Текст книги "Золотые земли. Птицы Великого леса"

Автор книги: Ульяна Черкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Предвкушение и страх водили когтями по позвоночнику, и Вячко чувствовал, как липкий леденящий ужас пачкал его кожу, затуманивал зрение и обвивал паутиной лёгкие. Что за щедрый дар мог предложить хан? И какова была его цена? Вячко вдруг охватила злость на брата. Ярополка всю жизнь готовили к этому, его учили, как говорить наравне с князьями и королями, как не просить, а требовать. А Вячко служил в дружине отца и исполнял его приказы, точно ему не уготовано было так же править землями, точно он и способен только клонить спину и слушать приказы.

Ярополк даже со связанными руками не стал бы пленником. Отец и после смерти внушал людям больше уважения, чем его младший сын.

Быть может, Вячеславу никогда и не отдадут Приморский или Новисад, но Ярополк с детства не любил делиться.

Распахнулись двери напротив, и показался хозяин дворца.

Вячко предстал перед ханом, точно провинившийся сын перед разгневанным отцом.

Барджиль смотрел хмуро, исподлобья. Длинный пояс едва удерживал вместе края голубого, расшитого золотом халата на его выпирающем пузе. Пальцы хана были усыпаны перстнями, точно всю свою сокровищницу он пытался унести с собой. Седая борода выглядела жидкой и даже драной. Всем своим видом хан вызывал отвращение, отталкивал.

– Чичак, – произнёс он хрипящим голосом, и слово показалось Вячко смешным и чудным.

Хан поманил к себе рукой, и Цветок сорвалась с места, подбежала к нему маленькими шажками, склонилась в поклоне и поцеловала руку. Её служанки отступили, встали за спиной княжича.

– Чичак, – повторил хан и дальше заговорил на удивление ласково и благодушно, погладил девушку ладонью по щеке, скрытой под платком.

Слишком откровенно, чтобы она была наёмницей. Да и какая наёмница из девчонки, умевшей управляться только с кинжалом? Кто она? Его полюбовница? Ханы часто помимо жён держали наложниц в своих дворцах. Но разве позволительно наложнице покидать дворец и вызволять чужих мужчин из плена?

Наконец Цветок встала по правую сторону от хана, и тот обратил внимание на княжича, вмиг лицо его переменилось. Не сразу, но Вячко понял, что странным показалось в хане Барджиле. Он не улыбался льстиво и сладко, как принято было у дузукаланцев, он смотрел прямо и презрительно, точно на мелкую букашку, на смердящего пса, что заляпал дорогие ковры, и от его взгляда Вячко всё сильнее чувствовал, как ярость распалялась в груди, как жгла сердце и горло. Он заставил себя выпрямить ноющую спину и расправить плечи. Вячко стащил с головы шапку с платком и бросил к своим ногам.

И заговорил, ослушавшись совета своей похитительницы:

– Кто ты такой? Зачем меня похитил и что задумал? Если решил меня использовать, то у тебя ничего не получится.

Барджиль надул толстые, точно ватрушки, губы, одними глазами повёл в сторону Цветка. Девушка выступила за толмача и перевела вопрос. И Вячко отчего-то готов был поспорить, что она не сказала ни слова из того, что он на самом деле произнёс.

Но хан глазами впился в Вячко, и между бровей у него залегла глубокая морщина. Он оборвал девушку, повёл рукой, зазвенев золотыми браслетами на запястье.

Цветок бросила сердитый взгляд на княжича, но заговорила голосом, что был слаще мёда:

– Славный хан Барджиль, да благословлять его дом Луноликая, спрашивать, есть ли ты недоволен гостеприимством?

– Разве я здесь гость? – разозлился Вячко. – Гостем я был в доме купца Вихрора, а с тех пор я только пленник в руках то одних, то других.

– Вихрор, – повторил хан, громко засмеявшись, а после так громко и сердито выругался, что Вячко и без помощи толмача догадался о значении его слов.

– Купец Вихрор никто, княжьич, – сказала Цветок. – Его родные сыновья предать его и доложить каган Шибан о тэбе. Вихрора казнить на этот рассвет. Тебя защитить можьет только славный хан Барджиль.

Речь девушки походила на песню, но в глазах сверкали молнии. Вячко прочитал предостережение в её взгляде и сцепленных руках, он приметил, как похож сделался славный хан на разъярённого кабана, и сказал:

– И зачем хану Барджилю защищать меня?

Цветок не стала переводить его вопрос и с удивительной самонадеянностью ответила сама:

– Потому что каган Шибан казнить глав великих родов, а тех, кого не казнить, обокрасть, – голос её журчал, как вода, голова была чуть склонена в знак покорности, но слова выражали одну лишь ненависть. – Он забрал себе сыновей, он пообещал лучших дочерей своим псам. Он утащать золото себе.

– Почему никто не остановил его?

– Многие бояться Шибан, потому что так велят люди Луны. Они говорить, он сын Аберу-Окиа. Некоторые семьи встать с его сторона, – пояснила Цветок. – Другие испугались. Те, кто нет, погибли. Два хана и их семья больше нет под светом Луны.

– И какой путь выбрал хан Барджиль?

– Хан Барджиль ждал, мудрый человек всегда ждать, когда псы грызутся.

– Значит, храм на стороне Шибана? – задумался Вячко. – Тогда почему они спрятали меня в степи? Почему сразу не отдали кагану?

– Я пока не знать.

Вячко посмотрел на Барджиля, тот наблюдал за ним так внимательно, что могло показаться, что он понимал, о чём шла речь.

Отец предупреждал, что многие из великих родов Дузукалана не пожелают мириться с властью Шибана. Но зачем им привлекать на свою сторону ратиславского княжича без войска да без власти?

– И что славный хан Барджиль желает от меня? – чуть покорнее произнёс Вячко.

Цветок перевела вопрос, и хан ответил ей всего пару слов, но речь девушки вышла такой долгой, что стало ясно, что не раз прежде она обсуждала всё с Барджилем.

– Хан знать, что ты хочеть освободить рабы и увести с собой. Славный хан помочь тебе с этим, княжьич. Ты уйдёшь из города и поможешь своему брату, Вэликому ратиславскому князю. Когда каган Шибан собэрёт весной войско и приведёт к тебе, ты поразить его и убить Шибан. Взамен за помощь ты и твой брат платить нам дань ещё дэсять лет.

Вячко раскрыл рот, и слова рвались наружу, но язык не слушался.

– Все ратиславские князья будут слать своих людей и своё золото. За это их города будут стоять.

– То есть ты просишь, чтобы мы спасли вас, а потом ещё и дань вам отдавали? – рассвирепел Вячко. – В чём же тогда наша выгода?!

– Вы будете жить, ты будешь жить, княжьич, – спокойно пояснила Цветок. – Славный хан Барджиль помогать увести осквернённых колдунов от власти храма, с ними победа на твоей стороне.

– А что, если Шибан тогда передумает? Он останется без главной своей силы. Может, и вовсе решит не вести войско на верную смерть.

– Не передумает, – лицо девушки оставалось безмятежным, точно лесное озеро, но Вячко видел её злые глаза. – Он обещать Рдзения. Их король пришлёт много люди в подмогу.

– Что?

– Шибан не пошёл бы на Ратиславию, если не знать точно. Рдзения пришлёт войска с другой стороны. Без колдунов вы не устоять.

А после, если княжества не падут, обескровленное войско не сможет обороняться от дузукаланцев и будет вынуждено отдать последнее ханам, чтобы просто выжить.

Но даже с колдунами против натиска с двух сторон Ратиславии не выстоять. Вторак был слаб и истощён, когда с него сняли чары дузукаланских жрецов. Много ли толку будет от остальных? Пусть они станут подмогой против кагана, но западные границы останутся беззащитны. К весне Ярополк стянет всех людей в Лисецк, а в столице останутся одни скренорцы.

Вячко почувствовал, как разболелась голова. Что делать? Что делать?

– Рдзения просить себе ваши западные города. Шибан брать остальное. Если ты согласиться, ваши города останутся вашими, а за это вы будете платить дань дэсять лет, – повторила Цветок. – Если ты согласишься, княжьич, хан Барджиль пришлёт на помощь ещё наёмников. Много. Дэсять тысяч.

Десять тысяч людей за десять лет дани. Не выйдет ли, что больше людей Ратиславия потеряет, посылая рабов в Дузукалан?

– Не вижу смысла от твоей помощи, хан. Мы потеряем золото и людей что на войне с Шибаном, что расплачиваясь за твою помощь.

– Разница есть, – не дожидаясь ответа хана, произнесла Цветок. – Шибан желать все ваши земли себе. Вы или платить нам дань, или все умирать.

Вячко опустил взгляд, не в силах собраться с мыслями.

– Я не князь и не могу принимать такие решения сам, – выдавил он.

Барджиль сказал что-то громко и хрипло.

– Придётся, – перевела Цветок.

Вячко встретился взглядом с ханом. Значит, тот и вправду понимал его язык, быть может, не всё, но понимал.

– Даже если я дам тебе обещание, хан, это не будет значить, что смогу его выполнить, – обратился он напрямую к Барджилю.

– Придётся, – повторила Цветок. – Только давая обещание, ты получать свобода. А в знак доверия и дружбы ты возьмёшь в жёны дочь славного хана Барджиля.

С губ Вячко сорвался смешок.

– Дочь? В жёны?

Он переводил взгляд с девушки на хана, и улыбка медленно таяла на его лице.

– Ты и есть дочь?

– Всех сыны хана забрал себе каган, – рассказала зачем-то Цветок. – Остались только дочери. Моя мать ратиславка, – напомнила она. – Я знаю твой язык, княжьич, я тебе подхожу лучше всех.

Буря, что бушевала в глазах Цветка, ошеломила Вячко. Он стоял поражённый, не в силах вымолвить ни слова. Что за шутку сыграли с ним нечистые духи и сама Аберу-Окиа! Если он откажется, так сразу лишится своей головы. Хан не станет держать у себя бесполезного пленника и не осмелится ни потребовать выкуп у Ярополка, ни отдать его Шибану, слишком опасно это для него самого. А значит, он вовсе избавится от Вячко, если поймёт, что от него не будет никакого толка.

А девчонка! Эта ядовитая невыносимая девчонка, что так дерзко грубила ему вначале, а теперь разыгрывала из себя покорную деву. Неужто она и вправду решила, что из их свадьбы выйдет что-то хорошее?

Лицо её оставалось непроницаемым, кротким, но Вячко видел, как испытующе Цветок на него глядела.

– Как тебя зовут?

Девушка оглянулась на отца, и он ответил сам:

– Чичак.

– Это значить цветок по-вашему.

Вячко почувствовал, как растерянность и смятение в его душе пожирал огонь, как ярость и отчаяние брали над ним верх. Он сжал руки в кулаки, чтобы не было видно, как тряслись его пальцы.

– И ты желаешь меня себе в мужья, Чичак, дочь славного хана Барджиля?

– Я покорна воле отца и счастлива стать женой будущего ратиславского князя, – как и положено хорошей дочери, ответила Чичак.

Вячко почувствовал кровь во рту, так сильно он от злости прикусил щёку.

От дочери хана избавиться будет непросто. Её не сошлёшь в монастырь, не отравишь. Её жизнь – залог мира.

– Тогда скажи славному хану, что я безмерно благодарен за его предложение, но не могу столь опрометчиво принять решение, мне нужно время на раздумье.

– Надо торопиться, славный княжьич. Снег скоро сойдёт. Зима близко к исходу, – с заметным недовольством сказала Чичак.

Наглая девчонка. Немыслимо было, чтобы хоть одна приличная девица посмела предлагать себя в жёны, а она даже не покраснела. И следа смущения не было на её лице, только наигранная покорность, едва скрывавшая воинственную решительность.

– Мне нужно время, – теряя терпение, повторил Вячко.

Хан выслушал перевод от своей дочери, посуровел ещё больше и снова заговорил.

– Ты, верно, считать, что у тебя есть помощь в городе? – перевела Чичак. – Но твоя одна надежда – это помощь славного хана Барджиля.

Княжич холодно посмотрел на девушку. Хан трижды хлопнул в ладоши.

И тогда двери в комнату распахнулись, и Турар втащил окровавленного Вторака, бросил колдуна прямо к ногам княжича.

– Ты можешь рассчитывать только на хана, – повторила Чичак.

Глава 3

Ратиславия, Лисецк

Месяц лютый

– Князь! Великий князь едет!

Бежал народ со всех сторон, торопился, роняя шапки на бегу. Ребятня радостно визжала, охали восхищённо бабы, склоняли покорно головы мужики, и все они жадно разглядывали Ярополка Снежного.

Одного князя недавно принял уже город Лисецк, его же проводил к Калиновым холмам на вечный покой.

Минул месяц, и новый князь вошёл в город, а подле него верхом на коне без седла, в мужской шубе и с двумя девичьими чёрными косами ехала лесная ведьма, и нельзя было сказать, кто больше вызывал любопытства у людей – Снежный князь или его спутница.

Дара держала голову высоко. Она крепко цеплялась в поводья лошади и людей перед собой не различала, видела лишь их шапки да пёстрые платки. Конь под ней волновался, окружённый со всех сторон шумной толпой, и Дара стянула рукавицу, чтобы погладить его по холке.

– Страшно? – хмыкнул рядом Снежный князь.

– Вовсе нет, – поджала губы девушка.

Ярополк улыбнулся весело.

– А бледна, словно смерть, – он подъехал ближе, добавил ещё тише: – Это они тебя боятся, лесная ведьма, а тебе бояться нечего.

Только тогда Дара огляделась внимательнее по сторонам, всмотрелась в горящие любопытством и ужасом глаза, прочитала в них почтение и восхищение, страх и восторг. Она – лесная ведьма, которая наслала на город Совин смертельное пламя. Её страшились, точно чумы.

Мысль эта заставила Дару расслабить пальцы, вздохнуть спокойнее. Её опасались, считали могущественной ведьмой, но при этом не бежали прочь, не кидали камни, а смотрели с благоговением, как на грозное языческое божество.

Княгиня Злата так же сожгла рдзенский город, тоже была лесной ведьмой, только она погибла в огне, который породила. Дарина выжила.

Конь будто почуял её уверенность, задышал спокойнее, послушно пошёл вперёд чуть поодаль от княжеского скакуна.

Только пару седмиц назад Дара прокралась в Лисецк тайком и после бежала, скрываясь от княжича Вячеслава. На этот раз весь город вышел к ней навстречу, а у княжеского терема поприветствовал Ярополка и его людей сам князь Чернек.

Он был стар, красен лицом, одутловат и не понравился Даре с первого взгляда.

Внимательный, цепкий взгляд оказался у Чернека, Дара сразу почувствовала на себе его пристальное внимание. Чернек смотрел так, будто знал о ней больше других.

Великому князю поднесли хлеб с солью, и Ярополк принял угощение, расцеловал Чернека по имперскому обычаю, а после вдруг поднялся по широкому крыльцу, оставил позади себя хозяина города и поднял руку к небу.

– Тише! – разнеслось по двору. – Князь говорит.

– Князь…

Ярополк ждал, а шум затихал, замолкал люд вокруг княжеского терема, все взгляды обратились к Снежному князю.

– Народ Лисецка! – начал он.

Дара вскинула голову, чтобы лучше видеть Ярополка. Высокий, широкоплечий, он возвышался надо всеми во дворе, и, казалось, что нельзя до него дотянуться, пусть и отделяло его всего несколько ступеней.

– В Ночь костров в вашем городе умер мой отец, Великий князь Мстислав, прозванный Мирным, – продолжил Ярополк. – Убийца его – трусливый пёс Шибан, который сам нарёк себя государем вольных городов. Он прислал в Лисецк колдунов, чтобы лишить моего отца жизни. Он прислал и других убийц за мной в Златоборск, но, как видите, вот он я, стою перед вами живой и здоровый, – Ярополк развёл в стороны руки, улыбнулся, блеснув белыми зубами. – Обломал я пару клыков псу Шибану, убил его лучших колдунов.

Тяжёлую тишину прорезали неуверенные смешки. Толпа зашепталась негромко, но мгновенно замолкла, стоило Снежному князю продолжить:

– Ранее осенью Шибан спалил Нижу и убил моего старшего брата, – стёрлась улыбка со смуглого лица, льдом обожгли глаза. – Из всех Вышеславичей я один остался у власти, но не забывайте, люди Лисецка, что мои предки основали ратиславские города, и весь мой род стоит на их страже. Я зубами вгрызусь в землю, но не сдам больше ни пяди нашей земли. По весне степняки пойдут сюда, к этим самым стенам. Но родом и именем своими клянусь, что Шибан близко не подойдёт к городу. Я встречу его в поле, в честном бою, и на этот раз ему не застать нас неожиданно, не подослать своих татей, не спалить деревень и не скрыться в степях. Здесь, в Лисецке, я соберу лучших воинов всех ратиславских княжеств. Те, кто был со мной в городе Снежном, знают, как я расправляюсь с врагами, знают, чего стоит моя месть. Весь север, весь остров Скренор узнали цену моей ярости. А сюда, в Лисецк, я пришёл не только с лучшими воинами, принёс не только свой меч.

Князь замолчал, оглядел толпу, внимавшую каждому его слову.

– Помнишь ли, народ Лисецка, мою бабку княгиню Злату? Она пришла из Великого леса, чтобы разнести слово Создателя по всей ратиславской земле и чтобы отдать свою жизнь, но не подпустить к нашим городам клятых рдзенцев. Создатель призвал Злату к себе и на долгие годы оставил ратиславские границы без чародейской защиты. Мы не лойтурцы и не рдзенцы, чтобы страшиться колдунов и ведьм, мы чтим силы, что даны самим Создателем, самой матерью-землёй, мы знаем, как использовать эти силы во благо. И потому в пору несчастья, когда степняки рвутся к нашим городам, Создатель послал нам новую лесную ведьму. Дарина…

Ярополк обернулся к ней, протянул руку, а Дара застыла на месте, не смея пошевелиться. Княжеский холоп подтолкнул её легонько в спину.

Окаменели ноги. Страшнее это оказалось, чем идти на поклон Моране-пряхе, страшнее, чем когда обливали чёрной кровью ворона в ночном лесу. Все люди, что собрались на княжеском дворе, не сводили теперь глаз с дочки мельника, и Дара чувствовала их любопытство и страх.

– Лесная ведьма…

Ярополк ждал, в голубых глазах читалось нетерпение. Дара поднялась на крыльцо, встала рядом на ступень ниже.

Снежный князь продолжил:

– Вы должны были слышать о новой лесной ведьме, это она сожгла Совин, отомстила за нашу княгиню Злату и князя Ярополка Змееборца. И она поклялась мне поступить так же с войском Шибана, когда оно пойдёт на Ратиславию. Ну что, Лисецк, веришь, что я, Великий князь, принесу победу?

Он улыбнулся широко. Толпа неуверенно шепталась, разглядывая Дару. И вдруг кто-то, кажется, из людей князя, выкрикнул:

– Верим!

И народ тут же подхватил:

– Верим! Верим!

– Спали степняков!

– Дотла спали!

Дара истуканом застыла на ступенях терема. Глаза бегали от одного лица к другому. Радость и ярость, вера и боль – их чувства смешались в жуткое месиво. Люди улыбались, но лица оставались злыми, а из глаз текли слёзы. Дара растерянно оглядывалась по сторонам, и каждый выкрик, каждый взмах руки вырывал из прошлого воспоминания, которые ей хотелось забыть. Она смотрела на ликующий народ, а видела перед собой Забытый переулок, наводнённый разъярёнными людьми.

Но толпа не накинулась на лесную ведьму, не разорвала на куски. Толпа приветствовала её, улюлюкала весело, хвалила её преступление и на новое зверство понукала.

Они не чувствовали запаха гари, не видели сожжённые тела, они не отнимали чужие жизни, задыхаясь от восторга. Они никогда не были на её месте.

Дара оглянулась на Ярополка, и он прочёл удивление в её глазах, понял незаданный вопрос.

– Они ждут, что ты спасёшь их жизни, убьёшь их врагов, пока они сами будут прятаться за городскими стенами.

– Я уничтожила Совин, – возразила Дара. – Там были люди… невинные…

– Сколько раз рдзенцы палили Старгород? – успел только сказать Ярополк, как к нему подошёл грузный князь Чернек и вовлёк в разговор.

Дара осталась в одиночестве среди толпы, ожидая Снежного князя.

– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма.

Позади стояла высокая женщина. Была она немолода и сухощава, будто после долгой болезни, и вокруг рта и на лбу её застыли морщины, как если бы она постоянно хмурилась.

– Княгиня Лисецкая Здебора желает встретиться с тобой, – сказала женщина и указала на крыльцо княжеского терема, где на самом верху стояла старая женщина в богатых одеждах, наблюдая за лесной ведьмой.

– Так что она прячется? – удивилась Дара. – Все здесь собрались.

Незнакомка скривила тонкие губы.

– Иди за мной, госпожа лесная ведьма, – бросила она с презрением. – Княгиня тебя ждёт.

Дарина оглянулась на Ярополка, но он был окружён боярами, и каждый желал с ним поговорить, каждый требовал внимания. Княгиня Здебора тем временем ждала. Не стоило настраивать её против себя. Неохотно Дара поднялась по ступеням крыльца.

Княгиня оказалась худа, как тростинка. Шуба выглядела огромной, слишком тяжёлой на узких плечах. Зимы давно забрали её молодость и красоту, однако остались при ней стать и гордость.

Дарина поклонилась низко, с почтением, приветствовала хозяйку Лисецка, и княгиня слегка улыбнулась в ответ, пригласила пройти на женскую половину дворца.

Ступала Здебора неторопливо, будто вымеривала каждый шаг, и мало обращала внимания на снующих вокруг девок-чернавок, на склоняющих головы боярынь и даже на свою гостью. Она провела Дарину в горницу, где коротала дни за вышивкой, принимала боярских жён и вела с ними беседы и где теперь за столом накрыли обед для княгини и её гостьи.

Дара замешкалась, оказавшись в богатых палатах. Внутри было тепло, даже жарко, и стоило снять шубу, но под густыми соболиными мехами скрывались старые простые одёжки, которые она получила ещё в Пясках от старухи Здиславы.

Здеборе помогли раздеться служанки, и Дара смогла рассмотреть золотую нить на длинных рукавах и жемчужную вышивку на груди.

– Не стесняйся, дорогая гостья, раздевайся. Здесь жарко натоплено, – произнесла княгиня, и её служанки тут же подскочили к Даре.

Дара осталась в своей штопаной льняной одежде, гордо расправила плечи и села за стол. Она не отвела глаз от княгини, а та не смогла скрыть презрения.

Все яства на столе выглядели немыслимо вкусно. Стояли там и жареный поросёнок, и треска, и пряники. В походе даже Ярополк питался простой кашей, порой курятиной, а Даре и при жизни в Златоборске не выпадало счастья отведать подобных кушаний, и теперь, оставшись наедине с княгиней, она растерялась.

Немногословной оказалась Здебора. Она ела осторожно, откусывала маленькими кусочками, и Дара засмущалась самой себя, простых своих привычек. Обычно она громко чавкала – за это её даже Горица ругала, – и теперь кусок не лез в горло. Она решилась только откусить немного от пряника, запила водой и села, ожидая, пока княгиня решит закончить эту пытку.

– Князь Чернек попросил меня позаботиться о тебе, – произнесла наконец Здебора, отложив в сторону тонкий нож, которым нарезала рыбу. – Он наслышан о новой лесной ведьме и рад, что ты будешь защищать наш город.

Дарина кивнула, проговорила что-то невнятное в ответ. Здебора смотрела внимательно, каждый жест подмечала, каждое слово.

– Ты, дорогая гостья, верно, устала с дороги. Всё-таки пусть ты и могущественная ведьма, но всего лишь женщина. Маланья, – позвала она, и тут же на пороге возникла рослая служанка, которая встретила ранее Дару на крыльце. На поясе её висела большая связка ключей. – Проводи нашу гостью в её опочивальню, позаботься обо всём.

– Слушаюсь, княгиня, – поклонилась Маланья.

Дара не спешила идти за ключницей.

– Я бы хотела сначала обсудить дела с Великим князем, – сказала она. – Быть может, я нужна ему.

– Если будешь нужна, так он за тобой пришлёт. – Взгляд у Здеборы был строгий, колючий. – Великий князь теперь с моим мужем беседует, у них разговор важный и долгий, после совет намечается. Женщины в государственных делах не разбираются, тебе не стоит беспокоить князя.

– Это ему решать, – вырвалось у Дары.

Лишь глаза выдавали недовольство княгини.

– Я хочу сначала встретиться с Великим князем и послушать, что он скажет. – Дара медленно поднялась из-за стола, посмотрела на княгиню сверху вниз. – Пришли, княгиня, мне холопку, чтобы помогала и дорогу в тереме показывала, за это благодарна буду. А пока нет у меня времени на отдых. Как ты и сказала, для дела я в Лисецке, для его защиты.

Здебора подняла кубок, сделала глоток и только после сказала:

– Маланья, проводи гостью, куда она пожелает.

– И ещё, княгиня, прошу тебя поселить вместе со мной мою сестру Весняну.

– Рада буду вас у себя принять. – Губы Здеборы растянулись в улыбке.

Глаза княгини оставались бледными, холодными, точно у рыбы.

Здебора оказалась права, Ярополк был занят. Дара прождала почти две лучины, пока не вышел Третьяк и предупредил, что совет затянется надолго.

После Третьяка стали выходить из дверей дружинники и знатные бояре, Дара приметила среди них Стрелу и позвала. Странно было говорить с ним после их знакомства в Совине, после того, как Дара узнала, зачем Стрела на самом деле находился в Рдзении. Повернись всё иначе, окажись рядом княжич Вячеслав, так, быть может, Стрела не стал бы беседовать с Дарой и тут же перерезал ей горло. Но теперь он стал женихом её сестры, дружинником её князя. Они были на одной стороне. Пока что.

– Не знаешь, надолго ли затянется совет? – спросила Дара, мучительно пытаясь вспомнить настоящее имя Стрелы.

– Думаю, да. Великий князь пока только нам раздал распоряжения, с ним остались воеводы и князь Чернек. А ты чего ждёшь?

Дара замялась, не ответила. Не объяснять же дружиннику, что она надеялась поговорить с Ярополком о Здеборе, попросить совета, как вести себя дальше?

– Скажи, – вместо этого попросила Дара, – я видела с тобой ополченцев, которых ты показывал князю. Среди них был один парень из деревни Мирной, откуда он там?

– Мирная принадлежит моему дяде, он собрал ополченцев и отдал под моё начало, чтобы я привёл их на службу к Великому князю.

Дара не решалась говорить дальше, и Стрела сам предложил:

– Устроить вам встречу?

– Если можно.

– Тогда чего время терять? Пошли, заодно займусь их размещением.

Дара оглянулась на закрытые двери в последний раз и пошла за Стрелой.

В городе стояла суматоха. Не готов оказался Лисецк к княжескому ополчению. Немало людей он принял, когда прибыл в город Мстислав Мирный, но ещё больше привёл с собой Ярополк.

Стрела направился прямиком к длинной гриднице, где жили дружинники, и попросил подождать снаружи.

– Как звать твоего товарища?

– Богдан из деревни Мирной. Скажи, что его ищет дочка мельника Молчана.

Стрела кивнул и быстро взбежал по ступеням, хлопнув тяжёлой дверью.

Дара ждала в нетерпении, волновалась, дёргала черный мех своей шубы. Ей не давал покоя тяжёлый взгляд Богдана, когда они увиделись поутру. Отчего так недружелюбно он смотрел, словно Дара ему враг?

Из гридницы выходили люди, и каждый раз, когда распахивалась дверь, Дара вздрагивала. Ей было страшно встретить Богдана, как если бы он стал навьим духом, явившимся из мира мёртвых, из прошлой жизни.

– Вот твой товарищ, – наконец на пороге показался Стрела.

Позади него стоял Богдан. Рядом с ладным юрким Стрелой деревенский парень казался неказистым. Невысокий, широкоплечий, он был сложён, как медведь, а одет в простой овечий тулуп. Дара невольно сравнивала Стрелу и Богдана и отчего-то думала, как странно, как чудно было бы, окажись здесь Милош. Он бы, верно, посмеялся над её девичьим увлечением, даже устыдил бы за «дурной» вкус. А ведь когда-то Дара была почти влюблена в него, и не только она. Многим девушкам из Мирной и Заречья нравился Богдан.

Он не изменился, остался прежним в сотнях вёрст от родного дома, а Дарина за минувшие месяцы прожила десяток разных жизней и почти позабыла, какой была дочка мельника.

– Не задерживайся, – велел Стрела Богдану. – У меня со всеми вами ещё разговор будет. А ты, Дарина, передай, пожалуйста, Весняне, что я вечером загляну.

Строгим, удивительно серьёзным сделался Стрела, Дара с трудом узнавала его.

– Хорошо, Ростислав, – вспомнила она наконец его имя. – Передам. Заходи, будем ждать.

Приглашение вышло неискренним. Нехорошо, что парень ходил к незамужним одиноким девушкам, злые люди могли напридумывать сплетен про Весю, опорочить её честь. За себя Дара не беспокоилась, лесной ведьме терять нечего.

Стрела ушёл, и Богдан спустился с крыльца, глянул на Дару искоса, из-под ресниц.

– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма, – хрипло произнёс он. – Давно не виделись.

– Здравствуй, Богдан, – Дара рассматривала его, думая, как лучше начать разговор. – Какая же я тебе госпожа? – усмехнулась она.

– Так все тебя теперь госпожой величают.

– Ты меня всегда Даренькой звал, – напомнила она.

– Так то я звал дочку мельника, а не лесную ведьму… Нашла ты, значит, свою мать, – метнул он острый взгляд, в самое сердце попал.

Все в деревне верили, что мать Дарины сама лесная ведьма, только Старый Барсук и Молчан знали, что случайная рдзенская чародейка выносила ребёнка и сбежала.

– Нашла, – признала Дара. – Только она мертва, её казнили Охотники.

– Ты за это спалила Совин?

– И за это тоже.

Мимо то и дело сновали люди, одни заходили в гридницу, другие выходили, Дара с Богданом мешались всем на пути. Они отошли в сторону, встали под закрытыми окнами, неловко глядя в разные стороны, только не друг на друга. Странной вышла их встреча, словно два незнакомца пересеклись случайно, и говорить им оказалось не о чем, каждое слово рождалось тяжело.

– Расскажи, пожалуйста, как там дед Барсук, как Ждана? Давно их видел?

– Неплохо они, здоровы, это главное. Зареченские от них ушли, как только общую избу поставили. Старый Барсук снова ходит, но на мельнице он теперь совсем не помощник. Не знаю, как Ждана по весне одна справится.

Заныло сердце, на глазах неожиданно, пугающе быстро выступили слёзы.

– Как ты оказался в ополчении? Зачем согласился идти на войну?

– Никто меня не спрашивал. Приехал боярин, велел людей собирать, меня выбрали, так как я здоровый и сильный. Вот, теперь сражаться учат.

Они снова неловко помолчали. Дара кусала губы, Богдан глядел куда-то вдаль, топтался на месте, смешивая снег с грязью.

– Я могу попросить Великого князя отпустить тебя домой, – предложила Дара. – Он пойдёт мне навстречу.

Богдан вдруг посмотрел прямо ей в глаза, пронзительно, обиженно.

– Не надо, госпожа лесная ведьма, – процедил он. – Всё в порядке, не я один из Мирной пришёл, своих не брошу.

– Ты единственный сын у отца, кто будет ему помогать?

– А сейчас не только мой отец наследника может потерять, у всех так, – упрямо сказал Богдан. – Ты, госпожа, не сердись, а я пойду. Боярин Ростислав меня одного ждать не будет, за опоздание ещё и выпороть велит. А сестре своей, раз она тоже тут, мои добрые пожелания передай.

– Богдан! – Отчаяние прозвенело в голосе. Дара протянула руку, пытаясь ухватить юношу за локоть, но он быстро взбежал на крыльцо.

– Прощай, госпожа, – громко хлопнула дверь.

Дарине стало тошно и мерзко, словно помоями её облили. Что она сделала, чтобы Богдан её ненавидел? Вспомнились тут же собственные насмешки и издёвки, злые игры, в которые она играла с парнем. Но никогда прежде Богдан не говорил с ней так холодно. А теперь словно стена между ними выросла. Что же выходит? Он мог простить ей жестокость, но не превосходство?

Солнце уже клонилось к земле, быстро тускнели краски.

Дарина поспешила вернуться в княжеский дворец, на женскую половину и велела служанке найти её сестру.

Их с Весей поселили в большой тёплой палате, и пусть на двоих стояла лишь одна кровать, но она была мягкой и тёплой, застеленной меховыми шкурами. На полу лежали пёстрые ковры, а на стене напротив кровати висел бледно-синий гобелен лойтурских мастеров. Только в Рдзении, в домах Михала и ландмейстера Охотников Дара видела похожие гобелены, обычно рисовали на них цветы и сады, диковинных зверей и красивых девушек. На этом неизвестный мастер изобразил древний замок на берегу реки и толпу, что смотрела, как Охотники сжигают на костре женщину.