Текст книги "Смертельная схватка"

Автор книги: Ульрике Швайкерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

* * *

Иви, скрестив ноги, сидела на каменном полу. Она закрыла глаза и замерла. Казалось, вампирша окаменела, словно искаженные гримасами лица на стенах церкви. Но разум Иви не спал, и в голове вампирши постепенно складывался план. Ей нужно было справиться с этой проблемой. Проблемой, которая по-прежнему казалась ей неразрешимой. И все же Иви необходимо было найти какой-то выход! Вот только какой?

На секунду вампиршу охватило отчаяние. Что она может сделать, если даже повелитель за столько лет не нашел способа справиться с этой задачей? Верить в то, что это ей под силу, было так самонадеянно! Может быть, лучше смириться и покорно занять место, уготованное ей судьбой?

Иви распахнула глаза и вскочила на ноги. Нет! Неужели она и вправду решила сдаться? А может, это было вовсе не ее отчаяние. Подчас вампирше трудно было понять, чьи мысли и чувства проносились в ее сознании.

Отбросив сомнения, вампирша быстрым шагом пересекла темную церковь и остановилась перед алтарем. Ладони Иви зачесались, когда она вытянула руки вперед и притронулась пальцами к простому каменному блоку, стоявшему прямо на надгробной пиите. Даже не видя ее, Иви была уверена, что она лежит там. С лишком отчетливой была ее аура. Такой же отчетливой, как вибрации наполненного жидкостью хрустального флакона, который она всегда носила на шее.

Кто знает, какое предназначение уготовано судьбой для Иви де Лицана? Может быть, именно она была выбрана для того, чтобы – справиться с этой невероятной задачей? Но тогда ей нужно придумать какой-то способ! Лицана постаралась сосредоточиться на останках, хранившихся под плитой, но ее мысли постоянно возвращались к друзьям, для которых она уже, наверное, не была подругой. Иви подавила вздох сожаления. В мире существует кое-что важнее собственных желаний. Разве она не предчувствовала это еще в Вене? Да, но тогда она не готова была отказаться от собственного маленького счастья. Она слишком привыкла к теплым чувствам, которыми окружали ее друзья, так сильно, что чуть не стала причиной их гибели. Нет, на этот раз такого не случится!

Но лица друзей постоянно проплывали у нее перед глазами. Тысячи непрошеных воспоминаний врывались в мысли вампирши. Голоса наследников звучали у нее в ушах. Сначала Лицана увидела Лео с его удивительными талантами, единственного наследника, к которому она питала романтические чувства, а затем Лучиано. Иви сразу же почувствовала, что в этом нескладном мальчишке скрываются удивительные способности. Вампирша с радостью следила за тем, как быстро он развивается и усваивает новые знания. Образ Лучиано сменился задумчивым лицом Алисы. Фамалия с самого начала казалась более зрелой, чем большинство ее сверстников, и излучала необычную ауру. В этой любознательной и упрямой наследнице угадывались острый ум и сильный характер. Такая бурная смесь обещала многое! С тоской в сердце Иви на некоторое время погрузилась в прошлое, но внезапно она кое-что вспомнила.

Что тогда сказала Алиса? Лицана попыталась как можно точнее воспроизвести слова подруги. Это было в Ирландии, в западной части острова, на краю диких болот, под которыми скрывалась энергия зеленого мрамора Коннемары, наделявшая ее детей невероятными силами. Вампирша говорила о родной земле и с удивлением заметила, как много неизведанной магии в ней таилось. Да, с помощью силовых линий земли даже самые юные, неопытные вампиры могли творить чудеса.

Вот оно! Вот что могло ей помочь! Губы Иви растянулись в улыбке. Она сразу же почувствовала огромное облегчение. Неудивительно, что именно Алиса подсказала Иви выход из непроглядной тьмы, наполнявшей вампиршу чувством безысходности.

Иви еще раз коснулась каменного края алтаря, а затем быстрым шагом покинула церковь Темпла.

ВИЗИТ К БРЭМУ СТОКЕРУ

На следующий вечер после встречи в большом зале Иви снова покинула наследников. Сеймоур следил за сестрой с той самой секунды, как она проснулась, так что уйти незамеченной Иви не смогла. Оборотень бежал широкими прыжками и все равно едва поспевал за мчавшейся сквозь ночь вампиршей.

Внезапно Сеймоур осознал, что они вышли за территорию Темпла с южной стороны и теперь направляются вниз вдоль Темзы.

«Ты просто отправилась на охоту или у нашей прогулки иная цель?»

Иви ничего не ответила, даже не замедлила шага. Она продолжала нестись по набережной Темзы, которая появилась здесь всего несколько лет назад, заковав реку в каменный корсет. Там, где сегодня о камни билась вода, а над ними по широкой улице мчались кареты, каких-то десять лет назад текли грязные коричневатые потоки. Вдоль илистых берегов тянулись деревянные мостки, эллинги и склады. А между ними петляли канавы, по которым в реку стекали зловонные помои. Во время приливов Темза выходила из берегов и заливала квартал до самой Флит-стрит, а когда вода отступала, все улицы и подвалы были заполнены тиной, илом и мусором. Малколм много рассказывал об этом, но Сеймоуру трудно было представить, насколько грязным был этот город и как выглядел берег Темзы, когда к нему стекалось содержимое всех помойных ям города.

– Хуже всего было в бедных кварталах на южном берегу, к примеру в Саутуорке, который тогда еще не был частью Лондона. Его театры, пабы и бордели издавна были любимым местом развлечения для бедных горожан, – широко усмехнулся Вирад. – Питьевой воды в городе почти не было, а воды рек были заражены. Люди писали в газеты и в парламент, выходили на улицы, но лучше от этого не стало. Постоянные вспышки холеры уносили жизни тысяч горожан. Сухое лето 1858 года положило начало событию, вошедшему в историю как Великое зловоние. В городе так дурно пахло, что окна парламента и дворцов пришлось завесить мокрыми тряпками. Но даже это не могло спасти их обитателей от невыносимого смрада. Тогда верхушка лондонского общества наконец-то решила хоть что-то предпринять и вдоль Темзы соорудили набережную. Сточные каналы были объединены в подземные канализационные кол лекторы, ведущие на юг, берег расширили, вдоль реки проложили улицу, а саму реку заковали в камень, чтобы положить конец регулярному затоплению нижних районов города. Лондон вздохнул с облегчением. – Малколм снова усмехнулся. – Помои продолжали стекать в реку, но уже за городом. А до жителей расположенных ниже по течению деревень лондонцам не было никакого дела!

Вдоль этой новой набережной Иви мчалась сейчас по направлению к Вестминстеру.

«Ты что-то обнаружила вчера в библиотеке? Поэтому ты так спешишь?» – снова обратился к вампирше Сеймоур.

«Да, ты угадал. Кажется, теперь я знаю, что мне нужно».

Во всяком случае, Иви отозвалась, хоть и не готова была поделиться с братом своими тайнами.

«Почему ты такая скрытная? Почему мы не можем быть вместе и делиться мыслями, как раньше?»

Иви долго молчала, но все же решила ответить:

«Потому что все не так, как раньше. Мы уже не те, кем были».

«Почему? Что изменилось? Мы ведь всегда были вместе, и нам было хорошо».

«В Трансильвании мы не были вместе»,– с грустью в голосе возразила Иви.

Волк резко остановился.

«Значит, в этом все дело? Поэтому ты отвернулась от меня? Потому что я не помешал Дракуле тебя похитить? Потому что я был ранен и не смог примчаться в Трансильванию, чтобы освободить тебя из плена?»

Голос Сеймоура задрожал от обиды.

«Нет, дело не в этом. И я ни в чем тебя не виню», – мягко ответила Иви.

«Что же тогда?»

«Там много чего произошло. Внешне я не изменилась, но внутри я уже не та, кем была раньше».

«Да, я вижу, что ты очень изменилась, но как это могло произойти за такое короткое время? Всего за пару недель. Куда делась Иви, которую я знаю более сотни лет?»

«Порой то, что создавалось веками, может разрушиться за несколько секунд, – с горечью ответила вампирша. – Что уж тогда говорить о паре недель?!»

«Что произошло? Скажи мне, Иви! Что с тобой сделал Дракула?»

Но Иви ничего не ответила.

Вампирша и оборотень молча бежали рядом. Вскоре перед ними показались шпили Вестминстерского дворца. Неоготическое здание английского парламента с его бесчисленными башенками и окнами походило на целое собрание церквей. С одной стороны дворца в небо поднималась огромная башня с часами, получившая название Биг-Бен. С другой стороны высилась более широкая башня Виктории с четырьмя маленькими башенками по углам. Иви остановилась и, запрокинув голову, посмотрела на острый шпиль, под которым располагались огромные часы Биг-Бена, а затем скользнула взглядом по длинному фасаду парламента. Отступив на несколько шагов назад, вампирша снова оглядела дворец и поспешила к мосту, соединявшему берега Темзы.

«Что ты делаешь?»

Иви ничего не ответила. Дойдя до середины моста, она остановилась, еще раз внимательно оглянулась и прислонилась к перилам. Зa спиной вампирши с грохотом промчалась роскошная карета, но Иви не обратила на нее внимания. Она уже видела это здание. Именно таким, каким оно было сейчас – залитый лунным светом дворец под затянутым тучами ночным небом. Внезапно Иви охватило отчаяние. Это чувство пришло к ней так неожиданно и было таким сильным, что вампирша невольно скорчилась и застонала.

«Иви, что с тобой?»

«Ничего!»

Сеймоур знал, что она лжет, но что он мог поделать? Его сестра разорвала их мысленную связь, так что теперь оборотень мог полагаться только на свои наблюдения и предчувствия, а также на опыт долгих лет, которые брат и сестра провели вместе. Но за все эти годы ничего подобного не происходило! Что могло помочь оборотню, если от прежней жизни остались лишь воспоминания? Сеймоур не понимал, что происходит. Он лишь чувствовал, что поведение Иви беспокоило его больше, чем он себе в этом признавался. Волк знал, что Иви по-прежнему следит за его мыслями и чувствами, и ждал, что она успокоит его, но вампирша молчала. Она все больше отдалялась от брата и совершала странные, необъяснимые поступки. Сеймоур смотрел на сестру в надежде получить хоть какой-то ответ

Страдания волка мучили Иви, но она проигнорировала его умоляющий взгляд. Сейчас это было не самое важное. Вампирша сосредоточилась на чужом отчаянии. Ей нужно было понять его причину. Иви догадывалась, что произошло, но хотела убедиться, что ее предположения верны. Что случилось на этом месте и как события развивались дальше?

Перед глазами ирландки снова промелькнуло несколько картинок, затем она услышала ужасный крик, похожий на рев раненого зверя. Иви постаралась как можно лучше запомнить эти образы, Она будет усиливать его боль, безжалостно вскрывая старые раны, пока тоска не заставит его поддаться страсти. Это сделает его уязвимым и, может быть, даже немного безрассудным.

Иви вернулась на западный берег и обошла здание парламента.

«Куда мы направляемся?»– снова спросил Сеймоур.

«Я направляюсь в Челси»,– ответила вампирша, сделав ударение на слове «я». Сеймоур вздохнул. По крайней мере Иви ответила на его вопрос, хотя ее тон совсем не нравился оборотню.

«Как сильно ты изменилась! Никогда не думал, что однажды потеряю тебя».

«Мне этого тоже не хотелось».

Несколько минут вампирша и оборотень шли молча.

«Ты так и не скажешь мне, что надеешься найти в Челси?» – не выдержал Сеймоур.

«Надеюсь? Я не надеюсь, а прекрасно знаю, что найду в Челси, на Сент-Леонардс, в доме номер восемнадцать».

«Кто там живет?– спросил Сеймоур, но тут же догадался, кого могла разыскивать вампирша. – Брэм Стокер?»

«А ты сообразительный»,– с иронией заметила Иви.

«И зачем он тебе? Хочешь снова куда-то с ним поехать?» – просил волк, и в его голосе отчетливо прозвучала горечь.

«Нет, просто хочу немного поболтать. Если я и соберусь в дорогу, то без него. Пока что это все, что я могу тебе сказать».

«А когда и куда ты собираешься поехать, так и останется тайной», – разочарованно предположил Сеймоур.

«Верно. Я открою тебе эту тайну, если посчитаю Нужным».

«Ах, если посчитаешь нужным!»– прорычал волк и оскалился.

В ответ Иви лишь пожала плечами. Всю оставшуюся дорогу вампирша и оборотень молчали.

Дом, в котором жил Брэм Стокер с женой Флоренс и сыном Ирвингом Ноэлом, был довольно скромным и ютился в ряду таких же простых кирпичных зданий с коваными решетками на окнах и крохотными палисадниками. По другую сторону улицы простирались широкие газоны Бертонс-корта, из-за которого выступали здания Королевского госпиталя, возведенного по приказу короля Карла Второго для раненых и престарелых военнослужащих.

Иви снова повернулась к дому Брэма Стокера. Она скользнула по нему взглядом, пытаясь почувствовать, где сейчас находится ирландец. Вампирша полагала, что внутри это здание не особо отличалось от большинства викторианских домов такого типа. За входной дверью находилась небольшая прихожая, откуда можно было попасть в гостиную. Два больших окна выходили на палисад-пик. Над гостиной была спальня. На третьем этаже Брэма можно было не искать – там, должно быть, находилась детская комната, а под самой крышей – комнатка служанки. В дальней части дома, как правило в полуподвале, располагались кухня, прачечная, кладовые для угля и еды и другие хозяйственные помещения – здесь искать Брэма тоже не стоило. Этажом выше находилась ванная комната, а над ней – кабинет или библиотека хозяина. В более старых домах главная комната, в которой семья проводила большую часть времени, располагалась на втором этаже, а первый этаж занимали холл и небольшая столовая. Но почти везде комнаты хозяев выходили окнами в сад или во двор, простиравшийся за домом.

Иви искренне надеялась, что Брэм сейчас не сидит в гостиной со своей женой. Нет, большие окна этой комнаты не светились, а значит, там никого не было.

А если хозяина вообще не было дома? В такое время светские люди обычно развлекались. Однако Брэм, насколько было известно Иви, не принадлежал к числу представителей старой аристократии, которые жили в свое удовольствие, растрачивая фамильные средства направо и налево, а труд считали чем-то постыдным.

Ребенок уже, должно быть, спал, как и девушка, которая – подобно большинству служанок в таких семьях – освобождала хозяйку от тяжелой работы по дому. Обязанности заставляли ее вставать с рассветом, чтобы принести из подвала несколько ведер угля и растопить все печи и камины.

Возможно, и Флоренс уже отправилась в постель. Во всяком случае Иви на это надеялась. Вряд ли жена Брэма была любительницей ночных посиделок.

А сам Брэм? Что он сейчас делал? Мирно спал рядом с женой? Или ирландцу снова не давали покоя тяжелые раздумья?

Иви обошла вокруг дома и взглянула на него с другой стороны. Да, вампирша не ошиблась: в одном из окон наверху горела лампа. Может быть, Брэм не мог заснуть именно из-за того, что Иви так много думала о нем? Так или иначе, главное – ирландец не спал и вампирша могла выяснить у него все, что ей нужно было знать. А если повезет, Брэм еще и поможет ей осуществить ее планы.

«Оставайся здесь!»– приказала Иви Сеймоуру, который и не надеялся, что его возьмут с собой. Оборотень тихо зарычал. Неужели нельзя было сказать это деликатнее?

Иви обернулась и покачала головой.

«Порой не стоит позволять себе быть слишком чувствительным. Лучше привыкни к этому сейчас, брат, иначе тебе придется много страдать в будущем».

Взгляды вампирши и волка встретились, и Сеймоур увидел в глазах сестры столько боли, что у него сжалось сердце. Оборотень понимал, что Иви больше всех страдает от своих тайных знаний, но понятия не имел, чем ей помочь. Мгновение – и хрупкая фигурка вампирши растворилась в тумане, а затем к дому юркнула крохотная мышка. Пробежав по крыльцу, она прошмыгнула под входную дверь.

Сеймоур вернулся к фасаду здания и спрятался в тени одного из растущих перед ним кустов. Сердце оборотня наполнилось непонятной тоской. Что за черная туча неумолимо надвигалась на них? Какую беду предчувствовала его сестра?

Возможно, Сеймоуру и вправду было лучше ничего не знать.

* * *

Брэм Стокер сидел в своем рабочем кабинете, одновременно служившем ему библиотекой. В руке ирландец держал небольшой томик Джорджа Гордона Ноэла Байрона, открытый на строках поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда».

Брэм и сам не знал, почему сегодня вечером он взял с полки именно эту книгу. Ему стиль лорда Байрона казался слишком театральным, высокопарным. И все же слова поэта не могли оставить Брэма равнодушным. Было в них нечто такое, что находило отклик и душе ирландца. Мрачные страсти, скрывавшиеся под маской безразличия. Беспокойный дух скитальца, которого не утешали ни собственные стихи, ни восхищенные отзывы читателей, ни комплименты множества вьющихся вокруг него женщин. Ему хотелось чего-то достичь, стать героем, который изменит мир, и запомниться потомкам не только красивыми словами, но и великими поступками. Хромота доставляла поэту много страданий. Он стыдился этого физического недостатка и как мог скрывал его. Особенно заметной она становилась в бальном зале, поэтому Байрон никогда не танцевал, но с удовольствием занимался теми видами спорта, к которых ему не мешала больная нога.

Брэму хорошо было знакомо чувство стыда, вызванное собственным несовершенством. Возможно, именно поэтому стихи Байрона так влекли ирландца. В детстве Брэму пришлось перенести тяжелую болезнь, которая надолго приковала мальчика к кровати. До восьми лет ему приходилось целыми днями лежать в комнате с задернутыми шторами и наблюдать за движением теней. Ни ходить, ни стоять без посторонней помощи Брэм не мог. Как часто юному ирландцу казалось, что он лежит на смертном одре, а вес вокруг готовятся положить его в гроб и засыпать землей.

Брэм прекрасно понимал, почему его так интересовала тема смерти и воскрешения, а также ночные существа, которые каждое утро погружались в глубокий сон, чтобы вечером снова выйти ни охоту за свежей кровью.

Флоренс считала это увлечение мужа нездоровой страстью, и поэтому Брэм никогда не обсуждал его с ней. Да, с тех пор как Латона переехала в интернат, ирландцу было совершенно не с кем поговорить о вампирах, хотя мысли о них преследовали его днем и ночью. Брэм скучал по Латоне больше, чем ему хотелось себе в этом признаваться. Ирландец вздохнул. Отогнав от себя грустные мысли, он снова погрузился в чтение.

Когда же солнце волн коснулось краем,

Он лютню взял, которой он привык

Вверять все то, чем был обуреваем

Равно и в горький и в счастливый миг,

И на струнах отзывчивых возник

Протяжный звук, как сердца стон печальный,

И Чайльд запел, а белокрылый бриг

Летел туда, где ждал их берег дальный,

И в шуме темных волн тонул напев прощальный.

«Прости, прости! Все крепнет шквал,

Все выше вал встает,

И берег Англии пропал

Среди кипящих вод.

Плывем на Запад, солнцу вслед,

Покинув отчий край.

Прощай до завтра, солнца свет,

Британия, прощай!» [7]7
   Перевод В. Левика.


[Закрыть]

– Какие прекрасные слова великого поэта! Ты читаешь Байрона? Не думала, что тебе близко его творчество, и все же... – Вампирша задумалась. – Да, понимаю, – медленно кивнула она. – Вас связывает внутренний разлад, мрачные мысли, от которых не укрыться, куда бы ты ни отправился.

Брэм часто заморгал и, убедившись, что это не игра его больного воображения и не галлюцинация, вызванная тоской по Иви, поприветствовал непрошеную гостью, которая невозмутимо сидела на стуле у окна, держа в руках похожий томик Байрона. Присмотревшись, Брэм понял, что вампирша взяла книгу из его библиотеки. Как долго она была в комнате? Почему на этот раз он не почувствовал ее присутствия?

– Потому что мне этого не хотелось.

Вероятно. По мнению Брэма, Иви могла все.

Вампирша склонила голову набок, но на первый вопрос так и не ответила.

– Ты пришла, чтобы почитать мне стихи? – спросил Брэм, пытаясь придать своему голосу легкомысленно-шутливое звучание.

– Почему бы и нет? Мне кажется, это занятие отлично подходит для такой теплой ночи, когда воздух еще напоен запахами уходящего лета.

Брэм повторил про себя слова вампирши. Они и сами звучали как поэзия.

– Ты преувеличиваешь, – со смехом возразила Иви. – Вернемся лучше к настоящим мастерам этого искусства. Я не имею ничего против «Паломничества Чайльд-Гарольда», но сейчас мне хотелось бы прочесть другие строки Байрона.

Иви начала читать. Брэм внимательно слушал, и от каждого слова вампирши его бросало то в жар, то в холод.

Полуупавший, прежде пышный храм!

Алтарь святой! монаха покаянье!

Гробница рыцарей, монахов, дам,

Чьи тени бродят здесь в ночном сиянье.

Твои зубцы приветствую, Ньюстед!

Прекрасней ты, чем зданья жизни новой,

И своды зал твоих на ярость лет

Глядят с презреньем, гордо и сурово. [8]8
   Перевод В. Я. Брюсова. {Примеч. ред.)


[Закрыть]

Брэм откинулся на спинку высокого кресла и закрыл глаза.

– Да, прекрасные стихи! Когда ты их читала, я снова увидел себя на том кладбище возле развалин ирландского аббатства. Мне кажется, эти строки очень точно описывают увиденную мной картину.

Ирландец открыл глаза и мечтательно посмотрел на Иви. Вампирша улыбнулась и покачала головой.

– Однако это не так. Не знаю, доводилось ли лорду Байрону когда-нибудь путешествовать по Ирландии и писал ли он стихи о ее разрушенных монастырях. Нужно будет его как-нибудь об этом спросить. А это стихотворение описывает Ньюстедское аббатство.

– Да, родной дом Байрона. К сожалению, я никогда там не был. Может быть, мне стоит его посетить?

Какое-то время Брэм интересовался лордом Байроном. Не только творчеством, но и жизнью поэта, который больше всего на свете хотел прославиться героическими поступками.

– Байронам земли Ньюстедского аббатства достались от Генриха Восьмого, когда тот провозгласил себя главой созданной им англиканской церкви и захватил все владения католиков. И хотя лорды из этой семьи всегда славились расточительностью, Байронам все же удалось оставаться владельцами аббатства, пока его хозяином не стал наш великий поэт. Он продал земли аббатства одному из своих друзей. Полагаю, финансовое положение лорда Байрона не оставило ему другого выхода. Я довольно много читал о жизни поэта и уверен, что Байрону нелегко было расстаться с родовым поместьем, которое веками принадлежало его семье. Должно быть, лорд Байрон считал продажу аббатства позором, ведь он так гордился своими предками. Благородное происхождение и дворянский титул всегда имели для него особое значение.

– Может быть, я как-нибудь спрошу его об этом, если тебя это так интересует, – с кривой усмешкой сказала Иви. – Однако сомневаюсь, что он скажет мне правду. О деньгах – и уж тем более о денежных долгах – в этих слоях общества говорить не принято.

Брэм громко засмеялся над шуткой своей гостьи.

– Ну да, а еще спроси у Байрона, разозлился ли он, когда декан Вестминстера отказался хоронить его в Вестминстерском аббатстве.

Иви задумчиво посмотрела на Брэма.

– Конечно же, такое решение декана не на шутку рассердило Байрона, и спрашивать его об этом было бы не очень вежливо, как, впрочем, и о финансовых затруднениях.

Брэм наморщил лоб. Для шутки это было уже слишком, однако ирландец не мог представить себе, что... Нет, это было невозможно. Брэм собирался спросить Иви, правильно ли он ее понял, но тут вампирша резко сменила тему разговора.

– Ты что-нибудь слышал о Латоне?

Лицо Брэма сразу же погрустнело.

– Я уже три раза писал ей, но не получил ни одного ответа. Но можно, потому что мои письма были ни о чем. Но как я мог написать ей о том, что действительно нас волнует? Ведь содержимое корреспонденции, которая приходит в интернат, скорее всего, проверяет одна из учительниц.

– Значит, ты не знаешь, как твоей воспитаннице живется в интернате?

Брэм тяжело вздохнул.

– Чтобы понять, как там живется Латоне, мне не нужно никаких писем. Тем более что она не стала бы писать правду. Я знаю, но ей там плохо! Латона страдает и не находит общего языка с другими ученицами, потому что они совсем на нее не похожи. Их жизнь протекает гораздо спокойнее и размереннее. Кроме того, Латона уже много лет не ходила в школу. И все же на уроках, наверное, не так скучно, как после них. Эта девушка обладает живым умом и довольно начитанна, несмотря на годы, которые она по вине своего дяди провела в разъездах.

– Ты много думаешь о Латоне, – сказала Иви. – Может быть, даже слишком много. Мне кажется, что причины таких мрачных опасений кроются в твоих воспоминаниях о собственном безрадостном детстве.

– Возможно, – пожал плечами Брэм. – Однако мне кажется, что я довольно хорошо знаю Латону. Порой жизненные трудности и чрезвычайные ситуации способны сблизить людей намного больше, чем долгие годы спокойной совместной жизни.

– Что правда, то правда. Но тебе не стоит мучить себя упреками. Ты ведь отправил ее не в первый попавшийся интернат?

– Нет, мне посоветовали его как один из лучших.

– Кажется, ты немного рассказывал мне о нем по дороге в Лондон. Какой-то старый монастырь, если я не ошибаюсь.

– Да, недалеко от Оксфорда, – сказал Брэм и внезапно замолчал.

Странное чувство охватило ирландца, словно он совершил непоправимую ошибку. Брэм растерянно моргнул и посмотрел на Иви, на губах которой по-прежнему играла загадочная улыбка. Ирландцу показалось, что во взгляде вампирши появилось что-то новое, он стал более холодным и чужим. Нет, наверное, Брэму просто померещилось.

Иви снова сменила тему разговора. Она спросила, как идут дела у Флоренс и Генри Ирвинга, друга и работодателя Стокера.

– Работы много, но я не жалуюсь. Театр снова ожил, и новый сезон обещает быть довольно успешным. Хотя сотрудничать с Генри не так уж просто. Мне кажется, всем было бы намного лучше, если бы он не вмешивался в мою работу, так же как и я в его. К сожалению, Генри совершенно не создан для того, чтобы руководить театром. А его вспыльчивость и буйный нрав только усугубляют ситуацию.

Иви с понимающим видом кивнула.

– Талант Ирвинга заключается в другом. Говорят, он один из лучших исполнителей главных драматических ролей в шекспировских произведениях, известный не только в Лондоне, но и за пределами Англии. Пожалуй, мне стоит посмотреть один из спектаклей с его участием.

– Непременно! – воскликнул Брэм. – И твоим друзьям тоже! Сообщи мне, когда вы соберетесь заглянуть к нам, чтобы я зарезервировал для вас одну из лож. Только, пожалуйста, не приводите с собой Сеймоура – во всяком случае, не в его волчьем обличье!

– Неужели в ваших театрах не принято появляться с волками? – удивленно подняв брови, спросила Иви. – Не думала, что лондонцы придерживаются таких устаревших взглядов.

– К сожалению, придерживаются, – со смехом ответил Брэм.

– Ничего, Сеймоуру не привыкать. В Париже ему тоже не разрешили пойти с остальными в оперу, а в Вене – в Бургтеатр, куда нас повел Лео. – Иви замолчала и пристально посмотрела в глаза Брэму. – Да, Вена... дни, полные волнений и сюрпризов. А поездка в Трансильванию! Там тебе пришлось пережить немало опасных приключений. Ты часто вспоминаешь о них?

– Да, они снятся мне каждую ночь.

– В кошмарах?

– И да и нет, – задумчиво изрек ирландец. – Дракула – вот мой самый страшный кошмар! Он и его жестокие румынские дети. – Брэм вздрогнул. – Вспомнить хотя бы о том, как мы чуть не стали жертвами нечистокровных Упири на кладбище в Сиги-шоаре! После таких снов я всегда просыпаюсь в холодном поту. А безжалостные, зачаровывающие своей холодной красотой служанки Дракулы! Они уже собирались полакомиться нашей кровью, когда на помощь подоспели твои друзья. Звон разбившейся лампы и острые когти вампирши, готовые впиться в мою шею, – это мгновение растягивается в вечность и превращает мой сон и мучительный кошмар, – тихо признался ирландец.

– Думаю, профессор Вамбери и ван Хельсинг тоже частенько вспоминают об этих событиях. Хотя ван Хельсинг, как мне кажется, никогда не страдает от кошмаров и бессонницы.

– Да, я тоже склонен так думать, – сухо засмеялся Брэм, который никак не мог прийти в себя после воспоминаний. – Но иногда мои сны заканчиваются хорошо. Я спасаю тебя, и за это ты даришь мне свою улыбку. Тогда мне хочется, чтобы этот сон длился вечно.

Иви никак не отреагировала на это признание.

– Ты все еще продолжаешь общаться со своими спутниками? – неожиданно спросила она.

Брэм кивнул.

– Профессор Вамбери написал мне месяц назад. Я приглашал его в гости, и он ответил, что будет очень рад снова посетить Лондон. У профессора остались очень хорошие впечатления после пребывания в столице Англии. Он был здесь в середине шестидесятых годов, после очередного возвращения из Азии, и пишет, что тогда ему оказали очень теплый прием.

– И что же? Он приедет?

– Вероятно, нет. Во всяком случае, не сейчас. Он планируем еще раз съездить в Персию. Но уже не под видом дервиша-суннита, как в первый раз, – добавил Брэм. – К счастью, обстановка в стране изменилась в лучшую сторону. Подумать только, профессор был одним из первых европейцев, посетивших восточные страны в то время, когда они еще были изолированы от остального мира!

– Да, а сегодня британцы рассеялись по свету и считают себя владельцами империи, где никогда не заходит солнце, – сказала Иви. Едкий тон вампирши лучше всяких слов давал понять, как она относится к такому положению вещей. – А что твой друг ван Хельсинг?

– Письмо от него пришло буквально на днях. Я очень радуюсь, когда он рассказывает мне о результатах своих научных исследований. По крайней мере тех, которыми он готов со мной поделиться, – ответил Брэм и показал на письмо, лежавшее рядом с ним на маленьком круглом столике.

Иви мельком взглянула на распечатанный конверт и снова обратила внимание Брэма на сборники стихов лорда Байрона. Она взяла томик, который читал ирландец, и положила его на вторую книгу.

– Они же тебе пока не нужны?

– Нет, – покачал головой немного сбитый с толку Брэм. – Ты можешь взять их с собой и почитать на досуге.

– Сейчас у меня нет времени на чтение стихов. Просто я подумала, что раз уж тебе так нравится Байрон, ты обрадуешься, если он подпишет для тебя эти книги.

– Значит, мне не показалось! – воскликнул Брэм и вскочил на ноги. – Ты не шутишь? Лорд Байрон действительно жив?

– Я бы так не сказала, – покачала головой вампирша. – Он умер как человек, но продолжил существование в мире детей ночи.

Брэм все еще не мог осознать услышанное.

– Лорд Байрон – вампир! Если бы мне об этом сказал кто-нибудь другой, я бы ни за что не поверил!

– Однако это правда. Лорд Байрон – уважаемый представитель клана Вирад. Он обитает в одном из судебных иннов Лондона среди вампиров, которые из-за своей профессии не уделяют должного внимания поэтическим произведениям, предпочитая заниматься изучением сухих законов. Тем не менее в библиотеках Внутреннего и Среднего Темпла можно найти и то и другое.

И глазах ирландца загорелись жадные огоньки, однако его интересовало вовсе не содержимое библиотек Темпла.