Текст книги "Сладкие сны"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава четырнадцатая

Римо и Чиун летели к дому профессора Вули, как на крыльях.

– Сначала мы убедимся, что с его дочкой все в порядке, – говорил Римо, – а потом попытаемся заполучить «Сновизор». Мне потребуется твоя помощь.

– Какая? – удивился Чиун.

– Она с Востока.

– Она из Вьетнама, – поправил Чиун. – А я тебе уже говорил, что я думаю о вьетнамцах.

– Но она, по-моему, доверяет только тебе.

– Почему? Только потому, что мы похожи?

– Все азиаты похожи друг на друга... – нерешительно сказал Римо.

– А вы, бледнолицые, тоже все на одно лицо, и я бы не стал доверять никому из вас, – обиделся Чиун.

– Ну, пожалуйста, Чиун, не ради меня, а хотя бы ради Америки...

– А что Америка сделала для меня? – спросил Чиун.

– Спрашивай не о том, что эта страна сделала для тебя, а о том, что сделал для нее ты.

– Ты сам это придумал? – удивился Чиун.

– Не я, а президент Кеннеди.

– А где он сейчас?

– Я не хочу больше с тобой разговаривать, – разозлился Римо, – как-нибудь сам управлюсь. Раньше я всегда работал в одиночку.

– Прекрасно, – согласился Чиун. – А то мне уже пора.

– Куда?

– Уже почти час дня. Скоро начнется сериал «Тучи сгущаются».

– Счастливо! – крикнул Римо, вбегая в дом профессора. Чиун следовал за ним по пятам.

Римо побежал по дому разыскивать Лин Форт, а Чиун принялся осматривать телевизор, в котором зияла дыра, напоминавшая о вчерашних событиях. Закончив осмотр, Чиун пришел к выводу, что починить его невозможно.

– Она исчезла, – вернувшись, сообщил Римо.

– Телевизор испорчен, – констатировал Чиун. – И все из-за тебя. Если бы я тебя не защищал, этого не случилось бы. Телевизор был бы цел.

Он заводился все больше и больше.

– Сочувствую, – произнес Римо.

– Ты черствый человек, Римо. Просто бессердечный.

– Как ты можешь печалиться о каком-то телевизоре? Бедная девочка, вероятно попала в лапы к этому психу, который убил ее отца. Я должен разыскать ее.

– Иди по следу, – посоветовал Чиун. – У всех вьетнамцев специфический запах.

Чиун вышел на крыльцо и с грустью присел на верхнюю ступеньку, глядя, как Римо бежит по сочной траве кампуса.

Прошло уже восемь часов, как Артур Грассьоне не получал от своих людей никакой информации. Он не знал, удалось ли им найти «Сновизор» и устранить изобретателя.

В конце концов он послал Эдварда Леонга посмотреть, что случилось. Леонг вернулся с рассказом о находке в мусорных баках за домом профессора.

Скуластое желтое лицо Леонга было грустным.

– На них было страшно смотреть, – сказал он, и от этого известия по спине Грассьоне побежали мурашки.

– Как их убили?

– Один застрелен из собственного револьвера. Ему разнесло весь череп. А другой выглядит так, словно умер от страха.

– Опять то же самое, – задумчиво произнес Грассьоне.

– Что то же самое? – спросил Винс Марино, глядя из окна второго этажа вниз, на дорогу.

– Точно так погибли многие наши люди. В разных городах, по всей стране. Именно таким образом. Либо застрелились, либо умерли от страха. Полагаю, что у нас есть сильный противник.

Он поднял глаза и заметил на губах Эдварда Леонга слабую улыбку.

– Что ты ухмыляешься, проклятый урод?

– Ничего, сэр.

– Советую лучше сказать, в чем дело.

Леонг набрал в легкие побольше воздуха и тихо произнес:

– Я предупреждал вас, все люди смертны.

– Заткнись. Не хочу слушать твои дерьмовые сентенции, – сказал Грассьоне. – Надо было оставить тебя там, на ярмарке, среди дураков, а не брать с собой.

Он встал и, оттеснив Марино, посмотрел в окно. Внизу по кампусу бежал худой темноволосый человек. Даже на расстоянии Грассьоне мог различить широкие запястья. Человек показался ему знакомым. Кажется, они где-то встречались. Но, прежде чем он вспомнил, где именно, раздался телефонный звонок.

На проводе был дон Сальваторе Маселло.

– Ваших рук дело то, что произошло сегодня в Фэйвезер Холл? – спросил он.

– А что случилось?

– Профессор Вули убит. После того, как он согласился на наши условия.

– Убит? – удивился Грассьоне. – Я ничего не знал об этом. Кто его убил?

– Не знаю. Мне сказали, что убийство было зверским. Поэтому я и подумал на ваших людей.

Намек был таким тонким, что Грассьоне его не заметил.

– Я решил никого не посылать к Вули, пока не получу от вас вестей. А где изобретение?

– Я говорил с дочкой профессора. Она должна сейчас привезти его мне. Так что все в порядке.

– Хорошо. Все идет, как надо, – бодро сказал Грассьоне, хотя особой радости он не ощущал.

– Вот именно.

И Маселло повесил трубку, даже не попрощавшись.

Грассьоне рванулся к дверям.

– Пошли, Винс. И ты, желтомордый. Есть дело.

– Какое дело? – спросил Марино.

– Мы едем домой к Вули. Если девчонка еще там, надо забрать устройство. А потом займемся доном Сальваторе Маселло.

К каждому студенту Эджвудского университета, носившему военный китель и очки в железной оправе, в комнату заходил темноволосый парень с широкими запястьями, тыкал словно отлитым из железа указательным пальцем в плечо и спрашивал:

– Ты убил Вули?

Никто из них не убивал профессора. Боль в плече была такой сильной, что если бы от них потребовали, они признались бы и в убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево.

Но боль проходила также быстро, как и началась. Парень с широкими запястьями молниеносно выбегал из комнаты.

Не добившись никаких результатов, Римо был готов вернуться в дом Вули, где его ждал Чиун, как вдруг заметил человека, бегающего по тротуару взад-вперед и заламывающего в отчаянии руки.

– Боже мой! – стонал человек. – Боже мой! Что о нас подумают? У нас никто больше не захочет учиться. Что нам делать?

Норман Беливе посмотрел на небеса, словно требуя немедленного ответа от Господа Бога.

– Перестань валять дурака, – сказал ему Римо.

Беливе отложил разбирательство с небесами на неопределенный срок и взглянул на Римо.

– Я ищу человека в военном кителе и в очках с железной оправой. Молодого человека. Вы не видели его?

– Я видел десятка два таких. Их здесь полно! Такие-то и делают нас посмешищем. Их ничуть не волнует серьезность процесса обучения.

– Но я не думаю, что он студент, – сказал Римо.

– Погодите. Утром я видел одного. Он спросил, как пройти к моему дому, где находится Патти Шиа. Он не мог быть студентом, так как не знал, где я живу.

– Логично. А где вы живете?

– Там, – Норман Беливе махнул рукой. – Вы ведь не студент, нет?

– Не студент.

И Римо оставил Беливе в одиночестве беспокоиться о присутствии посторонних на территории университета.

Дверь дома была открыта, и Римо вошел внутрь. Спальня была заперта, и когда Римо дернул дверную ручку, до него донесся женский голос.

– Ты пришел, чтобы убить меня?

– Что?

– Входи, я ждала тебя.

Патти Шиа открыла дверь и предстала перед Римо. На ней не было ничего, кроме черного кожаного купальника с низким вырезом и шнуровкой на груди. Ноги казались длиннее, так как на бедрах купальник был открыт чуть ли не до талии.

– Кто ты?

– Где он? – вопросом на вопрос ответил Римо.

– У тебя такой грозный вид, как будто я в чем-то провинилась.

Она ушла вглубь комнаты и плюхнулась на кушетку, где были разложены широкие кожаные пояса, наручники и веревки. Она легонько стегнула себя по левому запястью кожаным кнутиком, словно приглашая Римо.

– Ну? И ты не накажешь меня?

Римо оглядел комнату которая напоминала музей садо-мазохизма. Повсюду валялись кандалы и наручники. Из полуоткрытого шкафа наполовину вываливались чулки и другие предметы туалета. На ручке дверцы висели шелковые галстуки. На туалетном столике были разбросаны птичьи перья и красные резиновые мячики. Римо подумал, что днище ванны и сиденье унитаза в ванной комнате, наверно, утыканы железными шипами.

– Я ищу одного человека, – сказал Римо. – В кителе и очках с железной оправой.

– Я ничего тебе не скажу. Потому что не хочу. Но ты можешь допросить меня.

Она бросилась ничком на кушетку, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сгиб правой руки. Левая рука Патти безвольно свесилась вниз, длинные ноги вытянулись вдоль кушетки. Ее тело было беззащитно перед злой волей незнакомца.

– Слушай, ты извращенка, – сказал Римо. – У меня нет времени играть в игрушки. Поэтому выкладывай где он? Тот кто был здесь с тобой утром?

Патти Шиа приоткрыла один глаз и покосилась на Римо. Она поняла, что он не шутит.

– Эй, – сказала она и села, – ты ведь не тронешь меня, правда? – Она встряхнула головой, и ее груди подпрыгнули. – Ты ищешь Т.Б.? Все эти вещи для него. Он так развлекается со мной после работы.

– Ну и где же он?

– Сейчас придет. Но почему мы обязаны его дожидаться? Начнем без него.

– Прости, не могу. Клубничка не для меня.

– Пожалуйста.

– Нет.

– Очень тебя прошу.

Римо покачал головой.

– Так я и знала. Чего-то не хватает, правда?

Она открыла дверцу чулана. Предчувствия Римо оправдались. Изнутри чулан был утыкан, острыми шипами. Патти наклонилась, выставив попку, и принялась вытаскивать из чулана хлысты.

– Скажи, что тебе нужно! – крикнула она, выкидывая на пол кнуты и цепи.

– Ничего, кроме собственных рук, – ответил Римо, оборачиваясь на звук открывающейся двери.

В дом вошел Т.Б. Донлеви в военном кителе, залитом кровью, в очках, стекла которых, как и его лицо, были в бурых пятнах.

Патти последовала за Римо в гостиную.

– Кто ты? – спросил его Донлеви.

– Это... – Патти посмотрела на Римо. – Как, ты сказал, тебя зовут?

– Я не называл своего имени.

– А это один из тридцати пяти великих киллеров мира, – представила Патти Т.Б.

– Тридцати трех, – поправил ей Донлеви.

– Меня зовут Римо. Есть только один человек на свете искуснее меня в нашем деле. Считай, что ты уже покойник.

– Погоди, парень, – произнес Донлеви, ощутив под ложечкой пустоту. В голове у него вновь зазвучали голоса. Только теперь они говорили что-то другое. Но что?

Римо обернулся к Патти.

– Телевизионщики наняли его убрать Вули, чтобы «Сновизор» не оставил их без работы, верно?

– Верно, – ответила Патти. – А теперь мы втроем можем кое-чем заняться.

– Слишком поздно, – сказал Римо. – Вы опоздали.

Донлеви наконец разобрал слова, звучащие в его мозгу. На этот раз это было «Иди к нам!»

– Я покидаю вас, – тихо сказал Донлеви, стараясь не заглушать поющие голоса.

Он вытащил из кармана гранату и дернул чеку.

– Прощайте. Надеюсь, вы мне не помешаете.

Донлеви держал гранату перед собой, словно финку.

«Иди к нам! Иди к нам!» – голоса уже кричали, поднимая невообразимый шум. В голове Донлеви словно стучали молотки.

– Хватит! – заорал он. – Довольно!

Он бросил гранату к ногам Римо и рванулся к выходу. Но в дверях уже стоял этот темноволосый человек с широкими запястьями, который втащил Т.Б. Донлеви, как ребенка, обратно в гостиную, не обращая внимание на сопротивление. Донлеви почувствовал, что ему открывают рот и ощутил на языке вкус металла.

Римо затолкал гранату в рот Донлеви. Т.Б. попытался закричать, но голоса заглушили его крик: «Иди к нам! Иди к нам!»

– Ну-ка, поцелуй свою крошку! – сказал Римо, прижимая к его лицу лицо Патти Шиа с твердыми похолодевшими губами. Не отпуская, он держал их голова к голове.

«Иди к нам!» – надрывался хор голосов.

Раздался взрыв.

Донлеви снесло полголовы. Осколки полетели в лицо Патти Шиа и вниз, разнося туловище Донлеви на куски.

Римо весьма предусмотрительно отскочил назад за секунду до взрыва.

Но он не предвидел одного. Огонь, пожиравший тело Донлеви, добрался до пластиковых мин у него на ремне, и мгновение спустя они взорвались с оглушительным грохотом, отбросив ничего не подозревающего Римо к противоположной стене.

«У меня никогда не будет своего дома, – перед тем, как погрузиться в темноту, подумал Римо. – Вот так-то, дорогуша».

Глава пятнадцатая

Когда подкатил черный лимузин, Чиун все еще сидел на крыльце дома доктора Вули, размышляя о вероломстве американцев, которые не могли предоставить человеку телевизор, который в данный момент крайне необходим ему.

В этой дикой стране на каждом углу торчали почтовые ящики, но разве можно доверить бумаге что-нибудь важное? На каждом шагу натыкаешься на телефонные будки, но разве с американцами можно о чем-нибудь говорить?

Когда же дело доходит до действительно важных вещей, попробуй найди в этой стране телевизор...

Даже Мастер Синанджу был бессилен перед лицом подобной глупости. Но не есть ли глупость неотъемлемое свойство рода человеческого? Если бы она не являлась вечной и непобедимой, история человечества не представляла бы собой цепь ошибок и заблуждений.

Чиун увидел, как из лимузина вылезли рослый детина и тщедушный азиат и направились к профессорскому дому. Азиат оказался китайцем, и Мастер Синанджу плюнул в цветочную клумбу. Чиун обязательно расскажет об этом Римо. В пространство, окружающее Чиуна, вторгся китаец; мастер Синанджу не мог разыскать телевизор; интересно, куда запропастился Римо? Наверно, развлекается где-нибудь... Когда Римо вернется, надо ему обо всем рассказать.

Винс Марино и Эдвард Леонг остановились перед Чиуном.

– Не скажете, хозяева дома? – спросив Марино.

Но Чиун ничего не ответил, услышав знакомый звук, доносившийся из лимузина. Он вскочил и помчался к автомобилю. Открыл заднюю дверцу.

Там был телевизор! Встроенный в спинку переднего кресла. Перед экраном сидел смуглый мужчина и смотрел рекламную передачу о курсах водителей, которые были так хороши, что директора курсов показывали за рулем велосипеда, на роликовых коньках, на лыжах, но только не за рулем автомобиля.

– Что это вы смотрите? – спросил Чиун, залезая на заднее сиденье.

– Кто вы? – спросил Артур Грассьоне.

– Мастер Синанджу. Что это за передача?

Не успел Грассьоне ответить, как реклама сменилась зеленой музыкальной заставкой шоу «После развода», где недавно разведенные супружеские пары состязались между собой в попытках завоевать симпатию аудитории, рас, сказывая о том, как плохо обращались с ними их брачные партнеры. В год начала передачи в ее адрес раздалось немало упреков. Кое-какие чиновники заподозрили, что эти пары в действительности не были разведены. Устроители шоу отвергли все нарекания, заявив, что еще не было случая, когда бы участники передачи не развелись в течение трех месяцев со дня ее трансляции.

– Вы ведь не будете смотреть эту чушь? – спросил Чиун.

– Я никогда не пропускаю «После развода», – ответил Грассьоне.

– Разок можно пропустить.

И Чиун переключил телевизор на другой канал, где звучала органная музыка титров сериала «Тучи сгущаются». Чиун удовлетворенно откинулся на роскошную бархатную обивку сиденья.

– Я объясню вам, в чем там дело, – начал Чиун. – Видите ли, этот доктор...

Лин Форт Вули въехала в открытые ворота частной пристани, и машина запрыгала на выбоинах дороги, ведущей к большой белой яхте.

Она оставила машину недалеко от яхты. Мистер Маселло уже стоял на палубе, улыбаясь гостье. Он сошел вниз, чтобы помочь ей подняться по трапу.

Лин Форт сразу же успокоилась, чувствуя, что здесь она будет в безопасности.

Она заглушила мотор и, выдвинув ящичек под приборной доской, достала предмет, похожий на портативный стереомагнитофон. Одна сторона небольшой пластиковой коробки вышла из пазов, и были видны провода электросхем. Прижимая к груди «Сновизор», она вышла из автомобиля и шагнула навстречу другу своего отца, дону Сальваторе Маселло.

Глава шестнадцатая

Римо видел уютные дома, – смеющихся детей, их очаровательных мам с таинственной улыбкой на губах. И все это пожирал огонь. Но что было удивительнее всего, никто не замечал пожара. Дети продолжали смеяться; а женщины – улыбаться.

Римо очнулся. Он сидел на полу горящего дома среди языков пламени, вытянув одну ногу, брючина на которой почти полностью обгорела. Римо быстро согнул ногу, подтянув ее к груди.

Мебель и стены в комнате, обугливаясь, трещали от жара.

Вокруг дона собралась пожарная команда Эджвудского университета – два человека с грузовиком. Целые десять минут они героически боролись с огнем, пока Сент-Луис не послал им на подмогу дополнительную технику и более опытных пожарных, способных вызвать всемирный потоп. Когда прибыла подмога, эджвудские пожарные сразу же помчались в полицию с сообщением об ужасных событиях.

Члены редколлегии университетской газеты «Перо Эджвуда» присутствовали на пожаре, продавая зевакам специальный ксерокопированный выпуск, в котором сообщалось, что «хотя были убиты два человека, никто из студентов не пострадал» и «все хорошо, что хорошо кончается».

В течение следующих пяти минут с огнем боролась пожарная команда Сент-Луиса, после чего начальник команды принял решение прекратить усилия по спасению дома и велел лишь поливать его снаружи, чтобы от летящих искр не вспыхнули соседние коттеджи.

– Пусть выгорает, – сказал он.

– А если там кто-то остался? – спросил один из пожарных.

– Это исключается, – ответил начальник и поспешил купить экземпляр «Пера Эджвуда», чтобы успеть просмотреть его до прибытия фотокорреспондентов, когда ему придется тянуть брандспойт вместе с остальными.

Римо чувствовал, как жар опаляет его тело, добираясь при каждом вдохе до легких.

Он перевернулся на живот, прижался к поду и стал дышать реже, чтобы дым не проникал в легкие, поднял температуру тела, чтобы не так чувствовать жар.

Римо огляделся. Он находился в центре комнаты, окруженной языками пламени. Горели потолок, стены и пол вместе с ковровым покрытием, купленным Норманом Беливе за 7 долларов 95 центов за ярд, включав доставку.

Он посмотрел, нельзя ли где прорваться сквозь огненное кольцо, затем снова припал к полу и сделал то, чему удивился сам. Он побежал.

Он начал воображаемый бег. Он чувствовал, как огонь лижет его ноги, он мысленно увидел перед собой дверь в какую-то комнату. Он вбежал туда и захлопнул за собой дверь.

Пламя больше не обжигало его. Он мог дышать.

Ему показалось, что он услышал голос Чиуна. Он закричал:

– Забери меня отсюда!

– Кто ты? – спросил Чиун.

– Забери меня отсюда. Хватит дурацких вопросов.

– Я забрал бы тебя, если бы ты был ребенком, – раздался голос Чиуна. – Но ты не ребенок. Скажи мне, кто ты.

– Я Римо Уильямс, – ответил Римо.

– А еще кто? – спросил Чиун.

Римо растерялся. Он привык к простым человеческим отношениям.

Сейчас он мог видеть Чиуна. Старик сидел в противоположном углу комнаты в белом церемониальной одежде.

– Кто ты? – повторил он, глядя на Римо. Казалось, его голос проходит сквозь длинный тоннель, отзываясь многократным эхом.

– Я Римо Уильямс, Мастер Синанджу, – закричал Римо. Из его глаз брызнули слезы и, зашипев, испарились, не успев скатиться.

Лицо Чиуна стало равнодушным, почти сердитым. Римо открыл глаза, и оно исчезло. Вокруг был только огонь. Тогда он снова закрыл глаза, и Чиун приказал ему:

– Вспомни, кто ты еще!

Римо мысленно встал.

– Я образ и подобие Шивы, я смерть, я разрушитель миров, Мастер Синанджу.

– Тогда иди! – сказал Чиун.

Римо вновь очутился в горящем доме. Дом трещал по швам, пламя торжествующе гудело.

Но оно не могло заглушить ликующего крика Римо. Он словно заново родился.

Римо промчался сквозь языки пламени, с силой выдохнув воздух, словно отметая от лица огонь. Через долю секунды он уже был у окна. Еще мгновение – и он за окном, на газоне. Римо с жадностью вдохнул свежий прохладный воздух, слегка пахнущий дымом.

Пожарный, видевший его полет из окна, уронил брандспойт.

Римо улыбнулся ему и помахал рукой.

– У тебя горит спина, – тупо сказал пожарный.

– Спасибо, друг! – ответил Римо и завертелся на месте, как делают дервиши.

Вращение создало вокруг тела вакуум, и пламя на его одежде потухло.

– В доме живых больше нет, – сказал Римо пожарному и помчался по зеленой траве прочь от горящего дома, к дому профессора Вули.

Чиун сидел на земле перед домом профессора, закрыв глаза, в позе «лотоса».

Римо подошел к старику и тихонько позвал его:

– Чиун!

Глаза Чиуна в одно мгновение открылись, и когда он увидел Римо, в них мелькнуло одобрение.

– Спасибо тебе, – сказал Римо.

– У тебя такой вид, словно ты дрался с дикой кошкой.

– Спасибо.

– А как от тебя несет...

– Спасибо.

– Если бы я не встретил одного замечательного человека, мне не удалось посмотреть «Тучи сгущаются». Впрочем, тебя это не интересует.

– Спасибо.

– Что за чушь ты несешь?

– Спасибо.

– Ах, вот ты о чем, – с отвращением сказал Чиун, поднимаясь на ноги и уходя прочь. Но сделав несколько шагов, он остановился и, не оборачиваясь сказал: – На здоровье! Но в следующий раз будешь выбираться из горящего дома без моей помощи.

Глава семнадцатая

Когда Винс Марино и Эдвард Леонг не обнаружили в доме Вули ни Лин Форт, ни «Сновизора», Артур Грассьоне решил, не теряя ни минуты, отправиться на яхту дона Сальваторе Маселло.

Но оказалось, что это не так-то просто сделать.

Старик-азиат, потеснивший его на заднем сиденье лимузина, не давал ему уехать.

– Еще немножечко, – просил он.

– Да. Но потом начнется «В поисках вчерашнего дня», «Частный санаторий», «Молодо-зелено», и «Часы нашей скорби», а еще позже будет Ред Рекс в роли знаменитого хирурга, доктора Уитлоу Уайетта в сериале «Пока земля вертится».

– Но это же на весь день! Я не могу ждать до вечера из-за такой чепухи! – возмутился Грассьоне, взглянув на Винса Марино, обернувшегося к нему с переднего сиденья.

– Как? – воскликнул Чиун. – Вы уедете, и я не увижу Реда Рекса?

– Вы меня правильно поняли, – ответил Грассьоне.

Старик промолчал, так как реклама, прервавшая «Тучи сгущаются» закончилась, и снова уткнулся в экран.

Грассьоне уже хотел приказать Винсу Марино выгнать старика из машины, как вдруг неподалеку раздался громкий хлопок, похожий на взрыв.

Старик-азиат сразу же встрепенулся. Он прикрыл глаза, словно размышляя, а потом открыл дверцу автомобиля.

– Я был бы рад остаться с вами, чтобы посмотреть сериалы, – сказал он, – но мой сын зовет меня.

– Конечно, конечно, – сказал Грассьоне. – Дети – наш долг.

– Золотые слова, – подтвердил Чиун, вылезая из машины. Грассьоне даже не посмотрел ему вслед и жестом приказал трогаться. Если это взрыв, лучше уехать до прибытия полиции.

По дороге к пристани Грассьоне посвятил Марино и Леонга в свои планы. Они должны убить Маселло и Лин Форт и отвезти «Сновизор» дядюшке Пьетро в Нью-Йорк.

Он радостно потер руки:

– Нам предстоит неплохая работенка.

– Да, босс, – хихикнул Марино. – Неплохая.

Эдвард Леонг промолчал.

У ворот пристани охранник заглянул на заднее сиденье лимузина, где Грассьоне смотрел повторение фильма «Хроника Долины Смерти».

– Здравствуйте, мистер Грассьоне!

– Привет, малыш, – ответил Грассьоне.

– Дон Сальваторе ждет вас. Проезжайте.

Грассьоне подмигнул ему и махнул рукой. Во время разговора он ухитрился не отводить глаз от экрана телевизора.

Леонг медленно вел машину по ухабистой дороге, а Грассьоне давал ему и Марино последние инструкции.

– Я сам займусь доном Сальваторе. Вы будете ждать неподалеку. Когда услышите выстрел, позаботьтесь о людях Маселло. Делайте все четко и быстро. Поняли?

– Все ясно, босс, – ответил Марино.

– А что скажет наш мудрец? – спросил Грассьоне.

– Как прикажете, – печально сказал Леонг.

Грассьоне оставил Леонга и Марино на палубе с двумя охранниками Маселло и вошел в каюту.

Дон Сальваторе ждал его в огромной, как зал ресторана, комнате. Грассьоне сел за кофейный столик напротив Маселло и Лин Форт. Лин Форт плакала.

На столике он заметил небольшую пластиковую коробку, размером с толстый словарь, из которой торчали провода.

– Так вот она, – произнес Грассьоне.

Маселло незаметно сделал ему знак: замолчать. Дон Сальваторе сегодня был облачен в шелковый смокинг. Он встал и торжественно произнес:

– Лин Форт, это мистер Грассьоне, мой компаньон. Артур, это Лин Форт Вули. Только что случилась беда: погиб ее отец.

Девушка встала и обернулась к Грассьоне. По ее щекам катились слезы; раскосые глаза были мокры. В прошлый раз Грассьоне не заметил, как она хороша.

– Очень вам сочувствую, – пробормотал он.

– Спасибо.

Лин Форт опустила глаза.

– Лин Форт. – Маселло отечески обнял ее за плечи. – Почему бы тебе пока не прогуляться на свежем воздухе? Мы с Артуром присоединимся к тебе через пару минут.

Лин Форт кивнула и прошла мимо Грассьоне. Когда она поднималась по лестнице, он одобрительно посмотрел ей вслед.

Когда дверь за девушкой закрылась, Маселло произнес:

– Полная победа. Мы его раздобыли. А девчонка сделает все, что я скажу.

– Все? – многозначительно спросил Грассьоне.

– Не надо быть таким вульгарным, Артур. Она почти ребенок.

– Да уж. Эти азиаты ко всему готовы, едва им исполнится десять.

Маселло вынул сигару из перламутрового портсигара и, щелкнув зажигалкой под цвет панелей стен, закурил.

– Возможно, – сказал он, выпуская колечко дыма. – Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать сексуальные обычаи Востока. Полагаю, вы сейчас возвращаетесь в Нью-Йорк?

Грассьоне кивнул и обвел взглядом комнату.

– Ваш дядя будет очень доволен. Мы заплатим за изобретение гораздо меньшую сумму, чем думали.

– Гораздо меньшую, – подтвердил Грассьоне, вынимая из внутреннего кармана пиджака пистолет. – Гораздо меньшую.

Маселло спокойно выпустил очередное колечко дыма.

– Что это значит, Артур? – кивнул он в сторону пистолета.

– Дядя Пьетро шлет вам свои лучшие пожелания. На той свете они вам пригодятся.

Грассьоне нажал на спусковой крючок. Пуля 49-го калибра пробила грудь Маселло. Он отлетел к стене. Сигара упала на стол. Маселло медленно сполз на пол, прислонившись к стене.

– Какой же ты идиот, – выдохнул он.

Грассьоне выстрелил еще раз прямо в лицо Маселло, и тот умолк навсегда.

С палубы послышались выстрелы. Потом все стихло.

Грассьоне шагнул к кофейному столику и, подняв сигару Маселло, сунул ее себе в рот. Жалко, если пропадет такое курево.

Он посмотрел на «Сновизор» и вспомнил о девушке. Погасив сигару, Грассьоне направился к двери.

Марино и Леонг, прикончив охранников Маселло в ту минуту, когда те, услыхав, выстрелы, бросились к лестнице, ведущей в каюту.

Марино пнул обоих мертвецов носком ботинка, не притворяются ли? Эдвард Леонг обернулся и увидел Лин Форт, глядящую на него широко открытыми глазами. Он мгновенно принял решение.

Он схватил девушку за руку и побежал с ней на нос яхты.

Вдогонку ему донеслись ругательства Марино.

Едва они успели нырнуть в дверь, над их головой просвистела пуля и ударилась о притолоку. Посыпались щепки.

Эдвард Леонг и Лин Форт сидели на холодном кафельном полу душевой.

– Молчи, – шепнул ей Леонг. – Грассьоне страшный человек. Он убьет тебя. Дождемся темноты и убежим.

Она испытующе посмотрела на него большими карими глазами и, всхлипнув, бросилась в его объятья.

Когда девушка снова подняла на него глаза, Леонг широко улыбнулся, чтобы ободрить ее.

– Посмотрите-ка, что за прекрасная парочка.

Услышав голос, Грассьоне, Леонг вскочил, заслоняя собой Лин Форт. Он прицелился на голос, но, прежде чем успел нажать на курок, револьвер выбили из его руки.

В дверях стоял Артур Грассьоне.

– Ты думаешь я полный идиот? Единственное место, где вы прячетесь, грязные обезьяны, это – душевая.

Леонг выпрямился и посмотрел Грассьоне в лицо. Потом взглянул на свой пистолет, но понял, что не сможет до него дотянуться. За спиной Грассьоне стоял Винс Марино.

Лин Форт смотрела на мужчин, сидя на полу. Ее лицо было безучастным.

– Думаешь, я не знаю, что вы, косоглазые, все заодно.

Леонг плюнул на ботинки Грассьоне.

– Я всегда знал, что вы глупый человек. И глупеете все больше и больше.

Леонг шагнул к Грассьоне, который сделал шаг назад и уступил свое место Винсу Марино. Тот прицелился Леонгу прямо в лоб.

Китаец остановился.

– Я дурак, да? – сказал Грассьоне. – Когда я впервые увидел тебя, ты был предсказателем будущего на какой-то паршивой ярмарке. С тех пор ты не научился ничему, кроме уборки мусора.

Эдвард Леонг внезапно почувствовал жалость к этому человеку, потому что вспышка мгновенного озарения подсказала ему: Грассьоне умрет более страшной смертью, чем он сам.

– Когда-то я говорил вам о снах и смерти, – сказал он – «Сновизор» в ваших руках. Скоро вы умрете.

– Заткнись, – ответил Грассьоне, нагибаясь за большим гвоздем, валяющимся на полу. Затем он подошел к Леонгу и левой рукой схватил его за волосы.

Леонг хотел закричать, но из его открытого рта вырвался лишь слабый стон. Он зажмурился, ноги у него подогнулись. Дуло револьвера, который держал Марино, упиралось ему в шею за правым ухом.

Грассьоне потянул сильнее. Леонг скорчился от боли, взмахнул руками и упал на четвереньки. Слезы покатились по его лицу. Левое ухо Леонга не слышало ничего, кроме молчания ледяного кафельного пола. Его прижали сильнее, и он распластался на полу. Дуло револьвера холодило его шею. С каменным лицом Грассьоне опустился на колено, держа китайца за волосы. Костяшки пальцев у него побелели.

Грассьоне посмотрел на гвоздь, который все еще сжимал в руке.

Леонг в последний раз открыл глаза и взглянул на Лин Форт, скорчившуюся в углу душевой. Он хотел крикнуть ей: беги! Но смог лишь прошептать: на помощь!

Грассьоне воткнул гвоздь в правое ухо Леонга. Он вошел в голову на четыре дюйма. Тело китайца дернулось, он вскрикнул и выгнулся. Хлынула кровь.

Марино всей тяжестью навалился на него сверху. Грассьоне оглянулся и заметил на полу молоток, схватил его и со всей силы опустил на шляпку гвоздя.

От второго удара в черепе Леонга образовалась трещина, третий пригвоздил его голову к полу душевой.

Грассьоне вытер руки о костюм Леонга, поднялся на ноги и приложил к вспотевшему лбу носовой платок с монограммой.

Затем он увидел Лин Форт.

Не говоря ни слова, он посмотрел на Винса Марино. Тот вышел. Все еще вытирая взмокшее лицо, Грассьоне подошел к девушке и рывком поставил ее на ноги.

Она взвизгнула, и Грассьоне, скомкав платок, заткнул ей рот.

Он ударил и по лицу раз, другой. Потом прижал к стене и стал расстегивать молнию на ее джинсах.

И тут он впервые услышал тихую музыку, продолжавшую звучать с того самого момента, когда он взошел на яхту.

Это было «Наедине с тобой».