Текст книги "Битва в пустыне"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Разумеется… Сию минуту, ваше превосходительство. Незамедлительно.

– И больше ты не будешь иметь никаких дел с генералом Али Амином. Я сам прослежу, как ты напишешь распоряжение. Я желаю знать прямые каналы связи с оперативниками и лично убедиться, что мое распоряжение выполнено.

– Есть небольшое затруднение, ваше превосходительство… Человек, курирующий нашу деятельность в Америке, может выйти с нами на связь, а мы с ним – нет.

– Ты хочешь сказать, что наш агент действует в ядерной державе, организует убийства ее ведущих ученых, теряет при этом своих людей, а мы даже не можем с ним связаться? Именно это ты хочешь мне сказать, Жорэн? Да или нет?!

– Ваше превосходительство, не могли бы вы опустить дуло?

– Нет!

– Мы пытались отозвать его и послали распоряжение по почте. Убийство второго ученого не планировалось, но события вышли из-под нашего контроля. Мы не смогли связаться с ним, и второго ученого тоже убили. Наконец он вышел на связь, и я лично приказал ему остановиться, но он не подчинился, сказал, что еще не пришло время.

– Почему же тогда вы платите пособия вдовам Мобли и Филбина, если тот человек отказывается вам подчиняться?

– Вот это самое непонятное, ваше превосходительство. Он мне сказал, что посылает людей на задание, и потребовал денег. Я ему отказал, тогда он заявил, что будет ужасно, если они заговорят и расскажут, что работают на… правительство Лобинии. Ну мы и заплатили. После этого был убит третий ученый, а потом и сами убийцы.

– Рад убедиться, что Лобиния не является монополистом по некомпетентности. Почему вы наняли именно этого сумасшедшего?

– Он сам пришел к нам с предложениями, которые показались нам очень продуманными. И мы знали, что он может их осуществить, потому что происходит из самого известного в мире дома наемных убийц. Потому мы и взяли его.

– Я вам не верю. Вы наняли этого проходимца, которого не можете даже контролировать только потому, что в случае каких-либо неожиданностей всю вину можно будет взвалить на меня. Французская разведка никогда не взяла бы на службу агента, которого нельзя отозвать. Да, да, это было бы слишком рискованно. Ну а для президента Лобинии сойдет. Давай, действуй под его бирку!

– Это не так, ваше превосходительство…

– В нашей стране действуют исламские законы. Мы отрубаем руки у тех, кто ворует, а у тех, кто лжет старшим, мы отрезаем язык.

– Ваше превосходительство! Я готов отказаться от служения Франции и перейти на службу вашей стране. Позвольте мне служить лично вам! Я перейду в мусульманскую веру, ваше превосходительство. Вот я стою перед вами на коленях. Ради самого Аллаха, пощадите меня! Услышьте мои мольбы!

– Вот и славно! Ислам – единственная настоящая религия, и я отсылаю тебя к Аллаху, на небеса. – С этими словами полковник нажал на спуск. Раздался выстрел. Голова француза откинулась назад, будто с колеса соскочил шкив. Пуля пробила темное отверстие над переносицей и снесла заднюю часть черепа, разбрызгав розовато-серое вещество по ковру и стульям. Барака вложил револьвер в кобуру, открыл дверь и пригласил министров вместе с их иноземными помощниками. – Входите и смотрите. Смотрите, что бывает с теми, кто пытается рисковать жизнями моих людей, думает, что может играть с их жизнями, точно это тысячи пешек.

Вскоре после этого полковник покинул зал заседаний и поскакал в пустыню, начинавшуюся сразу за крайними лачугами пригорода. Он ехал на белом коне, направляясь к старинному водопою, известному многим поколениям его предков. Там он помолился, прося Аллаха наставить его. Он отошел ко сну с мыслями о подземных богатствах: они все время уменьшаются, а что он получил взамен? Самолеты, которые ржавеют в ангарах; здания, которые оседают и разваливаются; безумных наемных убийц, чьи действия могут повлечь за собой гибель его народа. Он старался. Никто не может отрицать его усилий. Он пытался сделать армию боеспособной, но войска по-прежнему напоминают отряды девочек-скаутов, с той разницей, что последние более дисциплинированны. Пытался поднять экономику, но она не может работать, если не работают люди, а как заставить их трудиться, этот секрет был ему неведом. Хотел заинтересовать Египет, наладив взаимовыгодное сотрудничество: Египет поставляет мозги, Лобиния дает деньги. Однако Египет все время отделывается пустыми обещаниями, что равносильно покровительственному похлопыванию по плечу. Вот если бы жив был Насер!

С этими мыслями Барака заснул. Во сне он видел революционные события четырехлетней давности. И вдруг он проснулся: ему почудился голос короля Адраса, повторяющий то глупое предсказание, по которому арабский народ снова должен быть порабощен. Барака огляделся вокруг: никакого короля не было. Наверное, это ему послышалось, так как он находится под впечатлением разговора о наемных убийцах. Король свергнут, в стране новое правительство, которое заботится о благе простых людей. В прежнее время король забирал почти весь национальный доход себе и позволял нефтяным компаниям губить скважины, выкачивая досуха и ничего не давая народу взамен.

Барака думал обо всем этом, вспоминая, как ему удалось привлечь на свою сторону столько офицеров. Он привел их к одному важному оазису и предложил напиться. Вода отдавала стеарином.

«Слушайте, что я вам скажу: ваши сыновья и сыновья ваших детей не будут иметь хорошей воды, потому что добыча нефти разрушает ее источники. Запомните: в этом виноват король Адрас. Мы должны заставить нефтяные компании добывать нефть так, чтобы наши сыновья не остались без воды!» – говорил офицерам Барака.

Когда он стал президентом Республики, то в качестве первого шага пригласил к себе президентов нефтяных компаний и представил им первый из созданных им незыблемых законов.

«Вы не должны отнимать воду у моего народа. Вы не должны делать воду непригодной для питья».

Президенты компаний, все как один, поднялись с мест и дали клятву любой ценой сохранить воду чистой. Позднее Барака обнаружил, что эта цена вычитается из платы за каждый баррель нефти, которая приходится Лобинии.

Но дело даже не в деньгах. Пусть он не поднял экономику, не навел порядок в вооруженных силах, не решил проблемы здравоохранения и ликвидации неграмотности. Но если бы он не сделал совсем ничего, а только сохранил воду для будущих поколений, это все равно больше того, что сделано всеми его предшественниками. Он делает то, что добрый правитель обязан делать для своих подданных. Эта мысль принесла ему удовлетворение.

Полковник Барака подошел к источнику, встал на колени и опустил ладони в воду, глядя на желтый диск луны, плавающий на ее темной поверхности. Он чувствовал, как промокают брюки у него на коленях. Вода была прохладная: со дна источника бил ключ. Как может рассказать бедуин кому-то еще, что такое хорошая вода? Это невозможно. Вот это – вода. Она хорошая. Приятно встать на колени, чтобы напиться такой воды.

Он опустил лицо в маленький водоем и начал жадно глотать воду. Это его успокоило. Но… вот он остановился и ощутил ее вкус: вода отдавала стеарином. И тогда полковник Барака впервые задал себе вопрос: а почему бывший король Адрас так возлюбил Швейцарию? И может ли понравиться там ему самому?

Глава шестая

Тела Мобли и Филбина востребовали две убитые горем одетые в траур вдовы. От них так разило духами, что допрашивающие их агенты ФБР старались не делать глубоких вздохов. Это помогало плохо, и мужчин воротило с души, но в конце концов женщины согласились выйти из помещения морга наружу и поговорить, сидя с подветренной стороны.

Собственно, они не были женами убитых. Они рассказали, что их нанял какой-то парень, которого они толком не разглядели. Он дал им денег и велел востребовать тела.

– Где вы с ним встречались? – спросил агент.

– На работе, – сказала одна из женщин, чьи волосы были желтыми, как лимонные леденцы.

На ее губах лежал толстый слой красной помады, ярким пятном выделяющейся под черной вуалью. Густые наклеенные ресницы касались вуали всякий раз, когда она моргала. Агент решил, что ей где-нибудь от тридцати до пятидесяти, плюс-минус десять лет.

– Где вы работаете? – спросил он. Его товарищ хихикнул.

– В Канзас-Сити, – ответила женщина.

– Я имел в виду, что делаете?

– Восточный массаж и интимные услуги.

– Понятно… Расскажите мне поподробнее о том, кто вас нанял. Какой он был? Высокий, низкий?..

– Как ты считаешь, Шарлотта? – спросила блондинка у своей подруги.

– Пожалуй, среднего роста. А для парня, можно сказать, и ниже среднего. Понятно?

– Не очень. Давайте конкретно: футов пятьдесят, пятьдесят пять?

– Надо подумать… Знаете, я плохо его разглядела. По-моему, меньше. Наверное, пятьдесят два.

– Как это может быть? Вы же сказали, что он среднего роста, – удивился агент.

– Не скажу точно. Он вроде как был в тени.

– Какого цвета волосы?

– Черные. Мне кажется, он японец.

– Нет, ты забыла, – вмешалась блондинка. – Кто-то сказал, что он японец, а сам он назвался корейцем. Помнишь?

– Что он велел вам сделать с мертвыми телами?

– Вот это самое чудное. Он сказал, что нам не надо их никуда увозить. Просто потребовать их, сказать, – помнишь, Шарлотта? – что один толстый, а другой тонкий.

– Да, – с энтузиазмом подхватила Шарлотта, будто этот момент был самым важным в их показаниях. – Один толстый, а другой тонкий.

– Больше ничего не нужно? Тогда мы пойдем, – сказала блондинка.

Агенты женщин не задерживали. Их не слишком вразумительные пояснения пополнили растущий список примет Мобли и Филбина, двух убийц из Канзас-Сити. Эти приметы подходили к тем людям, которых видели выходящими от Равелштейна, входящими в научный корпус Колорадского университета в Беркли незадолго до взрыва и покидающими стены Ренселлерского политехнического института сразу после того, как доктор Эрик Джонсон нырнул вниз головой в лестничный проем.

Все три убийства были хорошо спланированы и выполнены умело, без проколов. Только вот почему у убийц были металлические значки? Все знают, что в ФБР используются удостоверения.

И умерли они как-то странно. У Филбина после встречи с незнакомцем, личность которого не установлена, оказалась оторванной рука; Мобли был отравлен каким-то непонятным ядом. И кто был тот неизвестный?

Ответов на эти вопросы не было. Тем не менее агенты внесли их в свои отчеты. Зная, насколько важна проблема энергетического кризиса, агенты ФБР были крайне удивлены, узнав, что дело закрывают.

– Но почему, сэр? Нам это непонятно.

– Таков приказ. Я предполагаю, что им будет заниматься другое ведомство.

Агенты ФБР пожали плечами: другое так другое. Должно быть, дело передали в ЦРУ, раз его сочли международным. Все материалы теперь перешлют в Ленгли, штат Вирджиния.

И все остались довольны, кроме человека, сидевшего в маленьком кабинете в исследовательском центре, расположенном ни берегу залива Лонг-Айленд. Это был Харолд Смит, глава секретного агентства КЮРЕ. Дело попало к нему, и он был в растерянности.

Выйдя из офиса, он прошелся до небольшой пристани, расположенной позади санатория Фолкрофта. Дело шло к вечеру, противоположный берег залива скрывался в сумерках. В новом деле слишком много загадок. Сначала Смит думал, что за этими убийствами стоят иностранные государства. Потом он изменил свое мнение и решил, что убийц финансировала одна из крупных нефтяных компаний США. Что ж, вещь вполне вероятная.

Но почему значки? Это выглядело глупо. Сама собой напрашивалась мысль, что тот, кто руководил этими операциями, хотел, чтобы Мобли и Филбин разоблачили себя в качестве подставных агентов ФБР. А маскарад с толстым и тонким? Как это понимать?

Что-то смутно промелькнуло в его подсознании, но он не уловил эту ассоциацию.

Мобли – толстый, Филбин – тонкий. Толстый и тонкий. Во всем остальном это были заурядные мелкие преступники, неожиданно проявившие сноровку и мастерство. И Римо не удалось ничего у них узнать в последние их минуты. К сожалению.

Смит вдохнул соленый морской воздух, лицо его омыла влажная прохлада.

Так кто же все-таки стоит за ними?

Арабские страны? Смит перебирал крупнейших поставщиков нефти и исключал их одного за другим. Даже неистового полковника Бараку, который сегодня собирается сотрудничать с Египтом, завтра – с Тунисом, а потом вдруг объявляет священную войну Израилю. Но и он не посмеет взять на себя организацию убийств на территории Америки. А может, посмеет?

Существовали еще нефтяные компании. Было получено доказательство того, что одна из них обещала арабским странам не снабжать горючим армию США. Так, может, это они, используя эмбарго на нефтяные поставки, манипулируют ценами с целью ввести в заблуждение простых американцев? Ведь нефтяные компании начали взвинчивать цены еще до того, как арабы сократили поставки нефти в Америку, чтобы подорвать ее экономику.

Если есть в Америке отрасль хозяйства, пренебрегающая интересами граждан, то это, несомненно, нефтяная промышленность. На загрязненные пляжи Калифорнии море выбрасывает пропахших нефтью дохлых птиц, а в это самое время рекламные агентства в деловой части Нью-Йорка тратят баснословные суммы, чтобы убедить подвергающихся отравлению людей в том, что, мол, нефтяные магнаты – отличные парни, денно и нощно пекущиеся об интересах мирового сообщества.

Многие миллионы долларов расходуются на лживые заверения, будто бы большая часть нефти поставляется с Ближнего Востока, тогда как в действительности американские нефтяные компании имеют в Венесуэле такие запасы нефти, которых хватило бы, чтобы затопить всю страну. Груженные нефтью танкеры месяцами простаивают на рейде, а в это самое время дети пробираются по утрам в школу чуть ли не ощупью, потому что на фонари требуется несколько лишних капель нефти. Чтобы дети могли ходить в школу в безопасное дневное время, надо изменить школьное расписание, чего страна, испытывающая нефтяной голод, позволить себе не может. И танкеры стоят в океане в ожидании, пока цены повысятся еще больше, а американские матери хоронят своих детей, которых убили в потемках на пути в школу.

Чтобы предупредить подъем недовольства, нефтяные компании расходуют еще больше денег на широковещательные заявления в газетах о том, что в дефиците горючего виновата американская внешняя политика, хотя, утверждают они, повышение цены на нефть разрешило бы все проблемы. «Между прочим, – говорится в этих заявлениях, – наши рекордные прибыли в этом году объясняются исключительно тем, что предыдущий год был не очень удачным; а посмотрите, сколько мы тратим на общественные нужды!..»

Авторы газетных реклам стыдливо умалчивают о том, что эти миллионы тратятся на саму рекламу, чтобы отделы по связям с общественностью могли создать у людей благоприятное мнение о нефтяных компаниях. По вечерам невозможно включить телевизор без того, чтобы не услышать красивую сказку о том, какое благо для общества эти нефтяные компании. Если верить бесчисленным рекламам и заявлениям, птицы и рыбы просто не смогут существовать без стерильно чистых, косметических скважин, просверленных в лоне земли.

Когда доктор Смит размышлял обо всем этом – о рабочих, потерявших работу, об убитых детях, о нефтяных магнатах, готовых распродать национальные вооруженные силы, – он не сомневался, что нефтяные компании тоже могут стоять за убийствами ученых.

Так что же, в конце концов: иностранное государство или собственные нефтяные компании? У него было слишком мало данных, чтобы сделать даже простые предположения. Помимо всего, Смиту не давала покоя загадка «толстого и тонкого». А эти две пожилые блудницы, рассказавшие, что некто, предположительно кореец, дал им деньги, чтобы они востребовали тела убитых? Зачем это было сделано? Очевидно, затем, чтобы дать о себе знать. Сообщить, что он – кореец. Но кому адресовано это сообщение?

Впервые за много лет Смит почувствовал полную беспомощность. У него на руках никаких козырей. Ничего, кроме Римо и Чиуна, но он не знал, против кого их надо использовать.

Снова вспомнив о маленьких детях, гибнущих в предутренних сумерках, Смит решил задействовать Римо. Выяснить, что можно сделать, и помешать тому, чему можно помешать. И это пока все.

Но когда Смит решился на этот коронный выстрел, выяснилось, что не он, а кто-то другой держит палец на спусковом крючке.

Глава седьмая

Полковник Барака нашел истинного организатора двух убийств из автоматов с заглавной буквой "Т", стоивших Лобинии двухсот пятидесяти тысяч долларов. Это произошло в ночь, доставившую ему больше ужаса, чем он испытал за четыре года своего президентства. Он почувствовал себя столь же беспомощным, как в тот день, когда узнал, что француз тайно продал Израилю новейшие моторы для самолетов «Мираж», а в Лобинию доставил морем устаревшие двигатели. Свободная Арабская республика Революционного народа приобрела корпуса новых «Миражей», но не их начинку. Министр военно-воздушных сил заверил президента, что это, мол, не имеет значения, потому что народ никогда об этом не узнает. Полковник повесил министра ВВС в пустующем ангаре и не сказал своему народу, что их новые самолеты не в состоянии бомбить Тель-Авив, если потребуется это сделать завтра.

Ночь, о которой мы упомянули, была поистине ужасной. Из всех воинских частей Барака отобрал пятьдесят солдат в десантный отряд коммандос, предназначавшийся для тайных ночных нападений на территорию Израиля. Они уже прошли курс обучения, и теперь им предстояла ночная тренировка, имитирующая секретную операцию – штурм пещер, расположенных в окрестностях Даполи и напоминающих пещеры на Иудейских высотах. Президента сопровождал французский посол, пожелавший видеть, как будут избивать евреев. Избиение должно было быть, разумеется, чисто символическим, поскольку те немногие евреи, которые жили в Лобинии, или бежали из страны, или были растерзаны разбушевавшейся толпой. Полковнику вспомнился чернокожий писатель, встретивший в Тель-Авиве арабского фермера, у которого не слишком исправно работала оросительная система. «Я знаю, что значит быть арабом среди евреев», – сказал ему писатель, давая понять, что не симпатизирует еврейским землевладельцам.

«Ему надо было испытать на себе, что значит быть евреем среди арабов», – засмеялся один из министров. Улыбнулся и Барака. В качестве призов за последнюю проигранную арабами войну члены его кабинета получили в подарок от иракских, сирийских и марокканских солдат уши и носы, отрезанные у израильских военнопленных. Когда сирийский посол предложил полковнику нос, Барака нанес ему пощечину.

«Неужели ты думаешь, кретин, что евреи будут сражаться с меньшим упорством после этой бессмысленной резни? – сказал он и, подумав, добавил: – Я теперь уверен, что дело правоверных мусульман победит, потому что на нашей стороне все отбросы человечества. Мы всегда будем иметь численное превосходство».

Лучи прожекторов шарили вдоль пещер в окрестностях Даполи; коммандос прокладывали себе путь среди скал. Один из генералов предложил план учебной атаки. Расстановка сил была следующая: правительство Израиля бежит из Тель-Авива, его заманивают в пещеры. Осажденные Голда Меер, Моше Даян и генерал Шарон просят пощады, угрожая в противном случае сравнять с землей Мекку с помощью атомного оружия, предоставленного им этой треклятой Америкой.

Хриплые мегафоны разъяснили обстановку в песчаной темной пустыне, раскинувшейся под кристально чистым небом. Французский посол сказал, что ему никогда еще не приходилось видеть такого неба. Люди в серой военной форме карабкались по скалам; сверху им спустили веревки. В темноте слышались приглушенные голоса. Генерал разъяснил в мегафон тактическую задачу: внезапным броском захватить евреев в пещерах, раньше чем они успеют сбросить на Мекку атомную бомбу.

– Я не понимаю, полковник, – сказал французский посол, потягивая переслащенный напиток с запахом миндаля (алкоголь в Лобинии был запрещен). – Если члены израильского правительства уже пойманы в ловушку, нужно ли продолжать войну до полного уничтожения? Нужно ли вам преследовать евреев?

– Если хотите знать правду, я не собираюсь истреблять евреев или уничтожать Израиль. Лучшее, что было у нас во все времена, это Израиль, а лучшее, что было у них, – это мы.

– Но помилуйте, полковник! Зачем Израилю нужны арабы?

– Без нас они давно уже имели бы у себя гражданскую войну. Фракции, фракции без числа, одна внутри другой. Раввины забрасывали бы камнями специалистов, те стреляли бы в генералов, а генералы – во всех прочих. Запомните мои слова: евреи – очень несговорчивый народ, и их объединяет только угроза истребления. В этом все дело.

Заметив изумление на лице поела, Барака решил, что виной тому – имитация криков ужаса в пещерах, и потому продолжал развивать свою мысль:

– Гитлер создал еврейское государство, и мы сохраняем это положение. Если бы не было Израиля, вы вряд ли услышали бы сейчас слово «араб». Существовали бы египтяне, кувейтцы, хашимиты, сунниты, лобинийцы, но только не арабы. Вот почему я хочу наладить сотрудничество между арабскими странами, пока еще существует Израиль как объединяющий нас фактор. Если завтра, не дай Бог, будет заключен мир с Израилем, прощай тогда единство арабов. В этом случае нам никогда не добиться прогресса – ни в техническом, ни в социальном отношении. Без Израиля мы обречены на взаимные распри.

Посол широко улыбнулся в ответ.

– А вы, оказывается, мудрый человек, полковник.

– Чтобы быть мудрым, достаточно не быть таким глупым, как все остальные – это сказал когда-то наш король. Но он был глупый, и теперь мы живем без короля.

– Знаете, это изречение родилось не в Лобинии, – заметил посол. – Удивительно, однако, что оно дошло сюда. Согласно старинным французским хроникам, существовала некогда династия наемных убийц, которые…

Внезапно в одной из освещенных прожектором пещер раздался душераздирающий вопль. Полковник, посол и сопровождающие их лица сидели в задней части открытого грузовика-платформы, держа в руках бокалы с ароматным напитком. Все разговоры смолкли, и во внезапно повисшем молчании ночи, пахнущей выхлопными газами и оружейной смазкой, крик прозвучал особенно страшно.

Пещеры находились менее чем в семидесяти пяти ярдах, и все присутствующие ясно увидели коммандос со связанными руками, мечущегося у входа в пещеру. Его крик перешел в стон, затем – в непрекращающееся, рвущее душу рыдание. Никто не двигался, и всем теперь было видно, что руки у него вовсе не были связаны за спиной, как это показалось сначала. Он безостановочно крутился на одном месте, почти в беспамятстве, и все убедились, что рук у него не было вовсе – кто-то обрубил их ему от самых плеч.

Все изумленно молчали. Полковник приказал медикам подойти к пострадавшему, и десятки голосов громко повторили его приказание.

– А-а-а! – новый стон рассек ночную тьму; другой коммандос подполз к выходу из пещеры и замер в неподвижности. Потом послышался хриплый вздох и из пещеры показалась голова – будто выкатился обтянутый кожей огромный лимон; она глухо стукнулась о базальт, и только тогда все поняли, что у этого второго коммандос, который выполз из считавшейся пустой пещеры, нет ног.

– Вперед, в атаку! – закричал командир десантного отряда и нырнул за прожектор.

Все остальные тоже попрятались, как сумели. Кто-то открыл огонь по пещере, и пустыню разорвали звуки выстрелов из автоматического и полуавтоматического оружия. Пули со свистом летели в пещеру, ударяясь о каменные стены и поражая засевших там своих же коммандос.

Все закончилось только тогда, когда полковник собственноручно стукнул одних стрелков по шее, других пнул ногой, чтобы не валяли дурака в присутствии иностранцев и не разбрасывали амуницию, будто зеленые новобранцы. И тут обнаружилось, что пятнадцать коммандос изувечены. Убийца явно не пользовался ножом: нож достаточно острое оружие и, расчленяя суставы, не оставляет волокнистых полос из остатков мышц я сухожилий.

Раненых наспех погрузили в машину «скорой помощи», которая сопровождала отряд для придания учениям большего правдоподобия: в нее предполагалось погрузить мнимые тела Голды Меер, Моше Даяна и генерала Шарона, чтобы отвезти их на свалку. Теперь эта машина, в которую забыли положить лекарства и медицинское оборудование, должна была везти подлинных арабских коммандос в госпиталь.

– Эй, шофер! Вези наших славных воинов с ветерком в Диполи к славе! – крикнул командир. Не услышав ответа, он решил, что нерадивый шофер, как всегда, спит, и побежал, увязая в мягком белом песке, на щебеночную дорогу.

Однако шофер не спал. Голова его склонилась на грудь, шейные позвонки были сломаны. К рубашке был приколот конверт с надписью: «Лично полковнику Бараке».

Конверт вручили адресату. Не вскрывая его, он сел в джип и велел везти себя в город. Все остальные, тесной группой, с оружием на изготовку, стояли до самого утра. Только когда забрезжил рассвет, они медленно тронулись по дороге в столицу, растянувшись длинной колонной, которую замыкали машины – их беспорядочная цепочка рассекала пустыню, точно черный пунктир.

Вернувшись в свою резиденцию – бывший дворец короля, Барака несколько раз перечитал записку. Потом он снял военную форму, надел белый шерстяной бурнус, доставшийся ему от отца, а тому – от деда, сел в английский, вездеход, «лендровер», и направился в пустыню.

Он ехал все дальше и дальше, углубляясь в пески. Слева от него располагались громадные хранилища нефти, приготовленной для отправки за границу. Потом он свернул на юг по темной асфальтовой дороге, покрытие которой, размягченное за день палящим солнцем, еще не успело затвердеть. Дорога шла через сплошные пески – ни фермы, ни домика, ни даже деревца не встречал взор, не говоря уже о какой-либо фабрике.

Полковник знал: стоит какому-нибудь чужеземцу удобрить эту землю, посадить дерево, пробурить скважину и достать воду, посеять хлеб и собрать урожай, как сразу же начнутся протесты на национальном уровне – по той единственной причине, что чужеземец сделал то, чего лобинийцы сделать не в состоянии. Хорошо бы создать здесь другой Израиль, поближе к дому, чтобы играть на зависти своих людей. Что сделал Израиль для Египта? Он вынудил его к ведению хотя и половинчатых, но вполне компетентных военных действий – впервые после поражения, нанесенного хеттами за много веков до Рождества Христова. А если бы Египет стер Израиль с лица земли, то снова погрузился бы в спячку.

Успехи в военном деле стимулируют развитие промышленности и сельского хозяйства. Это – единственная надежда для Лобинии, и он, полковник Барака, – единственный, кто может ее осуществить. Без излишней скромности он признавал эту простую истину, а раз так, то ему было необходимо выжить. Вот почему он поехал в пески.

Дорога имела форму полумесяца, но это было незаметно для глаз путника, устремленных вперед. Она изгибалась постепенно, поднимаясь с одного невысокого холма на другой, и только в самом ее конце был заметен изгиб.

Еще не развиднелось, когда машина президента изменила направление движения, следуя этому изгибу. Справа от шоссе теперь были горы, которые местные жители называли Лунными. Иностранцы дали им другое, латинское название; и потому мир знал эти горы под таким названием, под каким и хотел знать их. У самого полковника с ними было связано многое: однажды, будучи еще молодым офицером, он заблудился здесь и, плутая в горах, наткнулся на племя диких горцев. Он предложил им продукты, если они покажут ему дорогу. В этих горах за все нужно было платить.

Когда он добавил им продуктов, один мудрый старик из племени захотел во что бы то ни стало показать ему «еще одну дорогу». Речь шла о предсказании. Только на это потребуется время, сказал мудрец. Гость должен подождать.

Барака вежливо извинился и ушел в указанном направлении. Оно оказалось верным.

Спустя годы поздно вечером у армейской палатки, где шло тайное ночное совещание военных, появился оборванный мальчик.

Барака услышал шум и выбежал наружу с револьвером в руке. Охранники схватили мальчугана. Когда полковник потребовал объяснений, стража рассказала, что на их территорию проник горец. Охранники задержали его – пусть не сует свой нос, куда не следует.

Барака всмотрелся в изможденное лицо мальчишки. Его ноги и руки были черными после трудной дороги. Он проделал долгий путь, оставивший неизгладимый след на его лице и, несомненно, сокративший его жизненный срок.

«О, Барака! Я пришел к тебе с поручением, – вскричал мальчик. – За твою дополнительную еду тебе полагается предсказание».

Барака приказал стражникам отпустить мальчика. Тот кинулся к его ногам, пытаясь их поцеловать; Барака его поднял.

«Когда-нибудь наступит такой день, когда на этой земле человек не будет целовать ноги другого человека», – сказал полковник.

К тому времени из палатки вышли генералы и стали за его спиной, разглядывая пришельца и перешептываясь меж собой. Скоро все уже знали, что мальчик принадлежит к племени прорицателей. Один генерал пошутил, что рад видеть такого оборванца, никто не скажет, что он заслан сюда королем Адрасом, так как его приближенные всегда разодеты в пух и прах.

«О, Барака, через много лет я принес тебе предсказание – в уплату за ту еду, которую ты нам дал».

«Говори!» – приказал полковник.

«О, Барака! Твои враги охвачены жаждой истребления. Ты должен выступить сегодня ночью, и тогда ты сядешь на высокий трон».

Генералы примолкли. Откуда было известно кому-то, помимо них самих, что они замышляют революционное выступление против короля?

Барака смотрел на мальчика, не находя слов. Наконец он сказал:

«Я не хочу садиться ни на какой трон. Я хочу не править этой страной, я хочу служить ей!»

Один из генералов презрительно фыркнул: очень ух кстати пришлось предсказание! На совещании Барака ратовал за немедленную революцию, но многие генералы были склонны к выжиданию. И вот, откуда ни возьмись, этот пророк. А было ли такое, что Барака когда-то плутал в горах?

Кровь бросилась полковнику в голову, и он выхватил револьвер, чтобы стереть улыбку с лица генерала. Он отдавал себе ясный отчет в том, что на этот раз его гнев сослужит ему добрую службу, хотя обычно бывало наоборот.

Он выстрелил генералу в рот, другую пулю всадил в переносицу. Краем глаза он видел, как тот падает наземь, – лопнувший баллон, у которого вытекает кровь.

«Кто не со мной, тот против меня!» – прорычал полковник. В ту же ночь военные одержали победу над правительством Лобинии. Им ничего не оставалось, как пойти за человеком, у которого было оружие и который был готов рисковать жизнью, пользуясь тем, что король находится в Швейцарии вместе с начальником штаба ВВС, с которым он не решается лететь обратно в Лобинию.