемый волнами Вуоксы. Тренажерный зал состоял из шведской стенки, брусьев, перекладины и деревянной кушетки, на которой возлежал атлет, выжимая то деревянную штангу, то гантели.

Картину дополняли основательные лестницы, прислоненные к стволам вековых сосен, толстые сухие ветви которых были аккуратно спилены. Мы порадовались изобретательности человека – вместо того, чтобы идти за дровами в лес, он сделал лесенку и полез за ними на дерево. Невольно на ум пришла классическая симоронская поговорка: «симоронист своими ногами никуда не ходит».

Между конструкциями располагались шатры и многоместные палатки, накрытые пленкой, края которой прижимались цепочкой «банных» булыжников. У многих палаток стояли автомобили. Не вызывало сомнений, что поселение основано много лет назад. Оставалось лишь удивляться, почему «дачный поселок» не окружен глубоким рвом и частоколом из бревен. Впрочем, хутор охранялся собаками, которые нас сразу злобно облаяли. Особенно угрожающе выглядела овчарка, рвавшаяся на цепи. Видимо, читатель уже догадался, что собачий лай потребовал переименования. Для Бороды сигналом просвета стал пролетавший мимо самолет, а для Папы – круживший около кустов мотылек. Мы приобрели имена: «Я тот, который гудит в небесах» и «Я тот, который кружит над кустом».

Вернувшись на облюбованное место, мы искупались, определили место для бани и притащили туда найденные камни. Затем мы взялись за установку палаток, которая была прервана визитом лазутчика из дачного поселка. Энергичная пожилая женщина возмущенно воскликнула: «Это ваш ребенок дразнил мою собаку, бросая в нее шишки?» Несомненно, это были проделки Никиты. Мы заверили ее, что примем соответствующие меры, но как выяснилось, настоящее задание разведчика было другим. Женщина, заглядывая нам в глаза, озабоченно поведала:

– Вы выбрали крайне неудачное место: в этих кустах водится много слепней и комаров, мои собаки громким лаем будут мешать вам спать, а на выходные к нам приезжают шумные компании друзей и родственников.

На это мы, догадываясь об истинной цели ее посещения, с улыбкой сделали даме галантное ПВБ:

– Комары нас не страшат, а когда мы ляжем спать, и собаки, и шумные компании уже будут видеть двадцать седьмой сон.

Не ожидавший такой наглости лазутчик занервничал и выдал цель своего визита:

– Ищите лучше другое место! Здесь вы будете нам мешать и раздражать моих собак.

Пока дама говорила, мы мысленно гудели в небесах и кружили над кустом, а когда она закончила – пообещали подружиться с собаками. Разведчику пришлось отправиться восвояси несолоно хлебавши.

Сварганив на скорую руку чайку с бутербродами, мы отправились за дровами.

Посетовав на бестолковость организаторов слета, выбравших столь неудачное место, мы стали старательно «долбить дерево» и «извивать ветки».

Углубляясь все дальше, но так и не найдя ни одного «банного» камня, мы, наконец, добрели до мест, нетронутых дачниками – повсюду стояли сухие сосны средней величины, которых хватило бы на добрую сотню бань. «Иначе и быть не могло, как это волшебники останутся без бани!» – подумали мы.

Рьяно взявшись за дело, мы совершили несколько рейсов и обеспечили себя дровами на полслета, притащив около дюжины хороших сосенок. Перетаскивая напиленные бревна, мы встретили старого знакомого, который помог разыскать недостающие камни. Он показал землянку, сохранившуюся со времен войны, и в ней оказалось четыре увесистых «бульника».

На следующий день мы поняли, что переусердствовали в банных заботах, – все тело ныло. Особенно давали о себе знать плечи, натруженные тяжелыми рюкзаками и сосновыми бревнами. Но все было забыто, когда распахнулся полог бани, и мы блаженно расслабились около раскаленных камней – ведь этого мгновения мы ждали целый год.

Подкрепившись после баньки, мы отправились на танцы. Так как наш путь пролегал мимо «хутора», мы, едва завидев грандиозную поленницу, пропечатали «дачные» имена. Результаты не замедлили сказаться – дачников не было видно, а овчарка мирно спала, развалясь на песке, причем к ее передней лапе прилепилась шишка. Картина была очень гармоничной (отражавшей наше состояние после бани), и мы включили столь очевидный сигнал поддержки в новую формулу переименования: «Я тот, который валяется с шишкой в лапе».

Возвращаясь после танцев и вразвалочку проходя мимо «дачников», мы услышали недовольное бурчание хозяйки овчарки: «Ходят тут всякие, еле-еле ноги передвигают – только собак дразнят». Мы задались вопросом: «Какими словами выразила бы свое недовольство хозяйка, если бы мы прошли мимо нее быстрым шагом?» и дружно пропечатали: «Я тот, который валяется с шишкой в лапе».

Когда на следующий день мы шествовали мимо дачного поселка, овчарка, свободно разгуливающая по поляне, подбежала к нам и облизала руки Никиты, а ее хозяйка демонстративно отвернулась. Тем самым был «подписан» договор о мирном сосуществовании.