Текст книги "Одержимость (СИ)"
Автор книги: Ульяна Соболева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Он вел машину молча, стараясь на меня не смотреть, а я приоткрыла окно и как всегда закинула ногу на торпеду. Повернула голову и увидела, как сильно стиснуты его челюсти.
– А дома ждёт вкусный ужин, – пропела я и поправила воротник его рубашки, повёл плечом. Злится. Еле сдерживается. Но ведь сорвется рано или поздно. Надолго не хватит.
– Лёша, – продолжила я, – а в той школе, там нормально? Ты проверял?
Пора давить на жалость, а то ведь явно не домой едем. Неужели решил избавится или я уже на фиг ничего не понимаю в мужской психологии?
– Интернаты ненавижу…ты хоть сам знаешь, что такое интернат? Это зона для малолеток. Там свои законы. Ничем не лучше тюремных. Одно название интернат, а так та же ограда, охрана, побои и помои вместо еды, да поношенные вещи с чужого плеча. Я лучше сдохну, чем снова туда.
Лучше к Гоше в проститутки чем снова…Я сбегу оттуда. И снова на улицу. Так зачем усложнять? Останови и я выйду.
Я заплакала. По-настоящему. Мерзко так на душе стало. Начала играть, а как про интернат заговорила жалость к себе выдернула слезы настоящие. В горле застрял ком. Никитин резко дал по тормозам. Я отвернулась и полностью зарылась в его пиджак. Слышу, как ударил по рулю. Наверняка смотрит на меня. Коснулся плеча, а я вжалась в свою дверцу, слезы катятся, а мозги лихорадочно работают.
– Эй…Кукла…
Тихо выругался и потянул к себе, я оттолкнула и снова в свой кокон, но он не дал спрятаться, пиджак сбросил и взял за подбородок, долго смотрел мне в глаза. А я словно видела себя со стороны – сама невинность, ресницы мокрые, под глазами тушь размазалась, губы припухли. Глеб Николаевич всегда говорил «Ну вот как тебе, сучке, удаётся не опухнуть от слез, а выглядеть как в кино – аки ангел небесный, а?»
– Что мне с тобой делать?
На языке вертелась пошлость, но я проглотила, а Лёша вытер слезу с моей щеки.
– Давай новые правила – перемирие. Согласна?
Я кивнула и накрыла его руку своей рукой. Дыхание участилось, и он отвёл взгляд. Посмотрел в лобовое стекло. Но руку не отнял. Потом резко повернулся ко мне.
– И больше никаких выходок поняла? И вот это тоже, – он вытер мои губы большим пальцем, – и вот это, – показал на мою мини юбку.
Я кивнула, а он протянул руку, пристёгивая меня ремнём безопасности. Его смуглая, сильная шея оказалась прямо возле моего лица, теперь уже пахло его кожей, потянула неумолимо и я нагло коснулась его губами. Там, где закончился воротник рубашки, чуть ниже уха. Он вздрогнул, дёрнулся как от удара и посмотрел мне в глаза:
Наверное, в этот момент мои мысли отразились на моем лице, потому что взгляд Никитина изменился, зрачки расширились. Я нагло впилась холодными пальцами в его воротник и коснулась губами его губ. Вздрогнул, перехватил мою руку, но я уже зарылась в его светлые волосы на затылке, царапая шею и мои губы слегка приоткрылись. Он сдался внезапно. Неожиданно даже для меня, рванул к себе, и тут же смял мои губы своими. Я поплыла моментально, это полный отказ всех тормозов и разума. Его губы оказались жёсткими и властными, жадными и горячими. Настоящими. Пальцы легли на моё лицо, не давая оторваться, удерживая, он пожирал меня, забирая дыхание, взрывая мои мозги, мои лёгкие. В животе вспорхнул ворох ненормальных бабочек, совершенно чокнутых и неуправляемых. Ответила на поцелуй, почувствовала его язык во рту и крышу снесло к такой-то матери. Мне показалось что до него я ещё не целовалась. Все стало жалким суррогатом. Потому что Никитин не просто целовал он забирал, он порабощал волю, отнимал контроль, вырывал его с мясом. И меня это возбудило до сумасшествия, от желания свело скулы, впилась в его волосы на затылке, отвечая, захлёбываясь, отдаваясь.
И вдруг он оттолкнул, резко выскочил из машины. Обхватил голову руками. Я откинулась на сидение и улыбнулась, трогая губы кончиками пальцев. Первый бастион пал. Моя победа. Безоговорочная. Никитин несколько минут стоял снаружи. Нервно курил. Потом сел обратно в машину. Мы тронулись с места:
– Ещё раз это сделаешь… – , посмотрел на меня и со свистом выдохнул, – ты понимаешь слово «нет»?
– Понимаю, – ответила тихо и улыбнулась…скорее с сарказмом, – слово «нет» я в своей жизни слышу гораздо чаще чем «да». Не парься – я привыкла. Не буду больше тебя целовать, не волнуйся. Дай закурить. Один раз.
Никитин тяжело вздохнул, но сигарету дал и зажигалку поднёс. Его руки слегка подрагивали. Все ещё нервничает. Почему? От того что я сбежала? От того что решил избавиться и не смог? Или от моего прикосновения или от того что сорвался и целовал меня как безумный? Похоже, я впервые не могу растолковать реакцию объекта. Вот это его «нет» добило. Сразу захотелось «да». Сейчас. Немедленно. В этом авто. Его «да», когда ворвётся в моё тело. Чтобы рычал «да, да, да».
Дома я сразу же юркнула к себе и заперлась изнутри. Я не спала. Я слышала, как он ходит по комнате, то включает, то выключает свет. Налил что-то, чиркнули спички. Я улыбнулась – зажигалка осталась в машине. Нервничает. Ведь я рядом. А он уже шагнул в это огонь. Теперь я не отпущу. Все. Игра переходит на новый уровень. И я все ещё веду.
7 ГЛАВА
Кукла. Россия. 2001 год
– Прошло де недели…Две. У тебя осталось ровно столько же. Какого хера происходит, а? Если провалилась так и скажи я заменю на другую телку постарше. Видел он тебя в школу пристроить собрался. Мне, Кукла через две недели нужна та папка. Через две. А он тебя не то что с папочкой знакомить не собирается, а даже в дом свою бабу при тебе водит.
Я задохнулась. Так всегда случалось, когда разговаривала с Макаром. Я его боялась. Меньше чем остальные, но боялась. Как собака боится хозяина. Макар мог ударить. Больно. Наказать. Макар решал жить мне или нет и как жить. И если он решит, что я провалилась – он меня заменит.
От одной мысли, что к Никитину пристроят другого агента стало не по себе. Да и провала не хотелось. Макар припомнит.
– Все, хватит играть в девочку. Или ты укладываешь его в постель и ваши отношения меняются или я меняю тебя. Через неделю отчитаешься. Ничего не сдвинется – уходи. Значит не время расставаться с девственностью. Используем при других обстоятельствах.
Я повесила трубку телефона автомата и нахмурилась. Мать его. А ведь и правда две недели прошло. Как один день. И я на месте. Нет, я конечно, продвигаюсь, но Никитин чертовски упрямый. Он не просто сопротивляется, он держится от меня на расстоянии. И Оля его у нас почти каждый день зависает. Чтоб ее. После того поцелуя в машине Лёша вёл себя так словно ничего не произошло. Полный ноль. Я даже не могла поймать его взгляд. Он упорно на меня не смотрел.
Я злилась. Впервые. Да, Макар прав, у меня не получается. Мне нужно больше времени. С Никитиным месяца не достаточно. Он из тех, кто долго раскачиваются и любят долгосрочные отношения с уверенностью в завтрашнем дне. А я точно не подхожу на роль домашнего зверька. Разве что экзотического. И у меня возникло мерзкое чувство – Никитин не любит экзотику. Простушка Оля гораздо больше подходит.
Я вернулась домой. Бросила пакт с покупками на диван и нервно прошлась по салону. Автоматически включила телевизор. Никитин сейчас на работе. Вечером собрался со своей мымрой в кино…со мной естественно. Я не заметила, что стою напротив его комнаты, даже рука легла на ручку двери. Осторожно повернула и зашла вовнутрь. Взгляд упал на постель – аккуратно заправлена, шторы на окне раздвинуты. Несколько секунд смотрела на покрывало – Олю на ночь не оставляет. Но ведь трахает ее. В машине что ли? Или у неё дама? Так она вроде с родителями живёт.
Я подошла к столику у зеркала и протянула руку к флакону с его одеколоном – непроизвольно понюхала.
«Если провалилась так и скажи я заменю на другую телку постарше».
Сразу представила себе лицо Светика. Точно ее подбросит. Она цепкая, хватка у неё железная. Такая в постель в тот же день затащит. И Никитин два раза думать не станет. Светке под тридцать.
Я поставила одеколон и посмотрела на своё отражение. Долго смотрела.
Сегодня все изменится. Сегодня или я буду не я. Так куда там уехали Олины родители? Я ещё несколько секунд смотрела на себя в зеркало, а потом решительно вышла из комнаты. Я снесу тебя Никитин, я устрою тебе персональное землетрясение.
Я снова выпорхнула на улицу, к телефону автомату. У меня уже появился план.
Никитин вернулся домой ближе к десяти вечера, он проводил Олю в аэропорт. Ее родители попали в аварию – никто не пострадал, но они оба все ещё в больнице с лёгкими ушибами. Естественно Никитин не смог вылететь с ней в Варшаву. У него работа и я. Так что Оленька отправилась сама и я надеюсь ее не будет дня два как минимум. Лёша сразу пошёл на кухню заваривать кофе, а я с глазами полными сочувствия смотрела на него и тихо вздыхала. Но похоже на него это не действовало. Он по привычке заварил кофе и мне, поставил чашку на стол.
– Мы никуда не едем.
– Почему? – нагло спросила я и села на соседний стул.
Он устало вздохнул и не глядя на меня отпил кофе.
– Никто не умер. Все живы здоровы. Почему мы должны сидеть дома?
Никитин повертел чашку в руках, и я снова засмотрелась на его запястья. Очень сильные руки и пальцы красивые, мужские.
– Потому что у меня пропало настроение. Этого достаточно? Я хочу побыть дома.
– А я постоянно дома. Как в клетке. Как в коробке для хомяка с дырками на крышке. И крышку открывает хозяин, когда ему скучно или пришло время кормить зверушку.
Я несколько секунд смотрела на него, потом с грохотом поставила чашку на столик и ушла на балкон. Так же демонстративно шваркнула дверью. Черт…ну что ж такое, а? Я не понимаю, что не так? Что я бля…делаю не так? Медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Может быть Макар прав и Никитин мне не по зубам? Нихера! По зубам. По зубам, черт его раздери, вместе с его Олей и настроением. Можно подумать ему не нас***ть на ее папочку и мамочку? Ну попали в аварию. Да и не авария вовсе, слегка задел грузовик на светофоре и прижал к обочине. Пару ушибов. Дверь позади меня приоткрылась. Никитин с сигаретой в зубах вышел ко мне.
– Переодевайся. Я передумал. Едем в кино.
Я медленно обернулась, но он на меня не смотрел, курил, пуская дым на улицу.
– А что так? – спросила я и облокотилась спиной на перила, – чего передумал?
– Ты собираешься или нет? Мы опоздаем.
– Не хочу никуда идти, – сказала я пошла к двери.
– Ты сама выберешь что смотреть, идёт?
Я лишь на секунду остановилась и улыбнулась уголком рта. Ещё как идёт. Бежит. В припрыжку. Потому что я уже выбрала и твоей ханже Оленьке точно бы не понравилось. Так и представляю себе, как покрывается румянцем ее полнощёкая физиономия.
Зал был переполнен, а мы выбрали места на последнем ряду. Точнее я выбрала. Прямо посередине. Всегда любила последний ряд. Легко можно свалить если очень нужно. Особенно если при этом ты что-то оттуда уносишь из кармана того, с кем пришла. С мужчинами желательно идти на эротику или боевик. Тогда они полностью поглощены происходящим на экране, а твои пальчики на его колене только добавляли остроты ощущениям.
Никитин скептически поднял одну бровь, когда понял какой фильм я выбрала, но он не перечил. Впрочем, я была уверенна на экран он будет смотреть не долго. Я устрою ему персональное представление. Игра выходит ещё на один уровень. А красивый и чувственный фильм «Соблазн» только подольёт масла в огонь.
– Ты и правда думаешь, что мне будет интересно? – спросил он и посмотрел на меня протягивая мне солёные орешки.
– Конечно…я в этом уверенна. Прекрасный актёрский состав, натуральные съёмки, интрига, эротика. Почему нет?
Он вздохнул отпил пива и посмотрел на экран. Первые десять минут он явно скучал. Потом все же увлёкся просмотром у него не осталось выбора. В полумраке залы его профиль казался очень чётким, губы слегка блестели. Я запрокинула голову на спинку сидения и поглядывала на него украдкой, иногда на экран. Там как раз герой Бандераса страстно целовал героиню на широкой постели с шёлковым балдахином. Обнаженка и чувственность рулили полным ходом. Я облизала пальцы и закрыла глаза. Едва касаясь провела ими по подбородку, спускаясь ниже, по шее к груди. Сквозь ресницы смотрю на него и жду, когда заметит. Коснулась груди, напряжённого соска и вдруг поняла, что мне совсем не нужен какой-то стимулятор кроме него. Достаточно смотреть на его губы, руки и я плыву, растекаюсь. Резкий поворот головы и он застыл в изумлении. Его черты тут же заострились, дёрнулся кадык, а взглядом он проследил за моими пальцами, ласкающими сосок сквозь тонкую материю платья.
– Какого черта ты вытворяешь? – прошипел он.
– Никогда не думала…что это так, – томно прошептала и раздвинула ноги, потянула подол платья чуть выше, – что это так приятно…когда к тебе прикасаются. Как он к ней…
– Прекрати, – его голос почти не слышно, но я вижу, как побелело лицо, как проступила жилка на лбу. Как он судорожно впился в ручку кресла.
– Я же не тебя…я себя…, – прошептала и подняла платье ещё выше, рука скользнула под шёлк трусиков…как же там влажно. Я давно не была настолько мокрой. Я даже не помню себя в таком состоянии. Я прикрыла глаза и исследуя погладила клитор кончиками пальцев. По телу прошла судорога удовольствия. Он смотрит…я в этом не сомневалась. Как и я на него из-под ресниц. Никитин судорожно сглотнул и стиснул челюсти.
– Когда я…, – прошептала и облизала губы кончиком языка, – когда я прикасаюсь к себе вот так…я представляю, что это твои пальцы…во мне.
Приоткрыла глаза и поймала его взгляд – обезумевший, потемневшие и расширенные зрачки, грудь бешено вздымается, вцепился в ручку кресла и не может оторвать взгляд от моих пальцев, которые нежно порхают на клиторе, под шёлком трусиков и ему остаётся только угадывать насколько мне хорошо…Все моё тело покалывает словно маленькими иголками. Под этим взглядом возбуждение, нарастает как цунами, и я уже не в силах удерживать его взгляд, глаза закатываются сами собой. Я слышу своё прерывистое дыхание, сдерживаю лёгкие стоны.
– Раньше…чтобы кончить я представляла…себе…картинки…очень жаркие…
Он громко выдохнул, со свистом.
– Сейчас мне достаточно…твоего взгляда…Лёша…
Он поджал губы, стиснул челюсти до хруста, на его лбу выступили капельки пота. Но он уже не мог и не хотел меня останавливать.
– Лёша…смотри на меня…пожалуйста, – выдохнула я и поймала его взгляд. Я не испытывала ничего более сумасшедшего чем в этот момент. Меня затянуло как в водоворот – никогда и никто не смотрел и не умел смотреть так как он. Ярость и дикое желание. Он хотел меня и уже не мог контролировать этот взгляд. Контроль полностью у меня. Я протянула руку и провела пальчиком над его верхней губой, вытирая бусинки пота, продолжая другой ритмично ласкать себя. Облизала палец, и он вдруг перехватил моё запястье, продолжая смотреть в глаза, сжимая сильнее.
Секунда и меня выгнуло дугой от сумасшедшего дикого наслаждения. Лёша резко привлёк меня за плечи, заставляя уткнуться лицом к себе в грудь, заглушая мой стон удовольствия, сжимая моё подрагивающее тело. Ещё никогда я не кончала настолько остро, под его взглядом. Ломая все его стереотипы, заставляя видеть во мне женщину, заставляя видеть, как я выгляжу, когда меня накрывает оргазмом, заставляя корчится от бешеного желания помочь мне. Это власть. Мгновенная. Я отобрала у него все. Только что я вывела нас на новый уровень. Назад дороги нет. И я думаю он прекрасно это понимает. Или не понимает ничего, потому что он напряжён, до предела. Его мышцы каменные. Лёша выпустил меня из объятий и крепко сжал переносицу двумя пальцами, его лицо скривилось как от боли. Он резко встал и вышел из залы. А я откинулась на сидение. Меня все ее потряхивало. Несколько минут подождала и вышла за ним.
Лёша курил на улице, облокотившись о капот машины. Его руки дрожали. Я подошла и стала рядом и вдруг он схватил меня за плечи и сильно тряхнул:
– Мать твою, ты думаешь я мальчик? Да? Ты думаешь ты можешь вот так изводить меня и тебе ничего не будет? Черт…что же ты делаешь со мной, а?
Я смотрела ему в глаза, потом обхватила его лицо ладонями, но он перехватил мои руки.
– Ты – ребёнок, а я…бл***ий извращенец.
Я преодолела сопротивление и прижалась губами к его губам. Он с такой силой сжал меня в объятиях, что хрустнули кости. И я почувствовала, как моё тело наполнилось невесомостью. Каким-то судорожным кайфом, эйфорией победы. Он целовал меня жадно, потом смотрел в глаза и снова целовал. Отталкивал, а я тянула его к себе, хаотично гладила его шею, плечи и целовала, захватывая в плен его язык, содрогаясь от возбуждения и ошалелого триумфа от этой победы, пока он вдруг не сдавил мои плечи, заставляя прекратить.
– Я не железный…я не могу так…и я не хочу делать это с тобой. Понимаешь…не хочу! Не могу! Бл***ть у меня крыша едет.
Но не оттолкнул смотрит в глаза, потом на мои губы. Взял мою руку, которой я ласкала себя, прижал к щеке, провёл по ладони кончиком носа…
– Твою мать, – выдохнул и прижался к ней губами, – я в отношениях, – простонал он и отбросил мою руку, – я в отношениях и ты об этом знаешь.
– Я не ревнивая, – пожала плечами и закурила, он не отобрал сигарету. Отвернулся. Все ещё напряжён, как струна, я только могу себе представить, как его сейчас ломает, – у меня не было отношений. Я не знаю, что такое ревновать.
Лёша резко повернул ко мне голову.
– Ты девственница?
– Физически да…психологически уже давно нет, – рассмеялась я и запрыгнула на капот, затянулась сигаретой, выпустила дым. Лёша щелчком запустил окурок на асфальт.
– Охереть! S! Значит так. Будем считать, что ничего не было. Ничего. Садись в машину и поехали. Бред какой-то…не верю, что это со мной происходит. Любопытная девственница выбрала меня объектом для изучения своего либидо.
Но меня это уже не волновало. Я знала, что он меня не просто хочет у него сорвало все тормоза. Он больше не сдержится. Он будет думать обо мне снова и снова. Представлять, как я это делала и корчится от желания.
– Хорошо…значит я найду кого-то другого для удовлетворения моего нездорового любопытства.
Спрыгнула с капота, и он вдруг рванул меня за руку к себе. Настолько резко, что у меня подкосились ноги.
– Никого другого не будет, Кукла. Никого.
Я засмеялась, захохотала:
– С чего ты взял? Ты не мой папочка, не мой любовник. А ЭТИМ можно заниматься где угодно. Например, в школьном туалете, на уроке…истории. Меня всегда заводят урок истории. Не знаю почему. Особенно изучение рабовладельческого строя. Отношения рабыня-хозяин. Очень интересно.
Никитин сдавил мои руки, и я слегка поморщилась от боли.
– Играешь с огнём, Кукла?
О да, обожаю играть с огнём, но огонь это я…а ты во мне растворишься и сгоришь.
– Нет…я играю с тобой.
Он схватил меня за горло и привлёк к себе, его глаза полыхали страстью и яростью. Он ненавидел себя за слабость, но его несло под откос. За мной. И этого уже не остановить.
– Значит будем играть по моим правилам.
Ну если так думаешь. Ради Бога. Все для удовлетворения твоего эго.
– Какие они твои правила, Лёша? – прошептала я и провела языком по губам, увидела как он проследил за моими движениями и сглотнул.
– Ты…останешься девственницей, – выдохнул он.
– Ты выдержишь? – провокационно спросила я, и прижалась к нему всем телом, чувствуя животом его напряжённый, пульсирующий член под грубой тканью джинсов. По моему телу прокатилась дрожь желания от одной мысли, что я смогу нему прикоснуться. Я тихо застонала и уткнулась лицом ему в грудь.
– Не знаю, – просипел он и прижал меня к себе, – с тобой я никогда и не в чем не уверен на все сто…особенно в себе.
Я подняла голову и положила руки ему на плечи:
– Отвези меня домой…я хочу смотреть тебе в глаза, когда ты будешь кончать. Как ты смотрел на меня.
Он тихо зарычал привлекая меня к себе за волосы, немного грубовато, но мне понравилось. До одури. Наверное, это было первым моментом, когда я забыла, что он «объект». Я хотела его. Ужасно. До дрожи в коленках. Я хотела, чтобы он был первым.
8 ГЛАВА
Кукла. Россия. 2001 год
Лёша вёл машину и старался не смотреть на меня, сдавил руль одной рукой, другая в приоткрытом окне с сигаретой. Окна открыты. ветер треплет его светлые волосы. Я по-хозяйски включила музыку. Потом преклонилась к нему и отобрала сигарету. На секунду взгляды встретились и у меня моментально пересохло в горле. Нагло пустила струйку дыма прямо в его приоткрытые губы. Бросил взгляд на дорогу и снова на меня, в глазах черти.
– Ещё, – усмехнулся уголком рта.
От этого «ещё» у меня от затылка по позвоночнику прошла волна электричества. Затянулась сигаретой и наклонилась к нему едва касаясь губами его губ выпустила дым, он заглотнул, а потом жадно поцеловал и снова взгляд на дорогу. От этой перемены в его поведении меня начало потряхивать. Мне захотелось больше, сейчас, испробовать все границы. Немедленно. Расстегнула пуговицы на его рубашке, прикоснулась к коже, наклонилась к нему втягивая его запах.
– Мне нравится, как ты пахнешь…, твой вкус – прошептала я и провела кончиком языка по его шее, спускаясь ниже. Головокружительно быть с ним настолько близко. Потёрлась об него желая быть ещё ближе и почувствовала, как его правая рука сжала меня крепко за талию. Мне нравилась эта мощь. Он очень сильный, широкий, большой, мускулистый. Я укусила его за мочку уха, и он шумно выдохнул. Я видела, как сильно сжаты его челюсти, как Никитин старается сосредоточенно смотреть на дорогу. Теперь я исследовала его грудь с детским азартом, мне нравилось все что я трогаю, его твёрдый живот, обводя пальцами кубики напряжённого пресса. Его мужской острый запах кружил мне голову, заглушая все тормозные центры.
– У тебя гладкая кожа…когда я прикасаюсь к тебе мне хочется зарычать от удовольствия.
Напрягся ещё больше, дышит очень шумно, через нос. Словно после пробежки в несколько километров. Я прикусила нижнюю губу и скользнула пальчиками ниже к полоске волос под пупком, к пряжке его ремня.
– Я хочу залезть под твои джинсы и касаться тебе везде…
– Ты будешь все озвучивать? – хрипло проворчал он и крутанул руль влево, меня швырнуло на него, и рука невольно соскользнула ниже, легла на его эрекцию. Резко схватил меня за запястье и сдавил.
– Тормози…
Я усмехнулась и дерзко дёрнула пряжку, расстёгивая ремень, с вызовом глядя ему в глаза.
– ТЫ тормози…вот там, на обочине, – прошептала ему в ухо, сильно укусила за мочку, и потянула язычок змейки вниз, – тормози…хочу трогать тебя…всего. Сейчас.
Через минуту съехал в сторону, нажал на «аварийку». Я наклонилась к нему и лизнула его губу, пробуя на вкус, наслаждаясь их мягкостью.
– Ммм вкусно, – прикусила нижнюю, слегка оттянув, и тут же почувствовала, как он отобрал инициативу, зарылся пятерней в мои волосы на затылке, привлекая к себе, погружая язык мне в рот, завладевая мои губами. На несколько минут контроль у него, а я плавлюсь, покрываюсь мурашками. От эротичности всего происходящего сводит скулы. Не с одним объектом не было так. Было что угодно – флирт, соблазнение, да все что хочешь, но не так. Вот это скольжение контроля то к нему, то ко мне, убивало и возбуждало до одури. Потеря моего «я», потеря его «я» и так до бесконечности, отбирая друг у друга, и отдавая. Но больше всего заводила его реакция, она была странной. Да, страсть бешеная и в тот же момент вот это связывание, ограничение, нежность и одновременно желание порвать меня на части. Я чувствовала эту борьбу. «Вкусно» …мммм… как же «вкусно» видеть его эмоции. Я, как вампир, питалась ими, и в тоже время внутри просыпался ответный огонь. Как пламя свечи, зажжённое от другой свечи. Как пожар, который непременно поглотит все что поблизости, и языки пламени лижут нас обоих. Не только его.
– Маленькая…остановись…пока не поздно. Для тебя не так. По-другому, для тебя.
Он задыхался, наши сердца колотились как ненормальные. Прислонились к друг другу лбами в изнеможении закрывая глаза, губы почти соприкасаются, и он дышит мне в рот. Шепчу срываясь на стон:
– Молчи… я решаю, как для меня… не ты. Правила твои, а решения мои.
Перехватил мои руки. Мне хочется большего. Намного больше. Отталкиваю его и перекинув ногу, сажусь к нему на колени. Лицом к лицу. В спину впился руль и Никитин автоматически отодвинул сидение назад. Мне нравится быть сверху, я прижимаюсь к нему, ещё не создавая трения между нашими телами, упираясь руками в его сильные плечи. Поднял на меня глаза, горящие как угли, ноздри трепещут, на скулах играют желваки. От его желания меня саму пронизывает током в двести двадцать, внизу живота уже привычно потягивает. Я приподнимаюсь и пытаюсь одной рукой полностью расстегнуть его ширинку, снова удерживает мои руки, а меня уже не остановить. Я хочу свою игрушку. Я хочу ее сейчас, насладится, помучить, поиграться. И это желание выкручивает мне нервы.
– Маша… Остановись. Все. Это предел.
Ещё чего? Остановится, сейчас? Когда я настолько возбуждена, что меня потряхивает? Ни за что. Я хочу видеть, как он тает в моих руках, растворяется, плавится. Вот этот его взгляд хочу.
Я все же сдёргиваю резинку его боксёров вниз и обхватываю член пальцами. Его глаза непроизвольно закрылись, и он дёрнулся подо мной, сильно сжал мои бедра.
– Дотронься до меня, – попросила я и наклонилась чуть вперёд. Ослабляя сжатие его плоти, но все ещё нежно изучая, заставляя его подрагивать и снова напрягаться. Накрыл мою грудь ладонями, и я закатила в изнеможении глаза. Его прикосновения жалят похлеще ударов. Мне не хочется нежности, а он нежен…слишком нежен. Заставляю изменить правила, сильнее сжимаю его член, скольжу по нему ладонью усиливая его наслаждение. В ответ сиплый стон он уткнулся лицом мне в грудь, прикусил сосок через материю платья.
– Да… вот так… не хочу нежности, мощи твоей хочу. Я же знаю, что внутри тебя цунами… Выпусти.
Нашла его губы и это уже не было поцелуем, Лёша целовал меня по сумасшедшему, кусая, сминая, врываясь языком, беспощадно терзая, сжимая мои бедра, все сильнее. Его ладонь скользнула под моё платье, поднялась по бедру вверх, дёрнул резинку трусиков, и я почувствовала, что сейчас кончу, только от того, что он разорвал мои трусики, от резкого трения промежностью о собственные пальцы, когда он вдавил меня в себя. Сорвал корсаж платья вниз, обнажая грудь, зарычал увидев меня полуобнажённой. Я запустила одну руку в его волосы, продолжая другой двигать по его члену, цепляя себя, возбуждаясь ещё больше, двигая бёдрами быстрее. Чувствуя, как он наливается в моих руках, как пульсирует, как тихо стонет мне в губы, сминая моё тело уже грубо, не нежно. Управляя мною, задавая ритм. Отбирает инициативу снова…ведёт. С ума схожу от его мощи, от скрытой энергии и дикой сексуальности, которую я высвободила. От собственного удовольствия плавится мозг, отключается сознание. На секунду сбрасывает мою руку, задыхаясь.
– Подожди…подожди…
Нееет…нееет. Никаких ожиданий. Мой. Сейчас ты в моей власти ты дал, а я беру и пути назад уже нет.
Но, не тут то было, заводит мне руки за спину, сжимает властно запястья, ограничивая движения. Встречаюсь с ним взглядом – его возбуждение граничит с яростью. Его ломает и меня вместе с ним. Выкручивает. Нас обоих трясёт, как в лихорадке.
– Моя, – выдохнул, – моя очередь…тсс…расслабься.
Смотрю на Никитина сверху вниз из-под опущенных ресниц. Подался вперёд, щекочет губами обнажённую кожу. Бабочки внутри меня порхают как ненормальные. Вдыхает мой запах и в закрывает глаза. Вот этого никогда и ни с кем, выражение кайфа на его лице только от аромата моей плоти. Его эмоции заводят похлеще любых стимуляторов. Кончик языка оставляет влажную дорожку на моей груди, и я покрываюсь мурашками. Мягкие влажные губы обхватили сосок, чувствую приближение взрыва… я на грани. Пытаюсь прижаться к нему, создать трение и кончить…сейчас в его руках. Не даёт. Пальцы жадно скользят по моему телу, вниз и наконец-то касается меня там, где я больше всего его ждала. Слышу собственный стон громкий, жалобный и его тихое рычание. Трусь как кошка о его пальцы, моё тело покрывается бусинками пота. Я балансирую на острие…и вдруг он резко прижимает меня к себе, рванув вниз. Чувствую обнажённой влажной плотью его член и понимаю, чего он хочет. Но от одного прикосновения плоть к плоти меня взрывает от ослепительного оргазма, выгибает назад, я кричу…громко. Выпускает мои руки и на них точно останутся синяки, а мне в кайф, и кладёт на себя. Все ещё подрагивая от невыносимого удовольствия, крепко сжимаю его член.
– Быстрее…, – задыхается он и я послушно двигаю рукой быстрее и ещё быстрее, пока он не сжимает меня за бедра.
– Нет…смотри на меня, – хватаю его за горло, требуя смотреть мне в глаза, и он сокращается у меня в руках. Взгляд стекленеет, с горла рвётся хрип. Чувствую влагу на своей ладони и ментально кончаю ещё раз. Вместе с ним. Вот так, глядя в его расширенные зрачки. Теперь я не знаю кто в чьей власти. Именно в этот момент. Падаю ему на грудь и закрываю глаза. Чувствую, как нежно его ладонь гладит мою голую спину, отбрасывая волосы. Его сердце все бьётся очень громко. Слышу, как он тихо смеётся…
– Последний раз я этим занимался в десятом классе…Охренеть.
– И как? – Спрашиваю я, не шевелясь.
– Круче чем секс, – отвечает он и целует мои волосы.
Мне не нравится его ответ. Он вызывает едкое чувство, что меня сейчас с кем-то сравнили. Я слезла с него, на ходу поправляя лямки платья, собирая волосы на затылке. Краем глаза вижу, как он вытирает салфетками свой живот, бросает их в окно, застёгивает ширинку, потом рубашку. Ментально качусь вниз…мне не нравится. Мне неприятно. Как-то не так.
– Поехали, тут стало холодно.
Потянулся ко мне, поглаживая мою щеку, нижнюю губу, искусанную им и мною. В глазах плавится серебро.
– Не хочу домой. Я включу обогрев. Лучше иди ко мне – я согрею.
– А я хочу в душ…
Смотрю на него и с триумфом вижу, как вот это дурацкое выражение лица типа: «я только что тебя почти трахал и мне охринетельно хорошо» исчезает, и на смену приходит сомнение.
– Что-то не так?
Я смеюсь, нет это и правда весело. Он переживает за моё психическое состояние после петтинга в машине. Охринительно. Сейчас его ещё муки совести одолеют.
– Глупый вопрос. Что не так?
Но его уже ломает.
– Если что-то не так, скажи мне. Может, я сделал или сказал. Поговори со мной.
– Не парься, Никитин. У тебя это был в десятом, у меня в восьмом. Так что я опытная и совесть меня не мучит. Нет, не так…девичья стыдливость пала уже три года назад, осталась только девственность.
Брови сошлись на переносице резко сжал мою руку выше локтя. Не нравится? Да, милый, паршивое чувство, когда тебя сравнивают. Мерзкое. Опустился немного? Отлично.
