Текст книги "Княжья травница (СИ)"
Автор книги: Ульяна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7. Ведьмина рутина
Ноябрь 9 число
Дождь барабанил по крыше избушки. Я лежала с закрытыми глазами, кутаясь в одеяло, и вяло думала – как хорошо, что я убрала в кладовку насушенные грибы. Не промокнут. Буду суп варить из них зимой. Нава-аристый, вкусный... Как дома... Надо проверить, когда дождь закончится, как там мои клубни, моя псевдо-картошка. Поздно уже, конечно, выкапывать, но одну можно, на пробу.
Повернувшись на бок, подсунула край одеялка под щеку. По-хорошему надо бы встать, растопить печь, выпить чаю, но всё тело отказывалось следовать этому правильному плану. Хотелось поныть, похандрить, поплакаться. А некому.
Я всё ещё надеялась, что в один прекрасный день на моей полянке откроется портал, в котором я увижу небоскрёбы и машины. Я всё ещё надеялась, что смогу попасть домой, увидеть и обнять маму с папой, бабушку, потискать кошку. Я так хотела помыться в душе – просто отвернуть кран и встать под горячую воду. Так хотела зайти в МакДональдс и взять меню БестОф с большой Колой и большой картошкой фри, сначала нюхать это всё, а потом съесть, давясь от удовольствия!
На картошке фри я не выдержала. Рот наполнился слюной, и пришлось встать. Хватит страдать и валяться! Печь, чай, типа-картошка и. И надо сходить в город, навестить малышку. А потом вернусь и растоплю баньку. Жалко, что нет никакого алкоголя. И нагнать как, я не знаю .
Через полчаса я вышла из избушки. Накинув на голову капюшон чёрного плаща, посмотрела на небо. Дождь уже не лил, он моросил тихонечко. Серые низкие облака. Верхушки елей скребут эту мокрую губку. Холодно. Я закуталась в плащ и пошла к опушке, но через несколько шагов остановилась как вкопанная.
На опушке стояла женщина.
Я сразу узнала её. Это была прислужница покойной княгини – дородная тётка в сарафане и рогатой кике. Чёрт, я должна была к ней заглянуть тогда и забыла. А она не гордая, сама пришла. Видать, очень нужно зелье. И корзинку принесла. Вот откуда мне припасы носят, из города! Из княжьего терема!
Усмехнувшись, спрятала улыбку и направилась к прислужнице. Та дёрнулась было, но взяла себя в руки и поклонилась в пол, чуть не коснувшись земли пальцами. Сказала торопливо:
– Травница, прими подношение как знак искренности и уважения. Вот, видишь, пришла я... Зельица бы мне...
– Какого тебе зелья, женщина? – я спросила строго, играя свою роль проклятой ведьмы. Все мы здесь играем свои роли, и отступать от них нельзя.
Прислужница огляделась воровато и шепнула тихо:
– Так приворотного!
– Для тебя, что ли? – удивилась я. Ей лет сорок, если не больше, а туда же!
Приворотное зелье захотела!
– Да для дочки моей, – махнула рукой женщина. – Полюбила она княжьего брата, а он. Эх!
– А сколько твоей дочке лет?
– Так шестнадцать уж миновало, а она всё ждёт да рыдает, женихов видеть не хочет, только молодого князя ей подавай!
– Так поговорила б с ним, может, он на ней женится? Зачем приворотное-то?
Я покачала головой. Боже ж ты мой. Шестнадцать! Ну как так-то? Какой замуж в таком возрасте? Мне самой недавно было столько, в голове одни мальчики и фильмы с Фассбендером! Да что там говорить, даже в двадцать рано замуж. Но в этом мире всё быстрее идёт. И женщина, которой не больше сорока, уже глубокая старуха. А девчонка в шестнадцать – невеста.
Покойной княгине было семнадцать.
– Ну-у, какое поговорить, – горестно вздохнула прислужница. – Князь ить, куда нам до них.
– Ладно, я сама поговорю, – решила. Поставила корзинку с провиантом на плоский камень, который был определён горожанами как священный, и кивнула: – Пошли, проведёшь меня в город. Как там маленькая Отрада? Кормилицу нашли?
Прислужница замялась. От этой паузы мне снова стало не по себе. Что опять случилось?
– Искали мы. И баб уговаривали, а они ни в какую! Я б на их месте тоже отказалась бы, конечно, только. Жалко чадо.
– Почему они отказываются? – возмутилась я. – Неужели князь не может заплатить побольше?
Что ты! Что ты! Да любая б рада была! А только.
– Да говори уже! – прикрикнула на мнущуюся прислужницу. Та вздохнула и поведала громким шёпотом:
– Бают, княгиню нашу черви изнутри сожрали особые! Лихо подхватила да и померла, а ребёночек... – она совсем понизила голос и доверительно сообщила: – Бают, он и есть из тех червей, что нутро жрут!
Сначала я не поверила своим ушам. Потом, когда всё же поверила, мне захотелось ударить эту старую дуру. Надо же такое выдумать! Я смотрела с открытым ртом, а прислужница, видно, решила, что меня пришибла эта новость, потому что с жаром продолжила:
– Да, да, а ещё бают, что ежели кормить ребёночка этого, он через титьку и кормилицу сожрёт! А помирать-то кому охота, даже ежели и за княжью дочерь!
– Да ты издеваешься! Бабы дуры, а ты? Повторяешь всякую ерунду, стыд потеряла так о своей хозяйке говорить! – взорвалась я. – Болезнь её убила, а не черви какие-то! Она больна была уже давно, должны были заметить! А Отрада, дочка её, здорова!
– А ты, матушка, откуда знаешь? – подозрительно спросила женщина.
– Видела! – рявкнула и замолчала. Мы уже подошли к городу, в частоколе открылись ворота, и из них выехал князь на Резвом. Прислужница поспешно отвесила поклон, правда, поясной, как я отметила. И мне надо бы, но я не привыкла кланяться. А положение у меня такое. непонятное. И не буду кланяться, я не прислуга!
Князь проехал мимо, удостоив меня странным взглядом, за ним дружинники. А я только нос вздёрнула повыше, чтобы разглядеть получше того, чьи глаза снятся мне по ночам. Синие, острые, глубокие.
И смотрела так, пока они ехали мимо, провожала взглядом. Князь вдруг обернулся – всего на миг, но я заметила, как дрогнули уголки его глаз.
Он улыбнулся?
Нет, скорее всего просто поморщился. С чего бы ему улыбаться? Уж точно не от радости, что меня увидел. Прищурившись вслед князю, я мысленно вздохнула от тоски. Вот так люби человека, а он морщится при виде тебя!
– Что ж ты, не боишься ни чуточки? – любопытно шепнула мне прислужница.
– Кого?
– Светлого князя. Бают, заговорённый он – ни нож, ни стрела не берут!
– Опять бабские досужие сплетни, – теперь уже поморщилась я. – Ты мне лучше скажи, чем девочку кормили эти три дня?
Так этим. Молоком козьим.
– Господи... А его детям вообще можно давать? – пробормотала, напряжённо вспоминая, как действует козье молоко на желудочно-кишечный тракт. Не вспомнила. Приготовилась к худшему.
Прислужница провела меня снова чёрным ходом на второй этаж терема, но в этот раз в маленькую светличку с одним окошком. Там стоял ткацкий стан, занимающий почти всё помещение, а в уголке – сундук. Рядом с сундуком висела простенькая деревянная люлька с низом из мешковины, прикрытая сверху цветастой тряпкой. Девочка лет тринадцати в красном сарафане и с длинными светлыми косами ходила по метру свободного пола туда-сюда и качала в руках туго завёрнутого в пелёнки младенца.
Когда мы вошли, нянька испуганно глянула на меня и отвернула тело, руки, ребёнка, будто хотела защитить его от меня. Но прислужница махнула ей:
– Не боись, Вранка, дай чадушко травнице!
Малышка хныкала, кряхтела, корчила губки. Я взяла её и улыбнулась с жалостью. Такая кроха, а уже сирота. И родилась наверняка недели на две, а то и три раньше срока. Ладно, не поддаваться сантиментам, надо осмотреть сначала.
Я положила девочку на застеленный одеялом сундук, принялась разматывать свивальник, а потом – выковыривать её из туго замотанных пелёнок. Ворчала:
– Ну зачем так пеленать? Кошмар какой-то. Пока достанешь. Пока. Господи, как это размотать-то?!
– Дай, – буркнула Вранка и ловко нашла край пелёнки, в несколько движений полностью раскрыла худенькое тельце новорождённой.
– Спасибо, – ответила я сухо, склонившись над Отрадой. Какая же она маленькая! На три кило не потянет. Скорее два с половиной, может, меньше. Ей бы сейчас материнского молока каждые два часа понемножку.
– Я её перевивала недавно, – с опаской предупредила Вранка. – А она не спит.
– Надо свободнее пеленать. Сколько раз в день она ест?
– Так ить как заплачет, так и даю, – пожала плечами девочка и показала мне рожок из бересты с тканевой затычкой. Уфти, кошмар какой! Наверное, ткань эту и не меняли ни разу. А молоко.
– Молоко кипятили? Развели с водой? Оно же жирное, козье!
Поскольку малая смотрела на меня удивлённо, я повернулась к старой:
– Кипятили?
– Чтой-то? – не поняла она. Я вздохнула безнадёжно, потом разозлилась:
– Иди искать кормилицу! Немедленно! Сули всё, что хочешь, но чтобы нашла сей же час!
Ох ты горе горькое... – попыталась было пожаловаться прислужница, но я рявкнула:
– Сейчас!
– Это. Дарушка... – робко сказала Вранка. – Там у болота Мыська родила ж! Аккурат на Вырий!
– Та куда ту Мыську, шо ты. – отмахнулась Дара. – Мы не в избе на выселках – в княжьем тереме!
– Стоп, – прервала её я. – Эта Мыська согласится?
– Так чего ж ей не согласиться, – пожала плечами Вранка. – На год переселиться в терема – это не на болоте жить!
– Иди за этой Мыськой, – распорядилась я. – Сама её проверю, чтоб больная не оказалась.
– Да как же, – растерялась Дара. – Как же с болота, беднячку? Что светлый князь скажет?
– Ты лучше спроси себя, что скажет светлый князь, если ты угробишь его дочь!
Девочка вдруг расхныкалась, завозилась, почувствовав прохладу, и я склонилась над ней. Посмотрим, посмотрим, что у нас там. Потёрла ладони друг о друга, чтобы согреть, и положила их Отраде на животик. Погладила, сосредоточилась. Ну, маленькая, покажи мне, что у тебя болит.
И почти не удивилась, увидев весь желудочно-кишечный тракт, мерцающий оранжевым. Угробят мне ребёнка своим козьим молоком! А это что такое, что за красное колечко у самого желудка? Я наклонилась, чтобы сообразить, и сообразила. Спросила у Вранки:
– Она часто срыгивает?
– Чегой-то? – не поняла девчонка. Я показала жестами. Она кивнула: – Агась, и часто, и много, уж всю постельку обмочила, не успеваю стирать!
Ясно. В сочетании с пищеводом, которому явно плохо, это рефлюкс. Я не смогла спасти её мать, но Отраду вылечу.
Красное колечко под моими пальцами задрожало, когда я принялась разглаживать его и сдавливать. Чудо чудное, но сфинктер пищевода поддавался, как мягкое масло. А я боялась промазать – ведь тело совсем маленькое, всё внутри маленькое! В какой-то момент даже хотела раздвинуть пальцы, чтобы приблизить, как в смартфоне, но вовремя остановилась. Тьфу! Ещё бы повредила что-нибудь. А теперь надо посмотреть, как реагирует сфинктер. Только бы снова не растянулся! И травку найти против ожога пищевода.
Но это потом. Сейчас стоило бы сменить пелёнку, потому что прекрасная княжья дочь Отрада напрудила целую лужу. Пеленать я не умела, поэтому убрала руки от девочки и кивнула Вранке:
– Твоя очередь!
Она бросила на меня злой взгляд и потянулась за чистыми пелёнками. Я обернулась и увидела Дару, которая всё ещё стояла у нас за спинами. Подняла брови в удивлении:
– Ты ещё здесь?
– Мне бы светлому князю в ноженьки повалиться да позволения испросить, – нерешительно ответила прислужница. Я сделала шаг к ней:
– Мне что – самой сходить на болото?!
– Ох ты жизнь моя тяжкая, – со вздохом она бочком выбралась из светлицы, и шаги её заскрипели по половицам этажа. Поцокав языком в качестве разочаровательной реакции, я повернулась к Вранке:
– Ну куда затягиваешь?! Говорю же, свободнее пеленай, чтобы она могла ручками и ножками двигать!
– Как учили, так и пеленаю, – буркнула девочка, ослабив натяг пелёнки.
– А ты тут... кто? – спросила, хотя мне это знание нафиг не сдалось.
– Рабыня, дочь рабыни, – ответила она, заправляя край пелёнки за складку.
– С ума сойти. Здесь есть рабство?
Мой вопрос был риторическим, и Вранка на него ответа не дала. Зато взяла на руки Отраду, закачала.
– Головку держи, – вполголоса сказала я.
– Теперича-то да, а раньше само держалось.
Мне показалось, что девочка меня ненавидит. Интересно, за что? Вроде ничего я ей не сделала.
– Ты как покормишь Отраду, столбиком её подержи, – сказала, чтобы что-то сказать.
– Эт как это?
Я показала. Головка малышки на моём плече, щёчка к шее, моя ладонь на её затылке, обмотанном пелёнкой.
– Травница! Тут травница?
Молоденькая служанка в сарафане и с длиннющей косой сунулась в светлицу, увидела меня и низко поклонилась, залилась краской и с запинкой сказала:
– Тебя светлый князь требует!
– Зачем я ему понадобилась? – удивлённо спросила.
– Нешто ж мне сказали! – хихикнула девица, теребя косу. – Проводить велено.
– Иду.
Я аккуратно передала малышку Вранке и взяла свой мешок с травками:
– Веди, чего уж там.
Узкими коридорами служанка провела меня до маленькой дверцы в стене. Там стала в стороночку и указала на расписную филенку:
– Тебе туда, травница.
– А ты что?
– А нам туда нету входа, – опять хихикнула и убежала вниз по лестнице, подхватив рукой подол сарафана.
Мужская половина, догадалась я. Наслышана уже, ага. Женщины туда обычно не ходят, а из мужчин на женскую половину можно только князю и мальчишкам, не достигшим возраста жениховства. Что же получается – я не женщина, раз мне можно?
Помедлив, я всё же открыла дверь, толкнув её, и оказалась в другом коридоре. Тут было шире и темнее, потолки выше, горницы просторнее. Я шла наугад, потому что с этой стороны меня никто не встретил и потому что наверняка вход на женскую половину был неподалёку от княжьих покоев. В одной из комнат сидели мальчики лет десяти и под присмотром старика с длинными седыми усами натирали клинки тряпицами. Я к ним не обратилась, и они только проводили меня удивлёнными взглядами. Ещё пару дверей, и я оказалась в комнате, где было душно от свечей. Мебели там было мало – кровать под пологом, стол и стул. За столом сидел светлый князь и что-то писал.
Я вежливо постучалась в косяк. Князь поднял голову и невидящим взглядом посмотрел на меня. Потом глаза его прояснились. Он откинулся на высокую спинку стула, смерил меня с ног до головы и сказал:
– Травница.
Будто плюнул. Вот язва! Как будто он меня ненавидит... А за что? Я его, гада, спасла от верной смерти! Я ему ребёнка с того света вернула! А он смотрит на меня, будто я наоборот всю его семью завалила.
Прищурилась, ответила с достоинством почти в тон:
– Князь.
Он хмыкнул:
– И что же, совсем не боишься, да?
Кого?
– Меня.
– А зачем?
Он снова подался вперёд, наклонил голову вбок, сказал задумчиво:
– Ты совсем не похожа на травницу. Откуда ты взялась?
– Он тебя раскусил, Диана.
Я вздрогнула и бросила взгляд к печи. Там на полу лежал, развалившись, Буран и сосредоточенно вылизывал лапу.
– Здравствуй, Буран, – машинально сказала и спохватилась. Глянула на князя. Он поднял брови:
– Ты здравия моей собаке пожелала? А мне, значит, нет?
– Здравствуй и ты, князь. Зачем позвал?
Он нахмурился. Встал. Прошёлся передо мной к окну, выглянул туда зачем-то. Теперь я видела его затылок – волосы коротко стриженые, наверное, даже бритые, гладкое ухо, чуть заостренное, как у эльфа. Прямая спина заставляет невольно выпрямиться. Какая стать! Какой рост! А ведь я читала, что наши предки были гораздо меньше нас! Да нифига подобного! Высоченный, плечи широкие, не богатырь, конечно, но ой как хорош! Сердце ёкает, когда смотрю на него...
Резко обернувшись, он поймал мой взгляд, шагнул ближе. Сказал с лёгким неудовольствием в голосе:
– Женщины должны опускать глаза, когда со мной в одной комнате стоят.
– Пусть себе опускают, – согласилась я, глядя в его синие, тёмные, глубокие очи. Я тонула в них, меня в них засасывало, словно в водоворот. А князь с усмешкой шагнул ещё ближе, ухватил ладонью мой затылок и притянул к себе, да так метко, что его губы коснулись моих губ.
И тут я растерялась. Был бы на его месте другой парень, например, из моего мира, я бы уже обняла его и ответила на поцелуй с огромным удовольствием. А с князем растерялась, как девственница. Просто застыла, не отрываясь взглядом от его глаз.
А целоваться-то он и не умеет! Стоит, губами кусает. Я словно очнулась, машинально сделала движение назад. Что он хочет? Для этого меня позвал? Жену только-только похоронил и сразу в койку с незнакомой девушкой!
– Куда ты? – процедил сквозь зубы князь. – Не люб я тебе?
– Даже если и люб! – ответила я, упираясь ладонями ему в грудь. – Это не повод сразу целоваться!
– Странная ты, травница! И глупая.
Он наступал, я пятилась, пятилась и допятилась. До кровати.
В принципе, я была к этому готова. Морально. Я понимала, что рано или поздно в этом мире без Конвенции прав человека, а особенно прав женщины, кто-то попытается меня изнасиловать. Или убить. У старой ведьмы оказался неплохой ножик – не княжий кинжал, конечно, но очень милый, маленький и острый. Я носила его с собой всегда: то грибы срезать, то покромсать репу для супа. Вот и теперь нащупала маленькие ножны на поясе, вытащила нож и аккуратненько приставила к боку князя.
Он вздрогнул. Оторвался от меня, посмотрел с удивлением. Я прищурилась и потребовала:
– Отпусти.
– А если не отпущу, ты меня заколешь? – усмехнулся князь. Рукой достал до ножа, сжал лезвие в ладони и резко вырвал. Посмотрел, хмыкнул и отбросил в угол, вытер окровавленную ладонь о рубаху... У меня сердце ухнуло в пятки, а внутри всё сжалось и замерло. Нет, со мной не может такого произойти! Только не это, только не он!
На миг мелькнула мысль о Буране, но я отбросила идею позвать собаку на помощь. Пёс славный, но против хозяина не пойдёт. Орать тоже смысла нет. Подчиниться? Расслабиться и получить удовольствие? А как жить потом и знать, что я не вырывалась, не пробовала?
Что ж, я попробовала.
Царапалась, кусалась, пиналась! А он, поганец, только смеялся! Повалил на кровать, прижал своим телом и руки над головой зафиксировал. Осталось только коленом по яйцам, но я не успела – ноги мне раздвинули и всё!
– Отпусти, хуже будет! – из последних сил бросила я, глядя ему в глаза. Как можно было влюбиться без памяти в насильника?! Чёрт. Неужели никак не выбраться отсюда? Хочу домой! Хочу оказаться дома!
– А что ты мне сделаешь? – буркнул он, выдержав мой взгляд.
И правда, что я могу сделать?
– Тогда насилуй, гад! – выкрикнула. – Бери, что хочешь! Светлый князь, тьфу!
Подонок ты, вот ты кто!
– Да я тебя. – процедил он сквозь зубы, занеся руку для удара, и я зажмурилась.
Глава 8. Близость солнца
Ноябрь 9 число
Однако удара не последовало. Я осторожно приоткрыла один глаз и удивилась. Светлый князь смотрел на меня уже не зло, а странно – пристально, внимательно, даже растерянно. Заметив мой взгляд, отвернулся, отпустил запястья, встал.
И что это было? Неужто я его пристыдила? Это чем же, интересно знать... Спросить, что ли? Так сказать, на будущее.
Князь отошёл к столу, упал на стул, принялся разглядывать пораненную ладонь. Я села. Что, правда – всё? Поправив платье на груди, осторожно поднялась. Спрятала лодыжки под рубашкой и подолом, наклонилась в поисках ножика. Вон он, лежит у сундука, как миленький! Подняла, обтёрла о бедро и вложила в ножны. Потом взглянула на князя.
Чудной он какой-то. Зыркает грозно, руками машет, а как до дела дошло – слился, тормознул. Может, на самом деле хороший? Может, просто нервный? Шутка ли, княжеством командовать! Почти как президент. Травку бы ему заварить особенную, я недавно экспериментировала для зелья – одной женщине давала, у которой муж умер, для успокоения и от рыданий. Ой, да и хрен бы с ней, с травкой! Жалко мужика, сам не знает, чего хочет! И вообще.
Любовь зла.
А ладонь надо перевязать. Загноится ещё.
Я подошла, присела на корточки перед ним. Он поднял на меня взгляд синих глаз, и в них не было ни злости, ни растерянности. Как будто князь отгородился от всего мира и от меня особенно. Ничего во взгляде. Совсем ничего. Пустота и ветер гонит перекати-поле.
Ой как нехорошо! Это уже психическое, а с психиатрией я знакома чуть больше, чем никак. Биполярное расстройство? Или вообще шиза? Я взяла его руку в свои ладони, с трудом разжала кулак. Порез был неглубоким, но кровил сильно. Провела пальцем по краям, сводя их вместе, будто паяльником по пластиковому пакету. Странно, что не задымилось! Но кровь перестала течь практически сразу. Я провела ещё раз, мысленно прося порез закрыться. И он закрылся. Какой послушный! Подолом я вытерла кровь, а потом коснулась губами ладони. Могильный холод. Как будто князь уже умер. Но он же не умер! Он жив!
Подняла на него глаза. Ох! А вот и эмоции появились. Боже ж ты мой! Я не брежу? У него в глазах страх и изумление?
– Травница. – пробормотал он.
– Меня зовут Диана, – ответила я, чувствуя, как редко бьётся сердце. Тук! Его пальцы скользят по моей щеке. Тук! Зарылись в волосы, в самую глубь. Тук! Он тянет меня вверх, а сам наклоняется ниже. Тук! Я ловлю губами его губы и закрываю глаза.
– Зови меня Ратмир, – выдохнул он. – Ты зачем пришла?
– Сам же позвал! – удивилась я.
– Да? – князь прикрыл глаза и покачал головой. – Не звал я тебя.
– Ну, ребята, вы тут разберитесь сами, кто кого куда звал или не звал.
Мне стало обидно. Но только на секунду. Потом я подумала, что шизофрению травками не вылечить, и испугалась. А ведь похоже, блин. Раздвоение личности! Одна сущность добрая и милая, а вторая. Мистер Хайд!
А мне всё это за что? В наказание за какие грехи?
Вскочила, шагнула назад. Мало ли, как с ним нужно обращаться, вдруг он опять станет буйным...
– Нет, стой! Я вспомнил! Ты мне нужна.
Ратмир схватил меня за руку, и сердце снова ухнуло в пятки, а потом вернулось на место и застучало в ритме фламенко. Аритмию, что ли, схватила? Или просто с ума схожу от этого мужчины?
– Зачем? – спросила тихо. Он снова поцеловал, лаская губами мой рот, выдохнул:
– Помощь мне нужна.
О, так он знает о своих проблемах с головой! А травок у меня нет. Подобрать бы. Я подумаю об этом после. А пока.
– Я помогу тебе, – сказала, прислонившись к нему – легонько, словно проверяла, что он сделает. Он обнял, руки скользнули по спине, прижимая, захватывая в плен. Губы пробежались по шее, нашли покой в ложбинке у плеча. И в эту ложбинку князь сказал:
– Мне нужно жениться. Нужен наследник.
– Это правильно, – с замиранием сердца ответила я, представляя себя в роли княгини, а он спросил:
– Станешь моей, травница?
– Меня зовут Диана.
– Нет, не твоё это имя.
– Другого не завезли, – фыркнула от нежности.
– Станешь?
– Стану.
«Будь моей женой!» – «Буду!»
Он отнёс меня на кровать, положил на соболье покрывало – ишь, буржуй, сколько зверюшек перевёл для такого роскошного покрывала! – и сбросил с себя штаны. Я фыркнула, маскируя смех под кашель. Не от размеров, нет! Просто выглядел Ратмир комично в длинной рубахе до середины бедра.
– Смеёшься? – спросил он на выдохе, снимая через голову рубаху, и я замерла. Такой сексуальный жест, такое мускулистое тело – ни грамма жира! И шрам. Свежий, едва заросший. От стрелы.
И больше у меня не было ни времени, ни возможности любоваться князем. Он задрал на мне платье и пристроился между ног. Тут уж пришлось возмутиться:
– Ратмир! А где прелюдии!
– Кто? – насторожился он и даже оглянулся. Я мягко толкнула его в грудь, уложив на соболей, встала на колени и сняла одним махом всю одежду. Как удобно, когда нет пуговиц, застёжек, вообще ничего, только туники одна на другую натянутые... Как хорошо, когда рядом мужчина, которого любишь до потери самой себя, и он перед тобой голый и готовый ко всему!
И я даже объясню ему, что такое прелюдии. На практике покажу! А потом вылечу ото всех болезней – физических и психических.
– Травница, что ты задумала? – подозрительно спросил князь. Я собрала в ладонь волосы и откинула их назад, оседлав ноги Ратмира. Он приподнялся на локтях, наверное, собираясь протестовать, но я не дала ему ни единого шанса, овладев его членом. Зажала в ладони и пропустила через кулак по всей длине. По всей длинной. длине! Где-то в животе томительно заныло. Оказывается, древние славяне во многом отличаются от нынешних! И сами выше, и члены у них больше!
– Травница. – простонал Ратмир, откинувшись на подушку.
– Что, светлый князь? – откликнулась я, огладив бархатную головку. Внутри меня уже горел пожар, тлевший уже четыре месяца. Теперь желание вспыхнуло с новой силой, я наклонилась к Ратмиру и поймала губами его рот. Язык встретился с языком, а мои глаза
– с его удивлённым взглядом. Князь оттолкнул меня, спросил с возмущением:
– Что ты творишь, ведьма?!
– Я тебя целую, – выдохнула, снова приникая к нему, сказала, едва отрывая губы от его губ: – Это и есть прелюдия.
– Где ты только этому научилась.
Его руки скользнули по моей спине, обжигая прикосновением, притянули к себе. А я, ликуя, снова потянулась рукой к твёрдому напряжённому члену, направила его внутрь своего тела, только сейчас понимая, как хочу этого мужчину.
– Там, где научилась, меня больше нет.
– А теперь что? – спросил он, запуская пальцы мне в волосы.
– А теперь прелюдии закончились, – ответила, опускаясь на его член, принимая в себя на всю длину.
Мы двигались так слаженно, что мне показалось – мы давние любовники и каждый день занимаемся сексом. Мои волосы падали ему на лицо, и Ратмир купался в них, отряхиваясь по-собачьи. Время от времени он ловил пальцами мои соски, сжимая их, и я стонала от его нежной грубости. Именно так я и представляла наш первый раз вместе, но уже не надеялась, что это произойдёт. Однако вот я – на нём верхом, как наездница, и это единственный конь, на которого я согласна карабкаться в этом мире!
Но Ратмир не дал мне полностью насладиться этой позой. Прижав к себе и не вытаскивая орудия из меня, просто перевернул на спину, прижал к прохладному соболиному меху и улыбнулся, как хищник, настигший добычу:
– Ну, что ты теперь сделаешь?
– Продолжай, – простонала я, закрыв глаза. – Не останавливайся!
С коротким смешком торжества Ратмир продолжил. Не остановился, а участил ритм, входя полностью, сминая меня под собой – так яростно и страстно, что я даже испугалась на миг: а вдруг сломает мне что-нибудь, вдруг разорвёт. Но лишь на миг, потом я отдалась его страсти с удовольствием желанной женщины, следуя движениям и слаженно двигаясь вместе с ним. На седьмое небо, унеси меня на седьмое небо, князь! Заставь кричать от восторга...
Впрочем, светлый князь показал себя не с лучшей стороны. Я предполагала что-то подобное, но надеялась, что мы кончим вместе. А вот фигу тебе, Дианочка! Слабенькие прелюдии, никакого оргазма, хотя сам он удовлетворился и в последнем усилии даже зарычал, как зверь, а потом просто и буднично слез с меня, оставил изнемогать на идиотских соболях от ускользнувшей волны.
– Так нечестно. – застонала я, ударив кулаком по постели. Ратмир встал, потянулся за штанами, потряхивая членом, чтобы смахнуть капельки спермы, и бросил мне:
– Одевайся, травница.
– Это всё? – ещё не веря, спросила я. Он натянул рубаху и портки, сунул ноги в сапоги, взял кувшин, стоявший на столе. Разочарованная, я смотрела, как он пьёт – жадно, большими глотками, и его кадык ходит вверх-вниз по шее. Надеялась, что вернётся ко мне. Но нет. Не вернулся. Только зыркнул глазищами и повторил:
– Одевайся.
Ах так? Попользовался и иди нафиг? А вот хрен тебе, светлый князь, а не моя помощь! Обойдёшься! Сам, всё сам.
Неспешно, чтобы досадить нетерпеливому мужчине, я надела рубашку, платье, чулки, натянула сапожки. Встала, зачесав растрепавшиеся волосы назад. Сказала с достоинством:
– Ладно, пойду. Прощай, князь.
– Стой! – он шагнул ко мне, схватил за локоть. – Обещала помочь.
– Помоги себе сам. А мне домой пора.
– Травница, только ты можешь мне помочь! Сегодня я послал гонцов по всему княжеству и к соседям, чтобы собрать всех невест, годных для замужества.
– Что? – я даже растерялась. Но ведь он говорил. А что он говорил? «Стань моей». Ни разу не было речи о «стань моей женой». Это не он козёл, это я дура! Ошалела от любви, как мартовская кошка, отдалась и жду чего-то. Ой кретинка! Ой идиотка! Всё, теперь только сбежать со стыда и закрыться в избушке, чтобы никого не видеть и не вспоминать о своём позоре!
– Зачем я-то тебе нужна при таком раскладе? – спросила слабым голосом, сокрушаясь про себя о собственной дурости.
– Ты ведьма, ты отличишь больную от здоровой, – жёстко сказал Ратмир. – Найдёшь ту, которая родит мне сыновей и не умрёт – ни от болезней, ни в родах.
Придурок. Самый настоящий придурок, мачо и козёл! Невесту я ему буду выбирать! Здоровенькую тёлочку для здоровенького потомства! Нет, серьёзно?
Я выдохнула. Князь воспринял это как согласие и обрадовался:
– Вот и хорошо! Вот и славно, травница.
– Я подумаю, – процедила сквозь зубы.
– Не о чем думать. Я ведь могу тебя и прогнать со своих земель!
– А я могу наслать на твой город белый мор! – окрысилась на него. – Чуму наслать могу! Воду отравить!
И захрипела. Он схватил меня за горло, сдавил легонько. Зараза!
– Ну? Что же не испепелишь меня?! – спросил издевательски. Я широко распахнула глаза в надежде, что молния ударит в него, в это чудовище, и услышала ворчание Бурана:
– Велесова мощь... Хозяин, оставь её в покое! Травница хорошая, не обижай её!
Полагаю, князь слов собаки не разобрал – только рычание, и обернулся к Бурану, удивлённо спросил:
– Ты что, Буранушка?
Но шею мою отпустил. Даже покосился странно на меня. А я, бросив собаке благодарный взгляд, сказала сипло:
– Никогда больше не прикасайся ко мне, князь. Иначе. черви сожрут тебя изнутри, уж это я тебе обещаю!
– Ведьма, – бросил он осторожно, но зло. Отступил на два шага.
Никакая я не ведьма. Я просто попаданка из другого мира. И у нас такие разные миры! По-хорошему, это мне надо подстраиваться. Но как, как подстроиться под полное неуважение женщины как человека?! Если он будет меня хватать за всякие места, то мне придётся вести себя тише воды ниже травы, а это буду уже не я. Не Диана, студентка второго курса меда, случайно попавшая в Древнюю Русь, а покорная и послушная безликая местная дева.
– Помогать я тебе не буду, – сказала негромко, подобрав свой мешок. – Если кто заболеет – приду. А вот невест твоих ощупывать не стану.
– А если силком приволоку? – спросил он глухо. – Пришла же... К княгине.
– Пришла. И к дочери твоей приду. А к невестам – хоть за волосы тащи, хоть убей.
Я была внешне спокойна, но внутри кипела. Он не козёл, конечно. Он просто мачо и мужик. А вот я дура. Во-первых, что влюбилась в такого. Во-вторых, что переспала с ним. И ведь ничему жизнь меня не учит. Уже так было, и вдруг опять.
– Зачем к дочери? – насторожился Ратмир. – Жива ж, здорова.
– А чтобы случайно не подхватила ту же болезнь, что и её мать.
Соврала и глазом не моргнула! А что, надо учиться жить с этими людьми. Вон как червей испугался! В этом мире только я себе дороже всех, больше никто. Пока. А князь и правда сбледнул с лица:
