Текст книги "Люди в стенах"

Автор книги: Уильям Тенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Эрик помнил, что с самого детства всегда ждал церемоний такого рода. Один из отрядов воинов захватывал Чужака, определяли, что он был изгоем. Обычно это легко было определить. Например, никто, кроме объявленного вне закона, не стал бы бродить по убежищам в одиночестве, без отряда или, по крайней мере, без товарища, который прикрывал бы его спину. А в случае, если имелось хоть малейшее сомнение, ответ на требование выкупа, переданное его племени, прояснял положение пленника. Нередко ответом был рассказ о каком-то непростительном святотатстве, каком-то абсолютно чудовищном преступлении, которое можно наказать только самым страшным проклятием, полной анафемой и лишением всех привилегий человеческого существа. Делайте с ним, что хотите. Он больше не является одним из людей, он все равно что Чудовище.

Затем объявлялось что-то вроде праздника. Из кусочков дерева, украденных на территории Чудовищ и припрятанных женщинами специально для этой цели, члены Общества Женщин воздвигали сооружение, особенности которого передавались от матери к дочери в течение многих поколений еще со времен предков, построивших показывающую машину. Оно называлось сценой или театром, Эрик также слышал, иногда его называли плахой. В любом случае, каким бы ни было его истинное имя, большинство касающихся его подробностей являлись частью тайных знаний Общества Женщин и мало заботили мужчин. Однако было нечто, что знали все. На нем развернется живая религиозная драма: окончательный триумф Человечества над греховностью Чудовищ. Для этого центральное действующее лицо должно отвечать двум требованиям. Это должно быть разумное существо, как и Чудовища, чтобы его можно было заставить страдать так, как в один прекрасный день Человечество заставит страдать Чудовищ; и это должен быть не человек, как и Чудовища, чтобы каждая капля негодования и ненависти была пролита на его плоть без малейшего намека на сожаление или сострадание. Для этой цели объявленные вне закона подходили идеально, так как все были согласны с тем, что такие отвратительные существа перестали быть членами человеческой расы.

Когда в плен попадал объявленный вне закона, работа в убежищах останавливалась, и военные отряды Человечества отзывались домой. Это было великое время, веселое время, время праздника. Даже дети делали все что могли, для того, чтобы подготовить это славное событие: выполняли поручения работавших женщин, подносили питье и еду доблестным стражникам,

– даже дети хвастались друг другу, как они выразят свою ненависть к пойманному представителю нелюдей, этому связанному и вопящему существу.

Каждый получал такую возможность. Все, начиная с вождя и кончая самым маленьким ребенком, способным процитировать наставления, все по очереди взбирались на сцену, или театр, или плаху, которую воздвигали женщины. Всех сжигало желание излить часть ненависти Человечества на существо, объявленное изгоем, как пролог того, что однажды они все вместе сделают с Чудовищами, укравшими их мир. Сара Целительница Болезней была одной из первых в этом ритуале, после чего она стояла на сооружении и внимательно следила за церемонией. В ее обязанность входило следить, чтобы никто не зашел слишком далеко, чтобы каждый честно и справедливо принял участие в происходящем и даже чтобы в самом конце строение сжигалось дотла – вместе с окровавленной жертвой – как символ того, что Чудовища должны быть превращены в пепел и развеяны по ветру. И Человечество вернется в свой дом, – распевала она в то время как обгорелые останки презрительно вышвыривали из убежища. – И с Чудовищами будет покончено. С ними будет покончено навсегда и на всей широкой Земле не будет никого, кроме Человечества.

После этого начинались празднества, танцы, песни. Мужчины и женщины удалялись в более темные коридоры, дети скакали и носились по центральному убежищу, старики засыпали с широкими довольными улыбками. Все радовались тому, что нанесли хотя бы символический удар Чудовищам. Все чувствовали себя властелинами Творения, какими были их предки. Эрик вспомнил то, что он сам делал, и то, что делали другие в таких случаях. Его тело содрогнулось от ужаса. Ему пришлось подтянуть плечи к шее и сгорбиться, напрячь мышцы рук и ног. Наконец нервная дрожь прекратилась. Он снова мог думать. Только он не хотел думать.

Те, другие, те изгои на предыдущих церемониях такого рода давным-давно, неужели они тоже испытывали такой отчаянный страх, ожидая, пока будет закончено сооружение плахи? Неужели они дрожали вот так же, чувствовали, как их спины становятся мокрыми, как внутри все сжимается, как содрогается их уязвимая плоть?

Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Он смотрел на обреченных как на существа, совершенно не имевшие ничего общего с человеком, как на символ всего того, что было чуждо. Об их чувствах думали не больше, чем о чувствах тараканов, снующих в кладовых. Их давили медленно или быстро, как кому нравилось. Какая разница? Тараканов было не жалко. Человек не отождествлял себя с ними. Но сейчас, когда его самого вот-вот должны были раздавить, он понял, что разница существовала. Он был человеком. Неважно, чем его объявило Человечество и его вожди – он был человеком. Он испытывал человеческий страх, он испытывал отчаянное человеческое желание жить.

Значит, и те, другие, чувствовали то же. Изгои, которых он помогал разрывать на кусочки. Они были человеческими существами. Совершенно человеческими. Они сидели здесь, так же, как сидит сейчас он, и ждали начала своих мучений… На его памяти только дважды члены Человечества объявлялись вне закона. Оба случая произошли давным-давно, еще до того как он стал учеником воинов. Эрик попытался вспомнить былые жертвы. Он хотел дотянуться до них и почувствовать их сострадание, что-то вроде сострадания, пускай даже мертвых. Лучше быть мертвым, чем таким, как этот избитый окровавленный человек рядом с ним, опустивший пробитую голову на израненную грудь и бормочущий что-то полубезумное. Какими же они были? В первом случае в памяти всплывало только стонущее кровавое месиво перед тем, как разжигаемым костром. Никаких воспоминаний о человеке. А во втором случае… Эрик резко сел, веревки врезались ему в тело. Второй человек, которого должны были объявить вне закона, убежал! Эрик так никогда и не узнал, как он это сделал: он помнил только, что стражника жестоко наказали и что отряды воинов еще долгое время после этого охотились за ним в дальних коридорах.

Убежать! – Вот, что надо сделать. Он должен убежать. Раз уж его объявили вне закона, у него нет надежды на прощение, на смягчение приговора. Религиозные тона готовящейся церемонии были слишком сильны, чтобы ее могло остановить что-либо, кроме исчезновения главного действующего лица.

Да, убежать. Но как? Даже если бы ему удалось освободиться от пут, которые крепко связывали его руки, у него не было оружия. Стражник мгновенно проткнет его копьем. А если ему это не удастся, снаружи полно других воинов, почти вся военная сила Человечества.

Как? Как? Он заставил себя спокойно проанализировать все возможные варианты. Он знал, что у него мало времени. Совсем скоро строительство будет закончено, и руководительницы Общества Женщин придут за ним. Эрик принялся за узлы на веревках. Особой надежды на успех, конечно, не было. Если ему удастся освободить руки, возможно, он сможет осторожно подползти к выходу, неожиданно выпрыгнуть и броситься бежать. Даже если они метнут ему в спину копье, что из этого? Разве это не лучше и не быстрее, чем то, другое?

Но они этого не сделают. Он понимал это. Разве что ему очень повезет, и какой-то воин сделает это машинально. В подобных случаях, когда надо задержать, а не убить, целятся в ноги. В Человечестве было по крайней мере с десяток воинов, которые были настолько опытными, что могли сбить его даже с расстояния в двадцать-двадцать пять шагов. И еще десяток таких, кто сможет его догнать. В конце концов, он ведь не Рой Бегун. Рой! Сейчас он мертв и его тело уничтожили. Эрик пожалел о том, что поссорился с Роем. Мимо входа в убежище прошел Чужак, бросив почти безразличный взгляд внутрь. Через мгновение за ним последовали еще два Чужака. Эрик догадался, что они уходят до начала церемонии. Возможно, они хотят присутствовать только на своих собственных церемониях – со своими людьми.

Вальтер Искатель Оружия, Артур Организатор – сидят ли они сейчас в таких же кладовках в ожидании такой же медленной смерти? Эрик сомневался в этом. Он как-то не мог представить, чтобы этих людей поймали так же легко, как его дядю и его самого. Он был уверен, что Артур слишком умен, а Вальтер, Вальтер достал бы какое-то фантастическое оружие, о котором никто никогда не слышал и которого никто никогда не видел… Как то, которое сейчас находилось у него в мешке – тот красный шарик, который дал ему Искатель Оружия! Был ли он оружием? Он не знал. Но даже если и не был, у него создалось впечатление что этот шарик может вызвать какое-то смятение среди людей.

«Он должен ошеломить их и привлечь их внимание», сказал ему Вальтер на территории Чудовищ. Любое общее замешательство могло бы помочь ему и его дяде убежать. Но в том-то и была главная проблема – дядя. Его руки были крепко связаны, в этом он уже убедился, и ему нужна была помощь дяди, чтобы хоть что-нибудь сделать. А Уничтожитель Ловушек был слишком плох, чтобы хоть чем-то оказаться полезным. Он разговаривал сам с собой, ровным монотонным шепотом, что-то доказывая себе. Верхняя часть его туловища все ниже и ниже склонялась к ногам. Время от времени бормотанье прерывалось резким стоном. Это раны давали о себе знать с новой силой.

Эрик знал, что большинство людей в таком состоянии уже давно бы умерли. Только такое мощное тело, как у Уничтожителя Ловушек, смогло продержаться так долго. И кто знает, если им удастся убежать, возможно, раны его дяди при должном уходе и покое заживут.

Если только они смогут убежать!

– Дядя Томас, – позвал он, – наклонившись к нему и настойчиво привлекая внимание воина. – Думаю, я знаю выход. Думаю, я нашел способ убежать.

Никакого ответа. Окровавленная голова продолжала бубнить тихим монотонным голосом. Бормотанье. Бормотанье. Бормотанье. Стон. Бормотанье. Бормотанье.

– Твои жены, – в отчаянии произнес Эрик. – Разве ты не хочешь отомстить за своих жен?

Это, кажется, привлекло внимание.

– Мои жены, – проговорил хриплый голос. – Они были хорошими женщинами. Действительно, хорошими женщинами. Они никогда не подпускали к себе Франклина. Они, действительно, были хорошими женщинами.

Но тут проблеск в сознании снова сменился бессвязным бормотанием.

– Убежать! – шептал Эрик. – Разве ты не хочешь убежать?

Из медленно раскрывшегося рта дяди вытекла тонкая струйка густой крови. Другого ответа не было. Эрик посмотрел на вход в убежище. Стоящий там стражник больше не поворачивался, чтобы время от времени взглянуть на пленников. Строение в центральном убежище, очевидно, было почти готово, и интерес к окончательным приготовлениям заставил воина отойти на пару шагов от входа. Он смотрел в центр главного убежища, абсолютно зачарованный. Ну, это уже кое-что. Это давало им шанс. С другой стороны, это также означало, что им осталось жить считанные минуты. Не сводя глаз со стражника Эрик прислонился к стене и принялся тереть связывающие его руки веревки мешка о самые острые выступы, которые смог найти. Но он понял, что это будет недостаточно быстро. Если бы только в этом месте был наконечник копья, что-то острое. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам. Нет, ничего. Несколько полных мешков с едой, по которым бегали тараканы. Ничего, что могло бы ему помочь освободиться.

Его дядя был единственной надеждой. Он должен как-то вывести его из этого состояния. Эрик подполз ближе к Томасу и приложил губы к разбитому уху Уничтожителя Ловушек.

– Это Эрик, Эрик Единственный. Ты помнишь меня, дядя? Я отправился на кражу, я отправился на кражу вместе с тобой. Третья категория. Помнишь, я заявил о третьей категории, как ты и говорил мне? Я совершил свою кражу, она прошла успешно. Я сделал все то, что ты мне велел сделать. Теперь я – Эрик Глаз, так ведь? Скажи мне, я – Эрик Глаз?

Бормотанье и стоны. Казалось, этот человек утратил разум.

– А как же Франклин? Он ведь не может сделать это с нами, или может, дядя Томас? Разве ты не хочешь убежать? Разве ты не хочешь отомстить Франклину, Оттили за то, что они сделали с твоими женами? Разве не хочешь? Не хочешь? – Он должен пробиться к разуму своего дяди сквозь сгущавшийся туман беспамятства. В полном отчаянии он опустил голову и вонзился зубами в его раненое плечо. Ничего. Только непрекращающийся поток убеждающей в чем-то тарабарщины. И тонкая струйка крови, вытекающая изо рта.

– Я видел Артура Организатора. Он сказал, что знает тебя уже давно. Когда ты с ним встретился, дядя Томас? Когда ты впервые встретился с Артуром Организатором?

Голова Уничтожителя Ловушек упала еще ниже, плечи опустились.

– Расскажи мне о чужой науке. Что такое чужая наука? – Эрик сам теперь говорил почти нечленораздельно, отчаянно пытаясь найти ключ, который отворил бы мозг дяди. – Артур Организатор и Вальтер Искатель Оружия важные люди среди сторонников чужой науки? Они вожди? Как называется строение, в котором они прятались? Чем оно служит Чудовищам? Они говорили о других племенах, о племенах, о которых я никогда раньше не слышал. Сколько других племен существует? Эти другие племена… – Наконец-то. Он нашел ключ. Он пробился.

Голова Томаса, качаясь, приподнялась, в глазах все еще стоял туман.

– Другие племена. Смешно, что ты спросил о других племенах, что ты спросил…

– Почему? Что в них такого особенного? – Эрик попытался удержать ключ на месте, продолжая поворачивать его. – Почему бы мне не спросить о них?

– Твоя бабушка была из другого племени, совсем чужого племени, живущего в далеких убежищах. Я помню, что услышал о нем, когда был маленьким мальчиком, – кивнул себе самому Томас. – Отряд твоего отца отправился в далекий поход, в самый далекий из тех, какие они когда-либо предпринимали. Они захватили твою бабушку и привели ее к нам.

– Мою бабушку? – На мгновение Эрик забыл о том, что для него готовится в главном убежище. Он знал, что с его бабушкой связана какая-то особая тайна. О ней редко упоминали в Человечестве. До сих пор он считал, что это из-за того, что ее сын был ужасно невезучим. Помет, в котором был только один ребенок, и смерть вместе с женой на территории Чудовищ. Самое ужасное невезение, которое может выпасть на долю человека.

– Моя бабушка была из другого племени? – Не из Человечества?

Он, конечно, знал, что нескольких женщин захватили у других племен в соседних убежищах и что сейчас они могут считаться полноправными членами Человечества. Иногда женщина из их собственного племени пропадала, когда забредала слишком далеко в боковое убежище и натыкалась на отряд Чужаков. В конце концов, если ты крадешь женщину у чужого племени, ты крадешь существенную часть их знаний. Но он никогда не предполагал…

– Дора Поющая о Снах, – голова Томаса болталась из стороны в сторону, полуразборчивые слова смешивались с кровавой слюной. – Ты знаешь, почему твою бабушку называли Поющей о Снах, Эрик? Женщины любили повторять, что то, о чем она говорила, происходит только во сне, и что она не может говорить просто, как другие люди, – она может только петь о своих снах. Но она многому научила твоего отца, и он был похож на нее. Женщины побаивались быть его подругами. Моя сестра была первой, отважившейся на это, и все говорили, что она заслужила то, что получила.

Вдруг Эрик осознал, что звуки доносящиеся из главного убежища, стали другими, более тихими. Неужели они уже идут за ним?

– Дядя Томас, послушай! У меня есть идея. Эти Чужаки – Вальтер, Артур Организатор – они дали мне сувенир Чудовищ. Я не знаю, что он делает, я не могу добраться до него. Я повернусь. Попытайся залезть ко мне в мешок кончиками пальцев и…

Уничтожитель Ловушек не обратил на его слова никакого внимания.

– Она была сторонницей чужой науки, – бубнил он сам себе. – Твоя бабушка была первой сторонницей чужой науки, которая появилась в Человечестве. Я думаю, в ее племени все были приверженцами чужой науки. Представь только, все племя состоит из сторонников чужой науки!

Эрик застонал. Этот полусумасшедший человек был его единственной надеждой на побег. Эта окровавленная развалина, которая когда-то была самым гордым, самым опытным капитаном отряда! Он снова взглянул на стражника. Тот по-прежнему смотрел в сторону Центрального убежища. Теперь не было слышно вовсе никакого шума, стояла леденящая душу тишина, вероятно, десятки глаз светились в предвкушении… И шаги – или это были не шаги? Он должен найти способ заставить своего дядю помочь ему!

– Томас Уничтожитель Ловушек, – сказал он резко, едва удерживаясь от крика. – Послушай меня. Это приказ. В моем мешке есть одна штука, шарик из какого-то липкого материала. Мы повернемся друг к другу спиной и ты постараешься пальцами вытащить его оттуда. Ты слышишь меня? Это приказ, военный приказ!

Его дядя кивнул совершенно покорно.

– Я был воином с давних времен, – пробормотал он, поворачиваясь. Третью часть всего этого времени – капитаном отряда. Я отдавал приказы и выполнял их, отдавал и выполнял. Я всегда подчинялся приказам. Я всегда говорил: как ты собираешься отдавать приказы, если ты не…

– Сейчас, – сказал ему Эрик, прислоняясь к нему спиной и наклоняясь так, чтобы мешок оказался как раз под связанными руками дяди. – Протяни пальцы. Вытащи шарик из липкого вещества. Он прямо на самом верху. И поспеши!

Да! Это был звук шагов. Нескольких человек. Руководительницы Общества Женщин, вождь, сопровождающие воины. И стражник, наблюдавший за этой процессией, мог вспомнить о своих обязанностях и повернуться к пленникам.

– Поспеши! – потребовал Эрик. – Быстрее, черт возьми! Это тоже приказ. Доставай быстрее! Быстрее!

Все это время ищущие пальцы Томаса шарили по мешку, а Эрик прислушивался с ужасом и нетерпением к шагам приближавшихся палачей, и все это время где-то в глубине своей души не переставал удивляться тому, что смог отдавать приказы опытному капитану отряда с невероятной властностью в голосе.

– Теперь ты бродишь там, где находится убежище племени твоей бабушки

– неожиданно начал Томас, возвращаясь к прежней теме, словно они проводили время в приятной беседе после хорошей обильной еды.

– Забудь об этом! Выбрось из головы эту ерунду. Доставай шарик!

– Его трудно описать, – не умолкал голос Томаса. – Очень далеко от нас их убежище, очень далеко. Ты знаешь, Чужаки называют нас людьми передних убежищ. Ты знаешь это, не так ли? Чужаки – люди задних убежищ. Ну, а народ твоей бабушки – люди самых нижних убежищ.

Эрик почувствовал, как пальцы дяди сжали что-то в мешке.

Три женщины, руководившие Обществом Женщин, вошли в кладовую: Оттили Предсказательница Судьбы, Сара Целительница Болезней и Рита Хранительница Записей. С ними были вождь и два капитана, полностью вооруженные.

7

Оттили Первая Жена Вождя шла во главе. Она остановилась у входа в убежище, остальные столпились вокруг нее.

– Посмотрите на них, – насмешливо произнесла она. – Они пытаются освободить друг друга! Интересно, что они собираются делать, если развяжут веревки!

Франклин вышел вперед и серьезно посмотрел на двух мужчин, сидящих на корточках спина к спине.

– Они попытаются убежать, – произнес он, продолжая шутку своей жены.

– Они думают, что освободят руки, и конечно же, Томас Уничтожитель Ловушек и его племянник даже с голыми руками смогут справиться с лучшими воинами Человечества!

И тут Эрик почувствовал, как ищущие руки покинули мешок, к которому были привязаны его собственные. Что-то упало на пол. Звук был странным, что-то среднее между всплеском и шлепком. Эрик мгновенно повернулся на звук, поджав под себя ноги и открыв рот.

– Ты никогда не видел ничего похожего на убежища народа твоей бабушки, – продолжал бубнить его дядя, словно то, что сделали его руки, никак не касалось его. – И я тоже, хотя я слышал разные истории.

– Он долго не протянет, – сказала Сара Целительница Болезней. – Нам придется поразвлечься за счет мальчика.

«Единственное, что тебе надо сделать, это отщипнуть кусочек пальцами,

– так сказал Вальтер Искатель Оружия. – Потом плюнь на него и бросай. Бросай как можно быстрее и как можно дальше». Он не мог воспользоваться своими пальцами, поэтому наклонился к красному шарику и откусил кусочек. Затем прикоснулся языком к странному мягкому веществу, смачивая его слюной. И одновременно, оттолкнувшись от пола согнутыми пальцами, рывком поднял тело. Не в состоянии использовать руки для того, чтобы сохранить равновесие, он, шатаясь, с трудом выпрямился и повернулся лицом к руководительницам Общества Женщин и Франклину. «После того, как ты на него плюнешь, быстро бросай его. Так быстро и так далеко, как только сможешь…»

– Не знаю, что он делает, – произнес кто-то, – но мне это не нравится. Пропустите меня.

Стефан Сильная Рука вышел вперед, сжимая копье и приготовившись нанести удар. Эрик закрыл глаза, откинул голову как можно дальше назад и сделал глубокий-глубокий вдох. Затем дернул головой вперед, сильно ударив языком по предмету, находящемуся у него во рту. Он выдохнул с такой силой, что выдох превратился в резкий лающий кашель.

Липкая масса вылетела изо рта, и он открыл глаза, чтобы проследить за траекторией ее полета. Какое-то мгновение он не мог ее нигде найти; затем обнаружил, благодаря странному выражению на лице Стефана Сильной Руки, его страшно закатившимся глазам. На лбу капитана появилось маленькое красное пятно.

«Что должно произойти?» – думал Эрик. Он выполнил указания так точно, как только было возможно в данных условиях, но не имел ни малейшего представления о том, что должно сделать красное вещество, смоченное его слюной. Он наблюдал за ним с надеждой и ожиданием.

Стефан медленно поднял свободную руку, чтобы вытереть лоб. Эрик перестал надеяться. Ничего не произойдет. «Чужаки, – подумал он с отчаяньем, – вот что получается, когда доверяешь Чужакам…»

Звук взрыва был таким оглушительным, что на мгновение Эрик решил, что рухнул потолок убежища. Его отбросило к стене, и он упал, словно его ударили древком копья. Он вспомнил кашель, с которым выплюнул маленький шарик изо рта. Может, это эхо его кашля, чудовищное, оглушительное эхо?

Когда стены маленького убежища перестали вибрировать и грохот прекратился, он наконец поднял голову. Кто-то визжал. Это была Сара. Она смотрела на Стефана Сильную Руку. Она стояла сразу позади него. Вытаращив глаза, она смотрела на него и визжала резко и пронзительно. Ее рот был открыт так широко, что, казалось, она разорвет его. И каждый раз, когда она переводила дыхание, ее рука поднималась и показывала на Стефана. Она все время поднимала руку и показывала в одну точку, словно хотела, чтобы все присутствовавшие поняли, почему она так визжит.

У Стефана Сильной Руки не было головы! Его тело кончалось шеей, и лохмотья кожи падали ему на грудь беспорядочными волнами. На месте головы бил фонтан крови. Его туловище все еще стояло прямо, ноги были широко расставлены, как обычно принято у хорошего воина, одна рука держала копье, а другая застыла в движении вверх. Тело стояло, невероятно прямое, высокое и живое. И вдруг оно словно развалилось на части.

Сначала из правой руки медленно выпало копье и грохнулось на пол. Затем руки повисли вдоль подогнувшихся коленей, и все большое мускулистое тело обмякло, словно кости покинули его. Оно шлепнулось на пол, одна рука отлетела в сторону, нога перекрутившись, отскочила в другую сторону, словно причудливой формы кожаный мешок швырнули на пол. Несколько мгновений тело дергалось, булькающий фонтан крови превратился в лениво текущую реку. Наконец оно затихло, неподвижная куча из конечностей и торса. Следов исчезнувшей головы нигде не было видно. Сара Целительница Болезней перестала визжать и, шатаясь, повернулась к своим спутникам. Их испуганные глаза оторвались наконец от тела на полу. Затем все отреагировали одновременно.

Они издали безумный, дикий, полный ужаса вопль, словно Сара была дирижером, а они хором. Все еще вопя, они бросились к узкому выходу из пещеры. Они проталкивались через него, пинаясь и лягаясь, напоминая какое то фантастическое чудовище с десятком рук, ног и раскачивающихся обнаженных грудей. Они утащили за собой стражника и выплеснули в главное убежище свою панику, оповещая о ней своими воплями всех находившихся там. Некоторое время Эрик слышал, как топот ног затихает в дальних коридорах. Вскоре наступила полная тишина. Было абсолютно тихо, только Томас Уничтожитель Ловушек все продолжал что-то бубнить. Эрик снова заставил себя подняться. Он не мог представить, что же случилось. Этот красный шарик – Вальтер сказал, что это оружие, но оно действовало не так, как все то оружие, о котором он когда-либо слышал. Разве что когда-то во времена предков: считалось, что у предков были такие штуки, которые разрывали вещь на части, не оставляя никаких следов. Но это был совершенно чужой предмет, принадлежавший Чудовищам, который Вальтер отыскал и украл. Что это такое? Как он оторвал голову Стефану Сильной Руке?

Но об этом можно подумать в другой раз. А пока у него появился шанс. Вероятно, ненадолго, он не имел понятия, когда паника уляжется и отряд воинов отправится сюда, чтобы расследовать происшедшее. Он аккуратно переступил через красный ручей, вытекавший из шеи лежавшего. Присев над оброненным копьем, он смог ухватить его связанными руками и встал, неуклюже держа его за спиной. Нет времени перерезать путы. Не здесь.

– Дядя Томас, – позвал он. Мы можем убежать. У нас есть шанс. Пошли, вставай. – Раненый капитан отряда смотрел на него без малейшего понимания…

– Коридоры. Такие, каких ты никогда не видел, какие ты и представить себе не можешь, – продолжал он все тем же тихим монотонным голосом, – лампы, которые носят не на лбу. Коридоры, полные ламп. Коридоры, коридоры, коридоры… – На мгновение Эрик задумался. Этот человек будет тяжелой обузой в путешествии. Но он не мог бросить его. Это был его последний оставшийся в живых родственник, единственный человек, который не считал его изгоем и нелюдем. И каким бы изуродованным он ни был, он все равно оставался его капитаном.

– Встать! – приказал он. – Томас Уничтожитель Ловушек, вставай! Это приказ, военный приказ! Вставай! – Как он и надеялся, его дядя отреагировал на старую команду. Ему удалось подтянуть ноги под туловище и напрячь их, но это было бесполезно. У него не было сил встать. Бросая через плечо опасливые взгляды на вход в убежище, Эрик подбежал к мучившемуся у стены человеку. Ему удалось подставить один конец копья под локоть дяди. Затем, используя свое бедро в качестве опоры, он с силой нажал на другой конец. Было больно и скользко, он не видел, что делает. Между усилиями он выдыхал команды: «Вставай, вставай, вставай, черт тебя возьми!» Наконец, копье опустилось. Его дядя стоял на ногах. Качаясь, но все-таки стоял. Неуклюже таща за собой копье, Эрик подталкивал капитана к выходу из кладовой. В большом центральном убежище никого не было. Оружие, горшки и разнообразные вещи лежали там, где их бросили. Законченное сооружение стояло пустым напротив Королевского Холма. Тела жен его дяди, очевидно, убрали раньше.

Вождь и те, кто его сопровождал вырвавшись из убежища, бросились налево. Они пробежали мимо плахи и увлекли остальных за собой. Эрик повернул направо. Томас Уничтожитель Ловушек постоянно останавливался. Снова и снова он начинал рассказ о своем давнем путешествии в далекие задние убежища, где живут чужие племена. Эрику приходилось толкать его в спину, чтобы заставить двигаться вперед.

Когда они выбрались в боковые коридоры, он почувствовал облегчение. Но только после того, как они неоднократно повернули, прошли десятки развилок и оказались в совершенно необитаемых убежищах, он понял, что может остановиться и освободиться от пут при помощи наконечника копья. После этого он освободил дядю. Затем, перебросив левую руку Уничтожителя Ловушек через свои плечи и крепко обняв его за талию, снова пустился в путь. Они двигались медленно: его дядя был тяжелым. Но чем большее расстояние будет отделять их от Человечества, тем лучше.

Что, однако, за этим расстоянием? Куда им вообще следует идти? Он раздумывал над этой проблемой по мере того, как они брели вглубь тихих запутанных коридоров. Их нигде не ждут. Просто надо идти вперед. Должно быть, он размышлял вслух. К его удивлению, Томас Уничтожитель Ловушек неожиданно заговорил совершенно разборчивым, хотя и слабым голосом:

– Дверь на территорию Чудовищ, Эрик. Пробирайся к двери на территорию Чудовищ, куда ты ходил совершать свою Кражу.

– Зачем? – спросил Эрик. – Что нам там делать?

Ответа не последовало. Голова дяди упала на грудь. Очевидно он снова возвращался в свое прежнее состояние. И все же, пока обнимавшая рука Эрика тянула его тело вперед, ноги Томаса продолжали передвигаться. В нем еще оставались какие-то жизненные силы и мужество воина.

Территория Чудовищ! Неужели там они будут в большей безопасности, чем среди человеческих существ? Ну что же… Дверь на территорию Чудовищ. Им придется сделать большой круг, пройдя по многим коридорам, но Эрик знал дорогу. В конце концов, он был Эриком Глазом, сказал он себе: кому как не ему положено знать дорогу. Но так ли это? Он не испытал радость официального посвящения в мужчины, которое было обычным следствием успешной кражи. Без этого, наверное, он все еще оставался Эриком Единственным, все еще мальчиком, все еще непосвященным. Нет, он знал, кем стал теперь. Он был Эриком и больше ничего.

Он изгнанник, без дома, без народа. И за исключением умирающего человека, которого он тащил за собой, с этого момента все остальные были против него.