Текст книги "На последнем берегу"

Автор книги: Урсула Кребер Ле Гуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Они не успели подняться на крыльцо, как дверь резко распахнулась, оттуда высунулась седая старуха и злобно уставилась на них какими-то подозрительно красными глазами. Потом заорала:

– А ну пошли вон, черт бы вас побрал, воры, бродяги, полоумные лжецы, недоноски паршивые! Убирайтесь вон, вон, говорю! Чтоб вам в жизни удачи не было!

Ястреб остановился, казалось, несколько озадаченный, потом быстро сотворил какой-то странный жест и пробормотал:

– Минуй нас!

Завидев это, женщина сразу перестала визжать и уставилась на него.

– Ты зачем это сделал?

– Чтобы отвести твое проклятье.

Она еще некоторое время разглядывала его, потом хрипло спросила:

– Чужеземцы небось?

– Да. С северных островов.

Она подошла ближе. Сначала, когда старуха начала на них орать с крыльца, Аррену страшно хотелось еще поддразнить ее, но теперь, увидев ее рядом, он смутился. Она была ужасно грязная, одета в лохмотья, изо рта у нее воняло, а в глазах застыла мука мученическая.

– У меня нет больше сил, чтобы наводить порчу, – сказала она. – Нет сил. – Она повторила жест Ястреба. – Этим что же, все еще пользуются там, откуда вы приплыли?

Ястреб кивнул. Он внимательно наблюдал за ней, и она тоже не сводила с него глаз. Лицо ее понемногу ожило, выражение стало более осмысленным. Она спросила:

– А где же твой посох?

– Я его здесь не показываю, сестра.

– Что ты, нельзя! При нем тебе здесь жизни не будет. Когда у меня еще сила была, мне тоже жизни здесь не было. Вот я свою силу и потеряла. Все позабыла, что знала, все слова, все имена. Они, как тоненькие паутинки, выползали через мои глаза и рот – в никуда. Видно, в мире где-то есть дыра, и через эту дыру уходит свет. А вместе с ним – и нужные слова. Ты знаешь об этом? Мой сын сидит целыми днями и смотрит во тьму, пытаясь высмотреть, где та прореха в ткани мирозданья. Он говорит, что видел бы лучше, будь он слепым. Мы – знаменитые Красильщики с Лорбанери! Смотри! – Она потрясла перед ними своими худыми, но когда-то сильными руками, до плеч покрытыми несмывающимися тусклыми разноцветными разводами. – Это уж никогда не отойдет, – сказала она, – зато мозги отмываются начисто. Добела. Никаких следов не останется. А ты-то сам кто?

Ястреб ничего не ответил, только посмотрел женщине прямо в глаза, и даже Аррену, который наблюдал за ними со стороны, стало не по себе.

Старуха, сразу задрожав, прошептала:

– Я тебя узнаю…

– О да. Подобный всегда узнает подобного, сестра.

Странно было видеть, как она в ужасе отшатнулась от волшебника, словно пытаясь убежать прочь, и в то же время потянулась к нему, стремясь пасть перед ним на колени.

Он крепко взял ее за руку и удержал от этого.

– Ты хотела бы вернуть назад свою силу, вспомнить свое мастерство, Подлинные Имена? Я могу дать тебе это.

– Ты – Великий Человек, – прошептала она, – Король Теней, Правитель Темной Страны…

– Нет. Я никакой не король. Я простой человек, простой смертный, брат твой и подобен тебе.

– Но ты ведь никогда не умрешь?

– Умру.

– Но потом вернешься и будешь жить вечно?

– Нет. И никто из людей этого не может.

– Значит, ты не… не тот Великий Человек, что приходит во тьме, – сказала она как-то напряженно. И теперь смотрела на него вопрошающе, но не так испуганно. – Но ты тоже Великий Человек. Неужели их двое? Как твое имя?

На мгновение жесткое лицо Ястреба помягчело.

– Этого я тебе сказать не могу, – ласково ответил он.

– Я тебе открою одну тайну, – сказала старуха. Теперь она выпрямилась и глядела ему прямо в лицо; какое-то отдаленное эхо былого достоинства слышалось в ее голосе и повадке. – Я не хочу жить, жить и жить – бесконечно. Я бы, пожалуй, лучше вспомнила все забытые мной Подлинные Имена. Но это все ушло. И ничьи Подлинные Имена теперь значения не имеют. Никаких тайн больше не существует. Хочешь узнать мое имя? – Глаза ее сверкнули. Стиснув руки, она наклонилась вперед и прошептала: – Мое имя Акарен. – Потом вдруг громко вскрикнула: – Акарен! Акарен! Мое имя Акарен! Теперь все они знают мое тайное, мое Подлинное Имя, и нет больше никаких тайн, нет больше истины, нет больше смерти… смерти… смерти… смерти! – Она, рыдая, выкрикивала это слово, и брызги слюны слетали с ее губ.

– Успокойся, Акарен!

Она замерла. Слезы текли по ее грязному лицу, занавешенному прядями нечесаных седых волос.

Ястреб взял это морщинистое, залитое слезами лицо в свои ладони и совсем легонько, нежно поцеловал закрытые глаза старой колдуньи. Она стояла неподвижно. Ястреб быстро склонился к ее уху, прошептал что-то из Истинной Речи, еще раз поцеловал старуху в глаза и отпустил.

Она открыла глаза и некоторое время смотрела на него, удивленно и довольно бессмысленно. Так новорожденный смотрит на мать; так порой и сама мать смотрит на свое дитя. Потом старая женщина медленно повернулась и побрела к дому; вошла и затворила за собой дверь. Все произошло в полном молчании; лицо старухи по-прежнему хранило изумленное выражение.

Не нарушая молчания, волшебник повернулся и пошел назад к дороге. Аррен последовал за ним. Задавать вопросы он не осмеливался. Пройдя немного, Ястреб остановился прямо в одичавшем саду и сказал:

– Я взял у нее ее прежнее имя и дал ей новое. А это отчасти новое рождение. Больше ей ничем помочь было нельзя, и никакой надежды у нее не оставалось. – Голос его звучал напряженно и глухо. – То была настоящая волшебница. Не просто ведьма или знахарка. Она обладала подлинным мастерством и Высшим Знанием, она использовала свое искусство для создания прекрасного – гордая и достойная уважения женщина. В этом искусстве была вся ее жизнь. И вот жизнь эта потрачена зря. – Он резко повернулся и отошел прочь, куда-то в самую гущу сада; там он остановился, не оборачиваясь.

Аррен ждал его на жарком, чуть смягченном жалкой тенью обглоданных деревьев солнцепеке. Он понимал, что Ястребу стыдно взваливать на него груз собственных переживаний; и действительно, юноша ничем не мог ему помочь. Однако в душе он изо всех сил сострадал своему другу, может быть, не так, как в первые дни своего романтического восхищения и обожания, но испытывая за него самую искреннюю боль, словно из сердца его теперь протянулась прочная нить, связывающая их обоих, и невозможно было порвать эту нить. Ибо в той любви, что он испытывал теперь к Верховному Магу, больше всего было сострадания, без которого не бывает ни настоящей, ни долговечной любви.

Вскоре Ястреб вновь подошел к нему. Оба молча двинулись дальше под зеленой сенью деревьев. Было уже очень жарко; земля после вчерашнего дождя успела просохнуть, и дорога пылила у них под ногами. С раннего утра день этот казался Аррену холодным и тоскливым, словно в него проник ужас из его снов; и теперь ему были даже приятны жгучие укусы солнца и благодать тени, и он с удовольствием шагал, отбросив всякие размышления относительно конечной цели их путешествия.

Такое настроение пришлось кстати, потому что как раз цели-то никакой они пока и не достигли. Весь день они провели в карьере, разговаривая с рудокопами. Потом немного поспорили с ними насчет цены тех непонятных камней, которые якобы и являлись «лазоревыми». Когда они тащились обратно в Сосару, а низкое солнце тяжело било им в затылок, Ястреб заметил:

– Это голубой малахит, но я не думаю, чтобы в Сосаре знали, что это за камень на самом деле.

– Какие-то они здесь все странные, – откликнулся Аррен. – И ведь во всем так: они будто совсем одно от другого отличить не способны. Тот тип вчера правильно сказал мэру, что они лазурь от синей глины не отличают. Они жалуются, что настали плохие времена, но не знают даже, когда эти времена начались; говорят, что работа не клеится, а сами даже не пытаются как-то поправить дела; для них даже нет разницы между простым ремесленником и волшебником. Как будто ручной труд и искусство магии – одно и то же! В головах у них, что ли, все перемешалось – все пути, рисунки, действия и цвета? Все для них одинаковое – и все серого цвета.

– Да, это верно, – задумчиво проговорил волшебник. Потом некоторое время шел молча, нахохлившись, и был очень похож на настоящего ястреба. Несмотря на невысокий рост, шагал он широко. – Но чего же все-таки им недостает? – вдруг спросил он.

– Радости в жизни, – не колеблясь ответил Аррен.

– О да! – воскликнул Ястреб и снова задумался. – Я рад, – сказал он наконец, – рад, что ты выразил мои мысли, сынок… Отчего-то я чувствую себя усталым и глупым. Что-то на душе у меня с утра было скверно – с тех пор как мы поговорили с ней, с той, что когда-то звалась Акарен. Я терпеть не могу бессмысленных утрат и запустения. И врага я не ищу. Если я непременно должен иметь врага, то, по крайней мере, не желаю искать его сам и встречаться с ним умышленно – тоже!.. Если затеваешь поиски, то целью должно быть сокровище, а не отвратительная тварь.

– Там, в конце пути, враг, господин мой, – сказал Аррен. Ястреб кивнул. – И когда она говорила о Великом Человеке, о Повелителе Теней…

Ястреб снова утвердительно кивнул.

– Скорее всего это именно так, – сказал он. – По-моему, в конце пути мы найдем не только место, которое ищем, но и человека. Зло, зло творится на этом острове. Мастерство утрачено, гордость потеряна, кругом безрадостная жизнь и запустение… Это, конечно, дело рук служителей зла. Или служителя. Но только зло это не связано конкретно ни с этим островом, ни с этой Акарен, ни с шелками Лорбанери. След, по которому мы с тобой идем, напоминает след от сорвавшейся и полетевшей вниз по круче повозки, которая вызвала страшный горный обвал.

– А не могла ли она, Акарен, рассказать тебе побольше об этом враге: кто он, и где находится, и что ему надо?

– Сейчас не стоило ее спрашивать, сынок, – сказал волшебник тихо и печально. – Она, без сомнения, могла бы рассказать многое. Даже в ее безумии все еще оставалась значительная доля мудрости. Но я не мог заставлять ее отвечать. Она слишком страдала.

И он двинулся дальше, снова нахохлившись так, словно его самого мучила боль, от которой он мечтал избавиться.

Заслышав вдруг шарканье ног за спиной, Аррен обернулся. Их, пыхтя, догонял какой-то человек. Поднятая его ногами пыль, что повисла над дорогой, и рыжие волосы, похожие на проволоку и освещенные закатным солнцем, создавали вокруг его головы нечто вроде красноватого ореола, а невероятно длинная тень его фантастическим образом извивалась и подпрыгивала среди деревьев, росших вдоль дороги.

– Стойте! – кричал человек. – Послушайте! Я нашел!

Он наконец нагнал их. Аррен сначала рукой похватал пустой воздух у бедра, где должна была быть рукоять меча, потом поискал на поясе украденный нож, потом рука его сама собой сложилась в кулак; все – в полсекунды. Набычившись, он двинулся на незнакомца. Тот был на целую голову выше Ястреба и значительно шире в плечах, и вообще – как-то странно задыхался, пыхтел, глядя безумными, вылезающими из орбит глазами. Должно быть, сумасшедший, подумал Аррен. «Я нашел, нашел!» – повторял тот неустанно, пока Аррен суровым угрожающим тоном не рявкнул: «Что тебе нужно?» – и не начал теснить безумца со всей решительностью. Тот попытался обойти юношу и подобраться к Ястребу с другой стороны, но Аррен снова вырос перед ним.

– Так ты тот самый Красильщик из Лорбанери? – спросил Ястреб.

И тут Аррен понял, как глупо вел себя, пытаясь защитить своего друга. Он отступил в сторону, пропуская незнакомца, который после слов волшебника прекратил задыхаться и судорожно махать руками, огромными, покрытыми несмываемыми пятнами краски, взгляд его стал спокойней, он кивнул в ответ.

– Я был Красильщиком из Лорбанери, – сказал он, – но теперь не могу больше заниматься этим ремеслом. – Он вопросительно глянул на Ястреба, ухмыльнулся и тряхнул своей густой рыжей пропылившейся гривой. – Это ты взял имя у моей матери. Теперь я ее не узнаю, а она не узнает меня. Мать все еще сильно меня любит, но только покинула меня. Умерла.

У Аррена до боли сжалось сердце, но тут он заметил, что Ястреб слегка покачал головой.

– Нет, нет, – сказал он, – она не умерла.

– Но она умрет. Умрет!

– О да. Человек всегда сначала живет, а потом умирает, – сказал волшебник.

Красильщик, казалось, некоторое время разгадывал смысл этих слов, потом подошел вплотную к Ястребу и стиснул его плечи, склонившись над ним. Двигался он так быстро, что Аррен не успел ему помешать, однако хорошо расслышал его шепот:

– Я обнаружил дыру во тьме. Там, возле нее, стоял Король. Он следит за ней, она в его власти. У него в руке маленький огонек, свеча. Он подул, и свеча погасла. Снова подул, свеча загорелась. Загорелась!

Ястреб никак не протестовал ни против того, что ему шепчут прямо в лицо, ни против того, что его мертвой хваткой держат за плечи. Он только спросил:

– Где же ты был, когда видел все это?

– В своей постели.

– Спал?

– Нет.

– Был за стеной?

– Нет, – ответил Красильщик, неожиданно посерьезнев и как будто почувствовав себя неуютно. Он отпустил волшебника и слегка попятился. – Нет, я не знаю… не знаю, где это было. Но я это место нашел бы. Хоть и не знаю где.

– Именно это-то мне и нужно знать, – сказал Ястреб.

– Я могу помочь тебе.

– Как?

– У тебя есть лодка. Ты приплыл на ней сюда и собираешься плыть дальше. На запад поплывешь? Как раз туда и нужно плыть. Там начинается путь, по которому Он приходит в наш мир. Приходит, потому что жив – не как те духи или призраки, что перебираются на эту сторону через стену, совсем не так. Он переходит сюда во плоти! Тело его бессмертно! Я видел, как один лишь его вздох зажигал во тьме потухший свет. Я сам видел это. – Лицо Красильщика исказилось; в вечернем золотисто-красном свете оно казалось диким и почти красивым. – Я знаю, что ему удалось преодолеть смерть, ведь когда-то и я был волшебником! И ты знаешь это, и ты пойдешь туда. Так возьми меня с собой.

Тот же вечерний свет скользнул по лицу Ястреба, но оно осталось неподвижным и суровым.

– Я попытаюсь попасть туда, – сказал он.

– Позволь мне пойти с тобой!

Ястреб коротко кивнул.

– Если поспеешь к часу нашего отплытия, – сказал он прежним холодноватым тоном.

Красильщик попятился еще на шаг и застыл, внимательно наблюдая за волшебником. На возбужденное лицо его как бы постепенно наползала тень; взгляд стал странным, тяжелым; казалось, разумные мысли стараются пробиться сквозь бурю слов и чувств, смущающих его душу. Наконец он молча повернулся и побежал назад, вскоре исчезнув в висевшей над дорогой пыльной дымке, поднятой прежде им же самим. Аррен глубоко и с облегчением вздохнул.

Ястреб тоже вздохнул, но отнюдь не с облегчением.

– Что ж, – сказал он, – по странным дорогам нас водят странные провожатые. Пойдем, Аррен.

– Ты же не возьмешь его с нами? – спросил юноша, идя с ним рядом.

– Это уж как он сам захочет.

С внезапным гневом Аррен подумал: «Нет уж! Это еще и как я захочу!» Но вслух ничего не сказал, и они пошли дальше в молчании.

Встретили их в Сосаре неважно. На таком маленьком острове, как Лорбанери, все становится известно всем, едва успев случиться, и, без сомнения, кто-то видел, как они свернули с дороги к дому семьи красильщиков и как разговаривали с сумасшедшим. Хозяин гостиницы был как-то не слишком услужлив, а его жена выглядела до смерти напуганной. Вечером, когда местные пришли посидеть на завалинке у гостиницы, то вовсю старались даже не заговаривать с чужеземцами и развлекались собственными шутками-прибаутками. Однако веселья особого не получалось. Смех вскоре стих, они довольно долго сидели молча, и наконец мэр спросил Ястреба:

– Нашел ты свои синие камни?

– Да, кое-что нашел, – вежливо ответил тот.

– Уж это, конечно, Попли показал тебе, где их найти!

Остальные нарочито громко рассмеялись столь изысканной шутке.

– Попли – это, должно быть, тот рыжеволосый человек?

– Сумасшедший. Ты еще к его матери утром заходил.

– Я искал волшебника, – сказал волшебник.

Тощий человек, что сидел к нему ближе всех, сплюнул в темноту.

– А зачем?

– Я думал, что волшебник поможет мне найти то, что я ищу.

– Люди приезжают на Лорбанери за шелком, – сказал мэр. – А за камнями сюда ездить нечего. И за колдовством тоже. За всякими там волшебными штучками и фокусами. Здесь живут честные люди и занимаются честным трудом.

– Так, так, он правду говорит, – загомонили остальные.

– И нам никого другого здесь не надо! Ни к чему нам чужеземцы, которые все что-то вынюхивают да суют нос в чужие дела.

– Правду, правду он говорит! – раздался целый хор голосов.

– Да если б здесь хоть один нормальный колдун нашелся, мы бы и ему тут же дали честную работу в ткацкой, да только колдуны ведь и понятия не имеют – как это честным трудом заниматься!

– Они могли бы научиться у вас, если бы было чему, – ответил Ястреб. – Ваши мастерские пусты, сады запущены, запасы шелка на складах истощились уже много лет назад. Чем вы занимаетесь здесь, на Лорбанери?

– Мы занимаемся своим делом! – рявкнул мэр, но тут вдруг тощий возбужденно спросил:

– А скажи-ка, почему это к нам суда торговые не приходят? Чем эти торговцы там занимаются, в Хорте? Если у нас работа не ладится, так в том, что у них торговля не идет, тоже мы виноваты?..

Его гневно прервали. Все начали кричать друг на друга, вскочили на ноги, мэр погрозил Ястребу кулаком, его сосед вытащил нож. Казалось, все посходили с ума. Аррен напряженно смотрел на Ястреба, ожидая, что тот предстанет перед всеми в сиянии волшебного света и заставит их онеметь перед лицом возродившегося могущества магии. Но он почему-то этого не делал, а сидел и смотрел то на одного, то на другого, слушая их угрозы. И постепенно они затихли, словно на гнев, как и на веселье, сил у них тоже не хватало. Нож был спрятан, угрозы превратились в обычное ворчание. Потом они начали потихоньку разбредаться, словно псы после драки – кто бегом, а кто ползком.

Когда они остались вдвоем, Ястреб встал, вошел в их комнату и долго пил из стоявшего за дверью кувшина.

– Пошли, парень, – сказал он. – С меня на сегодня хватит.

– К лодке?

– Да. – Он положил две местные серебряные монеты на подоконник в уплату за постой и собрал легкий вещевой мешок.

Аррен устал, ему хотелось спать, но он оглядел комнату гостиницы, грязноватую и неприветливую, где на балках шевелились бесчисленные летучие мыши, вспомнил прошлую ночь, проведенную здесь, и с готовностью последовал за волшебником. К тому же, подумал он, спускаясь к пристани по одной из темных улочек Сосары, если они отплывут прямо сейчас, то сумасшедший тип по имени Попли наверняка опоздает. Однако он уже ждал их на пирсе.

– А, это ты, – сказал волшебник. – Ну что ж, залезай в лодку, если хочешь.

Попли молча забрался в лодку и скрючился у мачты, словно большая неряшливая собака. У Аррена все перевернулось в душе.

– Но, господин мой! – возмутился он. Ястреб обернулся, они стояли лицом к лицу высоко над водой. – Они все здесь сумасшедшие, но я считал, что ты-то в здравом уме. Почему же ты берешь его с собой?

– Как проводника.

– Проводника?.. Куда он поведет нас – к полному безумию? К смерти? Чтобы наша лодка потонула или ты получил нож в спину?

– Да, он поведет нас к смерти, но по тому пути, которого я не знаю.

Аррен горячился. Ястреб, хотя и отвечал ему спокойно, все же с трудом сдерживал ярость: он не привык, чтобы его допрашивали, да еще таким тоном. Аррен, еще с той минуты, когда он попытался там, на пыльной дороге, защитить Ястреба от бросившегося на него безумца, понял, насколько бесполезны, бессмысленны все его старания. С горечью он ощутил, что его любовь и преданность своему господину, столь сильные еще сегодня утром, сейчас будто разбились о каменную стену: никому его преданность была не нужна. Он не в силах был защитить Ястреба; ему даже не было позволено принимать самостоятельные решения; ему не было позволено даже понять цель затеянных ими поисков, а сам он не мог догадаться об этом. Его просто вели за ручку, бесполезного и беспомощного, точно дитя. Однако ребенком он уже не был.

– Я не стану спорить с тобой, господин мой, – он старался говорить ледяным тоном. – Но это… это в высшей степени неразумно!

– Да, это в высшей степени неразумно. Мы идем туда, где разум бессилен. Ты пойдешь со мной или нет?

От гнева у Аррена на глазах выступили слезы.

– Я уже давно сказал, что пойду с тобой повсюду и буду служить тебе. Я не нарушаю данного мной слова.

– Вот это хорошо, – мрачно сказал волшебник и уже будто бы отвернулся, но потом снова посмотрел Аррену прямо в лицо. – Ты очень нужен мне, Аррен, а я – тебе. И вот что я скажу: сейчас я уверен, что мы идем тем путем, который предназначен для тебя; и ты должен пройти его – не из покорности или верности мне, но потому, что так было предначертано судьбой еще до того, как мы с тобой впервые встретились, до того, как ты ступил на берег острова Рок, до того, как ты покинул Энлад. Ты не можешь ни сойти с этого пути, ни повернуть назад. – Голос его звучал по-прежнему сурово.

И Аррен отвечал ему не менее мрачно:

– Как же могу я повернуть назад, не имея лодки? Как вернусь я назад отсюда, с самого края света?

– Это, по-твоему, край света? Нет, он гораздо дальше. Но мы вполне можем еще до него добраться.

Аррен коротко кивнул и спрыгнул в лодку. Ястреб отвязал конец от причала и поднял волшебный ветер. Едва они вышли из мрачной пустой гавани Лорбанери, стало холоднее, вольный ветер подул с чернеющего в северной стороне Открытого Моря, а луна расстелила серебряную дорожку прямо перед ними и поплыла рядом, по левому борту, когда лодка, огибая остров, двинулась к югу.