Текст книги "Увидимся во вторник"
Автор книги: Уитни Джи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Уитни Джи
Увидимся во вторник
Whitney G.
On A Tuesday
© 2017. ON A TUESDAY by Whitney G
© Миронов И., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Этот роман посвящается всем моим друзьям из колледжа. Как же мне хочется, чтобы мы все вернулись назад в то место и то время, и как же хочется, чтобы все было как раньше.
Синопсис
Во вторник мы познакомились.
Во вторник мы стали лучшими друзьями, а потом любовниками.
И во вторник все рассыпалось в прах.
На мой взгляд, у Шарлотты Тейлор есть три особенности, которые привлекли мое внимание:
1) Она ненавидит меня. А еще утверждает, что я «деспотичный, властный придурок с гигантским самомнением» (кое-что гигантское у меня и правда есть, но это не самомнение).
2) Она чересчур серьезно воспринимает наши вынужденные занятия.
3) Она чертовски сексуальна… и девственна.
По крайней мере, именно эти особенности меня манили до того, как наши занятия стали длиться дольше, чем положено.
До того, как один невинный поцелуй превратился в сотню непристойных, и до того, как она превратилась в первую женщину, в которую я влюбился.
Казалось, наше совместное будущее после завершения учебы было предопределено: У меня – профессиональный футбол.
У нее – юридический колледж.
Но в конце семестра она бросила меня без объяснений, а затем полностью исчезла из моей жизни.
До сегодняшнего дня.
Во вторник мы познакомились.
Во вторник стали друг другу всем, а потом никем.
И теперь, во вторник, через семь лет…
Грейсон: сейчас
Наши дни
Нью-Йорк
ГРЕЙСОН КОННОРС СНОВА СТАЛ ЛУЧШИМ ИГРОКОМ СУПЕРКУБКА.
ГРЕЙСОН КОННОРС ПРИНОСИТ НЬЮ-ЙОРКУ ОЧЕРЕДНУЮ ПОБЕДУ В СУПЕРКУБКЕ.
ПОСЛЕДНИЙ ТАЧДАУН КОННОРСА ПОЗВОЛИЛ НЬЮ-ЙОРКУ ОБОЙТИ НЬЮ-ИНГЛЕНД.
Я в сотый раз перечитал утренние заголовки и заставил себя улыбнуться. Я пытался почувствовать хоть что-нибудь – что угодно, – но все было без толку. Победа не должна была ощущаться вот так – я это точно знал, – потому что… ну, потому что я всегда выигрывал.
Над Манхэттеном валил густой снег. Я вышел на балкон и увидел, как строители устанавливают новый транспарант с надписью: «Вперед, Грейсон Коннорс!»
В прошлом году я отпраздновал победу в чемпионате, устроив с членами своей команды безумный пятидневный загул в Лас-Вегасе. Мы залили наш командный самолет тысячедолларовым шампанским, закупленным в избытке для парада Суперкубка, и наслаждались нескончаемым вниманием женщин, желавших знать, «каково это – переспать с чемпионом».
Но в этом году, когда игровые часы показали ноль, а счет – победу нашей команды, воодушевления я вообще не ощутил. Все последующие интервью я прошел с приклеенной на лице фальшивой улыбкой и не полетел со своей командой в Вегас. Я отправился прямиком домой и сообщил полиции о толпе поклонниц, ожидавших меня возле моего дома.
Я решил устроить свою собственную частную вечеринку, но, промотав пять сотен контактов в своем телефоне, понял, что позвонить стоит лишь двоим: моей маме и моему лучшему другу Кайлу. Опять же, моя мама в такой снег без острой необходимости никуда не выйдет, а звать Кайла отмечать победу всего через несколько дней после того, как мы разбили его команду, было немного эгоистично. Даже для меня.
Я попрошу его об этом в следующие выходные…
Я снова прокрутил свои контакты в надежде, что я кого-нибудь упустил, но результат остался прежним. Разозлившись, я запустил телефоном в стену и включил телевизор.
Пока комментаторы шаг за шагом разбирали воскресную игру, раздался стук в дверь.
Недоумевая, почему швейцар позволил кому-либо подняться на этаж без моего разрешения, я подошел и посмотрел в глазок.
Анна?
– Анна, мы уже говорили об этом, – произнес я, открывая дверь и впуская ее. – Ты сперва должна была позвонить и спросить меня, можно ли тебе зайти.
– Я твой агент. – Она усмехнулась и выставила передо мной свой телефон. – Я звонила тебе несколько раз, потому что ты просто взял и сбежал после игры. Ты не отвечал, и я заволновалась. – Она оглядела комнату. – Я помешала праздничной оргии или что?
– Нет, – вздохнул я. – Что тебе нужно?
– Я хотела лично поздравить тебя с победой в твоем втором Суперкубке. – Она передала мне ярко-розовый конверт. – Я так сильно тобой горжусь, что прямо так в открытке и написала.
– Ты проделала весь этот путь только для того, чтобы отдать мне открытку?
– Нет, конечно. – Она улыбнулась и вытащила желтый конверт из сумочки. – Нам нужно подписать кое-какие бумаги и обсудить несколько срочных вопросов.
– У меня есть ощущение, что все это может потерпеть и до следующей недели.
– Может, и потерпит, но что, если один из нас умрет до следующей недели? Что, если ты перед выходными повредишь свою подающую руку, и вдруг окажется, что никто не хочет рекламировать травмированного спортсмена?
Я с недоумением посмотрел на нее. Ни разу не встречал настолько озабоченного человека. Без сомнения, она была лучшая в своем деле, но ее беспокойство не давало ей расслабиться – наверное, поэтому она никогда не брала отгулов. Она применяла слово «неотложный» ко всему, и, только взглянув на нее, я уже понял, что в ее сегодняшних вопросах нет ничего критичного.
– У тебя двадцать минут, – произнес я. – Я не собираюсь целый день тратить на бумажки.
– Будь по-твоему.
Она отнесла конверт в гостиную, включила камин и отключила звук у телевизора, словно была у себя дома. Затем стянула туфли и плюхнулась на мой диван, переложив журналы «ESPN» [1]1
ESPN – ежемесячный спортивный журнал, издается в США с 1998 г.
[Закрыть] и «Спортс иллюстрейтед» на кофейный столик.
– Не сделаешь мне чашечку кофе, Грейсон? – попросила она. – Пить хочется.
Хорошо. Теперь у тебя пять минут.
Я налил кофе в две кружки с надписью: «Да, я настолько хорош» и сел напротив нее, приготовившись выслушивать очередную ерунду.
– Давай начнем с простого, – произнесла она, передавая мне свой телефон. – Блоги со сплетнями раскопали фотографию, где ты ужинаешь с какой-то загадочной женщиной в ресторане «Трибека» несколько дней назад. Знаю, как сильно ты бесишься, когда вопрос касается твоей личной жизни, так что, если ты хочешь прекратить эти домыслы, может, тебе подтвердить, что у тебя новая девушка, или сказать им, что это всего лишь любовная интрижка?
– Может, мне сказать им, чтобы топали на хер? – Я закатил глаза. – Я пригласил свою маму на ужин. У нее был день рождения.
– Ой, – она постучала пальцами по телефону. – Хорошо, это мы уладим. Второе – тебе надо почитать эти изменения к контракту и подписать их до завтрашнего дня. Кстати, об изменениях – в прошлый раз мы говорили о…
Я вполуха слушал ее несмолкаемое бормотание и потягивал кофе. Даже не сосредотачиваясь на ее словах, я знал, что каждая вторая фраза на ее губах была: «Нужно подписать это» или «О! А вот этот действительно неотложный вопрос». Когда она закончила, минул уже целый час.
– Ты говорила на сорок минут больше, – сказал я, вставая. – Все, что мы не успели обсудить, подождет. Надеюсь, мы оба доживем.
Она рассмеялась.
– Прекрасно. Только прослежу, что ты все упаковал на встречу выпускников Питтсбургского университета. Тебе понадобится максимум три костюма, что-нибудь для игры в гольф и твой старый университетский джемпер, естественно. «Дельта Эйрлайнз» обещали оставить два места в первом классе на все свои завтрашние перелеты из Нью-Йорка до Питтсбурга, так что можно не торопиться.
– Постой. – Я приподнял бровь. – О чем ты?
– Я о твоей встрече выпускников. Во вторник.
– С каких это пор в университетах устраивают встречи через семь лет после выпуска? – спросил я.
– Наверное, с тех пор, как в твоем выпуске стало много людей, добившихся успеха.
Она передала мне конверт цвета слоновой кости.
Я открыл приглашение и тут вспомнил, как она давала его мне в первый раз несколько месяцев назад, когда я согласился «сделать все, что они от меня хотят».
Явно я тогда плоховато сконцентрировался.
– Они хотят, чтобы ты произнес две речи, – сказала она. – Одну перед фейерверком, а вторую – на церемонии прощания. Я сделала черновики для обеих речей, список дополнительных вещей, которые ты, возможно, пожелаешь упомянуть, и фотоколлаж твоих университетских воспоминаний, который ты, возможно, пожелаешь просмотреть во время полета. Пожалуйста.
– Не припоминаю, чтобы я говорил тебе «спасибо». – Я покачал головой и вернул приглашение. – Я туда не полечу. Избавь меня от этого.
Она побледнела.
– Грейсон. Уверена, ты знаешь, как ужасно это будет смотреться, если ты откажешься всего за один день. Ты у них сюрприз, специальный приглашенный гость.
– Мне плевать. – Я отошел от нее. Только один человек мог заставить меня обдумать поездку на вечер выпускников, а так как она ни разу не появилась ни на одном мероприятии для выпускников, то и мне не было смысла терять свое время. – Скажи им, что возникли кое-какие дела. А еще можешь сказать им, что я с большим удовольствием выступлю перед народом по Скайпу.
– Грейсон, послушай.
– Я вроде бы все доступно объяснил, – произнес я твердо. – Тема закрыта.
Она поднялась.
– Хорошо. Так, теперь, раз ты не едешь на встречу, мы можем разобраться с продлением контракта с «Найк». Я завтра обедаю с несколькими членами их команды и могла бы это устроить.
– Конечно.
Я окончательно смирился с тем, что она всегда знает и решает, когда совещание «закончено».
– Отлично! Тогда я пойду.
Она всунула ноги в туфли и направилась к двери.
Я подошел туда, куда бросил свой телефон, и поднял его, немного удивившись, что он все еще цел. Прежде чем я смог позвонить швейцару и сказать ему, что Анна не является исключением в моем правиле «Сначала позвонить мне», я услышал, как она прочищает горло.
– Да, Анна?
– Я хотела тебя еще кое о чем спросить, – проговорила она. – Ты видел примечание по поводу Шарлотты Тейлор?
– Что? – Я развернулся. – Что ты сейчас сказала?
– Шарлотта Тейлор. – Она пожала плечами и протянула приглашение. – Там на обратной стороне была пометка по поводу нее. Ты видел?
Я не ответил. Я вскочил и выхватил карточку у нее из рук. Перевернув ее, я обнаружил запись от руки бледно-фиолетовыми чернилами:
«Грейсон,
надеюсь, у тебя все хорошо. Знаю, что мы довольно давно не общались, но между нами…
Шарлотта Тейлор несколько недель назад ответила на приглашение на эту встречу.
Я подумала, тебе стоит это знать.
Надира».
Несколько секунд я смотрел на записку, чувствуя, как с каждым словом у меня вскипает кровь.
О Шарлотте я не слышал с момента окончания университета. Я потратил тысячи долларов, разыскивая ее в первый год после того, как она оставила меня, и все, что я находил, – это подтверждения, что она уехала за границу, начала новую жизнь и вышла замуж за кого-то, кто не был мной.
Одно лишь упоминание ее имени всколыхнуло воспоминания о том, что когда-то у нас было то, что мы поклялись никогда не прекращать.
До сих пор я никого так не любил, как ее. Черт, да я и на самом деле никого не «любил» после нее, потому что ни одна женщина не могла с ней даже сравниться, и я злился каждый раз, когда вспоминал, что ей так и не хватило порядочности просто попрощаться.
– Ну, на том и порешили, – произнесла Анна. – Знаешь, я теперь думаю, что мы можем убить сразу двух зайцев на обеде с «Найк», если ты не против. В дополнение к посещению твоих тренировок мы наконец можем снять видео о двух из тех коротких…
– Меня завтра на обеде не будет. – Я в последний раз посмотрел на приписку, зная, что уже не смогу сегодня сосредоточиться больше ни на чем другом. – Я иду на встречу.
– Хорошо. Но она же во вторник вечером, Грейсон. Ты спокойно можешь присоединиться к нашему обеду в понедельник, расписаться на нескольких документах и полететь в Питтсбург днем.
– Я лечу туда сегодня.
Шарлотта: тогда
Семь лет назад
Питтсбург
В аду должно быть специальное местечко для научных руководителей, которые направляют тебя по неверному пути во время твоей учебы в колледже. По крайней мере, я надеялась, что такое местечко есть, чтобы мой безмозглый куратор узнал, каково это, когда твое будущее в неправильных руках.
– Тут у нас проблемка, Шарлотта. – Он постучал пальцами по столу. – Даже с учетом всех углубленных курсов у тебя не хватает шести зачетных единиц, необходимых для получения степени по политологии. Кто бы мог подумать, что ты до сих пор не поняла этого? Ты же вроде одна из самых умных моих студенток.
– Вы серьезно вините меня в этом?
– Собственно, я тебя не виню, – сказал он. – Я просто говорю, что тебе, как человеку, так сильно беспокоящемуся о своем образовании, следовало знать, что ты прошла не все курсы этики. Черт, я специализировался по политологии десятилетия назад, и то я знаю, что второй и третий курсы этики необходимы.
Я прикусила язык, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
– С другой стороны, – проговорил он с улыбкой. – Ты закончила все, что требуется, для получения степени по искусству, так что у тебя как минимум будет она. Да и кому нужны две степени?
Я сделала глубокий вдох.
– Мистер Хендерсон. При всем моем уважении, если мне недостает всего шести баллов, будет полнейшей глупостью отказываться от одной степени. Вы уверены, что нет никаких альтернативных курсов вместо второй и третьей этики?
– Доктор Брэдшоу в этом году предлагает пройти преддипломную практику в ее компании. Ты идеальный кандидат – уверен, она с радостью согласится.
– Я не могу, – покачала я головой. – Я уже взяла восемнадцать единиц на этот семестр, и еще я завхоз в общежитии первокурсников. Такая преддипломная практика будет полнейшим самоубийством.
– Ну, всегда же есть летний семестр, – улыбнулся он. – Будешь все так же идти вместе со своим курсом. Просто те шесть единиц получишь в этот период.
– Десять секунд назад Вы сказали, что курсы этики летом не идут. Вы сейчас прямо так и сказали.
– А, ну да. – Он вздохнул. – Хорошо, послушай. Дай мне несколько минут все обдумать.
– Хотите, чтобы я вышла?
– Да. – Он указал на дверь. – Выйди, чтобы я спокойно все обмозговал. А раз уж ты там, принеси мне кофе.
Тьфу ты! Я схватила рюкзак и вышла из его кабинета в класс. Наливая кофе, я краем уха услышала, как он произнес: «Блин, блин, блин!» – и вызвал секретаря.
У меня возник соблазн насыпать в его стакан соли вместо сахара, но я решила подождать, пока он не предложит полноценный рабочий план. Я никогда не переставала удивляться, насколько беспечно он относится к своим обязанностям научного руководителя, как всегда, в начале каждого семестра случается «небольшая проблемка». Если бы один из деканов университета не посоветовал мне пойти дополнительно на специализацию по искусству, я могла бы вообще остаться без степени.
Я прилегла на один из эркеров и посмотрела на кампус внизу. Столько раз я пыталась описать его своим друзьям дома или написать его на своих холстах, но он все равно умудрялся всегда выглядеть по-разному.
«Кампус» Питтсбургского университета и близко не был схож с кампусами других вузов. Здесь не было акров роскошных газонов с дополняющими их светлыми каменными корпусами и столовыми – Питт больше походил на миниатюрный город с университетскими корпусами и общежитиями, искусно вписанными между корпоративными предприятиями, ресторанами и больницами. «Собор знаний», бежевая громадина, возвышающаяся над высотками общежитий и студенческих клубов, был единственным строением, которое ясно давало понять, что двадцать зданий, растянувшихся по всему району Окленд, являются частью учебного заведения.
Во все рекламные брошюры университет вставлял не меньше двадцати фотографий студентов, обучающихся под открытым небом на лужайке Солдат и Моряков или перебрасывающихся фрисби в парке студенческого клуба. Они совершенно «случайно» не упоминали, что эти места можно было использовать всего два месяца в году, потому что Питтсбург был вторым городом после Сиэтла по пасмурной погоде.
Наблюдая за ребенком, перебегающим улицу с шариком в руках, я почувствовала, как в моем кармане завибрировал телефон. Звонила моя лучшая подруга Надира.
– Алло? – шепотом ответила я.
– Привет! Ты где?
– Я в колледже Хонорс у своего куратора. Давай я тебе перезвоню.
– Да я на секундочку, – сказала она. – Я просто хотела убедиться, что ты идешь сегодня на вечеринку с мороженым [2]2
Неофициальный прием, обычно имеющий своей целью сбор средств для местной церкви или учебного заведения, где мороженое является основной закуской.
[Закрыть].
– Я не смогу. Мы же сегодня вечером организовываем приветственную вечеринку для нашего общежития, ты разве забыла?
– Нет, нет, нет. Ничего мы сегодня не организовываем. Мы расставим закуски, а потом пойдем на вечеринку с мороженым, потому что на общежитские вечеринки, которые спонсирует университет, никто не приходит. Ты же это знаешь, Шарлотта.
– Люди придут, потому что я ее провожу, – сказала я. – Я своими руками сделала приглашения и даже нарисовала новую растяжку.
– О боже, – простонала она. – Послушай. Я – твоя лучшая подруга и заведую вместе с тобой хозяйством в общежитии, но даже я не иду. Я тебе говорила об этом на прошлой неделе.
– Ты мне говорила, что это из-за свидания.
– Я соврала, – рассмеялась она. – И ответ «нет» я не принимаю. Это твой выпускной курс, и напоследок надо хоть немного проникнуться студенческой жизнью. Будешь тусоваться каждые выходные, сходишь со мной хотя бы на четыре футбольных матча и вдобавок ко всей той беспорядочной и безрассудной фигне, которую ты уже никогда не повторишь, заглянешь сегодня на вечеринку с мороженым.
– Единственный смысл идти на вечеринку с мороженым – это поглазеть, как футболисты снимают свои футболки и бегают по лужайке.
– Ну и отлично. Увидимся там.
Она положила трубку, и я отправила ей сообщение.
Я: Я пойду, но только на полчаса. (Мы и правда вот так начинаем наш выпускной год? O_o)
НАДИРА: Ты останешься до конца. (Что может быть лучше, чем начать год, глазея на Грейсона Коннорса со снятой футболкой?:-)) #ВпередПантерыВПЕРЕД
На это я предпочла не отвечать.
– Можешь заходить, Шарлотта! – позвал меня мистер Хендерсон через несколько минут, и я вернулась в его кабинет. Прежде чем сесть, я передала ему кофе.
– Я сделал пару звонков, и, кажется, тебе повезло. – Он подвинул ко мне лист бумаги. – Декан разрешит тебе заработать эти единицы в течение следующих двух семестров по программе взаимного обучения.
– То есть это что-то вроде дополнительной работы?
– Очень легкой работы, – произнес он. – Тебе всего лишь нужно раз в неделю обучать кого-либо. Ты будешь делать это по своему собственному графику – и получишь за это зачетные единицы. Лично я считаю, что это довольно приятная альтернатива двум курсам этики. Кофе, кстати, крепковат. Сделаешь мне другую чашечку, когда будешь уходить?
Пожалуйста, пусть для него будет отдельное место в аду.
– Репетиторство было бы «довольно приятным» вариантом, если бы мне не приходилось волноваться из-за хороших результатов по вступительному тесту в юридический колледж.
– Ты шутишь? – рассмеялся он. – Ты с первой попытки показала практически идеальный результат. Оттого, что ты получишь несколько дополнительных баллов, ничего не изменится – ты все равно сможешь пойти в любой юридический колледж, какой захочешь. – Он откинулся в кресле. – Кроме того, как только декан понял, что речь именно о тебе, он настоял, чтобы мы предложили тебе что-нибудь попроще, чтобы ты смогла насладиться своим выпускным годом. Все у тебя получится.
Ну-ну…
– Хорошо, и какой предмет я буду преподавать?
– Английскую литературу, – проговорил он, передавая мне второй лист. – Я еще раз созвонюсь с деканом, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, но позже на этой неделе я направлю тебе больше информации, и ты уже сможешь подготовиться и согласовать время с другим студентом.
– Спасибо, мистер Хендерсон.
– Пожалуйста. Еще чем-то могу тебе помочь?
– Нет.
Я поднялась.
– Отлично! И если ты не против, прежде, чем уйдешь, приготовь мне кофе…
Я вышла из кабинета раньше, чем он закончил предложение, направившись прямо к лифтам. Двери разъехались в стороны – я тут же вошла и ударила по кнопке нижнего этажа.
Единственное, что мне сегодня еще нужно было сделать, – это купить комплект малярных кистей и попытаться провести день так, чтобы не слышать на каждом углу: «Вперед, Пантеры! Вперед!»
На втором этаже лифт остановился, и внутрь завалилась группа девушек с сине-золотыми воздушными шарами.
– Приветик! – Одна из них протянула мне шар. – Вперед, Пантеры! Вперед!
Я вздохнула.
– Спасибо.
– Нет, нет, нет! – улыбнулась она. – Ты должна мне в ответ сказать: «Вперед, Пантеры! Вперед!»
Я моргнула.
– Вперед, Пантеры! Вперед! – повторила она, словно могла тем самым заставить меня произнести это. – Вперед, Пантеры! Вперед!
А затем, будто заразившись командным духом, остальные девушки в лифте принялись скандировать эти слова все громче и громче.
Двери лифта распахнулись на этаже вестибюля, и, торопливо выйдя из него, я мгновенно окунулась в сверкающее море сине-золотых декораций. Все колонны, стойки и стены были украшены в цвета эмблемы Питта и к самому главному событию, волновавшему всех в это время года, – к футболу.
Игры проходили по субботам, а остальные дни были просто разминкой перед игровыми днями. Такой ажиотаж начался прямо перед моим первым курсом, когда они заполучили самоуверенное молодое дарование по имени Грейсон Коннорс. Молодое дарование, которое принесло им три национальных титула подряд и сделало так, что в этом городе все говорили только о футбольной команде.
Ну, точнее, все, кроме меня. Хоть я и любила футбол сам по себе, я шарахалась от игр, как от чумы, вместо этого отдавая свои сезонные абонементы со скидкой маме и папе. Я никогда не ходила на их невероятные вечеринки и как могла старалась не вестись на их громкую рекламу. Субботние дни я оставляла для творчества, кофе и бесконечных повторов «Друзей».
И, несмотря на то, что сказала Надира, я собиралась проводить большую часть своих суббот в этом году точно так же.
Позже тем же вечером я не спеша двинулась к студенческому клубу на вечеринку с мороженым. Уже на первом курсе я поняла, что это было основное место, где старшекурсники охотились на первокурсниц, а на втором – что сюда нужно было забегать по пути – схватила мороженое, поздоровалась со знакомыми, ушла. А так как я уходила раньше, чем появлялись футболисты, снимали свои футболки и начинали состязаться друг с другом в поедании оставшихся чанов с мороженым, я была в безопасности.
– Шарлотта! – помахала мне Надира из очереди. – Сюда!
Я вклинилась перед несколькими людьми, не обращая внимания на их ворчание, и она протянула мне чашку с вишневым мороженым.
– Ты сегодня потрясающе выглядишь. – Она улыбнулась и подергала мое ярко-голубое летнее платье. – Я тебе это раньше говорила, но скажу еще раз. Ты недостойна своего чувства стиля. Это нечестно.
– Спасибо, – засмеялась я. – Я сверяла окончательные цифры по общежитию и выяснила, что в этом году на нашем этаже будет еще двадцать первокурсников. Это же хорошо, правда?
– Это ужасно, – ответила она. – Это означает, что придется проверять больше комнат на предмет случайных нарушений в состоянии опьянения, и больше парней будут проникать на наш этаж после закрытия. Зато комната возле нас остается пустой, и если я вдруг захочу заняться с кем-нибудь сексом, то с удовольствием воспользуюсь ею, вместо того, чтобы просить тебя выйти погулять.
– Как удобно! – засмеялась я и опустила на глаза очки. Я решила было спросить ее, какой график она предпочитает на этой неделе, но красноречивый звук прибывшей футбольной команды прервал мои мысли.
Все тут же принялись хлопать и скандировать «Да здравствует Питт!» и вторую речовку, которой я старалась избежать ранее. А затем, как обычно, поднялись крики: «Боже мой! Боже мой!» – словно мы были на настоящей игре и эти игроки не сядут завтра с нами за парты.
– Кажется, моя очередь, – сказала я официанту. – Два шарика с арахисовой помадкой, с собой.
– Ой, да ну! – Надира схватила мою чашку с мороженым и потянула меня на лужайку. – Побудь со мной. Всего часик.
– Не-а. – Я забрала свою чашку и покачала головой, и в этот момент наш звездный защитник, сам мистер Самодовольство, снял свою футболку и метнул одному из своих друзей футбольный мяч из мороженого.
Насколько я не хотела признавать, настолько же я не могла отрицать то, что Грейсон Коннорс чертовски сексуален. Положа руку на сердце, он действительно выделялся, и когда он проходил мимо, на него все оборачивались. У него были потрясающие глаза цвета морской волны. От его белоснежной улыбки с ямочками на щеках могли промокнуть трусики у любой женщины, а того, что касалось его тела – шести кубиков твердого, как камень, пресса; черной татуировки, змеящейся по его левой руке, и, по слухам, «огромного члена», – хватало для того, чтобы его оценивающе окидывала взглядом любая девушка.
Его репутация же была прямо противоположной. За все годы моего пребывания здесь я столкнулась с ним всего один раз – обменялись приветствиями, когда вместе ехали на позднем автобусе. Но я слышала множество историй, из-за которых хотелось обходить его стороной: начиная с «После каждой игры он трахается с новой девушкой», «Он посетил больше «кисок», чем любой из докторов отделения женского медицинского кампуса» и заканчивая моим любимым «У него девять дюймов, и он об этом знает».
– Боже, мои яичники чуть ли не взрываются, когда я гляжу на него, – восхитилась им Надира. – Как в одном парне может все быть настолько идеально?
– Он не идеален. – Я засунула в рот целую ложку обсыпки. – Он кобель.
– Нет, это по слухам он кобель. Возможно, он из тех парней, которые проводят тебя до машины, поцелуют в щечку и нежно займутся с тобой любовью.
Я окинула ее озадаченным взглядом.
– Шучу! – рассмеялась она. – Ну а если бы не его репутация и ты бы знала, что никто этого не узнает, переспала бы с ним? Только честно.
– Честнее не бывает, – усмехнулась я. – Нет, не переспала бы.
– Шарлотта ни с кем спать не будет. – Между нами возник наш общий друг Эрик. – Готов поспорить – она умрет с паутиной на своей «киске».
Надира расхохоталась, а я ударила его в плечо.
– Эрик, – произнесла я. – Не хочешь побыть полноценным старшекурсником, в отличие от Надиры, и сходить со мной на общежитскую вечеринку для первокурсников, которую я организовываю вечером?
Он взглянул на меня так, словно я говорила на другом языке.
– И ты не идешь?
– Шарлотта… – Он вздохнул и положил ладони мне на плечи. – Никто не идет на твою общежитскую вечеринку для первокурсников – даже сами первокурсники. Пожалуйста, присоединяйся к нам, нормальным студентам, в реальном мире. Сегодня у всех праздник. И у тебя в том числе.
– Ну, могли бы мы хотя бы…
Я замолчала, когда что-то ударило меня прямо по лицу. Что-то холодное и в то же время мягкое.
Я почувствовала, как меня обхватили руки Эрика, как он поправил мои солнечные очки. Затем я опустила глаза и поняла, что на меня напало – футбольный мяч из мороженого.
Какого черта?
Я наклонилась, чтобы поднять его, и тут же наткнулась на взгляд ошеломительно голубых глаз Грейсона Коннорса.
– Извини, – произнес он с искренним видом, забирая мяч у меня из рук. – Все нормально?
– Было бы гораздо лучше, если бы ты научился бросать.
– Ты шутишь, да?
– А похоже, чтобы я шутила?
– Он у меня! – крикнул он членам своей команды, а затем улыбнулся мне, протягивая руку. – Не могу понять, серьезно ты говоришь или нет, потому что на тебе очки, но я рад, что ты не пострадала. Я – Грейсон Коннорс.
– Не впечатлена.
Он рассмеялся и сделал шаг назад.
– Ну, ты явно с первого курса, так что к концу семестра, думаю, ты будешь более чем впечатлена мной.
– Сомневаюсь.
– Серьезно?
Прежде чем я ответила на это, один из членов его команды подбежал из-за спины и выхватил мяч.
– Слишком долго возишься, Коннорс! – Парень вернулся на середину площадки, но Грейсон не отвел от меня глаз. Он осмотрел меня сверху донизу, но больше ничего не произнес. Он просто подмигнул мне и отошел.
– Клянусь, я тебя иногда ненавижу, – проговорила Надира, понизив голос. – Ты все умудряешься запороть.
– Я что, должна была подлизываться к нему, как все?
– Нет, ты должна была представить ему меня, чтобы я могла это делать, – рассмеялась она. – Ты могла хотя бы сделать вид, что ты к нему неравнодушна, или пофлиртовать в ответ. Он же явно с тобой флиртовал.
Он со всеми флиртует.
– Попробую не забыть в следующий раз.
– Обязательно. – Она взглянула на свой телефон и тяжело вздохнула. – Похоже, в клубе будет только валет-паркинг. Вы как, хотите вернуться и подготовиться?
– Конечно, – сказали мы с Эриком в унисон.
Мы сошли с лужайки на тропинку, которая тянулась вдоль Пятой авеню, и пока эти двое спорили, кто будет за рулем, я дважды себя ущипнула, чтобы убедиться, что я в реальном мире. Что я не почувствовала, как мое сердце забилось чуть сильнее, когда Грейсон взглянул на меня, и что я едва не ответила: «Да, в таком случае я бы с ним переспала», когда Надира спросила меня.
Должно быть, все из-за жары.
