Текст книги "Безумие зверя (СИ)"

Автор книги: Ульяна Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

10 глава Я не знаю, сколько времени прошло, я сидела на полу и смотрела в одну точку. Мое сердце обливалось кровью. Я оплакивала Самуила. Не себя, не мою разбитую вдребезги любовь, а того, кто всегда был для меня примером мужества и верности, примером вечной любви. А еще я знала, что меня подставили, меня не просто подставили, а швырнули в мясорубку. Кто-то, дьявольским образом похожий на меня. И вдруг я вспомнила, как в замедленной пленке, вспомнила того типа – Романа. Он ведь принял облик моего отца. Как их назвала Настя? Хамелеоны. Слуги Аонэса. И эта тварь, из-за которой мои кости все еще ломит от боли, она тоже хамелеон.

Если бы я могла вырваться из этого дома и найти доказательства. Если бы могла… Меня коснулась чья-то рука, и я вздрогнула. Только сейчас я заметила Криштофа, он присел возле меня и убрал волосы с моего лица.

– Нужно время, – тихо сказал он, – просто время и он успокоится. Здесь есть душевая, правда ее соорудили очень быстро и она довольно маленькая, но ты можешь помыться. Увидев его взгляд, полный сочувствия, я поняла, что по моему лицу размазана кровь, на мне разрезанное платье и совсем нет нижнего белья. Криштоф меня жалел. Наверное, не у всех так легко получилось меня возненавидеть как у Ника. Наверняка и слуги, и он, видели, как муж тащил меня по лестнице. Все знали, что он меня бил и что он меня изнасиловал. Хотя я не могла назвать это именно так. Я хотела его, мне было хорошо, больно, страшно и дико хорошо. Если бы меня спросили, жалею ли я о том, что Ник так жестоко взял меня, я бы ответила

– «нет», нисколько не сомневаясь. Посмотрела на Криштофа, его глаза были полны сожаления. Хоть чьи-то глаза. Криштоф знал меня давно. С того самого момента как я приехала с Ником в Лондон и пожалуй оставался единственным преданным слугой семьи, точнее никто и никогда не относился к нему как к слуге, он был другом, членом семьи. Для всех. Я подумала о том, что моим другом он, наверное, уже не остался, но Криштоф меня жалел. Его светло-зеленые глаза подернулись дымкой печали. Хотя против Ника он не пойдет. Никто не пойдет и теперь я знала почему – его боялись. Он неуправляем, он мстителен и он очень силен. Криштоф поставил на стол графин с водой и ушел. Меня не заперли, но выходить из комнаты я уже не хотела. Пока что не хотела. Я направилась в душ и долго сидела под прохладными каплями воды, смывающими кровь с моего лица, но не грязь с моей души, которую просто затоптали. Наверное, я плакала, но слезы смешались с водой.

Я думала о том, что сейчас все, здесь в моем доме, меня ненавидят. Чтобы я не сказала, как бы не старалась их убедить в обратном, мне никто не поверит. И самое страшное это то, что я не могла их за это ненавидеть. Даже Николаса. Его, прежде всего. Мне бы следовало начать его проклинать холить и лелеять свою боль и обиду, но я не могла. После всего, что он видел, муж имел право меня бить, топтать и ломать. Только вот я этого не заслужила. Еще с самого детства у меня была одна завидная черта – я умела приспосабливаться к любым обстоятельствам. Я не знаю, откуда она появилась, но, сколько я себя помню, у меня никогда не было депрессии. Я даже не знала, что это такое. Вот и сейчас я лихорадочно думала о том, как мне теперь выжить в этом аду. Тогда мне еще хотелось выжить и доказать всем как они несправедливы ко мне. В нашем доме появился управляющий. Я никогда не видела его раньше, но он, несомненно, знал свою работу, а заодно и то, как нужно ко мне относиться. То есть – никак. Вскоре это поняли и слуги, я перестала быть для них госпожой, я стала одной из них. Меня все еще сторонились, не разговаривали, но на меня уже не смотрели снизу вверх. Вскоре мне выдали одежду: серую юбку до колен и черную хлопковую блузку с пуговицами до самого подбородка. Нижнее белье, состоящее из дюжины трусиков самого простого покроя и трех пар бюстгальтеров, а еще простые чулки, носки и два свитера. Я была рада, что теперь сольюсь с общей массой. Я никогда раньше не знала, как устроен быт наших слуг, чем они занимаются, что едят на ужин и на завтрак, о чем говорят. Теперь я, постепенно наблюдая за ними, начала понимать, что наверное я все же больше близка к ним, чем к друзьям родителей или мужа. При мысли о Нике сердце больно дрогнуло. Я не видела его уже много дней. И я страдала, может быть, кто-то назовет меня дурой, идиоткой или мазохистской, но мне все равно. Я любила его, любого, я скучала по нему, по тому Нику, который ради меня был готов на все. Мне безумно его не хватало, и я не смирилась, тогда еще не смерилась с его ненавистью. Сейчас, вспоминая почти каждый день из тех, что я провела дома после возвращения, я понимаю, как постепенно становилась другой. Я скучала по родителям. Первое время самым невыносимым было думать, что мама и папа забыли обо мне, что они меня презирают. А Кристина? Скучает ли она за мной или счастлива с мужем и тоже не вспоминает о своей непутевой Маняше?

Я ужинала, завтракала и обедала вместе со всеми в общей столовой для слуг.

Днем они убирали в комнатах, готовили еду. Поначалу я стояла в стороне, наблюдая за ними, ведь я никогда этим не занималась, в доме родителей всегда были слуги, сколько я себя помню. Потом я решила попробовать, тоже чем-то заняться, чтобы не сойти с ума от одиночества. На меня смотрели искоса, но не прогоняли. Хотя, явно не были рады моему присутствию в их мире. Мне не доверяли. Сегодня я тут, а завтра, может быть, помирюсь с мужем и выдам их маленькие тайны. Какое теплое слово «мир». Нам с Ником оно не грозило. Тогда я думала, что придет момент, и он узнает, что я невиновна, будет умолять меня простить его и я прощу и все станет как раньше. Я мечтала об этом по ночам. Когда все слуги спали. Но я ведь не умела спать. Пока не умела, но вскоре зелье, которое мне добавляли в еду или в питье начало действовать. С каждым днем я все больше чувствовала себя человеком. Мне хотелось пить и есть, мне хотелось даже в туалет и у меня снова начались менструации. Я даже удивилась, когда через две недели после принятия лекарства увидела кровь на трусиках. А потом пришел и сон. Вначале короткий, по полчасика, а потом и дольше. Но мой сон больше походил на погружение в чан с водой, я закрывала глаза, а когда открывала, то оказывалось, что уже прошел час или больше. Сны мне не снились. Через время я все же начала общаться с некоторыми из слуг. Меня научили чистить картошку, развешивать белье, гладить. Иногда меня брали убирать в правом крыле дома.

Меня это хоть как-то отвлекало от мыслей о всеобщей ненависти. Я наблюдала за людьми и за вампирами. Они по-прежнему уживались под одной крышей, даже не смотря на то, что я уже не была их госпожой. Ник не изменил порядков в доме даже мне назло. Все оставалось по-прежнему. Но ненадолго. Совсем ненадолго. Вскоре начались перемены.

Спустя время я узнала, что не видела Ника лишь потому, что он уехал. Куда? Наверняка в Лондон завершать незаконченные дела. В его отсутствие я каждый день убирала в его комнате, в нашей спальне. С любовью застилала нашу постель. Иногда, когда я была уверенна, что меня никто не видит, я ложилась на его подушку и с закрытыми глазами вдыхала его запах, вспоминала жаркие ночи, которые мы проводили вместе, хотя, наверное, в постели мы занимались любовью реже всего. Ник не любил однообразие, а желание его настигала где угодно, как и меня. Но здесь мы очень часто просто лежали вместе, встречая рассветы. Он рассказывал мне обо мне. Об Анне. О возлюбленной из прошлой жизни. А я слушала, чувствуя, как его нежные длинные пальцы перебирают мои волосы. Те пальцы, которые так недавно тащили меня по лестнице, те руки, которые меня били.

Криштоф постепенно начал со мной разговаривать и иногда мы подолгу беседовали в саду или в моей комнатушке. Той темы, почему ко мне так все относились, мы не касались. Поначалу не касались. Теперь он казался мне очень забавным, добрым и смешным. Сейчас я понимаю, что если бы не он, я бы начала сходить с ума. Отсутствие общения убьет кого угодно. Ник вернулся через несколько недель. Я сразу поняла, что он дома. Услышала, как подъехала машина и бросилась к своему окошку. Он был не один. В компании нескольких вампиров и двух женщин. Я вжалась в стекло, пожирая взглядом его стройную фигуру, его длинные волосы, походку. И он меня почувствовал, бросил взгляд на мое окно. Я вся сжалась в комок от его взгляда. Он смотрел на меня как на тварь, как на мерзкое млекопитающее, которое вынужден терпеть под своей крышей. Вот так кончились мои более или менее спокойные дни в моем доме, точнее в доме, который был моим. Уже утром мне запретили появляться в правом крыле, слугам запретили со мной говорить, а мне поручили самую грязную работу. В полном смысле этого слова. Драить конюшни, собирать из контейнера грязное белье и мыть столовую. Ник сделал все, чтобы со мной случайно не столкнуться и чтобы я почувствовала себя униженной. Но это было только начало.

* * *

– Вы видели здесь вот эту девушку? – Кристина соблазнительно улыбнулась охраннику, и тот бросил взгляд на ее личико, потом на откровенное мини-платье.

– Видел и что с того? Ты что мент? Кристина скорчила забавную рожицу.

– Я похожа на мента? Мне всего-то девятнадцать скоро будет. Какой из меня мент? Нет, просто это моя подружка и она куда-то запропастилась. Денег она мне должна, понимаешь? Вот и ищу ее. Бабки о, как нужны. Так как видел или я пройду вовнутрь и там спрошу? Охранник наконец-то улыбнулся.

– Ну, видел один раз. Меня потом после этого странные типы допрашивали, и все пленки с записями утащили. Кристина подалась вперед.

– А она сама приехала?

– Нет, – охранник задумался, – не сама. С ней был тип такой представительный. Я еще подумал, что глаза у него странные – оранжевые какие-то словно у этих, которые тут тусуются. Кристина порылась в сумочке и показала охраннику еще одно фото.

– Вот этот тип?

– Точно этот. Ага, он самый. Кристина радостно чмокнула охранника в щеку и тот покраснел.

– Эй, ты что не зайдешь? Девушка отрицательно качнула головой:

– Неа, я не гот.

«Я та в которую они переодеваются», – подумала Кристина с усмешкой, и помахала ему рукой.

– Жаль…Ну ты приходи, я тебя если что бесплатно пропущу.

– Спасибо.

Кристина юркнула в машину и посмотрела на Лину, сидящую за рулем.

– Ну как?

– Да, Марианна была здесь, и привез ее Роман. Только тут есть одна маленькая неувязочка: именно в этот вечер я говорила с ней по телефону, по-домашнему. Она была дома. Мы еще включили видеосвязь и болтали часа два, наверное. Лина задумалась.

– Именно в этот вечер произошло первое убийство. Тогда я ничего не пойму, как Марианна могла быть в двух местах одновременно? Завтра возьми распечатку разговоров в своей компании. Сверим время. И еще одно не укладывается в голове, что она делала с Романом? Ведь она его совсем не знает. А знаешь что. Давай нароем всю информацию о нем. Начиная с того момента как он приехал в Киев. Может, и узнаем что-то интересное. Серафим нам поможет. У ищеек всегда есть и прослушки, и фотографии. У них все бессмертные на крючке. Пусть он нам принесет все, что у него есть на этого Романа.

– Мам, а вдруг она не виновата совсем. Вдруг ее подставили…Ты представляешь, каково ей сейчас? Мам…может…

– Я поговорю с Криштофом. Он там, рядом с ней. Пусть передаст ей записку.

– Ник и отец узнают – будет скандал. Лина впервые посмотрела на дочь горящими вампирскими глазами:

– Плевать! Мне все равно, что они от нее отказались, я отказываться не собираюсь. Это мой ребенок. Мы ее вытащим из этого, вот увидишь, и пусть твой отец и его брат злятся сколько угодно – нужно будет, и против них пойду. Ты со мной, Тина?

– Конечно с тобой. После этого эпизода с Романом мне уже кажется, что все это подстроено.

– Кстати пленку надо экспертам показать – может это монтаж.

11 ГЛАВА

Вечер выдался настолько пасмурным и снежным, что из моего маленького окошка было не видно даже подъездную дорожку. Я слышала, что в доме происходит странная суета, все бегают, звенит посуда на кухне. Я прислушивалась ко всем звукам в доме, и поняла, что у нас гости и наверное очень важные. Наверняка партнеры Ника из Лондона. Сейчас, я уже не часть его жизни и вскоре и вовсе не буду знать, чем занимается мой муж. Раньше он посвящал меня во все дела. Он говорил, что любит, когда рядом с ним умная женщина, а не разодетая кукла. Полноценный партнер, которые при надобности может и его заменить, и дать ценный совет. Но для меня все это уже кончилось. Больше я ему не партнер. В мою комнатушку постучали и дверь отворилась. Вошел управляющий. Я с трудом подавила желание его прогнать. Он осмотрел меня с ног до головы, презрительно скривился и сказал:

– Хозяин желает, чтобы ты переоделась и вышла к гостям. Управляющий имел странную внешность. Он, несомненно, вампир, но из какой-то низшей расы. Словно смесь Носферату и Гиен. Он отличался совершенно непривлекательной внешностью. Холенный, одетый в стерильно чистую белую рубашку и черные брюки с прилизанными волосами и тоненькой полоской усов над верхней губой. Весь его вид вызывал непреодолимое отвращение. Я даже не знала, как его зовут и если честно, то меня это не интересовало. Управляющий прошел в мою каморку. Повесил на спинку стула пакет с одеждой, на стол поставил коробки.

– Велел быть готовой к ужину. Ужин через сорок минут. Он снова презрительно на меня посмотрел и ушел. Меня считают преступницей, хотя они конечно вряд ли знают что именно я натворила, но отношение моего мужа ко мне не оставляло у них много сомнений в том что эта вина огромна. Я вспомнила, как Ник мне сказал, что для других вампиров братства я невиновна и поэтому, когда в доме будут гости я обязана выполнять свою роль хозяйки, а точнее свою роль мебели, неизменно обязанной присутствовать в доме темного князя. Я закрыла дверь на крючок и подошла к сверткам. И вдруг обрадовалась. Неожиданно меня обуял дикий восторг. Ник хочет, чтобы я была рядом. Чтобы выполнила роль жены и приняла гостей, как подобает в королевской семье. Весь вечер я проведу с Ником. Пусть все это игра, но я смогу разговаривать с ним, смотреть на него. Чем больше мы будем общаться, тем быстрее, возможно, он перестанет так меня ненавидеть. Наивная глупая дура. Я развернула пакет с нарядом и тихо вскрикнула. Платье было новым, еще с этикеткой из бутика в Лондоне. Значит, он думал обо мне, покупал мне вещи, зная, что я их одену. Я развернула платье. Черный тончайший трикотаж с люрексом, мелкая блестящая нить переливалась как драгоценные камни. Я сбросила опостылевший наряд служанки и одела великолепное платье, оно сидело как влитое. Ник хорошо помнил мой размер. Я застегнула змейку на боку и обнаружила на юбке разрезы до бедра. Единственная смелость в наряде. В остальном платье было довольно строгим: с воротником под горло, до колен, плечи закрыты, никакого выреза ни спереди ни сзади, но руки оставались открытыми. В коробках оказалось нижнее белье, черные туфли лодочки на высокой шпильке и скромное колье из жемчуга. Я с наслаждением надела тоненькие чулки, трусики и новый лифчик без лямочек. Оказывается, я соскучилась за красивыми вещами. Всего этого мне очень не хватало. Я сунула ноги в туфельки и прошлась по комнате. Ощущения былой роскоши вернули мне уверенность в том, что возможно я смогу вернуть и ЕГО. Когда-нибудь, через время. Я взяла расческу несколько раз провела по волосам, потом скрутила их в высокий узел на макушке, заколола шпильками. Увидела еще одну коробку – с косметикой. Это не было новым, маленькая косметичка была моей. Я высыпала ее содержимое на стол взяла зеркальце и когда открыла, громко вскрикнула. На меня смотрели глаза убийцы. С ужасом я отшвырнула зеркало в сторону, и она с треском разлетелось на маленькие осколки. Несколько секунд я приходила в себя. Потом глубоко вздохнула, на ощупь подкрасила губы и ресницы, нанесла на щеки немного румян. Обойдусь без зеркал, может когда-нибудь я снова смогу видеть собственное отражение. Но не сейчас. Сейчас я это отражение ненавидела. Я сунула руку под подушку и нащупала обручальное кольцо. Долго смотрела на рубиновые камешки и все же надела. Спустя полчаса за мной пришел Криштоф, тоже нарядно одетый, торжественный. Я отметила, что он довольно привлекателен, можно даже сказать красив. Темные волосы, не черные, а каштановые похожие на мои собственные и светло-зеленые глаза, черты лица немного грубоваты, но он очень симпатичен. Мужественный, сильный. Наверное женщинам он головы кружит как пить дать.

– Скажи, я нормально выгляжу в этом платье? Я покрутилась перед ним и увидела, как он быстро отвел глаза, посмотрел на осколки разбитого зеркала, а потом снова на меня.

– Разлюбила зеркала?

– Можно сказать и так. Скажи, я хорошо выгляжу? Ну, вот честно, ты же мужчина, как я выгляжу в твоих глазах? Криштоф смутился, я видела, что задала ему довольно сложный вопрос.

– Ты очень красивая, Марианна. Сегодня особенно. Сухо ответил он и пригласил идти за ним. Я не поняла, почему в нем произошла такая перемена. Ведь еще вчера он болтал со мной, и мы даже играли в шахматы и вдруг словно отдалился, поставил между нами стену.

– Что с тобой? Я тебя обидела?

– Нет. Идем.

Я вошла в залу и почувствовала, как от волнения у меня кружится голова. Мне стало страшно. Я даже не знаю, как объяснить этот страх. Наверное, все мои прежние комплексы, которые были еще до встречи с Ником, вдруг вернулись. Я всегда боялась выходить к гостям. Мне казалось, что я плохо выгляжу, что у меня виден краешек чулок, что я споткнусь или вообще покажусь всем нелепой.

Меня тут же заметили. Гости дружно повернули головы в мою сторону. Но мне они были не интересны, я ждала, когда ОН на меня посмотрит и он посмотрел. Лучше бы я в этот момент отвела глаза. Его взгляд уже не был тяжелым и не сверкал ненавистью, все гораздо хуже – сейчас он был полон ледяного безразличия. Словно я пустое место. Тем не менее, муж улыбнулся и направился ко мне. Каждый его шаг отзывался ударом моего сердца. Грациозный как пантера в черном элегантном костюме с приталенным пиджаком и белым галстуком. Волосы приглажены назад и собраны в конский хвост в руке неизменная сигара, на запястье сверкают «ролексы». Он подошел ко мне вплотную, и я тщетно пыталась понять, нравится ли ему то, что он видит? Тот наряд, что он мне купил? Хотя, судя по его взгляду, для него я ничтожество в любом наряде. Ник проводил меня к столу. Представил гостям. Меня рассматривали с любопытством, особенно женщины. Я ответила им равнодушным взглядом и села за стол. Дальше мужчины говорили о делах, а женщины делились свежими сплетнями, они пытались втянуть меня в разговор, но после того как подали спиртные напитки и гостям принесли пакетики с кровью, я их больше не интересовала. Лишь иногда они бросали на меня взгляды полные зависти и недоумения. Наверняка меня сочли высокомерной. Мне было наплевать. Я прислушивалась к тому о чем говорили мужчины. Точнее один из них. Самый загадочный для меня – мой муж. Я слушала его голос, пожирала взглядом каждое его движение и ловила себя на мысли, что до боли хочу к нему прикоснуться. Так сильно этого желаю, что даже непроизвольно сжала край скатерти дрожащими пальцами. Я уже простила ему то, что он меня ударил, я простила ему насилие. Тогда простила. Я, наверное, была готова на все лишь бы просто коснуться его сильной руки. Внезапно он заметил, что я смотрю на него и, оторвавшись от разговора, сказал:

– Дорогая, почему бы тебе не развлечь жен наших друзей интересной беседой?

Он говорил мне, чтобы я присоединилась к тем скучным и поверхностным гостьям, а вообще он просто намекал, чтобы я находилась от него подальше.

– Ну, есть женщины, которым интересен и бизнес, Николас, – вмешался граф Нортон и бросил на меня восхищенный взгляд, – ваша жена украшает нашу компанию, давно не встречал подобной красоты, столь естественной и яркой. А чем вы занимаетесь в свободное время Марианна? У такой красивой женщины наверняка есть увлечения хобби. Глаза Ника сверкнули и прожгли во мне дыру. Ему не нравилось, что разговор закрутился возле меня.

– Увлечения? Я очень люблю конюшни, то есть наших лошадей. Совсем недавно мне подарили породистых арабских скакунов. Это моя слабость. Ник крутил в руке вилку и начинал злиться, я это видела по его глазам, приобретающим все более темный оттенок. Но Нортон, казалось, не замечал ничего, он увлекся разговором со мной, не скрывая своего восторга:

– Вы ездите верхом? – он явно был удивлен. В братстве знали, что я очень «юный» вампир, совсем не их поколения, когда подобное умение считалось не достоинством, а само собой разумеющимся фактом.

– Конечно, отец учил меня этому с детства.

– Восхитительно, а танцуете вы так же великолепно, как и ездите верхом? Вилка в пальцах Николаса теперь крутилась гораздо быстрее.

– Возможно. Хотя у меня вряд ли получится вам показать, сегодня наверняка танцев не будет, но в следующий раз я обязательно с вами станцую. Если вы снова приедете к нам в гости. Я была само очарование, Нортон уже забыл, где находится и прошептал:

– Теперь я обязательно приеду к вам еще раз. В этот момент послышался резкий звук, затем вскрик и звон бьющейся посуды. Вилка встряла в стол, раскачиваясь от той силы, с которой ее воткнули в столешницу. Испуганная служанка прижала руки к груди, а осколки разбитого блюда рассыпались по полу. Ник резко схватил служанку за руку и дернул к себе.

– Безмозглая, ты что сделала? Ты забрызгала мои туфли. Я напряглась. Гости с любопытством ожидали, что будет дальше, с нездоровым блеском в глазах. И я тоже, но я боялась, ник был в ярости и мог наказать бедняжку, хотя и сам был виноват в том, что она уронила блюдо. Он напугал ее, когда воткнул вилку в стол… Ник с вызовом на меня посмотрел и быстро встал из-за стола. Он развернул служанку к себе, заставил посмотреть в свои ярко-синие как сапфиры глаза и какое-то время удерживал ее взгляд. С ужасом я поняла, что он ее гипнотизирует, но зачем?

– Криштоф, запри дверь, – спокойно сказал Ник, теперь он обошел остолбеневшую девушку, стал сзади. Его длинные пальцы осторожно убрали волосы с ее шеи, и я поняла… Я поняла, что он с ней сейчас сделает. Его чувственная верхняя губа дрогнула, показались острые белые клыки. Я не видела их очень давно. Гости, казалось, были заворожены, их ноздри трепетали, они были готовы к кровавому пиршеству, которое предлагал Николас. Девушка блаженно закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями его пальцев, и я словно физически ощутила, как он касается ее кожи. До меня доносился его чувственный шепот, он готовил ее…

– Нет! – закричала я и дернула девушку на себя. Николас посмотрел на меня так, словно сейчас я окажусь на ее месте. Но я знала, что при гостях он не посмеет.

– Не нужно. Не в этом доме – сказала я, отчеканивая каждое слово и видя приговор в его глазах. Я посмела ему перечить, – Криштоф, уведи ее. Уведи ее сейчас. Гости разочарованно сели на свои места и с невозмутимым видом продолжили беседу. Дрожа всем телом, я наблюдала, как Криштоф выводит служанку из залы и успокоилась лишь тогда, когда за ними закрылась дверь. Я тоже села, чувствуя, как у меня трусятся колени. Ник сжал мое запястье под столом с такой силой, что я подумала о том что он сломает мне руку, но стиснув зубы, вынесла боль. Другой рукой я отправила в рот маслину и улыбнулась Нортону.

– Итак, на чем мы остановились? – невозмутимо спросила я по-английски и улыбнулась одной из самых очаровательных улыбок. Пальцы Ника все еще стискивали мою руку, не ослабляя хватку. Я почувствовала, как по моему телу разливается жар от его прикосновения. Я удивлялась собственной реакции вместе с болью я трепетала от того, что его жестокие пальцы сжимали мою кисть. Ведь он прикасается ко мне, и эти прикосновения по-прежнему сводят меня с ума. Внезапно он отшвырнул мою руку и достал сигару. Я с наслаждением увидела на его безымянном пальце обручальное кольцо. Ник посмотрел мне в глаза, и я поняла, что эта выходка мне даром не пройдет. Но мне было все равно, я не хотела, чтобы девушка пострадала, только не на моих глазах. Остаток вечера прошел без происшествий, мужчины уединились в кабинет, а мне приходилось слушать пустую болтовню их жен. Я будто снова вернулась в прежнюю жизнь и не могу сказать, что мне это не нравилось. Я успела привыкнуть к роскоши, к светским беседам к шикарным нарядам. Гостьи восхищались моим платьем, и так я узнала, что это эксклюзивный экземпляр и кроме меня такого наверняка не у кого нет. Они даже не представляли, во что я была одета сегодня утром и в какую жалкую каморку вернусь сегодня ночью. Но им и не нужно этого знать. Вскоре Ник и гости вышли из кабинета, и я поняла, что у них что-то не склеилось. Нортон в бешенстве забрал жену и отправился к выходу, не попрощавшись с Ником и со мной, а мой муж одарил меня таким взглядом, что у меня по спине пробежал холодок. Они поругались. Наверняка, сорвалась какая-то важная сделка и вот было у меня мерзкое чувство, что это я виновата. Только не могла понять каким образом. Гости разошлись, и я последовала за Криштофом, который вызвался проводить меня в комнату.

– Стоять! – рявкнул Ник и я обернулась. Он смотрел на меня потом на Криштофа, кивком головы показал тому на дверь. Как ни странно Криштоф ушел не сразу. Он что-то сказал Нику, но тот заорал, что это не Криштофа ума дело и пусть убирается ко всем чертям, если ему что-то не нравится. Я попятилась к стене, наблюдая, как медленно закрылась дверь за моей единственной надеждой на спасение. Николас повернулся ко мне и теперь его синие глаза стали почти черными.

– Ты сорвала мне сделку! – отчеканил он и двинулся ко мне, – я обещал им развлечения, я обещал чудесный отдых, а ты все испортила. Я говорил тебе, что никакого права голоса ты в этом доме больше не имеешь – ты больше не госпожа, ты прислуга и ранг твой ниже, чем у той дуры, которую ты защитила. Так что за ее проступок будешь расплачиваться ты. Собери все осколки руками, а потом почисть мои туфли, эта девка забрызгала меня соусом. Мои щеки запылали, лучше бы он снова меня ударил, чем приказал так унижаться. Я не собиралась подбирать осколки руками, а уж чистить его туфли и подавно.

– Ты слышала, что я сказал?! Собрала все осколки и натерла мои туфли до блеска, не то велю тебя выпороть.

– Ну, так вели выпороть прямо сейчас, я не стану исполнять твои приказы. Он удивленно посмотрел на меня, потом схватил за плечо и толкнул на пол.

– Собирай! – прорычал он, нависнув надо мной как тень. Меня трясло от ярости, сейчас я готова была даже ударить его, он не заставит меня так унижаться. Не позволю. Я поднялась с пола и упрямо посмотрела ему в глаза.

– Я сказала, что можешь выпороть меня прямо сейчас.

Теперь его глаза сверкнули красным огнем, он вытащил ремень из брюк и двинулся ко мне.

Замахнулся и характерный свист раздался у моего уха и тут во мне словно что-то переключилось. Изнутри поднялась дикая паника, звук напомнил свист хлыста, которым демон учил меня покорности. Я не помню, что случилось дальше, наверное, я закричала, закрыла лицо руками, вздрогнула. Меня начало бить мелкой дрожью, я упала на колени и услышала свой хриплый шепот.

– Не надо… Я недооценила свои нервы, они сдали, как только я услышала уже знакомый мне звук. Я бы не выдержала, если бы он меня сейчас ударил. Во мне поднялась волна панического ужаса. Первобытный страх той боли, что испытала всего лишь месяц назад. Оказывается память, иногда выкидывает такой фокус, и ты думаешь, что кошмар позади, что забыла, а какой-то незначительный звук погружает тебя в пучину ужаса словно наяву. Я все еще тряслась, но видела свои пальцы, которые лихорадочно собирали осколки и складывали в кучу. Я даже порезалась, но боли не почувствовала. Перед глазами я видела лишь его ноги, носки его кожаных туфель и его тень на полу. Ник стоял надо мной, как надзиратель и когда я закончила, бросил мне салфетки как собаке. Впервые во мне всколыхнулась ненависть. Впервые именно к Нику. Стиснув зубы я вытерла его туфли. И вдруг заплакала. Даже не знаю, как эти предательские слезы вырвались наружу. Я рыдала как раненное животное и не могла остановиться. Сквозь слезы я увидела, что он уходит. Вот так просто уходит, даже не сказав мне ни слова. Я подняла осколок блюда и посмотрела на блестящий фарфор. Вот так разбилась и моя жизнь. Когда-то давно Ник говорил мне, что он меня сломает, что нам нельзя быть вместе, а я ему не верила. Наверное, все же стоило прислушаться к его словам. Он был прав. Только я не собиралась ломаться. Единственное, что я тогда впервые поняла, что именно этот эпизод отложится в моей памяти навсегда. Не побои и оскорбления, а именно это унижение. Он показал мне, что я никто, что я лишь кратковременная прихоть хозяина и сделаю все что он прикажет. Именно в этот вечер моя любовь к нему дала трещину. Нет, я не перестала сходить по Нику с ума, я была им одержима, я была им больна прогрессирующей хронической болезнью, но в этот самый первый раз я вдруг захотела излечиться, или хотя бы попытаться. Он ломал не меня, он ломал мою веру в него, веру в мою любовь, которая может растопить лед и свернуть горы.

Я могла простить ему ревность, я могла стерпеть его грубость, но не обращение со мной как с животным.

Ник швырнул ремень на пол. Яростно дернул галстук расстегнул пуговицы на рубашке и, схватив бутылку виски из бара сделал несколько глотков прямо из горлышка. Только что он сорвал настолько важный договор, что теперь даже не предполагал, как сможет сказать об этом Владу. Он разругался с Нортоном почти до драки. Этот хлыщ посмел смотреть плотоядно на Марианну, смел, шептаться с его женой. Наглость аристократа разозлила его не меньше, чем красота Марианны в этот вечер. Он нарочно выбрал ей самое скромное платье, надеясь скрыть все прелести ее тела под черной материей, и просчитался. Легкая тоненькая материя обрисовала каждый изгиб, даже ямочку ее пупка, а разрезы открывали стройные ножки в чулках, слегка открывая краешек кружевной резинки. Пусть платье и было наглухо закрыто до самого горла, но Марианна собрала волосы и красивая шея и нежный овал лица не скрыть даже таким образом. С употреблением зелья, человеческий запах ее тела усилился и Ник почувствовал ее задолго до того как она вошла в залу. Проклятый английский аристократ, несомненно, тоже. Больше всего его бесила именно она. Весь ужин не давала ему спокойно разговаривать, он чувствовал ее взгляд каждую секунду, чувствовал кожей, плотью и распалялся все сильнее, ненавидя себя за это. Ее тоненькие пальчики с обручальным колечком совсем рядом и невыносимое желание накрыть ее руку своей, как когда-то, вгрызалось ему в мозги. Весь этот ужин превратился в пытку. Марианна как назло не собиралась общаться с пустоголовыми куклами-женами англичан, а Ника уже раздражала ее близость. Точнее, она действовала на него как красная тряпка на быка. Вместе с бешеной страстью поднимались и флюиды ненависти. Но когда она начала флиртовать на его глазах с Нортоном, Ник потерял над собой контроль. Наглая сучка смеет перед ним строить глазки его партнеру. Ник злился все больше и больше. Перед глазами уже разыгралась бурная фантазия, где его жена в объятиях графа и тот помогает ей сбежать от тирана мужа. В этот момент Ник, не выдержав напряжения, яростно воткнул вилку в стол и даже не заметил, что чуть не поранил служанку, которая в этот самый момент собиралась поставить на стол блюдо с соусом. Девушка вскрикнула и разбила блюдо. В тот же момент Ник почувствовал дикую потребность дать волю своей ярости. Загрызть эту девчонку на глазах у всех. Вспомнить, как это приятно пить теплую кровь жертвы и слышать ее предсмертные судороги. Он ужасно хотел сделать это на глазах у Марианны. Но она вступилась за чертову служанку и все испортила. Как же ему хотелось ее наказать за то, что осмелилась ему перечить при гостях. Но больше всего он ненавидел ее за притворство: убийца, развратное низкое существо все еще разыгрывало перед ним милосердие. Ник специально заставил ее заниматься унизительной уборкой, служанка и не посмела бы возразить, молча бы все убрала, еще бы и туфли начистила до блеска, но госпожа? Ник хотел показать ей, что она для него значит не больше чем безликая прислуга. Впервые он увидел, как Марианна сопротивляется ему, как с вызовом бросила ему, что не собирается выполнять его приказы. Сейчас это уже было делом принципа – ее сломать. Ник не знал, хотел ли он ударить ее тяжелым кожаным ремнем, но ее реакция его просто поразила. Она отреагировала как жертва, которая уже знала, что такое удар плетью. И не просто удар, а жертва, которую избивали погружая в пучину ужаса. Гримаса на ее лице заставила его руку дрогнуть и опуститься. Она наверно даже не поняла, что инстинктивно закрылась руками и согнулась, содрогаясь в ожидании удара, а потом упала на колени и начала лихорадочно собирать осколки у его ног. Так реагирую те, кто боятся и знают, что такое избиение. Но как она могла об этом знать, если Ник никогда не бил ее, а пощечины все же не в счет? Впрочем, возможно она хорошая актриса и хотела, чтобы он пожалел. Николас снова пригубил бутылку. Он не заметил, как уже откупорил вторую. Вернулся из Лондона, увидел ее и всю душу наизнанку вывернуло. Им явно тесно под одной крышей.