Текст книги "Учитель из будущего"

Автор книги: Улукман Мамытов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Улукман Мамытов
Учитель из будущего

Часть 1

Глава 1. Прыжок во времени

Август 2020 года

Дуйшен с детства хотел стать учителем. Видимо, так его настроил дедушка, когда в детстве рассказывал, почему назвал внука в честь «Первого учителя» Чингиза Айтматова.

В тот год, когда родился мальчик, распался Советский Союз и дедушка очень переживал за страну. Вся его сознательная жизнь прошла при Советской власти, и поэтому он так до конца и остался коммунистом, всегда отстаивая свои политические убеждения перед сторонниками нового в Кыргызстане капитализма. Имя же Дуйшен для него всегда символизировало стойкость айтматовского учителя, который стремился дать кыргызскому народу образование и вытянуть его из «темноты» средневековья к прогрессу социализма.

Дедушка всегда говорил, что именно Советская власть открыла кыргызам путь к просвещению и прогрессу, именно при Советской власти прежние скотоводы и табунщики превратились в докторов, учителей, инженеров и ученых, и именно при Советской власти были отстроены города Фрунзе, Ош, Пржевальск и другие, были запущены большие заводы и фабрики, развито здравоохранение и другие блага цивилизации. И все это благодаря тому, что с Советской властью кыргызы стали образованными, причем не хуже, чем европейцы, а может быть даже и лучше многих из них. И именно поэтому дедушка внушал маленькому внуку, что образование – это ключ к прогрессу и дорога к светлому будущему, и поэтому Дуйшен должен был стать учителем. Мальчик уже тогда в детстве получил от дворовых ребят прозвище «агай11
  Агай – учитель (кырг.)


[Закрыть]» за то, что с гордостью всем всегда рассказывал, что станет в будущем учителем.

Однако Дуйшен не стал учиться на педагога. Когда парень уже заканчивал школу, то многие его сверстники стали выбирать профессии юриста и экономиста, которые тогда считались самыми престижными и обещающими хорошую денежную карьеру. Время менялось, и родители Дуйшена тоже захотели, чтобы он выучился на юриста или экономиста.

– Простым агаем много денег не заработаешь, – говорили мальчику родители, – а если выучишься, например, на экономиста, то можешь стать хотя бы учителем экономики в университете. Если уж так хочешь стать агаем…

На том и порешили. Дуйшен получил экономическое образование и сразу же подал в магистратуру для дальнейшего углубленного изучения экономики, оставшись в своем университете агаем – преподавать экономическую историю.

История ему всегда нравилась. В детстве он зачитывался художественной историко-приключенческой литературой так, что даже забывал вовремя покушать. У дедушки была хорошая домашняя библиотека, где содержалась практически вся классика советской детской литературы: приключенческие и познавательные книги Жюля Верна, истории про индейцев Майн Рида и Фенимора Купера, исторические романы про завоевания Чингисхана Василия Яна и много, много всего другого. Потом, уже во время учебы в университете Дуйшен перешел к более серьезной литературе, касающейся военного и научно-технологического развития разных стран, увлекаясь историей европейских войн, полководцами и их военной тактикой, эволюцией европейского вооружения. И именно это хорошее понимание истории, считал Дуйшен, и помогло ему лучше разобраться уже в историческом развитии мировой экономики.

В этот августовский жаркий вечер учитель Дуйшен доедал свой ужин один. В свои 29 лет он все еще был неженат и жил с родителями. Как ему постоянно твердили друзья и родственники, хорошие девушки ищут себе женихов других профессий, и желательно бизнесменов, но Дуйшен всегда считал, что, видимо, просто еще не пришло его время. Найдется, – куда денется?

Завтра был нерабочий день и родители попросили свозить их в Токмак в гости к старому папиному однокласснику, у которого должен был быть день рождения, и он звал друзей на пикник с шашлыком. Отец планировал хорошо выпить с друзьями, и поэтому кто-то должен был привезти его вечером обратно, а раз у Дуйшена выходной, то он как раз, по мнению родителей, отлично для этого подходил. А заодно, как намекнула мама, мог бы приглядеть невесту – дочь одного из также приглашенных гостей.

На следующий день в Токмак приехали к обеду, и вся кавалькада собравшихся друзей тут же на пяти машинах дружно выдвинулась на пикник, который было предложено организовать в южной части города, недалеко от Бураны. Там как раз было много подходящих мест, да и достопримечательность рядом, для хороших фотографий.

Поляну подобрали хорошую, тенистую, рядом с речкой. В паре километров высилась древняя башня Бурана – одна из главных достопримечательностей Кыргызстана. Многие гости первым же делом принялись фотографироваться на ее фоне. Дети побежали к речке, а взрослые быстро расстелили на травке скатерть и расселись вокруг, тут же начав веселый праздник, в честь которого и собрались.

Дуйшену выпала роль помощника шашлычника, он должен был разжечь и поддерживать огонь. Шашлык же готовил сын хозяина Айбек, который на самом деле был автомехаником, – просто кто-то из принимающих должен был быть отвественным за это самое главное блюдо празднества.

С Айбеком сдружились быстро, – тот сразу начал рассказывать про свою работу и задавать много вопросов про машину Дуйшена. Оказывается, его корейский Hyundai автолюбители часто называли вечной машиной. Но вечной не из-за надежности и долговечности, а из-за того, что однажды купив, ее уже больше не перепродашь – мало было ценителей. Хорошо посмеялись.

Девушка же, на которую показала мама, Дуйшену не пришлась по душе, и он, улучив момент когда его помощь уже была не нужна, решил улизнуть куда-нибудь на пару часов, все равно куда.

На Буране Дуйшен еще ни разу не бывал, хотя проезжал через Токмак на Иссык-Куль по нескольку раз в год. Как-то не доводилось – все время казалось, что успеется и что надо как-нибудь приехать отдельно. Видимо, тот самый отдельный случай сегодня и наступил. Как раз можно было съездить на пару часов и успеть вернуться, чтобы уже забрать родителей в конце празднества.

Народу у Бураны было маловато. Посещая достопримечательности в Японии, – когда Дуйшен учился там два года по специальной программе по обмену, – он привык, что в таких местах всегда очень много туристов из разных стран. Все снуют туда-сюда, фотографируются, покупают сувенирчики. Здесь же, у Бураны, всего этого не было. Музейный комплекс, по-видимому, организованный здесь относительно недавно, был очень немноголюден и довольно простоват. Но агаю это даже понравилось, можно было спокойно все обойти без лишней суеты.

– Эже, здесь всегда так малолюдно? – спросил он, подойдя к женщине у кассы.

– По-разному бывает, – ответила работница комплекса, на минуту оторвавшись от своего телефона. – По сравнению с бишкекчанами, местные даже чаще заезжают, молодежь, например, на свадебных гуляньях.

– Спасибо! – сказал по японской привычке Дуйшен и зашагал к башне.

Бурана стояла на фоне огромного поля. Ее одиночество скрашивали лишь балбалы – каменные изваяния странноватого вида. Что они в действительности символизировали учитель истории Дуйшен так до конца и не понял. Да они его особо и не интересовали. Ему была больше интересна сама башня.

Что-то в этой древней башне было загадочное и таинственное. Как будто это было живое существо – живое, но безмолвное, стоящее тут веками и запоминающее все, что происходило вокруг.

Оригинальный вид лишь портила сразу бросающаяся в глаза современная железная лестница, выкрашенная почему-то в голубой цвет. «Да, многие мировые музеи под открытым небом как-то реставрируют свои достопримечательности, но не так же безвкусно», – подумал Дуйшен.

Агай решил сначала обойти башню со всех сторон и рассмотреть детали.

Строение достигало в высоту около 20-25 метров и было сложено из жженого кирпича красноватого оттенка. Башня стояла на невысокой платформе, но начиналась не сразу, а как бы с цокольного этажа, который имел восьмиугольную форму и почему-то был закрыт. Вход в саму башню начинался выше этого цокольного этажа, и для входа к ней была приделана современная железная лестница, которую Дуйшен и посчитал безвкусицей.

Поднявшись по железной лестнице как бы сразу на второй этаж, Дуйшен увидел узкий вход, который сразу же переходил в темную лестницу наверх. Это была винтовая каменная лестница, на которой по ширине мог вместиться только один человек, да и то, не слишком крупный.

Постояв в нерешительности несколько секунд, агай все-таки решился и вошел внутрь. Других посетителей рядом не было, и ощущение мистичности стало сильно усиливаться. В голову начали приходить разные мысли: а что если в этих каменных стенах заточена какая-то еще не открытая сверхъестественная сила или какая-то мощная энергетика, способная искажать пространство и время? И что если он сможет с ней соприкоснуться?

Однако, быстро взобравшись наверх, Дуйшен облегченно вздохнул. Темный коридор был позади, и он оглянулся вокруг.

Со всех сторон Бурану окружало широкое поле, на юге переходящее в горы. Рядом была небольшая рощица, а между ней и музеем дорожка к выходу – туда, где он оставил свою машину. Увидев вновь прибывшего, обнимающаяся здесь же на вершине башни парочка застеснялась и устремилась к выходу. Дуйшен остался один.

Кто и когда построил эту башню? Была ли это сторожевая башня или предназначалась для других целей – никто, наверное, никогда так и не узнает точного ответа. Да это уже и не столь важно, разве что для историков и археологов, которые все время ищут ответы на подобные, вечно мучающие их вопросы.

Дуйшен больше начал думать о том, скольким разным историческим событиям эта башня, должно быть, стала свидетельницей. Сколько всего она видела и сколько всего запечатлела в памяти своих камней, быть может, обладающих мистической энергией. И в его воображении внезапно начали возникать, как в кино, картины из прошлого. То перед глазами Дуйшена появлялись караванщики, остановившиеся на отдых возле башни; то тут же рядом базары, где шла бурная торговля; то, внезапно, все это исчезало, и возникала картина битвы между большими отрядами всадников. Разных: и кыргызов, и арабов, и китайцев и каких-то других, кто, должно быть, когда-то приходил на эту землю.

Вдруг, Дуйшену на мгновенье показалось, что в этой гуще событий, которые проносились перед его глазами, он увидел силуэт себя, как будто он тоже все это время был там, присутствовал во всех этих картинах. И что странно, у него появилось ощущение, что все эти картины возникали в его сознании помимо его воли, как будто кто-то прокручивал все эти картины в его мозгу специально для него.

Снова возник очередной караван, проходящий мимо башни на восток, и снова он увидел там человека, так издалека похожего на него самого. Это было невероятно. Парню показалось, что это он, перенесшийся в прошлое и идущий вместе с караваном.

Дуйшен, конечно, любил фантастику и изредка читал фантастические книги, которые позволяли ему помечтать. Бывало, иногда он размышлял, как бы поступил на месте некоторых «попаданцев» – героев, которые, вдруг, попадали в другое измерение или в другое время, как, например, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», где двое главных героев перенеслись в прошлое во времена Ивана Грозного и чуть не изменили там важные исторические события. Однажды, в очередной раз посмотрев этот фильм, Дуйшен подумал, что если бы ему выпала такая возможность, и он был бы похож на царя, то со своими знаниями смог бы, наверняка, существенно изменить ход событий. Да даже если бы и не был царем, то вполне смог бы сориентироваться и сделать головокружительную карьеру со своим хорошим образованием. Чего стоят одни только его исторические познания о России и других странах того времени! А чего стоят его географические знания, научно-технологические, наконец, экономические! Все это можно было бы очень умно использовать так, чтобы любая страна при его активном участии могла бы совершить мощный скачок в своем развитии. Он смог бы взрастить современную промышленную экономику, освоить новые технологии, разбить врагов с помощью этих новых технологий и военных тактик, и завоевать новые территории. Да, развернуться можно было бы славно, все-таки знания – это сила.

Так прошло полчаса, а может быть даже и больше – агаю показалось, что он потерял счет времени. Пора бы уже начать спускаться вниз и ехать к родителям. Вокруг все еще никого не было, и он снова один ступил на темную лестницу с ощущением какого-то необычного страха. Снова какая-то мистичность и снова ощущение, что эти стены живые.

Достигнув примерно середины спуска и будучи в очень темном коридоре, Дуйшен внезапно почувствовал сильную прохладу, как будто перед ним начала разворачиваться холодная бездна. Ему, вдруг, показалось, что стены слегка задвигались, и от этого немного закружилась голова. Агай подумал, что это, наверное, от его богатого воображения и от тех мыслей о прошлом. Но в этот самый момент сверху подул легкий ветерок, и у него возникло чувство, что вокруг что-то начало меняться. Он остановился и от легкого головокружения уперся рукой об стену. Стены были неподвижны.

«Показалось», – подумал Дуйшен и продолжил спуск вниз.

Однако, когда он дошел до того места, где должна была начинаться та самая некрасивая голубая железная лестница, он вдруг обнаружил, что вместо нее у входа выложена уже кирпичная лестница. При этом новая лестница была выложена из такого же красноватого кирпича, из которого были выложены стены Бураны.

Глава 2. Кенжебек

Это выглядело странным. За такое короткое время сменить лестницу, да еще и выложить новую из кирпича было невозможно. Первым, что пришло на ум Дуйшена было то, что он просто замечтался и провел там наверху гораздо больше времени, чем думал.

Однако вокруг не было видно никаких рабочих, никаких строительных материалов – ничего такого, что напоминало бы о строительных или ремонтных работах. Агай оглянулся – вокруг Бураны уже не было даже посетителей. Но почему-то и деревья стали какими-то другими. Здание музея и все остальные постройки вдруг бесследно исчезли, как будто их здесь никогда и не было.

Это выглядело очень странным.

Дуйшен медленно, осматриваясь, спустился с лестницы и стал снова обходить башню вокруг. На этот раз все было по-другому. Агай не мог понять, что конкретно еще изменилось, но многое вокруг изменилось точно. Исчезли все постройки, исчезли ворота, и исчезла даже выложенная аллея к Буране. Стоянки для автомобилей, где была припаркована его машина, тоже не оказалось.

В поисках своей машины Дуйшен стал снова осматриваться вокруг и на мгновенье вдруг вспомнил свои фантазии о путешествии во времени. Что-то внутри ему стало подсказывать, что он действительно попал в прошлое. Однако агай сразу отогнал от себя эту невероятную мысль. Фантастика на то и фантастика, что это выдумка, сказка. А в жизни не бывает сказок. Дуйшен в реальность подобного как-то не верил.

Но лестница выглядела так, как будто стояла здесь всегда. Кирпичи были истёрты и выглядели очень старыми. Место же перехода лестницы в башню было очень естественным, как будто и башня, и лестница строились одновременно. Мысли о перелете в прошлое не давали покоя.

Пока Дуйшен так размышлял, стоя у входа в башню, его слух начал улавливать еле слышные крики. Кто-то кричал совсем недалеко, где-то там, за деревьями в роще.

Крики становились все громче и настойчивее – кто-то взывал о помощи. Дуйшен оглянулся, вокруг по-прежнему никого не было, и он побежал в сторону рощи к крику.

Пробежав около пятидесяти метров, уже в окружении деревьев, агай вдруг увидел небольшую потасовку, – было похоже на то, что трое нападали на одного. Кричавший отчаянно защищался небольшой деревянной палкой, в руках же у нападающих, похоже, было реальное холодное оружие: у одного небольшое копье с железным наконечником, у двоих же других настоящие изогнутые мечи. Все четверо на лицо выглядели довольно обычно – местными кыргызами, но одетыми почему-то в старомодные выцветшие чапаны и старые меховые шапки, даже несмотря на летнюю жару. И судя по тому, как трое нападавших замахивались и хотели достать кричащего, Дуйшен понял, что драка была довольно серьезная, – если это было разбойным нападением, то бандиты могли того серьезно ранить. Отбивающийся отчаянно отходил назад, преимущество явно было не на его стороне.

Дуйшен не был профессиональным бойцом, все-таки драка – это не главное для университетского преподавателя. Однако, обучаясь в Японии, он успел полтора года походить на кэндо – японское фехтование по-самурайски на палках, а в школе пару лет занимался дзюдо. Так, для себя, не профессионально. Однако этого было достаточно для уверенности, и он громко крикнул на нападающих, привлекая их внимание к себе.

На тренировках по кэндо Дуйшен часто практиковал фехтование против нескольких соперников, и сейчас примерно представлял себе, как отбиться от троих противников. Но то были тренировки, а тут, судя по всему, настоящая экстренная ситуация с настоящим разбойничьим нападением. Агай быстро подобрал лежащую недалеко наиболее подходящую палку и встал в боевую стойку.

На его крик все четверо обернулись, и один из нападавших, с копьем в руке, медленно начал идти в его сторону. Он быстро что-то выкрикнул своим приятелям, похоже на кыргызском, и Дуйшену показалось, что у того какой-то странный говор или акцент.

«Вроде бы местные так не говорят, видимо приезжий», – подумал Дуйшен.

Двое других нападающих остановились и с любопытством начали смотреть на начинающийся поединок. Они еще никогда не видели, чтобы кто-то с простой палкой осмелился выйти против троих вооруженных людей, и предстоящее зрелище обещало быть интересным.

Копьеносец, который развернулся против Дуйшена, судя по его уверенным движениям, был среди них главный. Он вдруг громко закричал и побежал прямо на агая, пытаясь проткнуть его своим копьем. Однако Дуйшен не дрогнул, – он уже знал, что делать в этом случае. Такое на тренировках он уже отрабатывал.

Подобно тореадору, ловко уходящему от быка, Дуйшен быстро сделал шаг влево, своей палкой лишь слегка проводив копье мимо, а затем встречным движением справа быстро нанес своей палкой удар по лицу нападающего. Тот, ошеломленный, остановился и на миг застыл – этого было достаточно, чтобы Дуйшен третьим движением изо всех сил ударил его по голове сверху вниз. Разбойник пошатнулся и рухнул на колени, выпустив из рук свое копье. Агай быстро подобрал копье и немного отошел, развернувшись в сторону оставшихся двоих разбойников. Главный же, судя по его потерянному виду, пока уже не представлял угрозу.

Дуйшен вдруг ощутил прилив сил и уверенности, почувствовав себя настоящим самураем, каким он всегда мечтал стать в юности, когда смотрел японские фильмы. Это было прямо как в кино – все быстро и четко, он даже сам от себя не ожидал такого.

Подобранное небольшое копье уже было серьезным оружием против оставшихся двоих, вооруженных настоящими мечами. Дуйшен подумал, что те теперь должны бы задуматься, нападать или нет. Однако, разбойники, видимо, решили попробовать еще раз, так как один из оставшихся развернулся и, размахивая оружием и тоже громко крича, побежал на агая.

Несмотря на реальную опасность, Дуйшен, тем не менее, побоялся серьезно того травмировать копьем. «Не дай бог, еще потом по судам затаскают», – мгновенно пронеслось у него в мозгу и он, отбиваясь от нападавшего, лишь легонько кольнул копьем того в бедро. «Так хотя бы в пределах необходимой обороны», – снова подумал кыргызский самурай и быстро нанес тому удар по голове изо всей силы, на этот раз железным наконечником копья.

Второй разбойник тоже выронил свое оружие, и Дуйшен его снова тут же подобрал, перекинув копье уже в левую руку.

Взывающий о помощи, увидев, что произошло с двумя нападающими разбойниками, заметно осмелел и, вскинув высоко свою, судя по виду, деревянную мотыгу и громко крича, побежал на третьего. Тот растерялся и пустился бежать в сторону пасущихся недалеко коней. Увидев такое, второй разбойник, уже безоружный, тоже кинулся вслед за ним. Главному, который все еще оставался на коленях, ничего не оставалось, как быстро вскочить и тоже пуститься вслед за своими товарищами. Все трое быстро вскочили на своих коней и поскакали прочь. Главный же напоследок обернулся, злобно что-то выкрикнул и пригрозил агаю своей камчой.

Дуйшен, сильно разволновавшийся внутри, однако, стоял не двигаясь и смотрел им вслед. Это было просто феноменально. Он никогда раньше не дрался в обстановке реальной смертельной опасности, когда его могли поранить или даже убить. Агай осмотрел свои трофеи – меч и копье выглядели старовато, но были вполне настоящими и пригодными к бою.

В это время к нему подбежал взывающий о помощи и как ни в чем не бывало стал радостно обнимать Дуйшена. От него немного пахло потом, и Дуйшен невольно от него отшатнулся.

Спасенный выглядел обычным сельским крестьянином, был одет в выцветший старый чапан, облезлый тебетей и старые истертые кожаные сапоги маасы.

– Я не знаю, как тебя благодарить, о почтенный баатыр, – восторженно прокричал крестьянин на каком-то странном кыргызском диалекте.

Дуйшен молчал, не зная, что ответить.

– Но послушай, ты не выглядишь обычным воином, кто ты? – спросил крестьянин, осматривая Дуйшена.

– Я случайно услышал крики, – медленно ответил агай, показывая в сторону Бураны, – я был на башне.

– Но я тебя тут не видел, а я целый день здесь нахожусь. Ты когда успел туда войти? – не унимался крестьянин. – Я здесь работаю целый день, собираю свой урожай и совсем не заметил, как эти трое разбойников подкрались и хотели увести мою единственную лошадь. А когда я стал кричать на них, они напали на меня, будь они прокляты! Так откуда ты взялся?

– Я из Бишкека, – нерешительно ответил Дуйшен.

– Из Пишкека? Это что? – снова спросил крестьянин.

– Как что? Ты что не знаешь город Бишкек?

– Какой еще Пишкек? Не слышал. Ты, наверное, издалека. Сразу видно, одет не по-нашему. Пай-пай-пай, это откуда у тебя такая диковинная одежда? – стал удивляться крестьянин.

На Дуйшене был обычный разноцветный спортивный костюм поверх белой футболки, а на ногах серые кроссовки.

– И где твоя лошадь? Ты же не пешком идешь издалека? – снова не унимался крестьянин.

Дуйшен опять начал подозревать, что что-то тут не так: одетый по старинке крестьянин, который первый раз слышит про Бишкек, одетые так же разбойники с мечами и копьями – все это походило на то, что где-то рядом снимают исторический фильм, а это хорошо играющие актеры оттуда. Бурана, в конце концов, так и не давшая ответа на вопрос о странной лестнице. Дуйшен невольно снова подумал о путешествии во времени.

– Послушай, ты кто? – спросил теперь уже он крестьянина.

– Кто я? Я – Кенжебек, живу здесь неподалеку. Вон наш айыл, – ответил крестьянин, указывая в сторону гор, где вдалеке виднелись маленькие белые и серые юрты. – А ты кто?

– Меня зовут Дуйшен, я сегодня приехал из Бишкека. Слушай, а какой сейчас год?

– Какой год? – удивился Кенжебек. – Это ты о чем?

На мгновенье повисла пауза, и тут крестьянин, кажется, что-то вспомнил.

– Аа, так ты мусульманин? Это же мусульмане считают года. Я не мусульманин, в нашей деревне мало мусульман, в основном, кыргызы-мусульмане все на юге, далеко отсюда. – махнул рукой Кенжебек в сторону юга. – Они говорят, постой-ка, что ровно тысяча сто тридцать два лета и столько же зим прошло с тех пор, как их святой пророк Мукамбет переселился из одного города в другой, или перебежал из одного города в другой…

– Сколько? – не поверил Дуйшен.

– Ты что, плохо слышишь? Говорю, одна тысяча сто тридцать два лета и столько же зим. – гордо повторил Кенжебек, демонстрируя, что он умеет неплохо считать. В айыле только он, его отец и еще несколько человек могли хорошо считать, и за это его очень уважали, несмотря на то, что он был обычным дехканином.

Значит, если начало летоисчисления по исламскому календарю начинается с 622 года, когда Мухаммед переселился из Мекки в Медину, то если к этой дате прибавить 1132, то получится ровно 1754. Выходит, если верить этому крестьянину, то сейчас 1754 год по новому грегорианскому календарю?! У Дуйшена снова вскружилась голова от этой мысли, которая опять подтверждала его опасения о попадании в прошлое.

– Что интересно, через каждые 355 дней они начинают голодать, потому что, говорят, через каждые 355 дней наступает их какой-то священный месяц, когда они должны ничего не кушать с утра до вечера. – продолжал говорить Кенжебек.

«Точно! Как я мог забыть, что в исламском календаре 355 дней, а не 365, как в новом грегорианском!? Значит, сейчас не 1754 год. – подумал Дуйшен. Он недавно только видел в интернете формулу, как правильно преобразовать года из исламского в грегорианский. – Значит, теперь из 1754, которые я уже получил сложением 1132 и 622, надо отнять результат деления 1132 на специальную цифру 33».

Агай присел на корточки, взял в руки прутик и прямо на песке начал делить 1132 на 33 в столбик. Кенжебек стал с удивлением наблюдать, не понимая, что происходит. У Дуйшена вышло 34,3. Он мысленно округлил до 34, и получил 1720 год.

– Так сейчас ровно 1720 год? – внезапно вскричал Дуйшен.

Крестьянин сначала молча уставился на агая, а затем удивленно промолвил:

– Ты умеешь писать и считаешь быстрее, чем наш мастер-Иса!

Но учитель его уже не слушал.

Значит, перенесся на 300 лет назад! Неужели все это из-за Бураны – из-за того, что он там наверху расфантазировался и размечтался перенестись в прошлое и поменять там все? Как такое вообще возможно? Что же это за башня такая? Дуйшен невольно обернулся и стал вглядываться в Бурану.

– Ты меня слушаешь? – толкнул его крестьянин. – Я говорю, ты удивительный человек. Но если ты путешествуешь один и без лошади, то пойдем к нам в айыл, у нас и отдохнешь. Без лошади тебя тут убьют разбойники. Вон, сам же видел, как их тут много. Никто не хочет работать, все хотят наживаться разбоем. Ты спас меня, поэтому я хочу отблагодарить тебя. Ты должен погостить у меня дома. – сказал Кенжебек и, взяв под руку Дуйшена, повел его к своей лошади.

– Расскажу в селе, никто не поверит, что ты один с одной палкой покалечил троих вооруженных разбойников, – восторженно продолжал тараторить Кенжебек. – Может кто-то знает в селе, что это за Пишкек такой, и где он находится. Наверное, мой отец точно знает. А считаешь ты странно. Я же тебе говорю тысяча сто тридцать два! С чего ты взял тысячу семьсот двацать?

Говоря это, Кенжебек снова удивленно осмотрел Дуйшена с ног до головы.

– У вас в Пишкеке все так одеваются? Пай-пай-пай! – восхищался он не переставая. – Что это за место такое.

Дуйшен тоже посмотрел на свое одеяние как бы со стороны. Да, для 1720 года его разноцветная одежда действительно выглядела очень необычно. Если, конечно, это действительно прошлое.

– Я таких чокоев22
  Чокой – обувь (кырг.)


[Закрыть] в жизни никогда не видел. Большие, твердые, наверное, неудобные в долгой ходьбе, – не унимался Кенжебек, вновь и вновь оглядывая гостя из будущего.

Айыл находился в часе пешей ходьбы от Бураны. По пути Дуйшен осматривался по сторонам и нигде не видел признаков цивилизации – никаких асфальтовых дорог, никаких проезжающих мимо машин, никаких современных домов, хотя все это должно было быть здесь. Если только… если только опять же не путешествие во времени.

Приближаясь к айылу, агай увидел селение из примерно пятидесяти или около того юрт. В нескольких местах в стороне паслись табуны лошадей и овец. По селенью же передвигалось множество разных людей, но никто не был одет по-современному, то есть по меркам 2020 года. У всех мужчин были традиционные кыргызские чапаны, на головах тебетеи или калпаки, на женщинах элечеки33
  Тебетей, калпак – кыргызские мужские головные уборы, элечек – женский головной убор


[Закрыть].

Юрта крестьянина Кенжебека стояла почти с краю села, однако, незамеченными им пройти не удалось, мальчишки сразу узнали Кенжебека и очень странно одетого чужеземца, и стали громко смеяться и показывать на них пальцами. Некоторые люди стали даже оборачиваться и смотреть на них, и Кенжебек поспешил быстро завести Дуйшена в свою юрту, видимо, чтобы никто не стал задавать лишних вопросов. Однако один из соседей успел его окликнуть.

– Эй, Кенжебек! Ты что это сегодня так рано? Закончил уже работу или решил прогулять?

– Да, Кадыр-байке, закончил. Да и гость ко мне приехал, издалека. Настоящий баатыр. Троих разбойников одной палкой побил, спас меня, – не удержался и похвастался Кенжебек. И быстро завел Дуйшена в свою юрту.