Текст книги "И грянул гром (Раскаты грома)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 33

Наступила суббота, и Дирку не надо было идти в школу. Син взял его с собой прокатиться на ранчо. Чуть не сходя с ума от радости, Дирк гнал лошадь вперед, потом на полном скаку разворачивал ее и снова ехал рядом со своим кумиром, смеясь от восторга и неумолчно болтая. Но чувства снова захлестывали его, и он мчался вперед. У перекрестка под откосом Син встретил маленький караван.

– Я вижу тебя, Мбеджан. – Хозяин мрачно приветствовал слугу.

– У Мбеджана был вид осоловелого кота, только что вернувшегося после бурно проведенной ночи. – Я тоже вижу вас; хозяин.

Последовало долгое, приводящее в замешательство молчание, во время которого Мбеджан взял щепотку нюхательного табака и уставился на небо. Син изучал попутчиков Мбеджана. Две зулуски среднего возраста, лет по тридцать пять, с высокими прическами, обмазанными глиной, что свидетельствовало об их замужестве. Хотя они сохранили гордую, прямую осанку, их отвислые груди были пусты, а дряблая кожа на животе над короткими передниками свидетельствовала, что они не раз рожали. С ними ехали две девочки, только что достигшие половой зрелости. Луноликие, с молодой кожей, они сидели в седле очень прямо. Их хорошо развитые ягодицы напоминали зрелую дыню, а груди были твердыми и круглыми. Они опустили головы и весело захохотали.

– Возможно, сегодня пойдет дождь, – заметил Мбеджан.

– Возможно.

– Это будет хорошо для травы на пастбищах. – Мбеджан очень хотел поддержать разговор.

– А какого черта делают здесь эти женщины? – Син не мог сдержать любопытства, и Мбеджан нахмурился, так как этикет был нарушен. Разговоры о погоде и пастбищах должны были занять еще минут пять.

– Хозяин, это две мои жены. – Он указал на старших женщин.

– А другие две – твои дочери?

– Нет. – Мбеджан сделал паузу, потом произнес замогильным голосом: – Не пристало человеку моих лет иметь только двух жен, годных для работы и деторождения. Мне пришлось купить еще двух.

– Понятно, – сказал Син и ухмыльнулся. Должно быть, Мбеджану пришлось основательно потратиться. – И что ты собираешься делать со всеми своими женами? Ты же знаешь, что скоро мы опять вернемся на войну.

– Когда настанет время, они вернутся к своим отцам и будут ждать меня там. – Мбеджан не отличался особой деликатностью. – Теперь же я собираюсь жить с ними, пока не взойдет луна.

По-зулусски выражение «пока не взойдет луна» означало: пока женщина не забеременеет.

Мбеджан был уверен, что сообщил очень важную новость.

– Там на горе есть ферма. – Син решил сменить тему разговора.

– Много раз мы говорили об этом, хозяин. – Мбеджан все понял, и его глаза загорелись от ожидания. – Хорошая ферма?

– Это действительно отличная и очень красивая ферма. Вода там слаще, чем тростниковый сок, земля богаче, чем тело молодой коровы, а трава густая и сулит столько же благоухания, как женщина.

Глаза Мбеджана сияли от радости. По его представлению, ферма была местом, где мужчина сидит на солнышке, поставив перед собой кувшин бузы, и слушает пение женщин, работающих в поле. Большие стада тучных коров, богатые урожаи и много маленьких послушных сыновей. Это счастливый конец длинной и трудной дороги.

– Возьми с собой жен и выбери место, где ты хочешь построить свой крааль.

– Хозяин. – В зулусском языке нет эквивалента слову «спасибо». Он мог сказать «я боготворю вас», но этого было мало для Мбеджана. И поэтому он произнес: – Да здравствует хозяин!

Так приветствуют королей.

Лошадь Дирка была привязана у дома. Кусочком угля мальчик написал свою фамилию большими печатными буквами на стене передней веранды.

И хотя дом изнутри надо было штукатурить и красить заново, Син неожиданно стал задыхаться от ярости. Он, крича и размахивая кнутом, соскочил с лошади, и Дирк исчез за углом дома. Гнев Сина скоро прошел, он сидел и с радостью смотрел на фамилию собственников, написанную на стене. Появился Мбеджан. Они немного поболтали, и Мбеджан увел своих женщин. Син вполне мог доверить ему строить свою хижину на богатейшей земле Львиного холма.

Последней уходила самая молодая и симпатичная жена Мбеджана. Большой узел на голове, прямая спина. Она ушла с такой королевской грацией, что Син тут же вспомнил Рут.

Его радость угасла. Он встал и медленно вышел на улицу. Без Рут этот дом не будет домом.

Он сидел один на склоне холма. Это место было очень похоже на их тайную просеку. Именно там они любили друг друга. Хотя здесь не росли австралийские акации.

Глава 34

– Австралийская акация! – воскликнул Ронни Пай и посмотрел на сестру и ее мужа. – Он выращивает австралийскую акацию!

– Зачем? – спросил Деннис Петерсон.

– Из-за коры, дурак. Из-за коры. Она приносит доход. Двадцать фунтов за тонну!

– А что с ней делают?

– Экстракт используют для дубления кож.

– Но если она так полезна, то почему же другие… – начал было Деннис, но Ронни взволнованно перебил его:

– Я основательно все изучил. На Львином холме идеальная земля для акации. Другие подходящие места лишь в районе ранчо Магобо-Клуфа и Теунискраале. Слава Богу, что ты – хозяин Магобо-Клуфа. Именно там мы и будем сажать нашу акацию. – Он смотрел на Денниса, но не видел его. – Я говорил с Джексоном из компании по разведению акации в Натале. Он продаст нам те же семена, что и этому ублюдку Коуртни. И будет покупать всю нашу кору до последней горсточки за двадцать фунтов за тонну. Я нашел двух управляющих. Большая проблема будет с рабочими, Син нанял всех в округе. У него там целая армия. – Вдруг Ронни замер, увидев выражение лица Денниса.

– Магобо-Клуф! – простонал Деннис. – О Боже!

– Что ты хочешь сказать?

– Син приходил ко мне на прошлой неделе… Он хотел взять его в аренду. На пять лет.

– И ты отдал? – закричал Ронни.

– Он предложил три шиллинга за акр. Это в шесть раз больше, чем платил я. Разве можно было отказать?

– Ты дурак! Слепой идиот! Через пять лет земля принесет целое состояние. – Ронни задыхался. – Она будет стоить десять фунтов.

– Но никто не предупредил меня. – Деннис застонал от отчаяния.

– Но и Сина никто не предупреждал. – Одри впервые заговорила мягким голосом, но в нем было что-то такое, что заставило Ронни дико наброситься на сестру:

– Ладно, мы все знаем о тебе и Сине. Не рассчитывай, что он задержится здесь и тебе удастся подцепить его. – Ронни запнулся и виновато посмотрел на Денниса.

Год назад Одри потеряла всякую надежду на возвращение Сина в Ледибург и поддалась на нежные, но настойчивые ухаживаний. Деннис закашлял от неловкости и уставился на свои руки.

– В любом случае Син владеет землей и мы бессильны что-либо изменить.

– Ну это мы еще посмотрим. – Ронни открыл записную книжку. – Он занял десять тысяч у матери – помните те, которые мы пытались уговорить ее вложить в сделку с Бурлеем. – Они все отлично помнили эту сделку и казались слегка-сконфуженными. Ронни затараторил: – Если он займет еще пять у компании по разведению акаций Наталя, Джексон легко пойдет на это. Тогда мистеру Сину Коуртни придется так затянуть ремень, что недолго и пополам переломиться, пусть только он допустит ошибку, всего одну ошибку… Мы подождем, торопиться некуда.

Он выбрал сигару из кожаной коробки, заменяющей серебряный портсигар, и прикурил.

– Кстати, его никто не освобождал от армии? Похоже, этой войне нужны хорошие солдаты. Мне кажется, с ногой у него все в порядке. – Ронни довольно ухмыльнулся. Сигара была просто замечательна.

Глава 35

Врачи в госпитале Грейс последний раз осматривали Сина за неделю перед Рождеством. Они решили, что он недееспособен где-то на один процент, так как слегка прихрамывает, когда устает. Из-за этого ему отказались платить военную пенсию за ранение, признав, что он немедленно должен приступить к своим военным обязанностям.

Через неделю после празднования Нового 1901 года пришло первое письмо из армии. Ему предписывалось немедленно явиться в штаб горных стрелков Наталя, в войска, где порядок был совсем не тот, что у старых добрых разведчиков.

Война в Южной Африке достигла нового витка. Пройдя Трансвааль и Оранжевое свободное государство, буры начали партизанскую войну, потрясающую по размаху.

Война была далеко не закончена, и присутствие Сина было крайне необходимо, дабы укрепить армию, имеющую в своих рядах четверть миллиона бойцов.

Он просил об отсрочке, но получил ответ, где сообщалось, что его будут считать дезертиром, если он не явится в Йоханнесбург к первому февраля.

В последние две недели скопилась куча дел. Надо было окончательно засеять десять тысяч акров земли акаций, посадки которой начались в мае, договориться о долговременной ссуде, чтобы заплатить рабочим, ухаживающим за деревьями. Ремонт и восстановление дома на Львином холме были завершены, и Ада должна была перебраться туда из коттеджа на улице Протеа, чтобы присматривать за поместьем.

Теперь, когда он в одиночестве ехал по своей земле, прощаясь с ней, пришла пора подумать и о других вещах. Главное – это дочь. Первая и единственная. Ей было уже два месяца, ее звали Темпест, и он никогда не видел ее. Соул Фридман написал ему длинное, веселое письмо с фронта, и Син должен был скоро присоединиться к нему. Син послал сердечные поздравления и попытался связаться с Рут. Он написал ей, но безрезультатно, потом, оставив дела на Львином холме, поехал в Питермарицбург. Он прождал ее четыре дня в особняке Голдберга, но Рут так и не появилась, ей нездоровилось.

С печалью в сердце он медленно ехал по плантации. Молодые деревца бесконечными рядами покрывали Львиный холм. Деревья, посаженные десять месяцев назад, уже начали подстригать. Это были высокие акации с зеленой развесистой кроной. Все это достигнуто ценой нечеловеческих усилий двух тысяч местных работников, которые трудились, не разгибаясь, много месяцев. Теперь машина запущена. Син нашел пять – десять зулусов, они будут работать под присмотром Ады, расчищая почву между рядами и следя, чтобы не возник пожар. Это все, что входило в их обязанности. Надо было ждать четыре года, пока деревья не достигнут стадии зрелости и с них можно будет снимать кору.

Но теперь Син был так поглощен своими мыслями, что ехал, ничего не замечая, по меже и далее к подножию холма. Он пересек дорогу и железнодорожную линию. Впереди на Белых холмах ветер что-то шептал траве, и он мельком заметил, как сверкает водопад в лучах солнца. Цвели акации, их кроны словно были окутаны золотым туманом.

Он пересек реку у водопада. Над ним возвышался крутой склон, рядом в глубоких оврагах рос темный кустарник, туда не проникало солнце.

У водопада росли папоротники и зеленые лишайники, а скалы были черными и скользкими от водных брызг. Холодное место, без солнца. Мириады крошечных капелек, рассеянных в воздухе, создавали подвижную пелену, похожую на дым.

Син поежился, продолжая ехать медленным шагом по откосу холма. Инстинкт вел его. Он вспомнил свой первый дом. У него под ногами была земля Коуртни, и она шла вниз до Тугелы. Пока он забирался все выше, тоска все крепче сжимала его. Он добрался до края холма и стоял, глядя на Теунискрааль.

Дом с конюшнями, домики для слуг, расположенные позади основной постройки, загоны для лошадей, которые стояли, размахивая хвостами и опустив головы, искусственные водоемы среди деревьев. Все это вызывало особенные воспоминания.

Син спешился и сел на траву. Он закурил сигару и перенесся мыслями в прошлое… Опомнившись, он вынул часы из переднего кармана жилета.

– Второй час! – воскликнул он, стряхнув пыль со штанов.

Син надел шляпу и начал спускаться с холма. Вместо того чтобы пересекать реку у водопада, он направился через Теунискрааль по возвышенности и попал на дорогу, ведущую к мосту.

Невдалеке паслось стадо, голов двенадцать, не больше. Животные были в отличной форме, упитанные от свежей травы, хотя земля еще и не расцвела в полную силу. Когда он проезжал мимо, коровы подняли головы и смотрели на него большими, ничего не выражающими глазами.

Густой лес неожиданно кончился, за ним оказалась небольшая болотистая впадина, питаемая рекой. Будь он хозяин, такие места следовало бы засаживать деревьями. Вдруг Син заметил оседланную лошадь, привязанную к дереву у дальнего края болота. Син стал искать взглядом наездника и нашел его во впадине – среди ярких зеленых зарослей папируса торчала только голова. Вдруг голова пропала, и в зарослях началась возня.

Син быстро обогнул болото и подошел к привязанной лошади. Голова и плечи парня были перепачканы глиной.

– Что случилось? – крикнул Син.

– Эта скотина провалилась.

– Держитесь, я дам вам руку. – Син скинул куртку, жакет, рубашку и повесил все это вместе со шляпой на ветку. Увязнув по колено в жиже, которая стала пузыриться и пускать газы, когда он потревожил ее, Син пробирался, двумя руками раздвигая заросли высокого тростника и осоки.

Старая черная корова почти целиком увязла в иле.

– Она сейчас утонет, – сказал парень. Он был высоким для своих лет, но некрепким. Коротко стриженные черные волосы и большой нос доказывали, что перед ним Коуртни.

Спазм сдавил горло Сина, он стал задыхаться, когда понял, перед ним – его сын.

– Не стойте же так, – резко произнес мальчик, он был весь перепачкан блестящим зловонным илом. Липкая жижа стекала по лицу, испарялась и оставляла пятна на подбородке и щеках. Тяжело дыша открытым ртом, он склонился над животным, стараясь удержать его голову над поверхностью.

– Надо вытащить скотину, – сказал Син. – Держи ее голову вверх. – Он пробрался к туловищу коровы и сунул руку в болото, схватив задние ноги животного. Пошевелив пальцами, – он проверил захват, отклонился назад, выпрямился– постарался напрячь тело и собрать все силы.

Его лицо перекосилось, из широко открытого рта с хрипом вырывалось дыхание, мощные мускулы груди и рук налились свинцом.

Минуту-другую он готовился к решительному рывку, мальчик наблюдал за ним со смешанным чувством тревоги и восхищения. Вдруг внезапно громко захлюпал болотный газ вокруг груди Сина, и корова начала двигаться. Сначала медленно, с трудом продираясь через ил, показался крестец, потом дело пошло быстрее, так как болото ослабило хватку, и наконец появились последние пузырьки, болото испустило прощальный вздох.

Син встал на ноги, держа корову за щиколотки. Обессиленное животное лежало на боку.

– Черт побери! – восхищенно выдохнул мальчик. Какое-то мгновение корова неподвижно лежала, потом осознала, что ноги свободны, и начала брыкаться, пытаясь встать.

– Держи голову! – закричал Син и на ощупь стал искать хвост, чтобы корова не могла встать. Когда корова успокоилась снова, он потащил ее на твердую землю.

Как по маслу тело легко скользило по поверхности ила и тростника, пока не коснулось земли. Син выбрался из болота, постоял какое-то время и, едва держась на ногах, побрел к деревьям.

Они с сыном стояли рядом, задыхающиеся, покрытые грязью, перепачканные илом до колен, и смотрели, как корова уходит к стаду.

– Спасибо. Мне бы никогда не сделать этого в одиночку, сэр. – Форма обращения и тон мальчика задели глубинные нотки в душе Сина.

– Да, для этого нужны двое. А как твоя фамилия?

– Коуртни, сэр. Майкл Коуртни. – Он протянул руку Сину.

– Рад познакомиться с тобой, Майкл. – Син пожал ему руку.

– Я знаю вас, сэр, правда? Я уверен, что где-то видел вас, и это беспокоит меня.

– Я так не думаю. – Син приложил все усилия, чтобы казаться безразличным.

– Я бы… я бы почел за честь познакомиться с вами. Когда Майкл заговорил, Син понял, что им обоим не хватает смелости.

«Что я могу поделать? – думал Син. – Ведь я должен сказать ему правду, но не могу».

– О Боже, мы грязны, как черти. – Вместо ответа Син рассмеялся. – Мы воняем, как десятидневные трупы.

Казалось, Майкл впервые обратил внимание на их внешний вид.

– О Боже, мама убьет меня, когда увидит. – Он тоже рассмеялся, потом добавил: – Поедем к нам домой. Это недалеко отсюда. Вы сможете умыться, а слуги почистят вашу одежду.

– Нет. – Син покачал головой. – Мне пора в Ледибург.

– Пожалуйста, сэр. Мне бы так хотелось, чтобы вы познакомились с моей мамой. Моего отца нет – он на войне. Ну, пожалуйста, поехали со мной.

«Он действительно хочет, чтобы я поехал с ним». Когда Син посмотрел в глаза Майклу, теплое чувство, которое он старался скрыть, вырвалось наружу, и он покраснел от удовольствия.

– Майкл, – медленно начал он, тщательно подбирая слова. – У меня на сегодня несколько другие планы. К сожалению, я не могу принять твое приглашение. Но мне бы хотелось встретиться с тобой снова. Я в ближайшие дни буду проезжать здесь. Давай отложим до следующей встречи, ладно?

– О! – Майкл постарался скрыть обиду. – В любом случае я доеду с вами до моста.

– Хорошо. – Син взял рубашку и стал стирать с тела остатки ила, пока Майкл отвязывал лошадей.

Они ехали рядом и молчали, им обоим было почему-то неловко. Потом они попытались начать разговор, и барьер быстро разрушился. С чувством гордости, нелепым в этой ситуации, Син обратил внимание на сообразительность Майкла, на зрелость его суждений.

Они заговорили о Теунискраале.

– Это хорошая ферма. – В голосе Майкла слышалась гордость. – Моя семья владеет ей с 1867 года.

– Кажется, ваша семья не слишком процветает. – Син усмехнулся.

– Папа потерпел неудачу. Чума повалила скот. – Он молчал какое-то время. – Хотя папа не настоящий скотовод. Вместо того чтобы вкладывать деньги в скот, он тратил их на лошадей. Таких, как эта Красотка. – Он потрепал по шее замечательную золотистую кобылу. Я пытался спорить с ним, но… – Майкл вдруг осознал, что зашел слишком далеко, беседуя с незнакомцем, и попытался восстановить справедливость. – Но не поймите меня превратно, мой папа – необычный человек. Сейчас он находится в ставке главного штаба. Он – подполковник, правая рука генерала Буллера, даже награжден крестом Победы за храбрость и медалью за теперешние достижения.

«Да, – подумал Син, – мне тоже часто приходилось защищать Гарри, очень много раз, даже чаще, чем тебе». Поняв это, он решил изменить тему разговора:

– Ты тоже хочешь стать фермером?

– Мне нравятся эти места. Я родился здесь. Для меня это не просто кусочек земли и дом. Это – часть традиции, потому что здесь все создано людьми, которыми я горжусь. После отца остался только я. Поэтому не хочу нарушать традицию. Но…

Дорога пошла вверх, Майкл остановился и посмотрел на Сина, будто стараясь понять, насколько откровенно можно говорить с незнакомцем.

– Но? – мягко напомнил Син. – Еще какое-то время Майкл смотрел на него, стараясь найти ответ, хотя ему казалось, что этому человеку он может доверять намного больше, чем всем остальным людям на земле. Он чувствовал, что знает его всю жизнь и их что-то связывает – что-то очень хорошее и крепкое, почти осязаемое.

– Но, – он заставил себя вернуться к разговору, – это еще не все. Мне хочется чего-то большего, чем землю и коров. Мой дедушка был большим человеком, он управлял людьми, он… Вы понимаете меня, да?

– Думаю, да. – Син кивнул. – Ты чувствуешь, что должен найти свое место в жизни.

– Да, так. Я должен сам решать, когда отбраковывать нагульный скот, а когда выжигать клейма или где строить водохранилище.

– Ну и что ты для этого делаешь?

– Я учусь в университете мыса Доброй Надежды. Уже третий год. К Рождеству я заканчиваю.

– А потом?

– Не знаю, но что-нибудь найду. – И Майкл улыбнулся. – Да, многому надо научиться вначале. Иногда, когда я осознаю это, мне становится страшновато.

Они повели своих коней вниз по улице и были так увлечены разговором, что не заметили легкой двухместной коляски, – ехавшей из Ледибурга им навстречу.

Майкл поднял глаза.

– Эй! Сюда едет моя матушка. У вас будет возможность познакомиться.

Ужас охватил Сина, он понял, что пропал. Отступать было некуда – повозка была на расстоянии пятнадцати ярдов. Она сидела рядом с цветным погонщиком, не спуская с них глаз.

– Привет, ма.

– Майкл, что ты наделал? Посмотри на себя. – Ее голос звучал сварливо. Годы, как ни странно, сделали ее еще более привлекательной. Черты лица смягчились, а зеленые кошачьи глаза косили на Сина из-под темных ресниц.

Правда, на лбу образовалась поперечная морщинка и появился второй подбородок.

– Кто это с тобой? – Она обращалась к Майклу.

– Друг. Он помог мне вытащить корову из болота, из ила. Ты должна познакомиться с ним, мама.

Син заметил, что она богато одета, особенно для фермерской жены. Вельвет и страусовые перья – должно быть, Гарри пришлось немало заплатить за это.

Коляска была новой, полированная черная поверхность контрастировала с алой тканью, которой она была обита изнутри, плюс фурнитура из меди, считай, еще несколько сотен фунтов. Да пара чистокровных гнедых. О Боже! с завистью подумал он.

Анна все еще хмурилась. И хотя во взгляде сквозило сомнение, она была уверена, что узнала его. Краска залила ее щеки, губы дрожали.

– Здравствуй, Анна.

– Син! – Она будто выплюнула это слово.

– Много лет прошло. Как ты?

Ее глаза метали молнии. Она едва шевелила губами.

– Отойди от этого человека!

– Но… – начал было Майкл.

Син смущенно посмотрел на сына и у него пересохло в горле.

– Делай, как просит мать, – сказал Син.

– Вы… вы мой дядя Син?

– Да.

– Отойди от него! – заорала Анна. – И никогда не разговаривай с ним снова. Ты слышишь меня, Майкл? Он зло, зло! Даже не позволяй ему находиться рядом. А то он уничтожит тебя! – Анна задыхалась, ее трясло от ненависти и ужаса, она, как сумасшедшая, брызгала слюной. – Убирайся с этой земли! Син Коуртни, убирайся из Теунискрааля и никогда не возвращайся.

– Ладно, Анна. Я ухожу.

– Майкл, садись на лошадь. Быстро! И отойди от него!

Майкл вскочил в седло.

– Поехали, – приказала она цветному извозчику. От прикосновения кнута жеребцы так рванулись вперед, что Анну откинуло назад на мягкое сиденье. – Домой, Майкл. Немедленно домой:

Майкл оглянулся на Сина. Тот был смущен и растерян.

– Я не… я не верю, что вы…

– Мы поговорим об этом в другой раз, Майкл. Неожиданно выражение лица Майкла изменилось, уголки губ опустились, глаза потемнели от горя, он терял человека, который так пришелся ему по душе.

– Нет! – Майкл поднял руку в прощальном приветствии и стеганул кнутом лошадь. Прижавшись к ее спине, он помчался за коляской.

– Майкл! – крикнул Син ему вслед, но, казалось, мальчик не расслышал.