Текст книги "Руламан"

Автор книги: В. Вейнланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 29. РУЛАМАН И КАНДО В ПЕЩЕРЕ СТАФФА

Кандо вынес продолжительную и тяжелую лихорадку. В первые две недели он редко приходил в себя. Громко и подолгу разговаривал он в бреду со своими родителями, и Руламан был тронут, слыша, с какой нежностью бормотал он ласковые слова, обращаясь к своей умершей матери и недавно убитому отцу. И все больше и больше видел в нем Руламан родственную себе душу: разве его собственная судьба не была похожа на жизнь этого калата? Разве Кандо не остался одиноким на свете так же, как и он? Все заботы о больном лежали на Руламане; но он радовался уже и тому, что старуха, при всей своей неугасимой ненависти, не причиняет больному вреда во время его продолжительных отлучек в поисках пищи и дров. Собака Кандо, впрочем, заслужила благосклонность Парры, и между ними завязалась нежная дружба.

Прошел почти месяц, когда Кандо в первый раз, с помощью Руламана, выполз к отверстию пещеры, на яркое солнце. Но он еще не мог и подумать о том, чтобы оставить пещеру.

А Руламан за это время не только научился хорошо говорить по калатски, но стал понемногу понимать обычаи и образ жизни калатского народа. Его поражали знания и прочный порядок, господствовавший среди его врагов. С другой стороны Кандо пленялся рассказами Руламана о подвигах и храбрости айматов на охотах, удивлялся уму, ловкости и мужеству, с которыми этот первобытный народ удовлетворял свои потребности такими простыми средствами.

Молодой калат начал учиться айматскому языку, чтобы завоевать себе, как он говорил, расположение старухи. Язык этот был очень прост, и Руламан с удовольствием учил ему приятеля.

Кандо очень удивился, узнав, что счет айматов доходил только до пятидесяти, и всякое большее количество обозначалось словами «пятьдесят да пятьдесят».

Странно было видеть этих двух юношей, одного с белым, а другого с желтым лицом, когда они, сидя со своей собакой у отверстия пещеры, начинали петь калатскую песню, которую пела когда-то Вельда. Оба юноши были счастливы в своем одиночестве, и это счастье давала им их тесная дружба. Но Кандо часто вспоминал о своей сестре, оставшейся одинокой в долине Нуфы под надзором старого друида; на него нападала порой тяжелая тоска, и тогда оба они чувствовали, что день их разлуки приближается.

– О, если бы ты мог пойти со мной на гору Нуфу! – сказал однажды Кандо. – Как мы были бы счастливы все трое вместе! Мы управляли бы, как братья, нашим народом, так как ты, ведь, знаешь, что еще много айматских женщин и детей живет среди калатов. Но пока друид жив, мы должны держать в тайне нашу дружбу.

– А что ты скажешь друиду о том, где ты прожил все это время? – спросил Руламан.

– Я ему отвечу, что это моя тайна, и он не должен добиваться от меня, где я был, – отвечал Кандо серьезно. – Еще недавно я был его учеником и слушался его как дитя. После смерти отца он сделал меня князем, но продолжал самовластно править народом. Теперь я муж, как говорите вы, айматы, и я буду княжить сам, и калаты будут на моей стороне, так как меня они любят.

– Друид приставит людей, которые проследят за тобой, и они найдут пещеру Стаффа!

– Мы будем встречаться в другом месте.

– Хорошо! Я покажу тебе одно место, которое никто не откроет. Так мы будем видеться через каждые пять дней.

– Нельзя ли мне привести с собой сестру и показать ей моего спасителя и брата? От нее у меня нет никаких тайн.

– Скажи своей сестре, что три раза в жизни у меня сердце дрожало от радости: в первый раз – когда я получил копье после того, как спас жизнь отцу в борьбе с буррией; во второй раз – когда после борьбы с медведицей мой верный Обу очнулся и открыл глаза; в третий раз – когда Вельда пела песню калатов в долине Нуфы.

Наконец, был назначен день расставания, – это было серое зимнее утро. Старая Парра обняла на прощанье собаку. Когда Кандо протянул ей руку, она покачала головой, провела рукой по своим белым волосам, выдернула из них прядь волос и прокричала громко:

– Отнеси мои волосы вашему друиду и скажи ему, что старуха, сидевшая под тисом, жива и ненавидит его.

Руламан и Кандо поменялись на прощанье луками, по старинному обычаю айматов, и вышли из пещеры. По дороге Руламан показал другу посредине густого, едва проходимого леса, пустую пещеру. Это был старый грот, откуда они выгнали когда-то медведя для погребального пира по Рулю. Тут они назначили друг другу день и место свиданий и расстались. Взобравшись на вершину горного кряжа, Кандо пропел одну строфу калатской песни; Руламан ответил ему из долины. Как только Кандо достиг долины Нуфы, его собака побежала вперед, как бы желая известить Вельду о приходе ее брата. Вельда взглянула вниз с холма, узнала брата и бросилась к нему навстречу. Она плакала от радости, засыпала брата вопросами и горько жаловалась ему на свою судьбу. Потом она сбегала домой и принесла ему молока. Кандо с удивлением спросил сестру:

– Где же телохранители? Почему княжеский дом кажется таким пустым и заброшенным?

– Друид построил себе собственный дом там, на горе Нуфа, и взял телохранителей к себе, – отвечала Вельда, – а также отцовский меч из небесного камня и священный щит, и многое другое он забрал себе. Ах, я боюсь, что он не обрадуется, когда увидит тебя. Когда ты в тот ужасный вечер не вернулся, он запретил мне извещать об этом народ. Три дня я искала тебя одна, бегая в смертельной тоске по лесу, и звала тебя по имени с утра до вечера, пока не выбилась из сил и не потеряла надежду видеть тебя живым. Между тем, народу стало известно, что ты пропал, и только тогда друид приказал тебя искать. Когда же на восьмой день они не нашли твоих следов, он отпраздновал по тебе тризну. Принесли в жертву мальчика и сожгли его на костре вместо тебя. Твоего верного коня, который вынес тебя из оленьего стада на равнине Кадде, он велел замуровать в твой склеп. О, это была страшная ночь, такая же ночь, как во время праздника Бэла! Весь народ плакал и звал тебя. Друид принудил меня присутствовать на сожжении трупа; чтобы утешить меня, он сказал, что чужеземный сын вождя придет и возьмет меня в жены; это объявил ему будто бы сам Бэл.

– Он сказал правду, – перебил Кандо сестру. – Чужеземный вождь придет и возьмет тебя в жены, и я знаю кто это. Вельда! Я стою на дороге у друида. Но я решил сам управлять своим народом; сегодня же я отправлюсь наверх и объявлю ему свою волю!

Радостная весть о том, что Кандо вернулся, быстро распространилась в долине. Мужчины, женщины и дети собрались вокруг княжеского дома, чтобы посмотреть на своего вождя. Кандо вышел к ним, и толпа радостно и шумно приветствовала его.

– Приведите мне лошадь, я поеду к друиду! – закричал он, и вскоре, окруженный ликующим народом, поскакал по извилистой дороге в гору. Долго оставался он там наедине с друидом, и когда вышел, был опоясан мечом отца и держал его щит. Вскочив на лошадь, он приказал телохранителям следовать за собой и поехал к сестре.

Каждый пятый день видели калаты, как Кандо и Вельда то пешком, то на лошадях уезжали из дому. Кандо строго запрещал кому-либо следовать за собой.

С нетерпением ждал их всегда верный друг из Стаффы, и сколько счастливых часов провели они вместе! Вельда никогда не забывала принести для Парры молока, хлеба и сыра.

Наступила весна. Друзья все дольше и дольше засиживались в одиноком гроте и, наконец, сочли возможным исполнить давнишнее желание Вельды: посетить пещеру Стаффа, где ее брат нашел себе приют и спасение. К приходу Вельды Руламан украсил пещеру. По стенам ее он поставил свежие сосны, зелень которых придавала веселый вид мрачному своду и наполняла его ароматным запахом. Радостно поспешил он навстречу гостям и нашел их у входа в долину, где Кандо упал со скалы. Он издали показал Вельде отверстие в Стаффу, которое темным пятном виднелось на сером фоне скал. Желая показать свое мужество, Вельда весело пошла по узкому, покрытому дерном уступу над самой пропастью. Как на крыльях взобрался Руламан по сучьям дерева, служившего ему лестницей, и подал руку Вельде; через минуту девушка была уже наверху. Войдя в пещеру, Вельда огляделась: пещера ей показалась более жилой, чем она думала. Она подошла к Парре, подала ей руку и протянула ей букет из лесных цветов. Старуха приветливо взяла ее руку; она примирилась и с Кандо, узнав, что он и друид стали врагами.

Лишь поздно ночью вернулись Кандо и Вельда в долину Нуфу.

Глава 30. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ПАРРЫ

Парра сидела у отверстия пещеры и грелась под теплыми лучами июньского солнца. Руламан отправился рано утром на охоту и только вечером вернулся домой усталый, настреляв немного дичи. Он радовался приближению следующего дня, так как на этот день было назначено его свидание с друзьями. Он обещал Вельде медвежонка, и вот, после долгих поисков, он нашел у покинутой пещеры Налли следы старой медведицы с медвежатами. Это было неподалеку от яблони, под которой он и Обу убили пестуна. Обу! Ара! Давно ли он делил с ними и горе и радость, а теперь калатский вождь и его сестра стали его друзьями! Не было ли это изменой дорогим умершим друзьям и оскорблением их памяти?

В воображении Руламана ярко встало лицо бледного, изнемогающего Кандо на снегу. Нет, не измена, а сострадание завязало и укрепило их дружбу, которая теперь открывает перед ним новую жизнь. Когда Руламан появился у отверстия пещеры, Парра, против своего обыкновения, не сказала ему никакого приветствия. Бледная и грустная, мрачно смотрела она на крутые скалы перед собой.

– Что с тобой, бабушка? – спросил Руламан нежно.

– Я увидала птицу из Вальбы – предвестницу смерти, – отвечала она медленно и серьезно. Это маленькая черная птичка с большими круглыми глазами; я никогда не видала ее прежде. Она летала над моей головой и пищала: «Смерть, смерть, смерть!»

– Эта птица тебя обманула, – сказал Руламан. – Я застрелю ее, чтобы она не нарушала твоего покоя. Не думай о смерти. Ведь мы еще долго можем жить счастливо вот так, вдвоем. Я не могу и рассказать тебе, как хорошо теперь у меня на душе. Вспомни, как Кандо и Вельда добры к тебе!

– Да, они любят тебя и заботятся о тебе, мой Руламан! – сказала старуха. – Тебя ждет счастливая жизнь, а мне пришло время умирать!

– Завтра пятый день, и Вельда принесет тебе молока и хлеба.

– Я не прикоснусь ни к питью, ни к пище, – возразила Парра. – Оставь заботу обо мне. Только об одном прошу тебя: погреби меня в Стаффе, в белой волчьей шкуре, и навали большой камень на мою могилу. А когда к тебе придет горе или забота и ты вспомнишь обо мне, приходи сюда; брось камень на мой холм, по старинному обычаю айматов, и я услышу тебя и дам тебе совет. Ты же сам удались со своими друзьями на гору Нуфу и по-братски помогай Кандо управлять калатами. Но помни, мой друг, что ты должен быть отцом и защитником айматских женщин и детей, – ты не должен давать их в обиду.

Вдруг она закричала:

– Разве ты не видишь наших героев: твоего отца, Репо и Наргу, Обу и Ару? Они кивают мне головой и манят к себе. О, я приду, приду!

Потом лицо ее разом исказилось, и она сказала, дрожа от ярости:

– Но белый старик не должен оставаться в живых! Оставь мне месть, Руламан!

Выбившись из сил, она погрузилась в раздумье.

Огонь потух, все затихло в пещере.

На следующее утро Руламан собрался идти в маленький грот на свидание с своими друзьями.

– Останься со мною сегодня! – сказала Парра, нежно удерживая его за руку. – Останься со мною: скоро ты навсегда соединишься с вождем калатов, а я уйду в пещеру Вальба. Впрочем, нет, иди к ним. Я не умру, пока не отомщу друиду за гибель своего народа.

Она громко и дико засмеялась. В голове Руламана промелькнула ужасная мысль: не сошла ли она с ума.

Но старуха, как бы очнувшись от сна, спросила его совершенно спокойно:

– Отчего ты не уходишь? Я сегодня совершенно бодра и выйду на солнце, чтобы поджидать свою вестницу из Вальбы; она мне еще что-нибудь порасскажет. И она выползла наружу.

Руламан простился с ней, слез со скалы и скоро исчез в тумане.

Друид решил вернуть к себе доверие бывшего ученика. Он прекрасно заметил, что Кандо подвергся чужому влиянию; частые одинокие прогулки брата и сестры казались ему подозрительными. Он приказал следить за ними, и скоро ему донесли о таинственных свиданиях в маленьком гроте, о пещере Стаффе и о том, что в этой пещере живет страшная старуха. Друиду стало все ясно: так вот кто отнял у него власть над молодым вождем! Значит, старуха, сидевшая под тисом, и Руламан завладели его душой и вооружили его против верховного жреца!

Друид призвал к себе нескольких калатов и велел им напасть ночью на Стаффу и выкурить ее обитателей так же, как они это сделали в других пещерах. Но калаты отказались.

– Неужели ты хочешь, чтобы еще несколько калатов погибло в борьбе с этим бешеным народом? Вспомни о Тульке: там нас было пятьдесят против двух, и двенадцать из нас погибли!

– Так вы боитесь мальчика и старой женщины?

– Старуха – колдунья, – возражали они, – так говорили нам айматские женщины; ее не берут ни копье, ни меч, она не горит и в огне. А мальчик смел и силен. Он сражается как лев, его стрела не дает промаха. Когда мы поставим лестницу на узенький выступ, он сбросит нас вместе с лестницей в пропасть.

– Так я пойду один! – закричал исступленно друид. – Бэл даст силу моей руке!

Тогда выступили десять человек и закричали:

– Мы пойдем за тобой всюду, куда ты нас поведешь!

– Честь и слава вам! Бэл вас вознаградит! Я пойду впереди вас!

Друид узнал, что каждый пятый день Руламан уходит из пещеры. На этом он и построил свой план: он задумал днем напасть на старуху, когда она будет одна, а Руламана подстеречь по дороге вечером и убить. Хорошо вооруженные, окольными путями достигли калаты Стаффы. Когда они подошли к узенькой дорожке, которая вела к отверстию пещеры, друид с ужасом поглядел в пропасть, зиявшую с левой стороны ее.

Старуха сидела у отверстия и грелась на солнце, с ее руки слетел ворон, каркая полетел навстречу друиду и стал кружиться над ним. Старуха посмотрела вниз и узнала «белого старика»; она испустила крик ярости и быстро исчезла внутри пещеры.

Друид насмешливо обернулся к своим людям и сказал:

– Видите, ваша страшная колдунья обратилась в бегство! Скорей подставляйте лестницу, вытащите ведьму из гнезда и сбросьте ее со скалы! Ободренные бегством старухи, калаты подняли лестницу и приставили ее к скале. Ворон уселся у входа в пещеру, взъерошил перья и, каркая, поджидал врагов, как бы собираясь один защищать свою госпожу. Как только первый калат стал на ступеньку лестницы, ворон бросился на него; но другой воин быстро ударил бедную птицу мечом. Тяжело раненый, храбрый защитник упал на землю и скатился вниз.

– Хорошее предзнаменование! – кричал друид, – птица колдуньи сброшена в пропасть, а за ней скоро полетит и сама колдунья! Он остановился против входа в пещеру, чтобы лучше видеть, что будет происходить дальше. Шестеро калатов стали около него со стрелами наготове. Четверо других укрепили лестницу, и уже первый из них достиг головой отверстия в пещеру, как вдруг появилась старая Парра с горшком в руках. Навстречу ей засвистели стрелы, но она быстро нагнулась и избежала их.

Заметив лестницу и на ней калатов, она в порыве ненависти ухватилась обеими руками за концы лестницы и сбросила ее вместе со всеми людьми в пропасть. Все произошло в один миг. Калаты ахнули и отшатнулись в ужасе.

Но друид не поколебался и закричал:

– Месть за погибших братьев! Стреляйте же, говорю вам! Посмотрим, как она устоит против стрел!

– Стреляйте, стреляйте! – повторяла диким голосом старуха, не понимая смысла этих слов; она вытащила из горшка целую пригоршню живых гадюк, взмахнула ими в воздухе и сбросила на друида и его людей. Ужас охватил калатов, и они пустились бежать. С насмешливым хохотом показала на них Парра друиду, но тот продолжал стоять на месте, словно заколдованный.

Тогда она подняла обе руки к небу и закричала:

– Проклятие тебе, предатель и убийца детей! Проклятие всем, кто верит в тебя! Знай, что аймат будет управлять калатами в долине Нуфы! Пятьдесят и пятьдесят раз ты приносил в жертву несчастных детей за твой народ, но сегодня я принесу себя и тебя в жертву за айматов! С этими словами она бросилась вниз на друида, который, как пригвожденный, слушал ее проклятия, и увлекла его за собой в зияющую бездну.

Так кончила свою жизнь старая Парра. И долго держалось предание, которое рассказывало, что когда туман заволакивает долину Арми, на высокой скале Стаффа появляются две гигантские тени и вступают между собой в борьбу. Это – друид и Парра, вечно питавшие вражду друг к другу. У развалин же замка, на горе Нуфе растет старый-престарый плющ, обвивая громадный серый камень с высеченными на нем странными знаками. Кто смог бы разобрать эти знаки, – прочел бы: Руламан, Вельда и Кандо.