Текст книги "Последнее испытание"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Кто-то из пассажиров направился в кабину пилотов, и вскоре показался второй помощник, весьма озабоченный и суровый. Чтобы добраться до обидчика, ему пришлось перешагнуть через трех стюардесс.

– Это он?

– Я ничего такого не сделал! – возмутился Римо.

– А вы знаете, что подобное поведение подпадает под статью федерального уголовного кодекса? «Чинить препятствие нормальному ходу полета, особенно когда самолет находится в воздухе...»

– Ладно, ладно, – перебил его Римо. – Черт с вами, я согласен! На что только не пойдешь ради всеобщего мира и спокойствия! – Он поднялся на ноги. – Ну?

Стюардесса в нижнем белье бодро вскочила.

Римо нехотя последовал за ней на кухню и задернул за собой шторку. Девушка замерла, закрыв глаза и выпятив вперед бюст.

– Начинайте и... действуйте, как хотите, – пролепетала она.

Римо взял ее левую руку, приподнял, перевернул ладонью вверх.

– О-о, я уже вся дрожу...

– Я тоже, – кисло отозвался Римо.

И начал легонько и ритмично постукивать пальцами по ее запястью.

– Что это ты делаешь?

– Любовная прелюдия.

– Сроду такого не бывало...

– И никогда не будет, – согласился Римо.

– Уж прямо!

Римо, набирая темп, все постукивал и постукивал по запястью, и вот свежее щекастое лицо девушки вдруг зарделось и исказилось гримасой животного вожделения.

То была первая из тридцати семи ступеней к наивысшему сексуальному наслаждению, чему уже давно обучился Римо у мастера Синанджу. В запястье человека находится некий особо чувствительный нерв, о чем, разумеется, стюардесса не подозревала. И если правильно на нем «играть», женщина легко достигнет оргазма.

По крайней мере именно так показалось замершим в ожидании пассажирам и команде «Боинга-747», когда весь самолет огласился криками, исполненными страсти и наслаждения.

Римо шагнул в салон и был встречен дружными аплодисментами.

Все стюардессы разом подняли к нему светившиеся ожиданием и надеждой мордашки.

– Простите, но у меня правило – не более одного оргазма за рейс, – сообщил Римо и опустился в кресло рядом с мастером Синанджу, который все еще зажимал уши тонкими пальцами.

– Дело сделано, – бросил Римо.

Чиун расслабился.

– Однако как же они омерзительно визгливы, эти белые женщины!

– Ну, у моей кожа была, скорее, оливковая...

– Зеленая, стало быть. Признак нездоровья. Хотя по цвету мне скорее понравилась бы такая, чем вон те, с совсем белыми, точно рыбье брюхо, телами.

Двадцать минут спустя они приземлились в международном аэропорту имени Джона Фитцджеральда Кеннеди, но из самолета никто не вышел. Напротив, свободные места заняли новые пассажиры.

Черноволосую стюардессу, пребывающую в полной прострации, на руках вынесли из кухни и усадили в одно из кресел, полулежа в котором она мечтательно улыбалась на протяжении всего перелета над Атлантикой.

– Так куда мы все-таки летим?

– В Иберию.

– Вот как? И что нас ждет там, в этой Иберии?

– Посмотришь. Если, конечно, у самолета крыло не отвалится.

* * *

За два часа полета над Атлантикой Римо успел перечитать все журналы и теперь скучал. Стюардессы то и дело строили ему глазки и вожделенно облизывали розовыми язычками губы, до тех пор пока с них полностью не сошла помада.

Пришлось Римо притвориться, что он спит. Вскоре его и впрямь сморил сон.

А снилась ему пещера.

Сначала вход туда являл собой непроницаемую черную мглу, затем внутри заклубился туман, появились какие-то тени.

Туман был белым и густым и, казалось, подсвечен изнутри.

Внезапно откуда-то из глубины донеслись звуки. Как будто бы стучало человеческое сердце.

– Кто там? – во сне крикнул Римо.

Удары сердца становились все громче и чаще.

И сердцебиение Римо тоже участилось. Усилием воли он замедлил его.

– Кто там? – повторил Римо.

Внезапно туман заклубился еще сильнее – казалось, вход в пещеру затянуло клочьями белой паутины.

Затем паутина приобрела опаловый оттенок и, словно повинуясь некой невидимой силе, стала выползать наружу. Римо занял оборонительную позицию – ноги слегка согнуты в коленях, руки на уровне пояса, правая сжата в кулак, пальцы левой растопырены.

Из пещеры вышел человек. Клочья тумана липли к его сухопарому телу.

– Кто ты, черт побери? – спросил Римо.

– Я – первый, – ответил незнакомец.

– Первый в чем?

– Первый, – повторил маленький человечек, одетый в туман.

– Что тебе надо? – уточнил Римо, не меняя боевой стойки.

– Ты должен меня побороть. Если сможешь, конечно.

Римо презрительно усмехнулся.

– Да я могу одолеть тебя даже со связанными за спиной руками!

– Что ж, докажи, – отозвался мужчина. Только тут Римо разглядел его лицо.

Азиат. И еще у мужчины не было глаз. Под отвислой сморщенной кожей век виднелись лишь темные щелочки: глаза были зашиты кетгутом[7]7
  Хирургическая нить.


[Закрыть]. Незнакомец угрожающе шагнул вперед.

Римо следил за каждым его движением, в голове вертелись только два слова: «Изыди, Сатана!»

Безглазый вошел прямо в грудную клетку Римо, выпустил воздух из его легких и заставил лечь навзничь, на спину.

Из пещеры с удвоенной силой повалил белесый туман, а слепой азиат бесцветным голосом произнес:

– Помни, я только первый...

– С чем тебя и поздравляю, – хмыкнул Римо и открыл глаза.

* * *

– С чем поздравляешь? – спросил, обернувшись к нему, Чиун.

– Да ни с чем. Просто сон приснился.

– Быстро! – Чиун вцепился в рукав ученика. – Отвечай быстрее, что на сей раз сказала тебе эта шлюха?

– Да отпусти ты меня! Ничего не сказала! Не она мне снилась. Не то, что в прошлый раз.

– Так ты спал?

– Конечно.

– Мало того, что прошлой ночью продрых целых шесть часов подряд, так еще и теперь прихватил минут десять?

– Да, спал я, спал! Ну и что? Делай со мной что хочешь, переломи мою саблю, сорви все ордена и знаки отличия, я спал!

Чиун прищурился, пристально вглядываясь в лицо ученика.

– И что же тебе снилось, Римо? – тихо осведомился он.

– Ничего.

– Отвечай.

– Пещера, мне снилась пещера.

– Другая, не та, что прошлой ночью?

– Да я толком и не разглядел.

– Ладно, если тебе еще раз приснится эта пещера, не вздумай в нее входить. А если ослушаешься, не вздумай рассказывать мне потом, что там видел.

Ну, разве только в том случае, если увидишь там что-то очень важное.

– А потом из этой пещеры вышел...

– Кто?

– Парень.

– Парень? Какой такой парень? Назови имя.

– Имени он не назвал. И ни с того ни с сего вдруг решил со мной драться.

– Что дальше?

Римо пожал плечами.

– А ты как думаешь? Я уложил его одним выстрелом.

– Ага... – протянул Чиун. – Хорошо. Значит, ты убил его, да?

– Нет. Просто уложил.

– А почему ты сказал: «С чем тебя и поздравляю»?

– Парень предупредил меня, что он только первый.

Глаза Чиуна сузились еще больше и превратились в еле видные щелочки.

– И как же он выглядел, этот человек?

– Азиат. У него не было глаз. Словно их выкололи, а потом зашили веки ниткой.

Мастер Синанджу многозначительно кивнул.

– Кореец?

Римо покачал головой.

– Возможно, я не разглядел. Он весь был окутан туманом.

– Туманом?

– Именно. Из пещеры валил туман, прилипал к нему клочьями. Очень противно. Как будто он был одет в белый туман. Вот и попробуй, растолкуй.

– С чего ты взял, что это должно что-то означать?

– Да я недавно читал какую-то статью о снах, – ответил Римо. – По мнению ученых, сны – не что иное, как подсознательное отражение событий, произошедших с человеком. Только с примесью фантазий и прочей чепухи, которая лезет в голову, являясь отражением его подспудных страхов и тревог.

– Ба, что я слышу! Суеверия белого человека?

– Валяй, не стесняйся! Ты, наверное, считаешь меня инкарнацией Шивы-Разрушителя?

– Да. Так оно и есть.

– И еще я – старый мастер Синанджу по имени Лу, да?

– И Лу тоже.

– Я – Римо Уильямс, и с тех пор, как увидел Сон Смерти, мне больше ни разу не снились обычные сны. С тех пор прошло вот уже десять лет.

– Если ты чего-то не понимаешь, то это вовсе не значит, что ты прав.

– Я понимаю, почему мне снится пещера. Видимо, мозг пытается осмыслить видение. Но кто этот безглазый человек в клочьях тумана?

– Может быть, нищий бродяга.

– Здорово было бы разбираться в снах...

– А мне хотелось бы понять наконец белых, – проговорил Чиун и взмахнул сухонькой ручкой с длинными ногтями, как бы заканчивая разговор.

Когда минуту спустя ученик покосился на него, то увидел нахмуренный лоб мастера Синанджу и его мрачный сосредоточенный взгляд. Напряженная работа мысли!

Глава 5

Самолет приземлился, и тут же к трапу высыпали стюардессы со слезами на глазах, провожая Римо.

Они махали ему вслед, хлопали по спине, желали весело провести время в Мадриде, гладили по рукаву, плотоядно ощупывая сильные тренированные мышцы.

Одна особенно страстно хлопнула его по спине, и даже в здании аэровокзала Римо ощущал их присутствие.

– Взгляни, папочка! Неужели стюардессы все еще преследуют нас?

– Нет, – отозвался Чиун.

– Слава Богу!

– Они преследуют тебя!

– Вот крысы!

На улице, при выходе, между стюардессами разгорелась нешуточная драка – каждая стремилась забраться в такси рядом с Римо.

– Никто из вас со мной не поедет! – крикнул Римо, расталкивая плюющихся и царапающихся девиц.

Но те не унимались.

– Я просто умру без тебя! – зарыдала одна.

– Я тоже!

Римо вскинул руки.

– О'кей, сдаюсь! Давайте, полезайте все в машину.

У дверцы началась настоящая свалка. Римо, открыв, любезно придерживал ее, давая возможность распаленным девицам разместиться в такси. Когда наконец на заднем сиденье не осталось свободного дюйма, Римо отворил переднюю дверцу рядом с водителем. Беднягу шофера буквально вытеснили из машины.

Одна из стюардесс наклонилась, подхватила кепи несчастного, натянула себе на голову и подняла боковое стекло.

– Ну как, все устроились, всем удобно? – поинтересовался Римо.

– Да, да! О, да! – дружно запищали девицы.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Римо и обошел автомобиль, быстро и намертво захлопывая дверцы стальными пальцами.

Он решительно двинулся прочь, оставив в этой ловушке отчаянно вопящих и судорожно пытающихся выбраться через окна стюардесс.

– Что, черт возьми, происходит? – пожаловался он шагавшему рядом мастеру Синанджу. – Бывали у меня проблемы с развязными стюардессами, но такое!..

– Очевидно, они находят тебя совершенно неотразимым.

– Да нет, я о другом. Где мои мужские права? Они не соблюдаются. Первая девица попыталась меня изнасиловать, пришлось ее удовлетворить, чтоб отстала. Но должен же и я хоть что-то поиметь с этого, как тебе кажется?

– Агрессор.

– Ладно. Сваливаем отсюда.

К обочине подкатило такси. Чиун плюхнулся рядом с водителем и произнес что-то на безукоризненном испанском.

– Помпело.

– Que?[8]8
  Что? (исп.)


[Закрыть] – переспросил водитель.

– Помпело, – повторил кореец. Однако водитель все еще непонимающе смотрел на него, и старик добавил: – Сан Фермин.

– А! – воскликнул водитель. И машина рванула вперед. Римо едва втянул ногу в салон. И не успел он захлопнуть дверцу, как они уже проскочили под знаком «Выезд с территории аэропорта».

– Куда мы едем? – спросил Римо учителя.

– В один очень славный маленький городок в предгорьях Пиренеи.

– Что за город?

– Он был основан одним из сыновей Помпея. Насколько я помню, юноша страдал косоглазием.

Так, во всяком случае, утверждают древние рукописи моих предков.

– Ну а имя-то его ты помнишь?

– Помпело.

– Никогда не слышал. О Памплоне знаю, но о Помпело...

Чиун состроил гримасу.

– Эти современные иберийцы не в состоянии правильно произнести названия своих городов.

Тьфу!

Машина на бешеной скорости выскочила за пределы Мадрида и помчалась по извилистой сельской дороге.

На дорожном указателе значилось: «Памплона – 300 км».

– Да до него целых двести миль!

– Это если бы мы ехали в Памплону. Но мы туда не едем. Мы едем в Помпело, – возразил Чиун.

Ехали они часа четыре, дорога вилась по холмам и долинам, на востоке виднелись отроги Пиренеи. Наконец горы уступили место ровному плато, видимо, они были близки к цели.

Показался небольшой, довольно неказистый городок, дымящиеся трубы фабричных зданий.

– На указателе написано «Памплона», – заметил Римо.

– А на самом деле это Помпело.

В городе, по всей видимости, был какой-то праздник. Улицы запружены машинами, туристы всех цветов кожи в разных стадиях подпития. Пришлось выйти из такси.

Чиун расплатился с водителем, и они оказались на просторной площади, где каждый камень, каждое строение свидетельствовали о древней истории города.

– Интересно, что здесь происходит? – произнес Римо, когда мимо них прошли, пошатываясь, двое мужчин, подпоясанньк лентами с гирляндами чесночных головок на шеях.

– Какой-то варварский праздник, – фыркнул мастер Синанджу, глядя на человека в обычном европейском костюме, на голове которого красовалась гигантская маска из папье-маше. – Похоже, христианский праздник, посвященный мавританскому святому по имени Сан Фермин.

– Первый раз слышу о мавританских святых.

– После того как христиане отняли эти земли у зарвавшихся и погрязших в распутстве римлян, здесь правила Мавритания. В моменты слабости людям свойственно поклонение простонародным святыням. Кажется, этот Фермин был плотником. Может, пойти и поставить ему свечку?

– Нет уж, спасибо.

– Ну и хорошо, – сказал Чиун и подвел Римо к лотку, на котором уличный торговец разложил красные пояса и шарфы из хлопчатобумажной ткани.

Немного поторговавшись, мастер Синанджу купил пояс и шарф и с церемонным поклоном протянул их ученику.

– Прошу, надень.

Римо критически оглядел покупки.

– Что это?

– Разве не видишь?

– Какой-то красный пояс и шарф ему в тон.

– Тогда и сам мог бы догадаться, что шарф следует обернуть вокруг шеи, а поясом подхватить свой дряблый живот.

– Никакой он у меня не дряблый! – возмутился Римо.

– За последние пять лет ты умудрился набрать целую унцию лишнего веса! Наверняка воруешь сладости, стоит только старику отвернуться.

– Если бы ты когда отворачивался... – проворчал ученик, пытаясь приладить пояс, чтобы его широкий конец свисал над передним карманом брюк. Красный шарф он завязал на шее свободным узлом, наподобие галстука.

– И что теперь? – спросил он.

Чиун пальцем поманил его за собой.

Они подошли к сооружению, на первый взгляд напоминавшему стадион. Кореец купил два билета, и мужчины заняли места в первом ряду, среди ревущей толпы пьяных гуляк. Многие из них, едва усевшись, тут же отключались.

– Что, будем смотреть корриду?

– Ты – нет, – ответил Чиун.

– То есть?

Тут мастер Синанджу без всяких объяснений выскочил на арену, посыпанную грязным песком.

– Куда ты? – крикнул Римо и бросился следом.

Ни быков, ни лошадей, ни матадоров видно не было. Это место скорее напоминало арену для родео. С одной стороны виднелись распахнутые деревянные ворота. За ними – узкий, огражденный высоким деревянным забором проход, по всей видимости, для быков.

Не обращая внимания на ученика, мастер Синанджу затрусил по арене, низко опустив голову и внимательно разглядывая песок под ногами.

– Что ты ищешь? – спросил Римо.

– Т-с-с! – шикнул на него Чиун и продолжил поиски.

Наконец он остановился и указал пальцем вниз:

– Копай!

– Зачем?

– Копай! Потом узнаешь.

Пожав плечами, ученик опустился на одно колено и стал ковырять грязную землю.

Публика почему-то никак не реагировала.

Сначала Римо пришлось рыть обеими руками, отбрасывая в сторону песок с землей, утрамбованный сотней ног и копытами животных. Достигнув более влажного и податливого нижнего слоя, он удвоил темп. Рядом выросла уже целая гора земли. Наконец он коснулся какого-то металлического предмета.

– Нашел... – пробормотал Римо и вытащил из земли темный, облепленный грязью диск. И поднял его вверх, навстречу жарким лучам испанского солнца.

– Теперь очисти, – приказал Чиун.

Поднявшись, ученик тотчас придал находке вращательное движение. Диск завертелся на ладони, во все стороны полетела грязь. Затем Римо осторожно подул. Оказалось, на одной стороне диска был выбит мужской профиль. Вдоль ободка тянулась надпись.

– Похоже на старинную римскую монету.

– Денарий, – поправил Чиун. – Неужели ты никогда не имел дела с девственницами-весталками? Жаль. Они бы научили тебя латыни.

Римо вгляделся в надпись: «J.CAES. AUG. PONT. MAX. P.P.»

– Тут написано: «Юлий Цезарь Август, Великий Понтифик». Правда, не знаю, что означают эти буквы «P.P.».

– "Pater Patriac". «Отец Отечества».

– Прямо как Вашингтон, – хмыкнул Римо.

– Некогда Римская империя простиралась до самых дальних уголков земли. Теперь от нее остались лишь руины, бесчисленные и ничего не стоящие монеты в земле, а также эти толпы бездельников и пожирателей пасты и пиццы.

– И что все это значит?

– Попробуй догадаться сам. Ибо пришло тебе время бежать.

– Бежать? Но куда? Я думал, мы пришли смотреть бой быков.

Учитель окинул Римо критическим взглядом.

– Дай-ка поправлю тебе шарф. Он съехал набок.

– Да нет, вроде бы все нормально, – пробормотал ученик, однако сопротивляться не стал.

Шарф в мгновение ока оказался у него на лице.

Он плотно обхватывал голову и закрывал глаза.

– Но так я ничего не вижу, – пожаловался Римо.

– А слышишь?

– Конечно, слышу.

Где-то вдалеке, примерно в миле отсюда, раздался хлопок, словно выстрелили из ракетницы.

– Беги на звук, – скомандовал Чиун.

– Это еще зачем?

– Поймешь, когда доберешься до места. Я сейчас укажу тебе нужное направление. – Римо почувствовал, как его развернули. – Помнишь те открытые ворота?

– Да.

– Добежишь до них. Внутри дорожка, выложенная камнями. Сметай на своем пути все препятствия. С двух сторон деревянные барьеры, они помогут придерживаться нужного направления.

Учитель легонько хлопнул Римо по спине:

– Давай!

Ученик побежал. Память не подвела его – он двигался прямиком к распахнутым деревянным воротам в дальнем конце арены. И когда почувствовал, что песок под ногами сменился сперва досками, а затем крупными, величиной с буханку хлеба, камнями, помчался вперед, легко и красиво, как подобает настоящему спринтеру.

Путь ему подсказывали не только камни: он слышал приветственные возгласы. Все громче и громче. Ему что-то прокричали по-испански, но он не понял.

– Estiipido! No te das cuenta de que te estas squivocado?[9]9
  Глупец! Ты что, не понимаешь, что делаешь? (исп.)


[Закрыть]

Дорожка вилась и изгибалась, а Римо все бежал и бежал через целое море запахов. Пахло хлебом и кофе, спиртным, потными человеческими телами, разогретыми жарой и возбуждением.

Впереди хлопнула и взметнулась вверх еще одна ракета. Послышалось какое-то глухое громыхание. Каменные плиты под ногами, скрепленные известковым раствором, дрожали и вибрировали все сильнее по мере того, как Римо приближался к источнику загадочного звука.

Кто-то или что-то двигалось ему навстречу. Но Римо упрямо продолжал свой бег. Он пока не знал, что у него за цель, но так велел мастер Синанджу. А ученик был воспитан в послушании.

* * *

Каждый год дон Анхель Мурилло с нетерпением ожидал праздника Сан Фермина.

И каждый год радовался, когда праздник заканчивался. Эти иностранцы с их бесконечным пьянством, наркотиками и полным отсутствием понимания великого искусства корриды! Его от них просто тошнило.

Лишь одно приносило дону истинное наслаждение – бег быков. Бег быков – о, это что-то!

На доне Анхеле лежала огромная ответственность – проследить за тем, чтоб сей процесс прошел гладко и без эксцессов. Чтоб все эти глупцы, испанцы и иностранцы, не помешали великому событию.

Правила были установлены давно и раз и навсегда. С крыши здания муниципалитета стреляли из ракетницы – давали сигнал бегунам. Им предоставлялась фора – время между первым и вторым выстрелом, после чего из загонов, расположенных вблизи улицы Санто-Доминго, выпускали быков. Ни один из людей, бегущих впереди стада, не имел права отвлекать на себя внимание зрителей или же каким-то образом провоцировать животных на схватку между собой.

Если человек попадал под копыта разъяренной скотины, то была лишь его вина. Если бык поднимал его на рога, что ж, для этого, собственно, и существуют рога у быка, разве нет? Любой вам это подтвердит, даже пьяные студенты из Принстона.

Бегунам строжайше воспрещалось сбивать быков с маршрута, означенного специально установленным по обе стороны улицы деревянным забором. В конце этого девятиминутного пробега все участники попадали на арену. Но не было случая, чтобы кто-либо из бегунов или зрителей не получил тяжелого ранения.

Так вот Анхель Мурилло, стоя у деревянной ограды, тянущейся вдоль улицы Донья Бланко де Наварра, в очередной раз следил за строгим соблюдением всех правил.

С первым выстрелом бегуны сорвались с места и под радостный рев толпы ринулись вперед. После того как в синее небо взлетела вторая ракета, земля содрогнулась от топота копыт, а зрители разом замерли в сладострастном предвкушении.

Дон Анхель Мурилло смотрел в сторону муниципалитета. Из-за угла вот-вот должны были появиться первые бегуны с красными поясами на белых штанах, и сердце его тоже радостно забилось. И вдруг он увидел мужчину в серых брюках, который несся легким пружинистым бегом, но совсем не в том направлении.

Он бежал в противоположном! Это было не только против всех правил, но и чертовски странно.

И совсем уж странным показалось дону Анхелю то, что бежал он с завязанными красным шарфом глазами, совершенно вслепую.

– Estupido! – воскликнул дон Анхель по-испански. – Ты бежишь совсем не туда!

И тут из-за угла показались первые бегуны, а за ними – фыркая и сопя, черные быки Памплоны.

* * *

Римо слышал топот бегущих ног и копыт. Он становился все громче и громче по мере того, как тугая масса разгоряченной плоти надвигалась на него.

Тяжелое дыхание людей смешивалось с хрипом и сопением быков. Римо по звуку понял, что это были быки. К тому же дело происходило в Памплоне, городе, который некогда обессмертил Эрнест Хемингуэй.

Прикинув, на каком примерно расстоянии от него находятся бегуны, Римо рванулся вперед, отыскав единственно правильное решение.

Он уловил громкое сердцебиение лидера и бросился к нему.

Мужчина попытался забрать в сторону, но Римо действовал с молниеносной быстротой. Оттолкнувшись от камней, он прыгнул на плечо бегуна, использовал его как катапульту, и приземлился на головы бегущих сзади.

Потом одна его нога коснулась чьей-то спины, толчок – ив следующую долю секунды другая уже ступила на крестец взревевшего быка.

Римо тут же перескочил на следующую спину. Бежал скот скученно, между головами почти не было свободного пространства. Не было отстающих, не было слабых и маленьких телят. К тому же мчались они с невероятной быстротой, особенно при виде удирающих от них людей. Впрочем, натренированному Римо с молниеносной реакцией, невиданным чутьем и чувством равновесия все было нипочем.

Едва коснувшись одной черной спины, он тут же перелетал на другую – с такой грацией и легкостью, что зрители, со всех сторон обступившие дощатый забор, сопровождали его бурными аплодисментами. Наконец Римо спрыгнул на каменную мостовую и помчался прямиком к тому месту, откуда прозвучали выстрелы.

Он, видимо, оказался на просторной площади, заполненной толпой, которая приветствовала его дружными криками:

– Bravo! Bravo![10]10
  Браво! Браво! (исп.)


[Закрыть]

– Magnifico![11]11
  Великолепно! (исп.)


[Закрыть]

– Viva San Fermin![12]12
  Да здравствует Сан Фермин! (исп.)


[Закрыть]

– Tienes duende! Se siente tu duende![13]13
  Да он заколдованный! Похоже, его заколдовали! (исп.)


[Закрыть]

Римо уже потянулся было к шарфу, чтобы снять его, как вдруг позади, там, откуда он примчался, грянул третий выстрел.

– Черт возьми! – ругнулся Римо, не зная, что ему дальше делать – бежать обратно или срывать повязку.

– Слышишь, – пискнул появившийся откуда ни возьмись мастер Синанджу, – тебя приветствуют как первого храбреца! Ты совершил свой первый атлой.

Римо сорвал с головы шарф.

Чиун с непроницаемым лицом стоял рядом.

– Атлой... Это корейское слово?

– Нет.

Римо взглянул на улицу, по которой только что бежал.

– Наверное, это означает, что я только что обвел вокруг пальца разъяренных быков? Но ведь человек должен бежать впереди стада, а не навстречу ему!

– Мастер Синанджу устроил тебе небольшое испытание на быстроту, гибкость и изящество движений.

– Мне показалось, на сообразительность.

– Может быть. Поскольку никакой грации в твоих движениях не наблюдалось.

– А что говорят они? – Римо указал на ревущую толпу.

– Говорят, что ты – duende.

– То есть?

– Ну... грациозный, что ли.

Ученик усмехнулся.

– А знаешь, мне нравятся эти испанцы. Сразу понимают, кто чего стоит.

Чиун даже не улыбнулся. Он отвернулся и взмахнул широким рукавом кимоно.

– Идем! Здесь со всеми делами покончено.

– Но ведь мы только что приехали...

– А теперь уезжаем.

– Но ведь мы не пробыли здесь и...

– Было бы о чем жалеть! Лично мне остается лишь радоваться, что мои предки не дожили до сего дня и не увидели, во что превратился некогда славный город, основанный сыном Помпея. Эти стада одурманенных спиртным и наркотиками христиан! Какой позор, какой ужас!

Мужчины свернули с площади в узкий проулок и двинулись в обход, время от времени натыкаясь на валяющихся под ногами пьяных туристов.

– Что дальше?

– Эллада.

– Как, как?

– Эллада.

– Слава Богу, – вздохнул ученик. – Мне на секунду показалось, что ты сказал: «До ада».

– Нет, в ад еще рановато, – заметил мастер Синанджу. – Впрочем, возможно, для тебя тут нет особой разницы.