Текст книги "Кориолан"

Автор книги: Уильям Шекспир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

СЦЕНА 5

Улица в Кориолах.

Входят несколько римских воинов, несущих добычу.

Первый римлянин

Вот это я прихвачу с собой в Рим.

Второй римлянин

А я – это.

Третий римлянин

Ах, чтоб тебе сдохнуть! Я эту дрянь за серебро посчитал!

Вдали шум продолжающейся битвы. Входят Марций и Тит Ларций с трубачом.

Марций

Взгляни, ну и вояки! Им дороже

Истертый грош, чем время. Бой не кончен,

А эти низкие рабы уж тащат

Подушки, ложки, хлам железный, тряпки,

Которые палач зарыл бы в землю

С тем, кто носил их.4 Перебить мерзавцев!

Ты слышишь шум в той стороне, где бьется

Наш вождь? К нему! Там режет ненавистный

Авфидий римлян. Ну, отважный Тит,

Бери отряд, который сможет город

Удерживать, а тех, кто посмелее,

Я поведу к Коминию на помощь.

Ларций

Достойный друг, ты истекаешь кровью.

Так тяжек был твой ратный труд, что снова

Ты в бой идти не должен.

Марций

Не хвали.

Я даже толком не разгорячился.

Скорей полезно, нежели опасно

Мне кровь пустить. Авфидию предстану

Таким я, как сейчас, и с ним сражусь.

Прощай.

Ларций

Пускай прекрасная богиня

Фортуна, полюбив тебя, введет

В смятенье силой чар своих волшебных

Мечи твоих врагов! Смельчак, да будет

Тебе слугой успех.

Марций

К своим любимцам

Пусть и тебя она причтет. Прощай!

Ларций

О Марций наш, достойный из достойных!

Марций уходит.

(Трубачу.)

Иди на площадь и труби, сзывая

Ко мне все власти города, чтоб им

Я нашу волю объявил. Ступай!

Уходят.

СЦЕНА 6

У лагеря Коминия.

Входит Коминий с войском. Они отступают.

Коминий

Друзья, передохните. Вы сражались

Как римляне: в бою – без сумасбродства,

Без страха – в отступлении. Поверьте,

Ждет новый натиск нас. Когда мы дрались,

По ветру то и дело доносился

К нам бранный клич друзей. – О боги Рима,

Победу ниспошлите им и нам.

Чтоб жертвой благодарственной две рати,

Сойдясь, почтили вас.

Входит гонец.

Какие вести?

Гонец

На вылазку решились кориольцы,

На Ларция и Марция ударив.

Я видел, как ко рвам погнали наших,

И поскакал сюда.

Коминий

Пусть даже правду

Ты возвестил, не нравится мне весть.

Давно ли это было?

Гонец

Час назад.

Коминий

Мы слышим барабаны. Значит, будет

Туда не больше мили. Что ж так долго

Ты добирался?

Гонец

Вольские дозоры

Охотились за мной, и прокружил

Я мили три-четыре, а иначе

За полчаса б поспел к тебе.

Входит Марций.

Коминий

Кто это

Пришел к нам окровавленный, как будто

С него вся кожа содрана? О боги,

Как с Марцием он схож! Того случалось

Таким мне видеть.

Марций

Я не опоздал?

Коминий

Скорей пастух не отличит волынки

От грома, чем от голосов обычных

Я голос Марция.

Марций

Не опоздал я?

Коминий

Нет, если ты забрызган вражьей кровью,

А не своей.

Марций

Позволь тебя обнять

Так радостно и крепко, как когда-то

Я обнимал невесту в вечер свадьбы,

Когда зажглись над ложем брачным свечи.

Коминий

Цвет храбрецов, скажи, где наш Тит Ларций?

Марций

Он в Кориолах, где изрядно занят:

Одних казнит, других в изгнанье шлет,

Тех милует, тем выкуп назначает

И устрашает всех. На сворке город,

Как льстивого, но рвущегося пса,

По воле Рима держит он.

Коминий

Где раб,

Сказавший мне, что вас ко рвам прогнали?

Где он? Позвать сюда?

Марций

Оставь его.

Он не солгал. Лишь нобили сражались,

Плебеи же – чума на них! – бежали.

И вот таким еще дают трибунов!

Не удирали так от кошки мыши,

Как этот сброд от худших, чем он сам,

Мерзавцев.

Коминий

Как же верх вы взять сумели?

Марций

А до рассказов ли сейчас? Едва ли.

Где враг? За кем осталось поле битвы?

Коль не за вами, что ж не бьетесь вы?

Коминий

Мы отошли, неся потери, Марций,

Чтобы потом вернее победить.

Марций

Как расположены враги? Где встали

Их лучшие бойцы?

Коминий

Насколько знаю,

Передовой отряд их – анциаты.

Они – опора войска. Там Авфидий,

Залог надежд врага.

Марций

Молю тебя,

Во имя битв, где кровь мы лили вместе,

Во имя нашей клятвы в вечной дружбе

Позволь ударить мне на анциатов

Авфидия. Не упускай минуты!

Взметнем же в воздух вновь мечи и копья

И попытаем счастья.

Коминий

Хоть желал бы

Тебя я видеть в бане, где бальзамом

Тебе обмыли б раны, не могу я

В подобной просьбе отказать. Бери

На выбор лучших воинов.

Марций

Со мною

Пойдет лишь тот, кто сам захочет.

(Войску.)

Если

Меж вами есть хотя б один (а в это

Не верить – грех), кому приятно видеть

Меня размалевавшие румяна,

Кому милей опасность, чем бесславье,

И доблестная смерть, чем прозябанье,

Кому дороже родина, чем жизнь, —

Пусть он один иль все, кто так же мыслит,

Свои мечи поднимут в знак согласья

За Марцием идти.

(Обнажает меч.)

Крики. Воины, потрясая мечами и кидая в воздух шлемы, подхватывают Марция на руки.

Прочь! Я – не меч; хватать меня не надо.

Коль вы не хвастуны, то стоит каждый

Меж вами четырех врагов и может

Сойтись с самим Авфидием могучим

Щитом к щиту. Хоть всех благодарю,

Но выберу немногих я, а прочим

Найдется дело и в других сраженьях,

Когда судьба захочет. Выступаем!

Пусть четверо из вас мне отберут

Охотников идти со мной.

Коминий

Вперед!

Свою готовность делом подкрепите, —

И равны славой станете вы нам.

Уходят.

СЦЕНА 7

У ворот Кориол. Тит Ларций, оставив отряд для охраны города, выходит под звуки труб и барабанов на помощь Коминию и Каю Марцию. С ним воины и проводник. Его провожает военачальник.

Ларций

(военачальнику)

Ворота охраняй и мой приказ

Исполни точно. Если дам я знать,

Пришли ко мне на помощь часть центурий,

А с остальными продержись пока.

Коль проиграем бой, оставим город.

Военачальник

Ты можешь положиться на меня.

Ларций

Когда мы выйдем, запереть ворота! —

Ну, проводник, веди нас в римский лагерь.

Уходят.

СЦЕНА 8

Поде боя между лагерями римлян и вольсков. Шум битвы.

Входят с разных сторон Марций и Авфидий.

Марций

Дерусь с одним тобой. Ты ненавистней

Мне, чем клятвопреступник.

Авфидий

Ты мне – также.

Гнусней мне ты, и злость твоя, и слава,

Чем африканский гад. Готовься к бою!

Марций

Пусть тот, кто дрогнет первым, будет проклят

И станет победителю рабом.

Авфидий

Коль побегу, трави меня, как зайца.

Марций

Тулл, три часа назад один ворвался

Я в Кориолы и потешил душу.

Ты видишь: я в крови, но не в своей.

Сбирай для мести силы!

Авфидий

Будь ты Гектор,

Сей бич для вас, его бахвалы внуки,5

Ты и тогда бы от меня не спасся.

Сражаются. Несколько вольсков бросаются на помощь к Авфидию. Марций теснит их.

Услужливые трусы! Ваша помощь

Меня лишь осрамила. К черту вас!

Уходят, сражаясь.

СЦЕНА 9

Шум битвы. Трубят отбой. Входят с одной стороны Коминий и римляне, с другой – Марций, у которого рука на перевязи, и его отряд.

Коминий

Когда б о том, что ты свершил сегодня,

Тебе я рассказал, ты б не поверил

Своим деяньям. Лучше донесенье

Я в Рим отправлю, чтоб, его читая,

Сенаторы сквозь слезы улыбались;

Чтоб нобили, сперва пожав плечами,

Возликовали под конец; чтоб жены

Ему внимали в сладостном испуге;

Чтобы сказать пришлось глупцам трибунам,

Тебе, как весь их затхлый плебс, враждебным:

«Хвала богам, у Рима есть защитник!»

Но ты на пир пришел, уже насытясь,

И к самому концу его.

Возвращается с войском Тит Ларций, преследовавший неприятеля.

Ларций

(указывая на Марция)

О вождь,

Вот бранный конь; мы – лишь чепрак на нем.

Ах, если б ты видал…

Марций

Прошу, умолкни!

Я не стерплю, чтоб даже мать моя —

А ей уж кровь свою хвалить пристало —

Меня превозносила. Совершил я

Для родины, как вы, лишь то, что мог.

Любой, кто, жизни не щадя, сражался,

Делами равен мне.

Коминий

Нет, ты не будешь

Могилою заслуг своих: пусть Рим

О доблести своих сынов узнает.

Скрывать твой подвиг, обойти молчаньем

Того, кто хочет скромно в тень уйти,

Хоть всех похвал превыше он, – преступней,

Чем кража, и предательству равно.

Поэтому, прошу тебя, послушай

То, что скажу я воинам, приняв

Его как должное, а не награду.

Марций

Изранен я. Чтоб раны не заныли,

Не надо вспоминать о них.

Коминий

Нет, надо,

Не то их загноит неблагодарность

И перевяжет смерть. Из всех коней

(Немало нам досталось их) и всех

Сокровищ, взятых в городе и в битве,

Даем мы часть десятую тебе,

Ее в раздел добычи не включая.

Бери что хочешь.

Марций

Вождь, благодарю,

Но неподкупным сердцем не приемлю

Я платы за деяния меча

И требую себе такой же доли,

Какую все, кто был в бою, получат.

Протяжный звук труб. Все кричат: «Марций, Марций!», бросая в воздух шлемы и копья. Коминий и Ларций обнажают головы.

Пусть трубы оскверненные умолкнут!

Уж если льстят они на поле брани,

То, значит, лишь слащавых лицемеров

Мы встретим во дворцах и городах.

Доспехи бесполезны, если мягче,

Чем шелк на царедворце, станет сталь.

Довольно! Неужели лишь за то,

Что кровь с лица я не успел омыть

Или убил двух-трех бедняг тщедушных,

Не больше сделав, чем безвестный воин,

Напыщенными возгласами чтите

Меня вы, словно мне питать приятно

Приправленными лестью похвалами

Ничтожество свое?

Коминий

Ты слишком скромен

И к доброй славе собственной жесток,

Гневясь на нас за правду. Помни, если

Себя ты поносить не перестанешь,

Тебе скуем мы руки (как безумцу,

Себе вреда желающему), чтобы

Спокойно говорить с тобой. Итак,

Пусть знают все, как это нам известно,

Что в битве Марций заслужил венок.

В знак этой чести конь мой благородный,

Которого здесь знает каждый воин,

К нему со всею сбруей переходит.

А сверх того отныне да получит

За все, что он свершил у Кориол,

Кай Марций при хвалебных криках войска

Кориолана имя, и пускай

Он носит это прозвище со славой!

Трубы и барабаны.

Все

Кориолан – Кай Марций!

Кориолан

Я пойду

Лицо умою, и тогда посмотрим,

Не покраснел ли я. Так иль иначе,

Благодарю вас всех.

(Коминию.)

Коня приму,

А это имя постараюсь с честью

Носить и дальше, как на шлеме гребень.

Коминий

Идем в палатку. Там мы о победе

Напишем в Рим, а после отдохнем.

Тит Ларций, возвращайся в Кориолы

И шли вождей их в Рим для заключенья

Взаимовыгодного мира с нами.

Ларций

Исполню, полководец.

Кориолан

Боги, видно,

Смеются надо мной. Я отказался

От царственных даров, и тут же просьбой

Я должен докучать вождю.

Коминий

Согласье

Заранее даю. Чего ты просишь?

Кориолан

Один бедняк когда-то в Кориолах

Мне оказал гостеприимство. Видел

Сегодня я, как он, попавши в плен,

Взывал ко мне, но в эту же минуту

Заметил я Авфидия, и смолкла

Пред злобой жалость. Дай ему свободу.

Коминий

О, просьба благородная! Да если б

Он был убийцей сына моего,

И то б свободен стал как ветер. Ларций,

Исполни.

Ларций

Марций, как его зовут?

Кориолан

Забыл, клянусь Юпитером. Усталость

Отбила память. Нет ли здесь вина?

Коминий

Идем в палатку. Запеклось от крови

Твое лицо. Пора уже подумать

О перевязке. Ну, идем скорей.

Уходят.

СЦЕНА 10

Лагерь вольсков.

Трубы и рожки. Входит окровавленный Тулл Авфидий, с ним несколько воинов.

Авфидий

Наш город взят.

Первый воин

Но возвратится к нам

На выгодных условьях.

Авфидий

На условьях!

Хотел бы стать я римлянином, если

Как вольск быть не могу самим собой.

Условья! Да какие там условья

Для тех, кто побежден! – С тобою, Марций,

Пять раз я бился, и разбит пять раз,

И буду вновь разбит, хотя б встречались

Мы так же часто, как едим. – Клянусь

Стихиями, когда мы вновь сойдемся

Лицом к лицу, – иль он меня убьет,

Иль я его. Былое благородство

Мой гнев утратил. Если раньше думал

Я Марция сломить в бою, как равный,

То я теперь готов на все: не силой,

Так хитростью возьму.

Первый воин

Он сущий дьявол!

Авфидий

Смелей его, но не хитрее. Доблесть

Во мне он отравил клеймом позора,

И от себя теперь я отрекаюсь.

Каким бы ни был он: нагим, больным

Иль спящим; где бы ни был он: во храме,

На Капитолии, у алтаря

В часы молитв и жертвоприношений,

Когда стихает злоба, – никакие

Обычаи и ржавые законы

Не победят моей вражды к нему.

Когда б его я встретил в отчем доме

И защищал его мой брат родной,

То даже там, забыв гостеприимство,

Я руку в сердце у него б омыл.

Идите в Кориолы и узнайте,

Что там решили и кого отправят

Заложниками в Рим.

Первый воин

А ты куда?

Авфидий

Пойду я в рощу кипарисов, к югу

От мельниц городских. Там ждут меня.

Туда ты и явись ко мне с вестями,

Чтоб знал я, что мне делать.

Первый воин

Все исполню.

Уходят.

АКТ II

СЦЕНА 1

Рим. Площадь.

Входят Менений и народные трибуны Сициний и Брут.

Менений

Я слышал от авгура, что к вечеру будут вести.

Брут

Хорошие или дурные?

Менений

Не такие, каких народу хочется: он ведь Марция не любит.

Сициний

Чему ж тут удивляться: зверь и тот понимает, кто ему друг.

Менений

А скажи-ка на милость, кого любит волк?

Сициний

Овечку.

Менений

Да, чтобы сожрать ее; голодный плебс хотел бы поступить так же и с благородным Марцием.

Брут

Истинная овечка, только блеет по-медвежьи.

Менений

Медведь-то он медведь, да живет как овца. Вот вы оба – люди пожилые. Ответьте-ка мне на один вопрос.

Оба трибуна

Ладно, спрашивай.

Менений

Назовите мне хоть один порок, которым Марций не был бы беден, а вы – не богаты.

Брут

Да он ни одним не беден: у него любого хоть отбавляй.

Сициний

Особенно высокомерия.

Брут

А хвастливости еще больше.

Менений

Вот это странно. А известно ли вам самим, за что вас в городе осуждают – не все, разумеется, а мы, именитые люди? Ну, известно?

Оба трибуна

Так за что же нас осуждают?

Менений

Вы тут сейчас про высокомерие толковали… А вы не рассердитесь?

Оба трибуна

Нет-нет, продолжай.

Менений

Впрочем, если и рассердитесь, беда невелика: ведь все ваше терпение малейший пустяк расхитить может. Поэтому дайте себе волю и злитесь в свое удовольствие. Итак, вы порицаете Марция за высокомерие?

Брут

Но мы одни.

Менений

Знаю, что одни вы немногого стоите. Зато помощников у вас хватает; не будь их, ваши поступки были бы только смешны. Вы же разумом – сущие младенцы, и одни много не сделаете. А не худо бы вам на самих себя посмотреть да полюбоваться своими драгоценными особами! Ох как не худо бы!

Брут

А что мы увидели бы?

Менений

А увидели бы вы пару негодных, спесивых, наглых, упрямых трибунов – проще сказать, дураков, каких Рим не видывал.

Сициний

Мы тебя, Менений, тоже хорошо знаем.

Менений

Да, меня все знают за весельчака патриция, который не дурак выпить кубок подогретого вина, не разбавленного ни единой каплей тибрской воды.6 Худого же про меня говорят лишь то, что я таю от первой слезы просителя, вспыхиваю, как трут, от каждого пустяка и больше знаком с тыльной частью ночи, чем с лицом утра. Я не стану злобу про себя таить: у меня что на уме, то и на языке. Уж если я встретил двух таких государственных мужей, как вы (Ликургами вас, конечно, не назовешь!), и если меня воротит от питья, которое вы мне преподносите, то я морщусь не стесняясь. Не могу же я признать, что ваши милости говорят разумно, если в каждом звуке ваших речей слышу ослиный рев. Когда другие назовут вас людьми почтенными и серьезными, я еще смолчу; но уж когда они станут утверждать, что лица у вас добрые, я скажу, что это бессовестная ложь. Вы все это, конечно, и сами прочли на карте моего микрокосма, но следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете? Какие же такие изъяны выискала во мне ваша близорукая проницательность, что вы смеете заявлять, будто хорошо меня знаете?

Брут

Что ты там ни говори, мы тебя все равно хорошо знаем.

Менений

Не знаете вы ни меня, ни себя, да и вообще ничего. Вы любите, когда всякие оборванцы перед вами шапку ломают. Вы готовы целое утро убить на разбор тяжбы между торговкой апельсинами и трактирщиком, да еще отложить до следующего дня решение этого спора из-за ломаного гроша. А если у вас схватит живот, когда вам надо выслушивать стороны, то лица у вас перекашиваются, как у ряженых, терпение лопается, вы шумно требуете себе ночной горшок и уходите, оставляя дело еще более запутанным, чем до вашего разбирательства. У вас только один способ примирить тяжущихся: обозвать мошенниками и правого и виноватого. Ну и замечательная же вы парочка!

Брут

Ладно-ладно, мы-то ведь знаем, что ты отменный балагур за столом, а вот на Капитолии – плохой советчик.

Менений

Сами жрецы научились бы смеяться, попадайся им почаще такие смехотворные дурни, как вы. Бородой вы и то трясете осмысленнее, чем произносите самые лучшие свои речи, хотя для ваших бород даже подушка портняжки или вьючное седло осла – чересчур почетная могила. А вы еще жалуетесь, что Марций высокомерен! Да ведь он, на самый худой конец, стоит больше всех ваших предков, начиная с Девкалиона, хотя лучшие из них были, кажется, потомственными палачами. Пожелаю-ка я вам всего хорошего, а не то слишком долгие разговоры с вами, пастыри плебейского стада, еще засорят мне мозг. Беру на себя смелость распроститься с вами.

Брут и Сициний отходят в глубину сцены. Входят Волумния, Виргилия и Валерия.

Что с вами, прекрасные дамы, благородные и чистые, как сама луна, спустившаяся к нам на землю? Куда это так нетерпеливо устремлены ваши взоры?

Волумния

Достойный Менений, сын мой Марций подходит к Риму. Юноной заклинаю тебя, не задерживай нас.

Менений

Что? Марций возвращается?

Волумния

Да, достойный Менений, и с великой славой.

Менений

(бросает шапку в воздух)

Прими мою шапку и мои благодарения, Юпитер! Неужели правда, что Марций возвращается?

Виргилия и Валерия

Да-да, правда.

Волумния

Видишь, вот его письмо ко мне; сенату он прислал другое, жене – третье, да и тебя, пожалуй, дома письмо ожидает.

Менений

Ну, сегодня у меня весь дом от радости запляшет. Неужели мне есть письмо?

Виргилия

Есть, есть, я сама видела.

Менений

Письмо ко мне! Да оно мне на целых семь лет вперед здоровья придаст, и я натяну нос моему лекарю. По сравнению с таким снадобьем самые мудрые рецепты Галена – шарлатанство или, в лучшем случае, промывательное для лошадей. А Марций не ранен? Он же никогда невредимым домой не возвращается.

Виргилия

Ах, нет, нет!

Волумния

Конечно, ранен, и я благодарна богам за это.

Менений

Я тоже – если раны не слишком тяжелые. Впрочем, они ему к лицу. Так, значит, победа у него в кармане?

Волумния

Нет, Менений, – на челе. В третий раз он возвращается в дубовом венке.

Менений

А он, наверно, крепко приструнил Авфидия?

Волумния

Тит Ларций пишет, что они схватились один на один, но Авфидий бежал.

Менений

И правильно сделал, клянусь честью. Не сбеги он вовремя, Марций бы так его разавфидил, что за все золото в кориольских сундуках я не захотел бы очутиться на его месте. А сенату обо всем этом известно?

Волумния

(Виргилии и Валерии)

Идемте, милые. (Менению.) Да-да. Сенат получил письма от полководца Коминия. Тот уверяет, что вся слава этого похода принадлежит моему сыну. Он затмил свои прежние подвиги.

Валерия

В самом деле, о нем рассказывают чудеса.

Менений

Чудеса? Ручаюсь – только истинные.

Виргилия

Боги да подтвердят их истинность!

Волумния

Истинность? Да кто же в этом сомневается!

Менений

Истинность? Готов в ней поклясться. – Куда же он ранен? (Трибунам, которые опять подходят к нему.) Привет, почтеннейшие! Марций-то возвращается, и теперь у него еще больше причин быть высокомерным. (Волумнии.) Так куда же он ранен?

Волумния

В плечо и в левую руку. Теперь у него достаточно шрамов, чтобы показать народу, когда он будет добиваться консульства. Когда мы отражали набег Тарквиния, Марций уже получил семь ран.

Менений

Одну – в шею, две – в бедро. Всего, кажется, девять.

Волумния

У него и до этого похода было двадцать пять ран.

Менений

Значит, теперь их стало двадцать семь: что ни рана – то могила для врага.

Крики и трубы за сценой.

Слышите? Трубы!

Волумния

То весть нам Марций шлет. Его повсюду

Восторг встречает, провожают слезы.

В его руке дух смерти воплощен:

Чуть ею он взмахнул – и враг сражен.

Трубы.

Входят Коминий и Тит Ларций; между ними Кориолан в дубовом венке; за ними – военачальники, воины и глашатай.

Глашатай

Знай, Рим, что кориольские ворота

Кай Марций в одиночку захватил,

Стяжав себе со славой третье имя —

Кориолан – вдобавок к первым двум.

Добро пожаловать, Кориолан!

Трубы.

Все

Добро пожаловать, Кориолан!

Кориолан

Довольно же! Не по сердцу мне это.

Прошу…

Коминий

Вот мать твоя подходит.

Кориолан

О!

Я знаю, кем удача у богов

Мне вымолена.

(Опускается на колени.)

Волумния

Встань, мой славный воин,

Мой милый Марций, мой достойный Кай,

За подвиги отныне нареченный…

Ну, как его?.. Кориоланом. Так ведь?

Взгляни же, вот твоя жена.

Кориолан

Привет,

Молчальница прелестная моя!

Что ж ты на мой триумф глядишь сквозь слезы?

Тогда уж ты должна была б смеяться,

Вернись в гробу я… Плакать, дорогая,

Сегодня нужно кориольским вдовам

И матерям.

Менений

Богами будь увенчан!

Кориолан

Ты жив, дружище?

(Валерии.)

Госпожа, прости…

Волумния

Не знаю, с кем здороваться!..

(Коминию.)

Привет

Тебе, наш вождь, и всем, кто возвратился!

Менений

Нет, тысяча приветов! И смеяться

И плакать я готов, а на душе

И тяжко и легко. Привет вам всем!

Пусть тех, кто увидать тебя не рад,

Проклятье поразит. А вас троих

Боготворить обязан Рим, хоть в нем

Найдутся застарелые дички,

Которым не привьешь ваш дух высокий.

Да что нам в них! Привет вам, полководцы!

Крапива же останется крапивой,

А дурни – дурнями.

Коминий

Всегда он прям.

Кориолан

Всегда, во всем все тот же он Менений.

Глашатай

Вперед! Дорогу!

Кориолан

(Волумнии и Виргилии)

Дайте ваши руки.

Но раньше чем склонюсь пред отчим кровом,

Я обойду патрициев почтенных,

Благодаря их за слова привета

И почести.

Волумния

Мне удалось дожить

До исполненья всех моих желаний,

Воображеньем смелым порожденных.

Осталась у меня одна мечта,

Но и ее исполнит Рим.

Кориолан

Нет, лучше

По-своему служить ему, чем править

Им так, как хочет чернь.

Коминий

На Капитолий!

Трубы и рожки.

Триумфальное шествие удаляется. Брут и Сициний выходят вперед.

Брут

Все лишь о нем толкуют. Нацепили

Слепцы очки, чтоб на него взглянуть.

О нем стрекочет нянька, позабыв

Про малыша орущего; стряпуха,

На шее грязь прикрыв холщовой тряпкой,

В окошко пялится; ларьки, прилавки

И двери от людей черны; на крышах

Торчит народ; зеваки на коньках

Сидят верхом. Везде пестреют лица.

Все лишь его глазами жадно ищут.

Затворники жрецы и те сегодня

С толпой смешались и пыхтят, пытаясь

Вперед пролезть. Матроны в покрывалах

Под поцелуи Феба подставляют

Свой нежный лик, где белизна с румянцем

Ведет войну. На улицах так шумно,

Как если б некий бог, его хранящий,

Вошел в него, свое очарованье

Ему придав.

Сициний

Ручаюсь, скоро будет

Он консулом.

Брут

А при его правленье

Одно останется нам – спать.

Сициний

Он и у власти будет безрассуден,

Не кончит так, как начал, и утратит

Все, что снискал.

Брут

Хоть в этом утешенье!

Сициний

Поверь, что плебс, чью сторону мы держим,

Ждет только повода, чтоб позабыть

Сегодняшний триумф его и вспомнить

Вчерашнюю вражду к нему. А повод

Он сам создаст своим высокомерьем.

Брут

При мне он клялся, что когда захочет

Быть консулом, то ни за что не выйдет

На рыночную площадь, не наденет

До нитки вытертых одежд смиренья

И не покажет (как велит обычай)

Народу ран своих, чтоб домогаться

Его вонючих голосов.

Сициний

Недурно!

Брут

Добавил он, что консульства искать

Не станет вовсе, если не попросят

Патриции его об этом сами.

Сициний

Чего же лучше! Одного желаю:

Пусть клятве не изменит.

Брут

Так и будет.

Сициний

А это, как того мы и хотим,

Его погубит.

Брут

Иль его мы свалим,

Иль наша власть падет. Мы с этой целью

Должны внушать плебеям, что всегда

Он ненавидел их, что, если б мог,

Он превратил бы их во вьючных мулов,

И вольностей лишил, и рот заткнул

Защитникам народа, убежденный,

Что чернь в делах и разумом и сердцем

Не выше, чем верблюды войсковые,

Которых кормят, чтоб таскали грузы,

И бьют, когда они под тяжкой ношей

На землю валятся.

Сициний

Все эти мысли

Плебеям мы внушим, как только он

Их спесью оскорбит, что будет скоро:

Ведь Марция на чернь науськать проще,

Чем на овец собаку. Разом вспыхнет

Народ, как куча хворосту, и дымом

Его навеки закоптит.

Входит гонец.

Брут

В чем дело?

Гонец

На Капитолий вас зовут. Есть слух,

Что Марций будет консулом. Теснятся

Там все: глухие – чтоб его увидеть,

Слепые – чтоб услышать. Путь его

Перчатками матроны забросали,

А девушки и женщины – платками.

Пред ним склонились нобили, как будто

Пред статуей Юпитера, и шапки

Дождем летели из толпы народной

Под гром приветствий. Никогда такого

Я не видал.

Брут

Идем на Капитолий!

Пусть трудятся пока глаза и уши,

А сердце выжидает.

Сициний

Я с тобой.

Уходят.