Текст книги "В лужах отражается Солнце (СИ)"

Автор книги: Вад Капустин

Последняя игра – его. Участник – Константин Брысякин, Земля. Задание – «Произведение искусства». Шок. Что он знает об искусстве?

– Соперник – Команда «Л». Лидер. Общая сумма – 34 балла. Время – 30 секунд. Выступления – поочередно.

Ему повезло – представительница соперников выступала первой. Она была похожа на большого взъерошенного страуса и выбрала Музыку.

Арену заполнили птичьи трели. Чистые мелодичные звуки, наверное, были прекрасны, но Костя не вслушивался.

Отказаться, сдаться? Вспомнился Миражник, его безнадежная борьба с непобедимым соперником. Потом – слова Зеркальщика: поэзия есть искусство, доступное всем. Всем любящим. Поэт – это кто? Одинокий мужик, живущий в лесу? Костя не уступит – выбор сделан. Не зря же он две недели слушал Письмо!

Когда Арбитр объявил: «Команда „Т“, 30 секунд – старт», Константин вышел на площадку и объявил: «Искусство – Поэзия».

Он был готов просто произносить вслух отложившиеся в памяти знакомые строчки. И только начав говорить, понял, что они как-то сами собой складываются в рифмованные строфы:

«В лужах отражается солнце»

 
   Апрель – такой особый месяц,
   В лесу подснежники цветут.
   Вчера хохлатки кто-то встретил,
   А завтра медуницы ждут.
   Не знаю, звери или птицы,
   Я никогда не видел их,
   Но две недели медуницы
   Тревожат сон друзей моих.
   Нам аромат черемух нужен,
   Чтоб разгадать секрет любви,
   Пусть Солнце отразится в лужах.
   Вернись, Любовь, и позови!
   Всё!
 

Стишок получился простеньким и глупым, но кто знает, что такое Поэзия? Судьи? Может быть. Не он…

Шум. Сутолока. Пожимание лап, щупалец и крыльев соперников. Только услышав чьи-то поздравления: «Молодец! Здорово! Не знал, что ты – поэт!» – Костя пришел в себя и понял, что пропустил объявление результатов.

– Погодите. Задавите, – он осторожно высвободился из объятий тангрианского паука и оглядел окружавших его друзей. – Чем все кончилось?

– Ну, ты даешь! И правда, поэт. Все в порядке. Молодец! – отсмеявшись, объяснил Миражник. – Мы проиграли и выиграли! Она – 6 баллов. Ты – 5 баллов. Команда «Л» – первое место, общая сумма – 40 баллов. Мы – третьи, 37 баллов. Вторые – группа «Е» – 39. Дэшники отстали от нас на три очка.

Победители. Минуты прощания. Почему-то невыразимо грустно и не ясно, что ждет на Земле? Но друзья не дали задуматься.

– Обязательно приезжай к нам, на Тангру. Буду ждать. С Землей свяжусь сам! – это к Миражнику вернулись прежние лидерские замашки. Кто он там, интересно, на своей Тангре?

– Для нашего университета будет огромной честью, если ты… А за это, – альтаирский профессор растроганно прижал подаренную книгу к бронированным грудным пластинам. – Особая благодарность!

– Да, да, да… – в последний раз тенями под куполом замелькали пересмешки. – Я тебя найду, – двусмысленно пообещал Зеркальщик.

– Еще один вопрос… – Миражник замялся. – Это письмо. Ты не можешь…?

– Извините, ребята, – не дослушав, замотал головой Костя. – Подарить не могу, не мое. Я сначала должен спросить. Лизу.

– Да я не в этом смысле, – начал было тангрианец, но, прервав его, в разговор неожиданно вмешался профессор:

– Видишь ли, у нас всех есть копии – это нетрудно. Да мы и помним его наизусть. Мы ведь все знаем, почему победили. Миражник спрашивает разрешения на использование – ну, для исследований, для поэзии…

– Нет, – Костя был категоричен. – Простите… Сначала Лиза…

Договорить он не успел – объявили нуль-транспортировку. Один за другим партнеры исчезли во вспышках порталов…

Мгновение небытия… и Земля. Шум восторженной толпы… Цветы, счастливые лица… Чьи-то чужие лица, но самого любимого и дорогого нет… Поздравления и подарки… Фальшивые улыбки и механические ответы. Все как во сне…

Кабинет председателя игрового Комитета. Возвращение к реальности. Жестокие слова:

– Понимаешь, Константин, ты у нас, конечно, герой… Да… Не знал, что ты поэт… хм, да, – Лопухов замялся, не зная, как выразиться.

– Да что Вы, в самом деле, Борис Евгеньевич, говорите прямо, пойму. Я не поэт. Инопланетян понял и тут, надеюсь, не ошибусь. – Брысякин устал от недомолвок и догадок.

– Ладно. Так вот, пока ты там играл, разговоры тут начались всякие, о том, что отбор на соревнования, мол, был несправедливым. Ну, вроде, подтасовки, то да се. Ты знаешь, о чем, и, главное, о ком я говорю? – Намек предельно ясен. Костя кивнул: как же, отлично знает – он был никем, безродным сиротой. Папаша Никольского – академик, вицепредседатель Планетарного Совета Солнечной системы. Такой не простит, а лишние неприятности никому не нужны.

– Ну, вот. Сейчас все это, конечно, уже неактуально. Ты герой, – Лопухов с облегчением перешел к делу. – И победителей не судят. Но… Что ты скажешь о дипломатической карьере? Тебе сейчас в космосе – зеленая улица. Опять же работы намечается много – галактические контакты. Любая планета на твой выбор. И перспективы отличные, и от Земли подальше. А там, кто знает?

Обидно немного, хотя предложение заманчивое – о таком Брысякин раньше не мог и мечтать. Старик поступал благородно, хотя, наверняка, своих проблем сейчас тоже полно: Комитет-то уже ликвидируется, Игра для Земли закончена! А все же решил помочь, подсказать. Что ж, не стоит отказываться, но все зависело не только от Кости. У него оставался еще один нерешенный вопрос. Самый важный:

– Спасибо большое, Борис Евгеньевич! Вы мне разрешите немного подумать? Ну, типа выбрать? Можно, я завтра…?

– Выбрать? Конечно, конечно. – Председатель игрового комитета с облегчением улыбнулся. – Это ты молодец, правильно. Обдумай все хорошенько, выбери. А завтра жду.

Брысякин связался с Лизой по личному комму. Голос ее был холодным и равнодушным:

– Выиграл? Поздравляю. Ты меня тоже можешь поздравить. Я вышла замуж.

Короткие безразличные реплики:

– За кого? За Никольского. Мы очень счастливы.

– Увидеться? Видеться нам не стоит. Ты напрасно звонишь.

– За Артура? Но как же? – он не мог осмыслить произошедшего. – Ведь письмо было подписано «Ва…».

– Какое письмо? А, ты, наверное, о письме отца? Надо же! А я не могла понять, куда оно делось. Наверное, в книге осталось?

– Отца? Но ты же Елизавета Георгиевна!

– Ну да. Он просто всегда так подписывался – «Ваш папа»… Бросил нас, меня… Не простил матери ошибку. Она тогда в… – Лиза на мгновение запнулась, – встречалась с другим человеком. Отец ушел. А потом уехал в Сибирь и писал письма. А потом исчез, пропал где-то в тайге.

– Он был поэтом? – лишний вопрос, но почему-то это показалось важным.

– С чего ты взял? Он был компьютерщиком, программистом. А письмо можешь выбросить, сейчас это неважно. Прощай! – она отключилась.

Не простил. Костя понял, что тоже не простит. Не измены, не потерянной любви, а письма. И не потому, что оно решило судьбы Земли, не потому, что Лиза так легко отказалась от письма отца, а просто потому, что это было оно, Письмо. Что ж, Земля его предала, любовь тоже. Осталось проверить дружбу.

Встреча с Лопуховым прошла по-деловому:

– Ты уже решился? Отлично. Для тебя есть отличные предложения, все, кстати, от твоих новых друзей. Вчера пришли. Выбирай: Тангра – дипломатическая миссия, посольство. Альгамбра – Альтаирский центральный университет, лекции. Кариба – великий джума'х.

– А что такое джума'х? – машинально переспросил Брысякин и невольно улыбнулся, вспомнив вопросы Зеркальщика.

– Не знаю, – честно ответил председатель. – Вот съездишь, потом и расскажешь. Так что, Кариба?

– Нет, – не задумываясь, ответил Брысякин. – Тангра.

Письмо Лизы пришло через полгода в тангрианское дипломатическое представительство. Оно было написано на обычном листке бумаги, но где-то по пути его скопировали, переслали по недавно появившейся на Земле галсвязи, а затем восстановили на Тангре. Вернувшись из поездки на Альгамбру, Костя нашел у входа на тумбочке сложенный вчетверо листок бумаги с надписью «Константину Брысякину». Лиза верна себе – трусливая и консервативная.

Душу согревали воспоминания о недавних встречах – друзья помогли смириться с реальностью, которая иначе могла бы оказаться невыносимой, но письмо Брысякин схватил и прочитал сразу, не секунды не колеблясь. Оно было простым и коротким, не слишком складным:

– «Здравствуй, Костя. Извини, что я пишу тебе после того, что случилось, но ты должен знать. У меня родилась дочь. Твоя. Я знала до того, как ты улетел на Игру, поэтому так боялась остаться одна. Но Артур не знал, думал, что ребенок его. Когда он ее увидел, он понял. Она – рыжая и не очень красивая. Очень похожая на тебя. Но я все равно люблю ее больше всех на свете. Мы с Артуром поссорились, и я ушла. Сейчас мы с Катькой живем вдвоем. Ты можешь писать нам письма. Лиза».

Больше всего Брысякина задела последняя фраза. Писать письма? Повторять чужие ошибки? Он – не поэт, и даже не программист. Он – спортсмен, и уже понял, что жизнь – борьба, а настоящий борец никому не уступит победу. А победа – это счастье. И плевать на соционику! Большая Игра научила главному: проиграть не стыдно, стыдно – сдаться. Как Лизкин отец.

Может, он сейчас поступает глупо, но его некрасивая рыжая Катька не будет плакать, зачитывая до дыр старые, пожелтевшие от времени бумажки, подписанные «Ваш папа». И к ней – Костя с отвращением вспомнил Лизиного отчима – никогда не потянутся ничьи сальные лапы!

Брысякин связался с сервисной службой и заказал ближайший портал на Землю.

– Через два дня, на линии небольшая перегрузка? Глубокоуважаемому послу будет предоставлен первый свободный портал? – служащая тараторила извиняющейся скороговоркой, совершенно неожиданно расставляя вопросительные интонации.

– Отлично, – оставалось время все обдумать, уладить срочные дела.

Можно было предупредить о приезде, связаться по галакомму, но Константин знал, что сейчас не сможет говорить, не сумеет найти правильные слова. А вот письмо, которое через несколько минут дойдет до Земли по дипломатической почте, – да, напишет! Тем более, что у него есть образец. Брысякин взглянул на знакомый листок бумаги. Отрицательный образец. И он не несчастный поэт! А значит, только информация.

Всё уложилось в пару строчек:

– «Здравствуйте, Лиза и Катя. Деньги на всякий случай высылаю сегодня. Приеду за вами через два дня…»

Он задумался: – Добавить что-то о том, что Солнце отражается в лужах? Нет, никакой лирики! – И просто подписался: «С любовью. Ваш папа».