Текст книги "Дочь Хранителя Судьбы"

Автор книги: Уильям (Вильям) Браунинг Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Уильям Спенсер
Дочь Хранителя Судьбы

С черного неба сыпался черный дождь.

Грег сидел на вокзале и угрюмо смотрел в окно. В левой руке он сжимал голографический поцелуй Холли, точно это был его последний билет из Свипер-сити.

И это действительно было так.

Он ехал в Центр, где решится его судьба.

* * *

– Да, разумеется, – сказала регистраторша. – Числа забрали вашу жену и дочь. Вы хотите выиграть их обратно.

Для него регистраторша выглядела спокойной молодой женщиной приятной наружности. Отвернувшись, такую сразу забываешь.

– По закону я обязана сообщить вам о шансах, – продолжала она, и ее голос слегка изменился: включилась запись. – Сейчас я их рассчитываю, основываясь на доступной мне информации и предполагая, что сообщенные вами сведения точны. – Она сделала полагающуюся в таких случаях паузу. – Шансы против того, что вы выиграете Холли и Мириам, составляют 1230227 к 1.

Грег снова кивнул. Даже немного лучше, чем он предполагал.

– Я могу устроить вам встречу с Хранителем Судьбы, но эта встреча, разумеется, станет последней.

–Да.

– Тогда все в порядке. И последняя формальность. Вы должны подать мне заявление с мотивацией.

– Конечно. Я здесь потому, что люблю жену и дочь больше собственной жизни. Без них моя вселенная утратила всякий смысл. И… – Грег уставился мимо нее на мельтешение призрачных зеленых цифр, пробегающих по внутренним стенам всех зданий в Свипер-сити.

Пауза затянулась. Регистраторша выждала полагающееся по заложенной в нее программе время и выдала подсказку:

– Вы закончили подачу заявления?

– Нет. Хочу официально отметить очевидное. Я чувствую, что мне сегодня повезет.

* * *

Они были самой обычной парочкой: влюбленные старшеклассники. Она ходила вместе с ним на занятия по биологии и сидела за партой на три ряда впереди и правее. Он любовался тем, как льющийся в окна солнечный свет ложился на ее щеки, таинственным образом придавая ее лицу тепло, радость и энергию.

Ее звали Холли Били, а его Грег Хэлли.

Она приехала в город поздно осенью, через полтора месяца после начала учебного года, и принесла с собой в класс белокурую непосредственность и голубоглазую улыбку.

«Холли Хэлли», – думал Грег. Разве она сможет отказаться от такого восхитительного сочетания? Ей просто необходимо выйти за него замуж.

Он поспорил со своим лучшим другом Эмметом, что она примет приглашение Грега на следующий танец.

– Скорее собаки начнут танцевать на Луне, – заявил Эммет и проиграл пять долларов.

– Я чувствовал, что мне повезет, – признался Грег, рассказав Холли о пари.

– Я тоже, – ответила она и поцеловала его под дождем падающих листьев – возле гимнастического зала под сияющим звездным небом. Ее свитер потрескивал электричеством.

* * *

Две недели спустя Холли сказала, что должна ему кое в чем признаться.

Он медленно кивнул, настраиваясь услышать нечто скверное. Или что у нее есть друг в соседнем штате, или что ее родители снова переезжают, или что она испытывает к нему физическое отвращение, или…

– Я не человек, – сказала она.

Грег с облегчением рассмеялся и перевел дух.

– Серьезно. Я не шучу.

– Ну и пусть, – ответил он. А что тут удивительного? Это объясняло ее грацию, красоту и элегантность. Какой ослепленный страстью, влюбленный юноша признает, что его возлюбленная всего-навсего человек? Она же ангел, это очевидно!

– Нет, не ангел, – рассмеялась она, касаясь его руки.

– Тогда кто?

– Это трудно сказать, – нахмурилась Холли. – То есть я-то прекрасно знаю, кто я такая, но подобное трудно объяснить. Даже не могу подобрать нужное слово. Я та, которая может быть .

– Та, которая может быть, – улыбнулся Грег.

– Совершенно верно, – подтвердила Холли, обнимая его. Грег видел, что быстрота его ответа ей приятна. Ему очень не хотелось ее разочаровывать.

Но все же он признался, что не понял.

Она попробовала снова:

– Считай, что я исповедую некую религию. У вас ведь тоже есть религии – христиане, мусульмане, республиканцы и так далее.

– Ну и…

– Моя религия – событие. Мы считаем чудом то, что случается. Потому что все случившееся почти невозможно. Все шансы за то, что событие не произойдет – если сравнить их с числом событий, которые могли произойти взамен. Но все же событие случается, поэтому оно всегда является чудом, слепым везением.

– Что-то я тебя не понимаю, – пробормотал Грег.

– Поцелуй меня. Думаю, этого будет достаточно.

Так оно и оказалось. Счастье мало зависит от знания; любовь не требует детального понимания объекта страсти. Любовь сводит людей, и зачастую их любовной лодкой годами правит всего-навсего поцелуй.

* * *

Вопрос о том, кто такая Холли, возникал нечасто. У нее была лишь одна особенность, сильно тревожившая Грега. Казалось, Холли считала себя неуязвимой. Она не знала страха. Она могла ночью прыгнуть в воду со скалистого утеса, а отцовский БМВ водила по проселочным дорогам на такой безумной скорости, что сидящий рядом Грег с трудом сдерживал крик – лишь бы доказать, что он достоин этой безрассудной красавицы.

Родители приучили Грега к мысли, что страх есть дань судьбе. К тому же он был от природы осторожен и даже детские игрушки сперва нерешительно пробовал пальцем, словно опасался, что они нашпигованы булавками или взрывчаткой, а первый глоток молока из стакана делал с видом человека, подозревающего, что его хотят отравить.

Осторожный мальчик вырос в осторожного юношу и в первую ночь их любви, когда его родители уехали на выходные, стал нашаривать на столике рядом с кроватью презерватив. Он привел Холли к себе в комнату после кино, и они сразу упали на кровать, одежда куда-то испарилась, а тела восхищенно кинулись навстречу друг другу, подобно пойманным дельфинам, выпущенным обратно в море.

А она выхватила у него презерватив и швырнула в угол.

Момент был неподходящим для споров, но позднее Грег высказал ей свою озабоченность. Неужели она хочет забеременеть? Ведь они, в конце концов, пока еще школьники.

Холли лишь пожала плечами. Дело не в ее желании или нежелании, пояснила она, а в том, что необходимо полагаться на Порядок. Шанс священен. Его нельзя менять. Лишь Зло ведет нечестную игру.

– Я здесь, потому что выиграла этот момент, – добавила она. – Судьбе нельзя диктовать; вот почему я сейчас с тобой.

Она не забеременела – ни в этот раз, ни позже. В следующем году они перешли в выпускной класс.

– Я никогда не видел твоих родителей, – сказал как-то Грег.

– Хорошо, я их вытащу из кладовки. Хотя, боюсь, тебе с ними будет скучно. У них очень ограниченная программа. Они ведь роботы, одна видимость.

И Грег приехал к ней в субботу вечером, мать Холли угостила его ужином, а отец – симпатичный седой мужчина с квадратной челюстью – говорил о футболе.

Родители Холли и впрямь были скучноваты и нередко повторялись в разговоре, но показались Грегу в достаточной степени человечными.

– Если у тебя родители роботы, – пошутил он, – то и ты сама робот.

Холли закатила глаза.

– А что, для тебя все люди в одинаковых костюмах тоже выглядят одинаково? – поинтересовалась она. – Не говори глупости.

Тело Холли Били, пояснила она, как и тела ее родителей – эти смертные движущиеся оболочки – подлинны. Если их вскрыть, окажется, что они люди до мельчайших подробностей. Но два из этих трех тел – лишь оболочки. Третье же, то есть блистательная Холли Били, недавно прибыло на Землю из… другой вероятности. Или, как принято говорить на земле, из параллельной Вселенной. И если ее приятель, размазня по имени Грег, не в состоянии почувствовать разницу между четой ходячих тостеров и ошеломляющей личностью Холли Били, то он не достоин ее общества.

Грег извинился за свою недогадливость:

– Не смей даже дразнить меня намеками на то, что уйдешь. Я не смогу без тебя жить.

– Осторожнее, – предупредила Холли, касаясь пальцем его губ. – Никогда не угрожай будущему. Того, что у нас есть, вполне достаточно.

* * *

А теперь ее не стало, и он не мог с этим смириться. Ему было мало всех лет, прожитых вместе.

Моросил дождь, и Грег задумался, не отражает ли хмурый день его настроение. Когда он прежде приезжал в Свипер-сити вместе с Холли, погода стояла солнечная, а улицы заполняла праздничная толпа.

Когда приезжаешь в Свипер-сити с Земли, он преображается на человеческий лад. После рождения дочери они часто бывали здесь. Делали небольшие ставки, открывали двери вероятностей, выигрывали или проигрывали и возвращались с удачей или неудачей в Лисбург, штат Вирджиния, где жили.

Тогда они были молоды и везучи.

* * *

Грег вошел в вагон, отыскал свободное место. Он предпочел бы ехать в одиночестве, но вагон быстро заполнился, и рядом с ним уселся мужчина средних лет в очках с тонкой оправой и шляпе-котелке.

– Не возражаете, если я закурю? – спросил мужчина, доставая трубку.

– Нисколько.

Мужчина уставился на светящуюся голограмму в руке Грега.

– Петиция? – спросил он.

– Да.

– Возлюбленная?

– Жена.

Мужчина кивнул, задумчиво затянулся и вздохнул.

– Случайно мы приходим, случайно уходим, – сказал он.

Безобидное утверждение, которое мог произнести любой житель Свипер-сити. Но в Греге оно породило иррациональную ярость, желание вцепиться в горло этому невозмутимому начетчику и задушить его, вопя на весь вагон: «Везение твое кончилось! Ты сидел рядом с неверующим!»

Вместо этого Грег уставился в окно. Огни Свипер-сити уплыли назад, и мрак за окном превратил стекло в черное зеркало. В нем он увидел себя – темноволосого мужчину средних лет, напряженного, но меланхоличного на вид и с отрешенностью в глазах, точно он уже признал поражение и увидел, как мелькающая мешанина цифр внезапно останавливается и вспыхивает красным, означая непоправимый проигрыш.

И тогда с черного потолка прогремит голос:

– Она мертва навсегда, и ребенок тоже. Да будет так. Петиция была исполнена по всей форме и апелляции не подлежит. Проситель должен дождаться решения Хранителя Судьбы.

Этим решением, разумеется, станет смерть – новый прилив цифр, который безразлично поглотит Грега. И его уничтожение станет просто примечанием, событием без последствий. Но он уже будет мертв, когда захлопнется последняя вероятностная дверь, когда Холли и Мириам исчезнут навсегда, а жизнь лишится смысла.

* * *

Грег и Холли закончили среднюю школу. Оба поступили в университет штата Вирджиния. Их друзья удивлялись, что они не живут вместе, но будто обитают в своем, отдельном мире. С другими они были вежливы, но сдержанны, не в силах скрыть правды: мир за пределами их взаимного обожания был химерой, наполненной суетой, еле слышными голосами и дурацкими социальными условностями.

– Мы станем жить вместе, когда поженимся, – сказала Холли. – Мне надо сообщить новость отцу.

– Я думал, твой отец – робот.

– Моему настоящему отцу. Ты с ним еще не знаком. Он тебя не одобрит. Впрочем, он никого не одобрит. Он считает, что чем больше у человека привязанностей, тем чаще судьба оборачивается против него.

– Великая философия, – буркнул Грег. Холли поцеловала его в губы.

– Ничего, он свыкнется, – сказала она. – Он меня обожает.

Они поженились за год до выпуска. Свадьба была скромная, пригласили лишь несколько друзей-студентов, сестру и родителей Грега и родителей-роботов Холли.

– Насколько я понял, твой отец меня не одобрил, – сказал Грег. – Твой настоящий отец.

– Нет, – Холли вдруг стала печальной. – Он смирился с нашим браком, но это оказалось для него ударом.

Вечером накануне свадьбы Холли пригласила Грега в свою квартирку над гаражом. Гораздо чаще она ночевала в двухкомнатной квартире, которую снимал Грег, неподалеку от университета.

– Ты никогда не спрашивал, куда я ухожу, – сказала Холли.

– Нет, – согласился Грег, и трепет сердца подсказал ему, почему.

Он боялся, что это знание может их разлучить. Когда она куда-то исчезала, он приезжал к ее квартирке, видел перед домом ее машину, заглядывал в освещенные окна и убеждался, что ее нет… И сомневался, что ему хочется знать, где она пропадает.

Похоже, она ощутила это и крепче прижалась к нему.

– Я не уезжаю далеко, – сказала она. – И всегда помню о тебе, где бы ни находилась. Но мы скоро поженимся. Тебе нужно увидеть мой дом. Там могут сбыться наши мечты.

И она взяла его с собой в Свипер-сити. В тот вечер дверь в него отыскалась под кроватью. Чаще всего она обнаруживалась в стенном шкафу. Научившись ее распознавать, Грег иногда замечал, как она, крадучись, перемещается по полу, а в летние дни отлеживается в ванной, словно спасающаяся от жары кошка.

– Это отпирает дверь, – сказала Холли и показала светящуюся голограмму. Он мгновенно узнал ее губы – приоткрытые, ярко-красные и блестящие. Поцелуй, запертый в рубине размером с бейсбольный мяч. Чтобы создать свою голограмму, надо было наклониться и поцеловать блестящую хрустальную пластинку на машине для изготовления ключей. Притворившись, быть может, что это твое заветное желание.

Губы целуют губы. Голограмма, запечатляющая этот поцелуй, могла открыть дверь. Ей соответствовало такое же изображение на двери.

– Это твой ключ, – пояснила она. – Если тебе когда-либо понадобится пойти туда одному, он потребуется и для входа, и для выхода.

Свипер-сити. Где же находится этот город? Все ответы были неудовлетворительными, бессмысленными и глупыми. Он находится в невообразимо далеком будущем. В параллельной вселенной. Там дом существа в человеческом облике, называемого ныне Холли Хэлли, и дом всех таких, как она. А точнее, как сказала Холли, он мог быть ее домом. Существует вероятность такого места. То был сон Холли, в котором она существовала, чтобы видеть его.

Свипер-сити был религией, или артефактом религии, или…

Грег сказал возлюбленной, что пока она ответила на вопрос достаточно подробно. Он взял ее за руку и крепко держал, пока они шли по городу, напоминавшему смесь Лас-Вегаса с Диснейлендом.

– Так видят его люди, – сказала Холли, и он не попросил ее объяснить подробнее.

На улицах бурлила людская толпа, летали шарики, тротуары были засыпаны конфетти. Клоун поднес к губам горн и издал грубый насмешливый звук.

– Пошли, – сказала Холли и завела его в казино под названием «Катящаяся кость».

В тот вечер они выиграли в рулетку беременность Холли, а дополнительно – работу для нее в местном рекламном агентстве.

Бурная ночь вымотала Грега, и он не смог уснуть, пока не вернулся в свой родной город. Он с тоской понял, что их жизнью управляет шанс.

Голос Холли был легким ветерком, овевающим его обнаженное плечо, полным тепла и сочувствия, литанией объяснения:

– Настоящее есть сумма произошедших прежде случайных событий. Каждый новый день более невероятен, чем предыдущий, потому что путь до него длиннее, а развилок на этом пути больше.

– А я привык думать, что обладаю свободой воли, – посетовал Грег. У него возникло ощущение, что любимая каким-то образом обманула его: пока он корпел над учебниками, она играла в карты, обеспечивая ему хорошие оценки.

– Нет ничего свободнее выпадающих Чисел, – возразила Холли. – И твоя воля тоже в этом присутствует. Свипер-сити рождается в твоих глазах; он обязан подчиниться твоему пониманию природы вещей. Не понимаю, с какой стати тебе так огорчаться? Ты должен признать, что я очень удачливый игрок. Ведь нам не приходилось ездить в Центр. Ни разу.

– В Центр? – Грег повернулся и окинул ее долгим взглядом.

– Ну… В Центр. Да…

– Расскажи мне о Центре. Чем-то мне это слово не понравилось.

Интуиция его не подвела. Поколебавшись, Холли поддалась уговорам и объяснила, что Центр – это место, где принимают решения по крупным ставкам. В зале Хранителя Судьбы. А за всем этим наблюдают Сестры Колеса, чьи холодные глаза скрыты тенью капюшона.

* * *

Поезд, негромко свистнув, замедлил ход. За окном через равные промежутки замелькали огоньки туннеля. Мужчина с трубкой встал.

– Что ж, – проговорил он на прощание, – пусть Числа принесут вам Гармонию.

– Спасибо, – ответил Грег и посмотрел вслед попутчику, пробиравшемуся сквозь переполненный вагон.

Грег подождал, пока вагон опустеет, и лишь потом встал и зашагал по проходу. Вышел в холодную и гулкую пещеру вокзала. Его одолевали видения. На мгновение он увидел Холли. Она, пошатываясь, опирается рукой о стену и говорит: «У меня все в порядке», а потом отталкивается от стены и снова идет вперед, повторяя: «Я хочу лишь вернуться домой». А на желтой стене и в памяти Грега – ярко-красный отпечаток ее ладони.

Подземная станция подавляла; большие каменные столбы цвета мокрого цемента тянулись вверх, в темноту. Грег ничего не забыл. Сейчас его должен был придавить страх, вытеснить из головы все мысли, заставить с воплями мчаться по блестящему черному полу в непостижимом одиночестве – куда вдруг подевались пассажиры переполненного поезда? – но он взбунтовался против страха. Гнев сохранил ему рассудок.

Но как ее отец мог такое допустить?

* * *

Сказочная жизнь. Дочку они назвали Мириам. Когда Грег получил диплом инженера, они переехали в Лисбург, штат Вирджиния, где его ждала работа в фирме в соседнем Фэйрфаксе – полчаса езды от дома.

Коллеги по работе оказались умными и дружелюбными. Сама работа – увлекательной, а любовь к жене и дочке – безграничной.

Однажды пятилетняя Мириам упала с дерева и сломала руку. Холли позвонила Грегу на работу. Они встретились в госпитале.

Когда они вошли в палату, где лежала без сознания их дочурка, сердце Грега дрогнуло, словно его пронзили скальпелем. Он опустился на колени возле койки и коснулся щеки малышки. Ее белая загипсованная рука висела в воздухе, подвешенная на проволоках к блестящему стальному стержню.

– Она поправится, – сказала Холли.

Это же говорили и врачи, но Грега ужаснуло, что такое вообще про– . изошло. Рядом с бесстрашной женой он позабыл о неизбывной враждебности равнодушного мира. Он игнорировал все минные поля неудач. Он позабыл о собственной религии – религии страха, о неотвратимости блуждающих злобных и опасных сил. И теперь испытывал вину. Его мутило от мысли, что его собственная беспечность позволила случиться несчастью. Не позабудь он о бдительности, дочурка сейчас не страдала бы.

Холли попыталась его утешить, но не смогла. Когда Мириам выписали из госпиталя, ее рука все еще болела. Грег слышал, как она плачет, заходил к дочке и утешал ее. Она засыпала, но он не мог уснуть всю ночь.

Жена видела его страдания. И однажды вечером, через неделю после возвращения Мириам из госпиталя, сказала:

– Мы можем подать апелляцию. Мне не хочется этого делать, потому что шансы на успех очень малы. Но попробовать мы можем.

Сперва он не понял, о чем идет речь. А потом, когда решил, что понял, все равно не смог до конца осознать. Вероятно, он услышал лишь то, что позволяло сохранить надежду. Возможно, она упоминала о последствиях, но он предпочел не заметить этих слов.

Он услышал лишь, что Мириам можно избавить от страданий. Узнал, что уже случившееся событие можно предотвратить. То, что Числа позволяли, они же могли и изменить. А в зале Хранителя Судьбы, среди непрерывно выпадающих Чисел, Холли сможет бросить вызов случайности событий, и, если удача окажется на ее стороне, новая последовательность событий возьмет верх над прежней. Все станет так, точно Мириам никогда не забиралась на дерево, не оступалась и не падала.

– Почему ты не рассказала об этом раньше? – спросил Грег. '

Возможно, она тогда ответила. Но он ее не услышал.

Они сели в поезд и приехали в Центр. Потом в огромной приемной ждали, когда выйдут Сестры Колеса.

– Кто из вас Игрок? – спросила женщина в плаще с капюшоном.

– Я, – ответила Холли. Ее увели. А Грег остался, наблюдая за другими просителями – застывшими, молчаливыми и мрачными фигурами, которые сидели съежившись и обнимая себя за плечи, как будто боялись рассыпаться на части, ожидая в чистилище, как выпадут кости судьбы.

Утро сменилось днем. Пожилая женщина вернулась, откинула капюшон, холодно взглянула Грегу в глаза. У нее были серые глаза оттенка затянутого облаками неба, при виде которых сразу вспоминались холодные ненастные дни. На какое-то ошеломляющее мгновение Грегу показалось, что он видит перед собой лицо жены, внезапно постаревшее от несчастья, но тут женщина заговорила, разрушив чары:

– Мне очень жаль. Числа сегодня были не на стороне вашей жены. Прошу следовать за мной.

Она лежала в какой-то комнатке на больничной койке. В соседней комнатке кто-то стонал. Грег так и не понял, кто стонет, мужчина или женщина; боль и муки стерли разницу.

Холли открыла глаза.

– У меня все нормально, – выдавила она. Ее левая рука была забинтована.

– Что случилось?

Она слабо улыбнулась. Ее лицо было очень бледным. Она коснулась правой рукой его щеки.

– Числа оказались против меня. Ничего.

– А что с твоей рукой?

Ее глаза наполнились слезами. Она уперлась правой рукой в матрас, приподнялась. На ней был серый больничный халат.

– Я хочу уйти отсюда, – сказала она. – Помоги мне одеться, и поедем домой.

Он помог Холли одеться. Стоя, она опиралась на него, и он ощутил, как дрожит ее тело. Надевая блузку, она задела забинтованной рукой спинку койки и вскрикнула от боли.

Когда они шли через станцию, она пошатнулась. Грег подхватил ее, нечаянно сорвав марлевую повязку, и ее ладонь оставила на стене кровавый отпечаток. Грег опустился на колени и перебинтовал ей руку. Его трясло от ужаса. Он увидел на месте отсеченных безымянного пальца и мизинца крупные черные швы, похожие на мух.

– Мне очень жаль, – пробормотал он, и бессилие слов едва не свело его с ума.

Потом, много позже, он спросил:

– Что за существо этот Хранитель Судьбы? Что за чудовище?

– Он не чудовище. Он мой отец. Я знаю, что сейчас он тоже скорбит, но таков Закон Колеса. Числа оказались против меня. Я заплатила свою ставку, иначе оказалась бы опозорена навсегда. К тому же счастье не в двух пальцах левой руки.

И она поцеловала его.