Текст книги "Ни слова правды"

Автор книги: Ульян Гарный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Маммона сунулся в серьезные учреждения, к демонам при чине. Но они его не особенно жаловали, побаивались папашу. Судите сами: если сынок начнет делать успехи, можно и поста лишиться, а проявит себя как деградант и неудачник, князь тьмы начнет искать виновных. И снова глава ведомства – самый вероятный кандидат: зажал-де дитятины инициативы, задавил талант в зародыше, а там и до поглощения недалеко.

Еще через сто лет Маммона понял, что мафию нельзя победить, но ее можно возглавить. Стало ясно – без собственного ведомства чин не получить, ресурс в виде разрешения плодить сущности и вербовать смертных тем более не светит. Но, чтобы получить ведомство, надо иметь обширные владения в человеческих отношениях.

Здесь вылезла настоящая проблема: все сферы человеческой жизни жестко поделены между восьмерыми чиновными демонами и Люцифером. Просто иголку некуда воткнуть, чего ни коснись – вожделение, богатство, власть, – все греховные помыслы принадлежат конкретному демону. Но, унаследовав от матери упорство и отвагу, от отца изобретательность и ум, наш герой не сдавался. Он стал внимательно изучать уклад жизни людей. Особенно ему понравилась торговля, он видел в ней немалый потенциал. А главное, торговля сама по себе никому формально не принадлежала. Всю негативную энергию от сделок поглощали те демоны, которые курировали предмет обмена: если обменивали землю на вола, то выделенная энергия делилась между Абалдоном (по его ведомству проходит земля) и Белиалом (домашний скот и дикие звери), если же в обмене крылся обман, подключался Пифон.

И тут двухсотпятидесятилетнего подростка осенило: все, что происходит в мире людей, демоны приводят к единому эквиваленту: негативной энергии, она для демонов мерило всего. Дальше проще, метнулся к родителю, изложил суть идеи: создать эквивалент стоимости – деньги, и вот уже вожделенный чин и ведомство.

Маммона сам не ожидал, сколь плодотворной окажется его идея. И теперь по праву главенствует над демонами-искусителями. Другие чиновные демоны-управленцы его не особенно жалуют: без малолетнего выскочки теперь не обойдешься. Торговля, это бы еще ладно, но ни война, ни толковый кризис, ни даже стихийное бедствие – ничего не проходит мимо Маммоны, все приносит сыну босса дивиденды (что неудивительно: дивиденды тоже он изобрел).

Пришествие денег изменило мир в корне, результат этих изменений виден каждому. Трудно сказать что-то новое о деньгах, поэтому обратимся к уже сказанному: «Деньги заколдовывают людей. Из-за них они мучаются, для них они трудятся. Они придумывают наиболее искусные способы потратить их. Деньги – единственный товар, который нельзя использовать иначе, кроме как освободиться от них. Они не накормят вас, не оденут, не дадут приюта и не развлекут до тех пор, пока вы не истратите или не инвестируете их. Люди почти все сделают для денег, и деньги почти все сделают для людей. Деньги – это пленительная, повторяющаяся, меняющая маски загадка».[61]61
  Кэмпбелл Р. Макконнелл, Стэнли Л. Брю. Экономикс, т. 1. – Баку: Азербайджан, 1992.


[Закрыть]

Глава 9
Поездка за город – всегда весело

Очнулся я от сильного запаха бензина и от вспышек света. Ноги-руки затекли, не пошевелиться. Находился я в каком-то небольшом, ограниченном стенками и крышкой пространстве, в позе зародыша, руки скованы спереди наручниками. Хреновы любители, кто же такого здорового мужика спереди сковывает. Впрочем, им же хуже, мне же проще. На секунду я запаниковал: вдруг я в гробу. Не имея талантов Беатрикс Кидо из «Убить Билла»[62]62
  Фильм К. Тарантино. Главную героиню фильма запаковали в гроб и закопали, но она разбила крышку и выкарабкалась наверх сквозь толщу земли.


[Закрыть], можно и окочуриться. Но, как только успокоился, понял, что я в багажнике той самой «шестерки», которая у Витькиного дома стояла. Это все объяснило: и запах бензина, и вспышки света. У «шестерки» бак в багажнике, и бензопровод прямо у меня под носом. А поскольку машина старая, крышка багажника неплотно прилегает: резинки износились, а может, их и вовсе нет, а крышка от бесконечных закрываний изогнулась дугой. И едем мы по трассе, время позднее, а свет фар встречных машин сквозь щели пробивается – отсюда и вспышки света. Что щели есть и свет загорается на пару секунд через примерно три-четыре секунды – просто замечательно. Не задохнусь и что-нибудь увижу, да и вообще веселее. При моих габаритах двигаться в таком положении непросто, ну да ничего, мне в полный рост выпрямляться пока ни к чему. Поднес руки к лицу, в стробоскопе встречных фар осмотрел наручники. Обыкновенные полицейские железки. Руки отекли – страшно смотреть: пальцы как сардельки. И снова неплохо, для того, что мне предстоит сделать, чувствительность только помешает. Сцепил я сардельки кое-как в замок и стал локти кверху тянуть. Цепь натянулась, но выдержала. Я передохнул – и снова, цепь снова выдержала. Ничего, посмотрим кто кого. И стал я тянуть и тянуть, раз за разом делая это все резче, насколько позволяло пространство. Поначалу я рывки считал, но потом сбился где-то на пятидесятом и включил голову. Не в том смысле, что еще что-то придумал, а в самом прямом – стал головой в сцепленные руки упираться и давить, одновременно разводя локти в стороны. Работка, я вам скажу, та еще. Руки болели нестерпимо, из-под наручников скупыми струйками закапала кровь, тело покрылось потом, лоб распух. Но я не сдавался: ставки высоки, куда они меня везут – не знаю, а вот зачем – догадываюсь. Должна же цепочка разойтись, у нее звенья незапаянные. Когда уже казалось, что воздуха в моем узилище нет, на руках раскаленные обручи, а в жопе можно ложки полоскать, я решился посмотреть на результат. Среднее каленое звено (всего их три) разошлось совсем чуть-чуть, мало для того, чтобы ее расцепить, но вполне достаточно, чтобы в щель просунуть зуб. Клыки из металлокерамики вполне подойдут. Еще одно усилие, нижний зуб не выдержал и откололся, но задачу свою, как хороший солдат, выполнил: звено разошлось, я расцепил руки и рухнул на дно багажника, с бешено колотящимся сердцем, но довольный. А за зуб вы мне еще ответите – пополнил я счет своих похитителей. Теперь карманы. Как я и думал, эти придурки меня обыскивать не стали. В связке ключей есть брелок в виде крошечного ножа. Я поковырялся в замке наручника на левом запястье, открыть его совсем нетрудно, надо только сдвинуть вниз крошечный стерженек, брелок жалобно тренькнул, и его крошечное лезвие сломалось, обломок глубоко впился мне в руку, я чуть не закричал от боли, но, прокусив себе губу до крови, сдержался. Записал на счет своих попутчиков и это. Отдохнул минуту и продолжил операцию по собственному спасению: отыскал обломок ножичка и снова засунул в замочную скважину на левом запястье, на этот раз все получилось: стерженек ушел вниз, и я освободил левую руку. А потом, слегка повозившись, – правую. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы растереть руки, которые тут же заныли со страшной силой. Но это хорошая боль – что болит, то живет. Потом я занялся ногами, я тер и щипал их, разгоняя кровь, а они отзывались противными мурашками, но я не останавливался, пока не почувствовал каждый пальчик. Затем я распрямил проволочное кольцо, которое держало связку ключей, и сделал двухсторонний крючок. Верхнюю часть я вогнал под ребро жесткости крышки багажника, в нижнюю вцепился пальцами – не нужно, чтобы капот зевнул во всю пасть раньше нужного момента. Упереться спиной в крышку и подтянуть колени к локтям – пара пустяков по сравнению с предыдущими упражнениями. Теперь лишь бы пол выдержал, я стал выгибать спину и распрямлять руку и ноги, стало светлее, и в щель ворвался освежающий ветер, я не останавливался, и замок не выдержал. Мой крючок сработал так, что крышка не открылась. Теперь можно было осмотреться, и я приподнял капот. Машина неслась по какой-то трассе со скоростью не меньше ста километров в час, за ней ехали автомобили, некоторые догоняли и обгоняли ее, так что спрыгнуть на ходу – верная смерть. Теперь только ждать. Для такого дела, которое у меня с моими попутчиками впереди, людная трасса совсем не подходит. И верно, минут через десять-пятнадцать «шаха» резко сбавила ход и свернула на проселочную дорогу, запрыгала по ухабам. Следом никто не свернул, так что мне пора. Я отпустил крючок и вывалился на дорогу, прижав к животу руками колени. Дорога оказалась грунтовой, так что я даже не ушибся. Резко вскочил и убежал в придорожные кусты, присел и прислушался. Машина через десяток метров остановилась, захлопали дверцы, зазвучали удивленные и рассерженные голоса, клацнули затворы пистолетов. Подходящая музыка, если хочешь ничего не слышать, я развернулся и, стараясь не шуметь, потихоньку двинулся в окружающий лес. Неподалеку гудела трасса, но свет через густые ветви деревьев и кустов не проникал. Я постоял полминуты с закрытыми глазами, чтобы привыкнуть к темноте, огляделся. Вокруг слабо прорисовывались силуэты лесных обитателей: елей, берез да осин. Среди путаницы подлеска просматривался провал, оказалось – тропа, и я затопал по ней, подальше от моих «перевозчиков». Ничего, даст бог, свидимся.

А впрочем, чего миг встречи оттягивать-то, если можно увидеться прямо сейчас. Я остановился и призадумался. Конечно, напасть на них на лесной дороге сразу после освобождения – верная смерть. Но если они ищут меня в лесу, другое дело.

Я развернулся и, ступая с пятки на носок, пошел обратно, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Через минут пять я услышал голоса моих «друзей». Как я и предполагал, мои «таксисты» разделились и прочесывали лес, как немцы в старых фильмах про войну. Только у них вместо роты автоматчиков пятеро городских пижонов, так что повеселимся.

Судя по матерной перекличке, которую вели гопники, они разделились на три отряда. Пять на три не делится, так что обязательно должен быть отряд из одного. Я бы на их месте поставил бы его в середину. Но я никогда не оказался бы на месте дебилов, которые грабят с оружием в руках женщин и похищают людей – это раз, во-вторых, вряд ли кто-то из них обладает хоть малейшими навыками выживания в лесу.

Поэтому я выбрал все-таки крайнюю левую группу вопящих и – особо не прячась – пошел на сближение, выбрал дерево с торчащим сучком, примерно на уровне человеческого роста, и присел неподалеку в кустах. Вскоре появились шарящие огоньки фонариков. Еще одна ошибка, свет их слепит, вне луча ничего не увидишь.

Пыхтящие преследователи не заставили себя ждать, крайняя левая группа состояла из двух человек: мой «давний дружок» с синяком и обрезом вот, а врал, что потерял, и его спутник в кепке, с пистолетом в одной руке и фонариком – в другой. Как только тип с пистолетом подошел ко мне достаточно близко, я одним прыжком покрыл расстояние между нами и врезал ему правой прямо в челюсть. Без вскрика гопник повалился на землю носом вперед. Второй от удивления и неожиданности только рот раскрыл. Его я несильно пнул кончиком ботинка в солнечное сплетение так, что он согнулся в три погибели и как рыба стал ловить ртом воздух, так и не издав ни звука, и выронил обрез. Я подобрал оружие, крепко взял бандита сзади за шею, заставил распрямиться и подвел его к дереву с сучком, удерживая его голову так, чтобы здоровый глаз был в считаных сантиметрах от острого обломка. На ухо прошептал:

– Пикнешь, толкну.

Бросил обрез на землю и обшарил карманы неудачливого грабителя, нашел немного денег, складной нож и моток скотча (очень кстати). Из леса донеслось:

– Кенга, Руся, фигли застыли, уйдет ведь!

Я снова шепотом:

– Ответь, что догонишь.

Кенга, а может, Руся, проявил творчество:

– Щас, поссу, и продолжим!

В лесу заржали:

– Нассышь на ботинки, пешком пойдешь!

Ответа на подобную чушь не требовалось, так что я пнул Кенгу или Русю, мне все равно, под коленку и стукнул его лбом об ствол пониже сучка. Шея в моей руке обмякла, и я беззвучно опустил тело на землю. Обшарил второго подонка, стал чуть богаче: немного денег, охотничий нож в ножнах, травматический пистолет перекочевали в карманы моей куртки. Связав обоим руки их же брючными ремнями – скотчем слишком громко бы получилось, – я поспешил за пятнами света, небыстро удалявшимися от меня в лесную чащу.

Третьего барбоса я догнал через минуту, ударил его прикладом обреза сзади по темечку, тут и кепка не помогла, грохнулся в кусты с треском и замер без движения, но привлеченный шумом четвертый обернулся и увидел меня. Хлопнул выстрел, но сгоряча и не целясь попасть трудно, и я, не дожидаясь, пока он прицелится и выстрелит во второй раз, бросил обрез ему прямо в голову, одновременно метнувшись ему в ноги. Мы покатились по влажной земле, молотя друг друга руками и ногами. Выстрелов больше не было, видимо, при падении он потерял пистолет. Борясь со мной, четвертый вопил во все горло, звал на помощь и матерился. На какой-то миг ему удалось подмять меня под себя, и он сверху стал наносить удары сцепленными в замок руками мне в лицо, я левой рукой закрыл лицо и аж зашипел от боли – этот гоблин попал прямо по ссадине от наручников, второй рукой подхватил его за колено, выдержал еще удар – и резко дернул его за ногу, одновременно повернул корпус и толкнул его предплечьем в сцепленные в замок руки. В результате мы поменялись местами, и я ударил противника в горло, орать он перестал, но попытался ткнуть меня пальцами в глаза, я увернулся и боднул его головой в нос, он обмяк, и я добавил ему кулаком в челюсть и локтем в солнечное сплетение, чтобы наверняка. Гопник замер, руки безвольно упали вдоль тела.

Я прислушался: вокруг была полная тишина, где-то вспорхнула напуганная возней птаха, и все. Видимо, пятый остался в машине или притаился где-то поблизости. Я уже не скрываясь, быстро спеленал обоих, валявшихся без сознания «таксистов», обшарил их карманы, пошарил по земле, поднял два фонарика и пистолет последнего единоборца. Добыча небогатая, но есть снова немного денег, два складных ножа и два пистолета. Один травматический, один настоящий, старый добрый «макаров». Настоящий пистолет как раз был у последнего, четвертого, гопника, так что свечку надо в церкви поставить, что промахнулся он, когда стрелял. Этих двоих, спеленатых скотчем, я посадил возле большой березы, вернулся к Кенге и Русе. Те валялись со связанными руками, признаков жизни не подавали. Я обмотал им ноги и залепил рты скотчем, проверил пульс: живы гаденыши, бьются их черные сердца, хоть и неровно, но гоняют поганую кровь. Теперь с авто разобраться надо. Фонарики, обрез, ножи и пистолеты я сложил недалеко от незадачливых похитителей, нечего лишнюю тяжесть с собой таскать. Себе оставил один фонарик, но зажигать его не стал, охотничий нож приладил на ремень, положил «макаров» в карман куртки и направился в сторону проселочной дороги.

Когда показалась грунтовка, я присел в кустах и, стараясь не шуметь, огляделся. Вышел я, как оказалось, метрах в пятидесяти от места, где я выпрыгнул из багажника. «Шаха» стояла ко мне четырехглазой мордой, метрах в двадцати, с заглушенным мотором. Передние дверцы были открыты, в салоне было темно, тихо играло радио, на водительском сиденье сидел человек. Судя по позе и тому, что он почти не двигался, – спал.

Я не стал радоваться и нестись сломя голову к спящему водителю, еще понаблюдал за машиной. Интуиция предлагала поразмыслить. И тут меня осенило: отрядов поисковиков было три!!! Два отряда валяются связанными, значит, где-то в лесу должен быть еще один. Так, это снова пятый в рукаве – тот самый ухарь, который меня так ловко подсек возле подъезда. Среди них он самый опасный и сообразительный. Недаром он на поиск отправился один, значит, в себе уверен, стало быть, главарь и наверняка вооруженный. К окончанию последней схватки он наверняка не успел, иначе пришел бы на помощь дружкам. Когда я пленных вязал, он тоже не вмешивался. Значит, или не захотел себя обнаруживать, или его там не было. Выходит, пятый понял, что спутники его вне игры, вернулся к машине и устроил засаду. Или, дождавшись, когда я свалю от связанных, сейчас освобождает своих подельников. Вот я дуру спорол, почти весь арсенал им оставил! В целом ясно одно: надо ждать! Враги рядом, вопрос только, сколько их: один или снова пятеро?

Идти к машине мне показалось слишком рискованно, и я решил проверить, как там мои пленники, для ясности: если их освободили, надо валить в лес, если нет, снова идти к машине, искать пятого.

Полянку, где пленных оставил, я нашел очень быстро. Присел в кустах, прислушался: сопят, угукают, видно, в себя пришли. Подобрался поближе осмотрелся: «друзья» мои по поляне расползлись, но посторонних не видно. Выбрал я своего давнего знакомого с синяком, разрезал скотч на его ногах, встряхнул, заставил идти с собой. Настало время побеседовать, а чтобы ему легче было каяться, отвел подальше. Перед тем как рот ему разлепить, придушил слегка, на ухо прошептал:

– Пикнешь, разделаю, как бог черепаху. Если понял – кивни.

«Дружок» с готовностью закивал, как бульдожка, которого на заднюю панель автомобиля ставят. Но, как только я ему скотч со рта снял, резко вдохнул и явно собрался заорать, правда, я ожидал чего-то подобного и резко двинул его под дых. Разбойничек глаза широко открыл, а рот закрыл, потом наоборот. Я схватил его за ворот спортивной куртки и закрутил так, что он только поскуливать мог.

– Ну чо, орать будешь? – шепотом спросил я.

Теперь гопник замотал головой, как китайский болванчик.

– Вот и молодца, давай рассказывай, где главный-то ваш?

Как только я ворот его отпустил, слова полились, как вода из крана. И рассказал бандюга очень странную историю. Оказывается, главарь по кличке Короткий, верзила больше двух метров роста, никакой им не главарь, а заказчик. Он заказал Кенге (а именно так зовут обрезоносца) и его компании напасть на ларек и дождаться меня. Потому они в ларьке торчали так долго, а когда все сорвалось, Короткий на скорую руку накидал новый план и сам участие принял, потому что времени мало было и засомневался Короткий, что Кенга с дружками со мной справиться смогут. Да и времени было в обрез: Санька-то повязали, вдруг он там уже колется по полной.

Больше ничего внятного я от Кенги не узнал, снова его переупаковал. Короткий – мужик серьезный, зуб на меня у него, как у мамонта. С таким тягаться надо подготовленным. А я уставший, и голова в раздрае. Вытащил деньги, доставшиеся от бандитов, пересчитал – нормальная сумма вышла. На полноценную командировку не хватит, но такой задачи передо мной и не стоит.

Вышел на трассу, помахал рукой, поймал такси. За рулем удолбанной «Нексии» сидел какой-то молчаливый азиат. Но водитель аховый, домчал до города, завез в супермаркет (в ларек на районе ехать смысла нет, да и страшно), доставил к подъезду Витька, молча взял деньги и испарился в предрассветных сумерках. Подъезд я долго рассматривал, потом прослушал как следует и бегом до квартиры. С колотящимся сердцем запер бронированную дверь, отдышался, прошел на кухню – пусто. Покричал – тишина, видно, Витька отчаялся ждать и отправился к какой-нибудь из своих многочисленных подружек. Хлопнул я рюмку водки и, не раздеваясь, рухнул на диван смотреть сны.

И снова голос: «…если рассматривать понимание как процесс, который включает в себя проникновение в суть понятия, исторический и этимологический экскурс, то следует принять конфликт как многоплановое явление, которое включает в себя материальную, а также эмоциональную, информационную и развивающую составляющие.

Происходит от латинского conflictus, «столкновение, удар; борьба», от глагола confligere, «сталкиваться, бороться»; далее из con – «с, вместе» + fligere, «сталкивать, ударять». Русский «конфликт» заимствован через немецкое Konflikt. Это официальная версия.

А на самом деле было так: в Россию в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века прибыл широко известный в узких кругах филологов германский профессор Кон, ну какой он германец по фамилии видно. Заселился в гостиницу в Москве, а денег раздавать на чай не возжелал. Ни швейцару, ни коридорным, ни горничным, ни половым в трактире – скряга, в общем. Согласно третьему закону Ньютона, всякое действие порождает возможность получить по шее. По сопатке профессору настучать у нас любой горазд. Но боязно, иностранец как-никак. Стала обслуга ему пакостить потихоньку: горничные номер убирать не стали, коридорные ботинки чистить и т. д. – саботаж по полной программе. Довели профессора, съехать ему пришлось в другую гостиницу. А на прощание они ему на чемодане мелом фигу нарисовали – послание собратьям: едет к вам, дескать, скопидом и жадина. А у Кона все чемоданы с именной табличкой, вот и получилось: Кон и непонятная немецкому профессору загогулина. Кон ее заметил, когда в следующую гостиницу заселялся. Естественно, спросил у швейцара: это что за художество? Тот ответил как есть: кукиш, фига. Кон переспросил: что-что, швейцар в ответ: фига с флигель, шутит, значит, – дуля с дом. Кон переспрашивать во второй раз постеснялся, в блокнотик походный записал: флигер. Но выводов для себя из истории никаких не сделал и из России вскоре уехал в сильном недовольстве. Русских почитал за страшных хамов и часто упоминал в разговорах на родине об истории с рисунком. А со звуком «р» у него, сами понимаете, проблемы, а как разволнуется, так и концовки слов глотать начинает. И со временем германцы стали любое столкновение или спор называть: Кон – флихт. Так и повелось. Здесь налицо возвращение заимствованного слова, как с русским «быстро», перешедшим из русского во французский во время Отечественной войны 1812 года, а затем французское «бистро» пришло в Россию как название кафе.

Материальная суть конфликта всегда спорная собственность, существующая или воображаемая (виртуальная). Это вещь, право, человек, любые границы, на которые посягает (или заявляет о желании посягнуть) участник конфликта. Среди таких участников следует различать посягателя и защитника. Любой конфликт всегда начинается с посягательства реального или информационного на спорный объект. То есть посягатель пытается завладеть или завладевает объектом (заявляет об этом), который защитник считает своим. Защитник либо признает объект принадлежащим посягателю (рефлексирует), либо вступает в открытое противостояние с посягателем. Отказавшись от открытой борьбы, защитник может продолжать ее иными средствами, такой конфликт является скрытым и принимает, как правило, затяжной характер. Метод скрытой борьбы характерен для натур, склонных к размышлениям. Вслушиваясь в доводы собственного разума, такой участник конфликта уклоняется от непосредственных проявлений недовольства, ослепленный построениями собственного ума, которым он втайне гордится и восхищается. Бездействие защитника стимулирует посягателя, который непременно продолжит свои действия и будет шаг за шагом завладевать беззащитными объектами, пока не будет остановлен защитником или внешним вмешательством иных субъектов».