Текст книги "Пуанты для балерины (СИ)"

Автор книги: Ульяна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ульяна Владимировна Орлова

ПУАНТЫ ДЛЯ БАЛЕРИНЫ

рассказы и сказки для детей

Главный концерт

Евгения Андреевна мечтала петь в большом хоре. И выступать. С детства полюбился ей хор в музыкальной школе, по музыке получала отличные отметки, а дома во время домашних дел – мытья посуды или уборки своей небольшой комнатки, – напевала разученные на занятиях песни. Сочиняла свои. И надеялась, что в будущем сможет выступать на концертах.

Но на большие концерты, на которые ездил их хор, её почему-то не брали, пение сменила подготовка к экзаменам в выпускном классе. Затем, поступив в университет, Женя и вовсе забыла о некогда любимом увлечении. Лишь уже будучи в декрете пришлось ей о нём вспомнить, да что там – оно ей очень пригодилось.

А было это вот как.

Евгения Андреевна любила ходить в храм. Не так, чтобы на всю службу, и не так, чтоб надолго, но время от времени, между работой, учёбой, очередными экзаменами и – по пути (а училась она в столице, где храмы были на каждом шагу) – заходила, ставила свечи, молилась о чём-то своём, очень важном для неё в то время и известном одному Богу. Если вдруг случалось ей оказаться не литургии или вечерней службе – с удовольствием подпевала «Отче наш», «Символ веры» и «Воскресение Христово видевше…»

Как-то раз, когда она, прижимая к груди спящую дочку, осторожно подпевала «Отче наш», это заметил проходивший мимо священник. «Поешь?» – остановившись, спросил он Женю. «Пою», – ответила она и, смутившись, замолчала. Но пожилой батюшка ласково посмотрел на неё: «Пой, а после службы подойдёшь ко мне» Сложно было не думать о том, зачем это батюшка её позвал?.. Оказалось, что на клиросе не хватает людей, а Женя своим чистым «поставленным голосом» сразу привлекла внимание священника.

– Будешь петь?

Евгения Андреевна застенчиво кивнула.

Только вот как петь с маленьким ребёнком? Не будет дочка шуметь или капризничать? Первое время она держала малышку на руках, сажала в слинг, потом стала брать игрушки и раскраски, а потом и бабушка – Женина свекровь стала приходить в храм или гулять на улице с внучкой.

Сначала было нелегко. Вспоминать нелюбимый урок сольфеджио, разучивать партию своего голоса – между занятиями с дочкой и домашними делами. Порою даже вставать рано не хотелось!

Да вдобавок ко всему, Женина мама не разделяла дочкиной радости. Как-то раз она спросила Женю:

– А ты только в храме поёшь? А вот чтоб на концерте где-нибудь ты не хочешь выступать?

– Зачем? – удивилась Женя.

Ей это было уже не нужно.

…Осень, жёлтые листья, мелкий дождь. Евгения Андреевна спешит вместе с дочкой к храму – та маленькими шажочками уже сама торопится за ней. Быстренько поднимаются они по высоким ступеням, потом, переводя дух, – неторопливо крестятся возле дверей, и – снова по ступенькам на балкон, на клирос.

В храме тепло. Чуть дрожат, будто дышат, огоньки свечек, неподвижно горят маленькие лампад. Гулким эхом отзываются шаги первых прихожан.

Регент задаёт тон. Их хор – три человека – тихонько и робко начинают тропарь. Неуклюже сначала получается… Дочка просится на руки… Хочется спать… А дальше – высокие своды храма отзываются гармоничным звучанием песнопений, и вдруг – замирают перед возгласом священника. И внутри у Жени торопливо стучит сердце, стихает на миг, вслушивается…

– Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа!

– Аминь! – волнуясь, поёт Женя свой первый голос.

Как на экзамене. Нет, больше! Торжественное, высокое чувство охватывает всё её существо, ни на академических зачётах в музыкалке, ни на экзаменах в университете она так не волновалась. Боязно ошибиться!

Казалось бы – почему? Никто ведь двойку не поставит… Не выгонит. Но словно идёшь по тонкому мостику, и – ни вправо, ни влево. Бережно, словно несёшь кому-то хрупкий подарок… Подарок – Самому Богу, всё что есть у тебя – голос, сердце, внимание, в этот миг – Христу!

И Женя поёт, она не знает – хорошо или плохо, – просто поёт так, как если бы пела в последний раз, чувствуя, что это – самый главный в её жизни концерт.

Для Бога…

Раньше она боялась выводить одна свою партию. Или начинала гордиться – если, как ей казалось, у неё хорошо получалось. Пока её не осенило:

– А ведь мы не поём! Мы всего лишь подпеваем Ангелам…

Океан

Мужу

За обрывом его не видно – тонкие зелёные стебли покачиваются на голубом небе. Оно кажется неподвижным, но только на миг, а в следующий миг ты погружаешься в прозрачную глубину. Оно не всегда голубое: ранним утром синяя глубина медленно светлеет до полупрозрачного раствора и постепенно наполняется красками. Они вытесняют друг друга, расплываясь по всему небу: вот слабым намёком высветилась зелёная палитра, её вытесняет жёлтая, затем оранжевая, и вот она разгорается ярче, словно пламя, превращаясь в огненную полосу…

На несколько секунд тишина замирает в рокочущем шуме. Травинки заворожено ждут… Они знают, что на горизонте сейчас набухнет золотая капля, они видят это каждый день, но всё же ждут, как если бы они видели это впервые… Ночь ещё дышит над ними тёплым дыханием, но вот миг – и…

Яркое солнце поднимается над сонным горизонтом, и вот – палитра растянулась на всё небо… А затем её сменяет чистый, насыщенный голубой цвет.

Днём тонкая, едва заметная глазу полоса разделяет две сильных глубины. Но это, если совсем близко подойти к обрыву.

Ночью всё сливается в сплошную краску. Лишь в ясную погоду можно отличить небо от океана: россыпью горят на нём огоньки. А оно превращается в захватывающую бесконечность. Океан подпевает ей, и ты растворяешься в космической глубине под неустанное его пение… Только небо, океан и ты.

Тропинка лежит за гладкими камнями. Они белые в солнечном свете и очень тёплые. Иногда на них приятно растянуться и поглощать нежные лучи. А можно лишь коснуться их, обойти, и выйти на дорожку – она змейкой скрывается между деревьями.

К океану ведёт и другая тропинка, она короче и лежит с другой стороны. Но аромат, который наполняет ту дорожку за камнями, появляется лишь утром, а тень от деревьев рассеивает свет, в котором изредка поблёскивают белые жемчужины. Их можно найти после дождя, когда воздух очень чистый и океан рокочет громче прежнего… А короткой тропинкой лучше возвращаться по вечерам.

Человек вышел к обрыву и несколько минут был погружён в синеву: сначала в ту, которая поблёскивает от солнца, затем – в ту, которая глубиной раскрывается над ней.

Сегодня он решил спуститься к океану короткой тропинкой.

Вчера на мостике он оставил свою шляпу.

Но не было мостика. Тропинка хитрила, тропинка петляла и привела его к дубовой роще. «Я здесь ещё не был, – подумал человек, – но что-то удивительно знакомое здесь есть… Что ж…» Он не спешил. Время сегодня сделало ему подарок: сегодня он был временем.

Приятно идти по тёплой земле. Несколько раз он наступил на жёлуди, ещё пока зелёные, маленькие, гладкие… Поднял их, покачал в ладони. Один спрятал в карман, а остальные подбросил вверх: они зашелестели густой листвой и исчезли в ней. Несколько раз он садился, опираясь спиной о широкие стволы. Кора покалывала кожу, прохладой растворяла усталость…

За низким древним дубом скрывался солнечный свет. За древним могучим дубом начиналась поляна.

«Тропинка совсем не короткая… И хоть она ведёт к океану, но это поле я вижу впервые… – подумал человек, – а раз так, то будет ли мост?»

Впрочем, он не стал волноваться… Шум сопровождал мысли – океан был рядом. А дом скользил в памяти, и человек был уверен, что рано или поздно вернётся туда…

Цветы ловили каждый его взгляд. Это были и маленькие диковинные шарики, были и благоухающие капли, это были широкие растения и крупные золотинки, – но все они раскрывались лишь тогда, когда он приближался к ним.

Стрекотали кузнечики.

Прозрачный воздух еле заметно шевелился, словно тёплый пар. Едва заметные краски дыма пачкали эту прозрачность. На краю поля горел костёр, словно осколок солнца, поблёскивающий в траве.

Если протянуть руку, то можно взять этот осколок… Человек приблизился к костру.

Возле костра сидел мужчина.

Несколько мгновений человек стоял за его спиной. Он подошёл неслышно и так же неслышно мог уйти. Пара шагов разделяла их.

В тишине, наполненной шумом океана, потрескивали сухие ветки.

Сегодня временем был он.

Он сделал один шаг. Он нерешительно покачнулся и сделал один шаг. А затем совсем быстро сделал второй…

Мужчина поднял голову, и человек увидел третью синеву. Такую же глубокую, как небо и такую же лучистую, как океан сегодня утром.

Он обернулся – на миг, и снова посмотрел в глаза мужчине. Почему-то в этот миг океан затих.

– Я потревожил тебя, отец?

Мужчина покачал головой. Человек сел рядом. Ветки в костре темнели, разгорались до слепящего цвета и темнели вновь…Синее пламя мелькало среди оранжевого и жёлтого. Мужчина смотрел на сына, а сын – на костёр.

– Зачем ты развёл его? Сегодня тёплый день.

– Сегодня я ждал тебя.

– Я ждал тебя всегда, – ответил человек, – но я не разводил огня, даже если мне было очень холодно. Я искал тебя. Мне казалось, что ты будешь рядом давным-давно… Почему ты не приходил?

– Я не знал, смогу ли сказать «прости»…

– Это необязательно, – улыбнулся человек.

Костёр догорал. Рокотал океан. А небо молчало и слушало двух человек.

– Пойдём домой… – сказал сын.

– Пойдём, – согласился отец.

Они прошли рощу и вышли к мостику. Шляпа колыхалась на маленьких волнах, они играли ей. Человек спустился к воде и потянулся за шляпой. И увидел своё отражение. Оно покачивалось, ненадолго становилось чётким на хрустальной глади, и снова покачивалось. Он задумчиво смотрел на себя и на небо, которое тоже отражалось в воде… И увидел, как он улыбнулся себе.

«Пожалуй, сегодня не стоит хмуриться и делать серьёзное лицо» – подумал он и потянулся за шляпой.

А за мостиком тропинка перестала хитрить и вывела их к океану. Здесь уже рокот слился в сплошной гул. Волны с грохотом ударялись о камни, ручейками стекали с них, собирались в ручьи и возвращались назад. Пенились на песке.

Мокрые камни блестели на солнце. На песке валялось несколько раковин. Человек поднял одну, раскрыл её. Белоснежная капля упала к его ногам. Такой крупной жемчужины у него ещё не было…

– Позавчера я видел радугу, – услышал он сквозь шум прибоя. – Удивительно…

– Сегодня мы тоже увидим её.

Солнце светило им в спины, когда они поднимались по тропинке. Длинной дорожке, обычно ведущей к океану, но сейчас скользящей к дому.

Подниматься было нетрудно, словно тропинка вела по равнине… Но она поднималась над океаном всё выше и вскоре вывела их к дому…

– Посмотри, – тихо сказал сын отцу.

За домом начиналась радуга. Она была длинною в небо: прозрачная красная полоса растворялась в оранжевой… Оранжевая светлела в жёлтую… Жёлтая сливалась с зелёной, такой светло-изумрудной чистой краской… А та растворялась в голубой.

Голубая полоса темнела до лиловой и на самом горизонте переходила в тёмно-синюю гладь океана. На обрыве его хорошо видно.

Океан рокотал, океан шептал, океан пел какую-то неведомую им дивную песню. Казалось, что вот-вот прислушаться – и можно разобрать слова… Звёзды слушали эту песню и понимали её, рассказывали другим – тем, которые только появлялись в глубокой бесконечности, и снова слушали… Одна из них жёлтой искрой соскочила в глубину океана…

Травинки тихо покачивались, но сейчас они казались веточками, которые поймали множество маленьких фонариков.

Отец и сын подошли к дому. Здесь океана не видно, но они знали, что он есть, потому что слышали его голос.

Этот голос пел тишине, которой дышало ночное небо, он соединялся с ней, потому что он – всегда. Он успокаивал, он радовал, он вдохновлял, он сопровождал всё, не ведая страха, границ и покоя – он просто шелестел.

И в этом шелесте можно услышать Бога.

Как в нашей семье встречают Новый год, или Путешествие помидоров

К Новому году мы начинаем готовиться с лета. Эта подготовка длится довольно долго и начинается у нас на даче. Мама солит помидоры. Кладёт в банку гладкие сочные красные плоды, заливает их подготовленным раствором и добавляет всяких специй. В сарайчике растёт батарея банок.

В сентябре папа привозит их на машине домой. Теперь батарея банок красуется на кухне и напоминает нам о грядущем празднике.

В октябре папа, хитро поглядывая на банки и облизываясь, предлагает открыть и попробовать. «Да подожди ты! – отмахивается мама. – Они ещё не просолились!» «Вот придёт Новый год… – добавляем мы с Митькой – Тогда и попробуешь!»

В ноябре идёт дождь. Противный, мокрый, холодный дождь. Все наши зимние ботинки, в которые мы дружно обулись после первых заморозков – сырые. Сырые и новые пуховики. Темно, всюду лужи, лужи. Когда ты идёшь домой, с тебя капает вода. Грязный, сырой, чёрный, как терминатор из бассейна, усталый. Приходишь домой, а там – свет. И помидоры. Праздника ждут.

В конце ноября витрины украшают снеговиками, шариками, ёлочками и огоньками. Идёт дождь, а снеговики смеются над тобой: гы-гы-гы, мы новогодние! Мы не таем! Мы из гирлянд!

В декабре все начинают готовить друг другу подарки. Сначала заготавливаются подарки бабушкам, дедушкам и всем родственникам – близким и дальним. Неважно, что их откроют и положат на полочку. Главное – внимание! Потом всё становится серьёзнее. Родители начинают подлавливать нас поодиночке и спрашивать. Мама таинственным шёпотом советуется со мной – что подарить папе? Папа между делом интересуется – чего бы хотела мама. Смешные они. Мы-то знаем, что они оба любят одно и тоже – конфеты! Но не говорить ведь им это, в самом деле. Подарят друг другу одинаковые конфеты. Поэтому мы начинаем выдумывать разные разности, мол, мама мечтает о красивой броши в виде бабочки, а папа – о подзорной трубе. Родители хмыкают, но остаются довольны идеями.

Тридцатого декабря начинается жуткая суета. Повсюду валяются конфетные фантики – это Митька распотрошил свой подарок с ёлки. Дома всё переворачивается с ног на голову. Из-под шкафа выметается тополиный пух и старые игрушки, все носятся с тряпками и швабрами, гудит пылесос. На плите булькают овощи для завтрашних салатов. Вечером приходит довольный и сырой папа с ёлкой и шампанским. Косится на помидоры, но мы его к ним не подпускаем. Начинаем наряжать ёлку. Она живая и пахнет так остро, мокрым лесом. Гирлянды перегорели. Папа идёт за гирляндами. А за окном – дождь. Хоть бы три снежинки выпало! Занавешиваем окна и начинаем вырезать из белой бумаги и цеплять на шторы снежинки. В двенадцать ночи.

Тридцать первого числа в нашем доме можно снимать передачу: «Здравствуй, повар»! Или «Званый ужин», как хотите. Курица маринуется в майонезе. Ну и что, что он распадается при жарке на масло и яйцо, но так ведь вкуснее! Режем салаты, Митька путается под ногами и ждёт деда Мороза. Глупый. Не понимает, что сыро дедушке ходить под дождём. Он до Рождества посидит на Севере. Часам к восьми на столе растут мисочки с селёдкой под шубой, оливье, винегретом. Пахнет, как в ресторане. Открываем помидоры и раскладываем их в хрустальные салатники. Охраняем стол от Митьки и папы. Намазываем на хлеб масло и красную икру.

В десять часов все дружно бегут наряжаться. Папа надевает белую рубашку и галстук. Я – бальное платье. Мама – длинное платье с красивым вырезом, в котором она «ходила ещё молодая». Митька… Митька ищет чистую рубашку, но тщетно. Её нет! Нигде, даже за диваном, откуда вчера выметались его носки. Вчера он все футболки уделал при подготовке салатов. Кое-как удаётся найти одну чистую футболку – она, одинокая, лежит в шкафчике за майками и колготками, с лета, наверное. Мятая, как из пасти бегемота, но без пятен. «На тебе разгладится!» – говорю я. «А штаны?!» – вопрошает Митька. А со штанами труднее… Надеваем чёрные трусики от физкультуры. Предлагаю надеть на колготки, подбадриваю: «Будешь, как пионер!». «Как детсадовец» – сердится Митька и надевает так.

В одиннадцать приходят бабушки с дедушками. На ёлке горят гирлянды. На столе зажигают свечи на длинных серебряных подсвечниках. Дождь наконец-то перестал идти! Пока целуемся – обнимаемся, время близится к полуночи. Включаем интернет, новогоднюю речь Путина. Неважно, что она неизвестно какого года, но так надо. Традиция. Бой курантов… Я загадываю желание… Встаём под гимн России. Вздыхаем и чокаемся бокалами с шампанским. Митька разливает своё шампанское на футболку и скатерть. Дружно начинаем вытирать его…

– А чего же мы ждём-то! – восклицает папа. – Прошу за стол! А то всё остынет!

Мама вынимает из духовки курицу и картошку. Папа накладывает в тарелку помидоры… Пробует их (здесь надо сделать паузу) и… задумчиво говорит:

– Поскорей бы лето!.. Эх, хорошее оно было…

И мы смеёмся, и вспоминаем лето. За окном город взрывается от салютов. Неважно, что они все одинаковые, всем же хочется позапускать огоньки. Может, и снег пойдёт от взрывов. У меня телефон пиликает от смс-ок. Папе начинают все звонить и поздравлять. Мама спокойно смотрит «Иронию судьбы». Она накануне всех успела поздравить. Митька пристраивается на скатерти, чтобы незаметно уснуть, пока не прогнали. Дедушки беседуют и пьют «что покрепче». И тут я вспоминаю про подарки!

Ура-ура! Мама довольна бабочкой-брошью, а папа в восторге от подзорной трубы. Митьке подарили прыгающий будильник. Я в шоке. Мы спим с ним в одной комнате! Мне – коньки. Вот бы погода ещё порадовала.

– Может, ещё дед Мороз заглянет, – задумчиво говорит папа.

– Если не растает, – отзываюсь.

Но мы-то с Митькой хитрые! Мы знаем, что надо дарить родителям. Несём им по большой коробке «Рафаэлок». Папа радуется, как ребёнок. Бабушкам и дедушкам дарим фотокнигу, конечно же, со снимками нашей семьи. Где-то там и заготовка помидоров…

Я наконец решаюсь их попробовать. Вкусно! Сами, наверное, знаете, как здорово их есть в Новый год!

Да здравствует лето! С Новым Годом!

Пуанты [1]1
  Пуанты – обувь, которая используется при исполнении женского классического танца (балета) – прим. автора.


[Закрыть] для балерины

Маленькая сказка

Моей дочке Машеньке

Холодные мелкие снежинки прохладными брызгами садились на лицо, щекотали нос, кружились у земли, возле носков ботинок. А на земле снега не было. Разве можно назвать снегом тонкую паутинку, едва-едва прикрывающую чёрную землю и озябшую траву? На дорожках замёрзли лужи. А ведь завтра тридцатое декабря! Через два дня Новый год! Вон, возле магазина качают зелёными верхушками ёлки: открылся ёлочный базар. В витринах – гирлянды и весёлые снеговики. А снега нет!

Катя шла домой, весело размахивая сумкой со спортивной формой. Послезавтра – спектакль! Послезавтра – она будет снежной феей, феей, которая дарит пушистый белый снег зимой. Его так не хватает их маленькому городу. Ох, как сразу стало бы веселее, закружись хлопья в весёлом танце, наряжая берёзки и клёны в белоснежные платья, засыпая сонные фонари. Скоро-скоро её первый балет!

Катя весело закружилась и вдруг, увидев автобус, который подходил к остановке, ойкнула и побежала. Села на одиночное сиденье и стала смотреть в окно. Сумку она положила рядом.

Она так долго готовилась к выступлению, и теперь даже становилось чуточку страшно, а вдруг не получится? Катя тряхнула головой: получится, обязательно получится!

Ей очень нравилось танцевать. Ведь когда ты фея, когда ты танцуешь, то ты словно летишь…

В кармане зазвонил телефон. Мама! Катя сняла трубку.

– Алло, привет, мамочка! Нет, не дома, еду. А ты уже ушла? До завтра? Понятно. Хорошо, я поем. И никуда я не денусь. Папа когда приедет? 31го? Скорее бы… Ой, мама, моя остановка, кажется… – и девочка, попрощавшись с мамой, выскочила из автобуса.

Окна домов уютно светились в темноте. Сейчас она придёт домой и тоже зажжёт свет в своём окошке. Дома хорошо. Жалко, что мама сегодня на дежурстве, а папа уехал. Командировка у него. Но обещал успеть вернуться к её спектаклю… Катя привыкла ночевать одна. Нечасто, но случалось, когда родители оба были на работе. Чего тут бояться? Тем более, когда тебе почти двенадцать лет.

Внезапно Катя остановилась. Сумка с её костюмом и пуантами, где она? Девочка испуганно оглянулось, словно она могла выронить её на узенькой тропинке. Но тропинка была пуста. Лишь ветки кустов чуть дрожали от холодного ветра, будто шептали ей: «Нету, нету…»

Она оставила её в автобусе!

Конечно, ведь она так быстро выбежала, чуть не проехав свою остановку! Большую сумку с разноцветными попугаями и ручками из шпагата. Сумку с её костюмом и пуантами. Маленькими пуантами, сшитыми на заказ на её маленькую ножку. Такой уж неудачный у неё был размер: даже обычную обувь она подбирала с трудом.

Кате стало холодно. Так холодно – и внутри, и снаружи, – словно холодный ветер только сейчас решился забраться к ней за воротник и захолодил всё внутри, даже сердце.

Маленькая балерина горько заплакала. Или это снежинки таяли, превращались в слёзы на щеках? Не будет снега на Новый год. Ведь доброй снежной феи не будет тоже… Где она найдёт теперь эти пуанты? И её костюм: воздушное белое платьице с невесомой вуалью, на которой снежинки из тоненького серебряного напыления, они так сверкают, когда на них попадает лучик света – как сугробы под фонарями – множеством цветов… Как их теперь искать?

И мамы с папой нет. Не помогут… Что делать?!

Катя вошла в подъезд, открыла тяжёлую дверь своей квартирки. Зажгла свет, прошла в комнату и легла на свою кровать, лицом в подушку. Здесь она заплакала по-настоящему, она одна, она может… Только не помогли слезы. Легче не стало. Зато подушка стала мокрой.

В комнате было прохладно: уходя на репетицию, Катя оставила открытой форточку, а сейчас не закрыла её. Ветер, негодник, вздумал забраться и сюда, захолодить всё вокруг. Только он был свидетелем её слез, но казалось, что он не утешал её, а лишь насмехался над ней. «Ах ты, раззява, всё забыла! Всё на свете забыла!»

Катя сердито встала, закрыла форточку. Прошла на кухню, налила себе чаю. Есть не хотелось.

У неё один день, чтобы как-то исправить своё положение. Сшить костюм она не успеет, не умеет она шить. Пуанты не купит. Где? В их городе не продают таких. А если учительница вдруг найдёт большие, то танцевать она в них не сможет, они болтаются на ноге, а это очень больно!

Стоп. А куда едут все автобусы? В парк, наверное… И не одна она ведь забывает вещи. Их ведь куда-то относят. Раньше было бюро находок, даже мультик такой был. «Не волнуйтесь понапрасну…»

Но она и не понапрасну волнуется! Разве сейчас есть бюро находок? Она ничего не слышала о нём. Оставалось одно: завтра поехать в автобусный парк и там всё узнать. Можно спросить у водителя, где он находится… Лишь бы кто-нибудь другой не унёс её пакет!

Тикали настенные ходики. Скорее бы наступило завтра! Катя долго ворочалась в своей постели, раздумывая над завтрашними поисками, и лишь когда пробило далеко за полночь, и не осталось сил на размышления, заснула тревожным сном.

Едва первые лучи солнца коснулись её постели – Катя уже была на ногах. Наскоро позавтракав чаем с бутербродами, она выбежала на улицу.

Утро было морозное, и в воздухе искрилась белая пыль. Катя решила пойти на автобусную остановку и там расспросить водителя какого-нибудь автобуса, где находится автобусный парк. Что она и сделала.

Но не так-то просто оказалось добраться до парка. Во-первых, как объяснил ей водитель подъехавшей маршрутки, до него шли не все автобусы. Можно было дойти пешком от автовокзала, до которого шла «Восьмёрка». Но этого автобуса очень долго не было.

Остановка опустела. Солнце поднялось над крышами домов и подмигивало робкими тёплыми лучиками из-за сизых облаков.

Пока Катя ждала автобус, к ней подошли мальчик и девочка: девочка была на голову выше мальчика, и старше его. Мальчик шмыгнул носом, а девочка, посмотрев Кате в глаза, сказала тихонько и виновато:

– Тётенька, купите, пожалуйста, что-нибудь покушать…

«Какая я тебе тётенька!» – удивилась Катя, оглядев ребят. Оба были в джинсах – на мальчике они доходили до щиколоток, и в летних кроссовках. Девочка была одета в красный пуховичок, а мальчик – в голубую курточку, он был неумытым и, по-видимому, голодным, потому что смотрел на Катю, не отводя взгляда.

– Вы есть хотите, что ли? – невпопад ответила она. Девочка кивнула.

– Ну, пойдёмте, – Катя со вздохом оглянулась на остановку. Хорошо, что у неё оставались карманные деньги.

– Вы что будете, булочки или печенье? – дети кивнули, но ничего не ответили. Тогда Катя, купила пару булочек, пачку печенья и сок.

– Сок холодный, наверное, – пробормотала она и спросила ребят, – может ещё что-нибудь купить?

Девочка помотала головой:

– Нет, больше ничего не надо, спасибо!

– Спасибо, – шёпотом ответил мальчик, когда они вышли из магазина. И тут Катя увидела «Восьмёрку». Рванула к ней, но – поздно: автобус, фыркнув, уехал. А следующий подъехал только через полчаса…

Но и здесь Кате не удалось доехать до автовокзала. Водитель сказал, что он едет только до рынка, и нужно ждать следующий. Можно пройти пешком, это не очень далеко – две остановки. Девочка решила больше не ждать автобуса.

По всей вероятности, этот день решил отвлечь маленькую балерину от грустных мыслей. Потому что не успела девочка пройти и одной остановки, как вдруг увидела на дороге маленького котёнка. По асфальту неслись машины. Котёнок прижимался к мокрой дороге. Машины притормаживали, объезжая его, а малыш отчаянно пищал.

«Могут и не заметить» – промелькнуло в голове у Кати, пока она бежала к котёнку. Аккуратно и быстро дошла до середины дороги, схватила бедное животное за шкирку. Одна из машин остановилась, и оттуда высунулся сердитый водитель:

– Куда ты идёшь! – крикнул он ей. – Ходят всякие…

Катя показала ему язык и ушла с дороги.

Котёнок пищал. Он был такой крохотный, что занимал две её ладони. Выбросили его? Или он потерялся? Куда его девать? Себе не отнесёшь – у мамы аллергия на кошек. В подъезде оставлять глупо… Тем более, что одна из её одноклассниц, Вика, давно мечтала о котёнке. Можно ей предложить. Катя вынула телефон.

– Вика, привет!… Как дела?.. Слушай, у меня тут подарочек тебе есть! – она покосилась на котёнка. – Как тебе его передать? Да нет, не подождёт. Он такой… Живой, ага. Я у автовокзала. Приедешь?

…Пока подружка ехала, Катя успела дойти до автовокзала, поговорить с мамой по мобильнику, купить себе пирожок и угостить им котёнка. А Вика, как увидела его, обрадовалась и затараторила:

– Ой, какой хорошенький! Где ты его взяла! Крошка… Правда мне уже бабушка обещала привезти, но я скажу, что не надо…

– Берёшь?

– Конечно! Рыжий, мой любимый цвет! Катюшка, спасибо!

А дальше… Дальше, она, конечно, пошла к автобусному парку. Но по пути ей встретилась бабушка, которая, поскальзываясь, тащила большую авоську. Один раз она всё-таки поскользнулась и упала, выронив сетку, из которой выкатились на заледеневший тротуар картошка и большие зеленые яблоки. На улице никого не было. Девочка подошла к старушке:

– Вы ничего не ушибли?

– Нет, – охнула бабушка. Катя помогла ей подняться, собрала продукты. Подумала.

– Давайте я вам их донесу. Вы далеко живёте?

Не много времени ушло на то, чтобы донести сумку, тем более, что парк, как рассказала старушка, оказался через дорогу. Катя весело побежала к белому забору…

На улице уже смеркалось, и всюду зажигались фонари. Девочка, волнуясь, отыскала справочную, но там её ждало разочарование.

– Нет здесь никакого пакета! – пожала плечами молодая девушка. – Но я только заступила на смену…

– А… до вас… кто был?

– Та женщина уже ушла, – равнодушно ответила работница и, увидев погрустневшее лицо девочки, смягчилась. – Я могу ей позвонить, спросить…

– Ой, позвоните, пожалуйста! – воскликнула Катя. – Понимаете, это очень важно…

Но телефон не отвечал. Девушка оставила Кате номер дежурной, чтобы она смогла дозвониться сама.

Медленно возвращалась домой маленькая балерина. Она продрогла и очень устала, а день не принёс ей ничего, кроме приключений и разочарования. Что делать, она не знала… И снова она шла по пустынной тропинке и плакала. На этот раз, не стесняясь. Горькие слезы градом катились по холодным щекам. Всё пропало.

– Ты чего плачешь? – вдруг услышала она совсем рядом. – У тебя что-то случилось?

Катя подняла голову и увидела Деда Мороза. Она даже чуть улыбнулась: так это было неожиданно. Сейчас на улицах можно встретить очень много Дедов Морозов. Они на каждой ёлке, и все разные. Ненастоящие. Видно, что одеты они в ненастоящие шубы, с приклеенной бородой и смешными колпаками из какой-то красной синтетики. Этот Дед Мороз был не похож на других. Он был очень старенький, брови у него были совсем белые, густые, и видно, что его, а не приклеенные. Борода была недлинная, но тоже настоящая. А под бровями светились добрые глаза. Участливо светились – наверное, он хотел помочь.

Катя была уже большой и мало верила, что в мешке у Деда Мороза есть всё, что пожелаешь. Вряд ли там будут пуанты. Тем более, что у него был не мешок, а небольшой чёрный пакет. Но она всё же рассказала ему свою историю – а что было делать? Когда так грустно, а совет услышать не от кого. Маме она ещё успеет рассказать, та скоро вернётся… Поругает мама, наверное, а потом пожалеет, но что они сделают? Время-то позднее… Может, дедушка что-нибудь придумает?

– Ты не плачь… – утешил он её. – Утро вечера мудрёнее. Найдутся твои пуанты, вот увидишь.

– Да как они найдутся? – всхлипнула Катя. – Я такая растяпа! Даже и доброй феей быть не могу…

– Ну-ну, не плачь… Можешь, можешь… Ты славная девочка, я же вижу. Иди домой и ложись спать, может, и я что-нибудь придумаю…

Таким и был весь его совет. И маленькая балерина понуро побрела домой.

Совсем ей не хотелось, чтобы наступало завтра. Вот бы лишние пару часиков, чтобы успеть разыскать ту женщину из справочной… Вот бы и вправду научиться летать, чтобы подняться высоко-высоко над городом и увидеть, где же пакет с её чудесным костюмом! Вот бы вернуть вчерашний день, чтобы не оставлять его, не забыть! Вот бы…

Катя в последний раз оглянулась на озябший двор и голые ветки деревьев. А ведь она так верила, что пойдёт снег! И каждый в этот Новый год станет чуточку добрее, глядя на белые пушистые снежинки…

Она потянула дверь, зажгла свет в коридоре. Медленно разделась, прошла к себе в комнату и ахнула.

На подушке лежали её маленькие пуанты.

А на подоконнике, как ни в чём не бывало, стояла её сумка с попугайчиками.

Завершая наш рассказ, хочется объяснить читателю, как такое могло произойти. Можно даже сказать, что в этом нет ничего удивительного. Сумку маленькой балерины нашла в опустевшем автобусе кондуктор. Вечером она зашла к подруге – выпить чаю и поделиться новостями и показала ей этот пакет. Конечно, подруга заглянула внутрь и несказанно обрадовалась, сказав, что у неё есть маленькая дочка. За ужином она рассказала своему мужу о находке, на что тот предложил отдать её дочке, ведь она так мечтает стать настоящей балериной. К счастью, они не стали дожидаться Нового года, а решили сделать ей накануне маленький сюрприз и вручили пакет. А девочка… Она тоже ходила на балет, правда пока не выступала, но хорошо занималась у той же учительницы, и знала Катю, и видела эти чудесные костюмы… Она знала, что Катя будет феей. Неужели это её костюм? Конечно её, разве есть в их городе ещё снежные феи? Она была маленькой девочкой, но знала, что одинаковых спектаклей не бывает. Но у Кати завтра днём выступление! Она, наверное, очень переживает!