Текст книги "Оборванный след"

Автор книги: Уэн Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 13

Суббота. 28 августа 2004 года

Пендлтон. Орегон

Макс не особенно обрадовался, когда Ренни устроился на полу в гостиничном номере. Наутро детективы собирались съездить на Юбилейное озеро, тем более что Сэм предложила свои услуги в качестве гида. Ренни ничего не сообщил о своих планах, но за завтраком в «Шари» он присоединился к друзьям и своим угрожающим видом испортил рабочий день всем официанткам.

– Это дело не имеет к Стае никакого отношения. – Макс сосредоточенно наливал в кофе молоко, пока напиток не приобрел ровный бежевый цвет. – Если ты поедешь с нами, то распугаешь всех местных.

– Я поеду, чтобы следить за щенком. Не могу же я делать это с расстояния тридцати миль.

– Наверное, мне даже не следует задавать вопрос, почему он зовет Укию щенком, да? – спросила Сэм, и все трое мужчин пристально на нее посмотрели. – Ладно, я так и думала. Почему бы Укии не взять большого, темного и страшного с собой, а мы с Максом поспрашиваем у людей на озере?

Макс смерил Ренни хмурым взглядом, но под конец вздохнул и кивнул:

– Пусть. Берем обе машины.

Стоило им выйти на улицу и оказаться на стоянке, Макс отозвал друга в сторону и проверил наличие маячка.

Если южная трасса от Пендлтона до Укии представляла собой однообразную череду холмов, то во время движения на восток путешественники не скучали. Около Вестона обе машины свернули с ровного шоссе № 11 и принялись карабкаться на гору. Через пять миль перед автомобилистами открылась огромная панорама плато, а еще через пять миль дорогу со всех сторон окружило плотное кольцо гор, откуда не виднелось ни кусочка равнины. Повсюду в небо упирались гигантские сосны, подбиравшиеся почти к самой дороге. Еще через десять миль асфальт неожиданно кончился, и путешественники оказались среди настоящей дикой природы.

– Я помню Орегон именно таким, – пробормотал Укия.

– Да, здесь все почти так же, как во время моего первого приезда, – отозвался Ренни, выглядывая из правого окна.

Укия почувствовал, что старая ищейка высматривает что-то в горах.

– Что-то потерял?

– Давно уже. – Ренни не отрывал взгляда от пейзажа за окном. – Корабль-разведчик. В нашей памяти есть один пробел о том, как и где мы приземлились.

Значит, Прайма ранили, и он уже не смог восстановить воспоминаний.

– Думаешь, произошло крушение?

– Прайм постарался бы уничтожить корабль еще до прибытия на Землю. Он сделал все, чтобы посадка стала практически невозможной. Точно, что они сели не на равнине.

– Уверен?

Ренни хрипло рассмеялся.

– Нет. Мы ни в чем не уверены. Сведения перемешаны, многого недостает. Никто ничего толком не знает!

Макс учил Укию решать разные головоломки. Всегда имей представление о том, что вероятнее всего должно было произойти, а потом смотри, где последовательность нарушилась.

– Ну, мы знаем, как все должно было быть, – возразил юноша, ворочая мозгами. – Гексадецималы – то есть все шесть Гексов – должны были обследовать место посадки базового корабля. Узнать про географические аномалии в этом районе. Принять меры предосторожности против местных форм жизни. – В голове Укии сохранился список приказов. – Прайму удалось войти в состав команды. – В те времена Онтонгарды еще не защищались от внутренних врагов, потому что, по сути, являлись единым существом. Сложно себе представить, что, например, нога нападает на остальное тело. – Мы помним, как разведчик подлетал к Земле, и знаем, что у них появились проблемы, потому что на корабле остались только двое – Прайм и Гекс.

Ренни одобрительно помычал.

– И Прайм отвлек Гекса, велев ему притащить какое-нибудь местное живое существо для запуска программы размножения.

Укия зарделся.

– Откуда я и появился.

Ренни почесал нос и принялся размышлять вслух:

– Гексу нужно было подвести марсоход к базовому кораблю на семьсот футов, чтобы снять защитное поле. Но, учитывая возможности человеческих технологий, чтобы посадить марсоход так точно, Гексу пришлось бы подавать сигналы с базового корабля. А это можно осуществить, только находясь на борту.

– Базовый корабль стоит в целости и сохранности на Марсе, – продолжил Укия логическую цепочку. – Гекс должен был улететь с Земли на разведчике, если бы он не совсем разрушился.

– Но вместо этого Гекс принялся размножаться.

– Значит, из-за серьезных повреждений он отказался от идеи быстрого завоевания.

– В результате остается вопрос: где корабль-разведчик? – Ренни не спускал глаз с горных пиков. – Мы не нашли ни единого следа. Они собирались приземлиться на равнине между Водопадными и Синими горами, но, видимо, промахнулись. Они должны были рухнуть куда-нибудь около реки, которая потом размыла место посадки. Или упали в горы. Самое раннее воспоминание Прайма о Земле – это горы, но какие?

– И Койот не знает?

Ренни рассмеялся.

– Не знает и не желает знать. Несмотря на века в человеческом теле, в нем куда больше осталось от волка. Для него важно только сейчас. Он даже не может сказать, когда Прайм сделал из него Тварь. Бессчетные дни он провел в облике волка, хотя и принадлежащего Стае, и только потом начал превращаться в человека. Потом он жил с местными индейцами, по большей части с племенем нез перс, они-то и назвали его Койотом. Он помнит Льюиса и Кларка, которые проходили через Орегон в 1805 году. Это наша самая ранняя точная дата.

– Кто это такие?

Ренни мрачно посмотрел на юношу.

– Подумай немного, щенок.

Так тот и поступил, и уже через секунду воспоминания Ренни подсказали, что это белые первопроходцы, которые осмелились дойти до Западного побережья. Еще Укия узнал, что, будучи мальчишкой, Ренни избрал именно этих путешественников за образец героизма.

– То есть я родился до 1805-го.

Он взглянул на друга. Детство самого Ренни прошло в 1840-х годах, незадолго до Гражданской войны. Когда Койот нашел его умирающим на поле сражения, Ренни было немного за двадцать. С тех пор вожак Стаи повзрослел всего лет на десять и превратился в настоящего мужчину, а вот Укия по-прежнему казался всего лишь мальчишкой.

– Да, щенок, ты старше меня.

Какая странная у меня жизнь, подумалось Укии. Ренни рассмеялся.

Первая машина с Максом и Сэм повернула к Юбилейному озеру, а вторая под руководством Ренни покатила дальше. Вскоре путешественники выехали на лесную дорогу № 93, такую же грязную и узкую, но в конце нее, мили через три, виднелась стоянка.

Первый раз в жизни Укия работал с человеком, который видел и чувствовал все то же, что и он сам. Ренни обнаружил, где девушки припарковали «фольксваген» Крэйнака, и, словно две ищейки, друзья побежали по следу студенток. Когда те разделились, Ренни пошел за Розой, а Укия – за Алисией.

Судя по неторопливой походке и хаотичному движению, девушки точно не знали своей цели.

– Что именно они искали?

– Думаю, дыру в земле, – ответил Укия.

– Размером с кротовую нору? Или больше?

Укия остановился на скалистом уступе.

– Больше. – Он наклонился, чтобы рассмотреть перед собой участок разрытой земли. – Что-то в этом роде.

Ренни тут же оказался рядом и присвистнул от удивления.

Укия сел на корточки, взял в руку гальку и бросил ее в дыру. Это место очень походило на место падения корабля. И Онтонгарды, и Стая прочесали Орегон, Вашингтон и Айдахо и, конечно, не могли не заметить такой достопримечательности.

– Я впервые увидел эту дыру, – пробормотал Ренни, читая мысли Укии, – когда в последний раз разъезжал по горам на лошади. Сюда было не так-то легко добраться.

Да и сейчас не всякий проедет по грязной дороге между ям и колдобин, но все-таки вряд ли инопланетный корабль упал так, чтобы до него могли добраться две девушки-студентки из Пенсильвании. И все же...

– Ты действительно думаешь, что это разведчик? – Укия поднял камень размером с кулак и послал его вслед за галькой.

– Может быть.

– А как это проверить?

– По мне, так пускай он останется похоронен и забыт, – сказал Ренни. – Это куда проще, чем выкопать корабль и охранять его потом от Онтонгардов и людей.

Укия удивленно посмотрел на друга.

– Зачем же тогда его искать?

– Чтобы убедиться, что его не нашли враги.

Юношу пробрала дрожь при мысли, что инопланетяне получили доступ к кораблю – ко всему запасу оружия и техники.

– Думаешь, именно поэтому Онтонгарды продолжают приезжать в Пендлтон? Они знают, где корабль?

– Честно говоря, вряд ли. Иначе Гекс сосредоточился бы на ремонте разведчика и не стал бы возиться с марсоходом.

Укия нахмурился.

– При использовании марсохода всю работу делали люди, а вот если ремонтировать разведчик, то пришлось бы тщательно скрывать это – и не только от Стаи.

Долгое время Ренни молча размышлял, уставившись на большой завал, под которым мог находиться корабль. Укия чувствовал, как сознание Ренни анализирует долгие годы войны: операции и контроперации, замыслы и диверсии. Привычка Прайма внедрять свой план в глобальные действия была свойственна всем Онтонгардам и происходила от их способности думать о нескольких вещах сразу. К счастью, после восстания Прайма у Гекса появились параноидальные страхи, и он не доверял ни одной рожденной на Земле Твари. И все же из-за своего огромного количества они становились угрожающей силой.

Раньше Стая попросту уничтожала все, что имело запах Гекса, даже не пытаясь постичь законы вражеской логики. А теперь Ренни пытался решить задачку посерьезнее.

После долгих раздумий Ренни тихо проговорил:

– Гексу нужен был ты. Будь у него корабль, он починил бы овипозитор и делал бы новых производителей. Он не искал бы тебя, если бы имел надежду создать хоть одного нового производителя. Я имел дело с Тварями Гекса и знаю, что он скорее отрежет и сожжет себе руку, чем оставит в живых что-нибудь, принадлежащее Прайму. И ты, единокровный сын Прайма, ему нужен только потому, что у него нет другого выхода.

Старательно обыскав район, Ренни и Укия присоединились к Максу и Сэм, которым тоже не особенно повезло. Все туристы говорили, что приехали на озеро уже после Алисии и ее не видели. И вообще вокруг озера не оказалось ни одного следа девушек.

Уже по дороге в Пендлтон они остановились у маленького магазинчика с кафе. Хозяйка мини-маркета не видела туристок, что было логично, поскольку Алисия забила багажник всем необходимым еще с утра.

Сэм отошла в туалет, а мужчины разглядывали пластиковые следы Большеногого, которые тот оставил на стене, и слушали рассказ хозяйки об этом чудовище. В это время у Укии зазвонил телефон.

– Орегон. – Укия отошел в полутемное кафе, чтобы не мешать разговору.

– Это Джаред Брыкающийся Олень. Ты хотел встретиться с моим дедушкой?

– Да.

– Если приедешь на ферму, сможешь его увидеть.

Таких старых людей, как Джесс Брыкающийся Олень, Укия еще не видел. Кожа висела складками, лицо походило на красноватый чернослив. Он сидел на краешке удобного плетеного кресла и так волновался, что даже не желал откинуться на спинку. Кэссиди утверждала, что ее деду почти сто лет, и Укия ожидал увидеть человека больного и немощного. Но Джесс Брыкающийся Олень излучал здоровье: у него были густые, хотя и седые волосы, крепкие белоснежные зубы и твердые ногти.

– Это он? – спросил Джесс.

– Да, дедуля. – Джаред прислонился к дверному косяку. Он встретил Укию и Макса у входной двери, провел через дом к террасе у заднего входа, где уже ждали Джесс и дядя Квинс. Полицейский не ушел, а остался в дверях, как будто не хотел оставлять деда без своей защиты. – Он считает себя Волшебным Мальчиком. Мы готовы согласиться.

Джесс всматривался в Укию блестящими черными глазами.

– Его лицо мне очень знакомо. – Своими морщинистыми ладонями он взял руки юноши. – Глаза. Нос – он всегда был таким длинным. Вряд ли я забуду лицо человека, которого так любил.

– Папа, – пробормотал дядя Квинс на языке нез перс. – Ки-джи-на мертв.

Ки-джи-на – это на языке кайюсов, а не нез перс. Волшебный Мальчик. Текучие звуки задели какие-то струны в душе Укии: Ки-джи-на – это же мое имя!

– Я видел его, – отвечал на том же языке Джесс, – после рождения твоего брата. Я гнал лося в горах и видел его. У него были спутанные волосы и глаза, дикие, как у волков. Но это был Ки-джи-на. Он не узнал меня и убежал в страхе.

– Отец, я видел фотографии. – Последнее слово, произнесенное по-английски, резко выделялось на фоне остальных. – Он мертв.

– А что тогда стало с его телом? – возразил Джесс. – Почему оно пропало?

– Оно пропало? – спросил Укия; его била дрожь. Почему они так уверены, что он мертв?

Индейцы изумленно посмотрели на него.

– Как он погиб? – напряженно проговорил юноша.

Те по-прежнему смотрели на него широко раскрытыми глазами. Укия наконец понял почему: он сам заговорил на нез перс. Лицо дяди Квинса исказил гнев, как будто Укия намеренно подслушал чужой разговор. Пытаясь предотвратить шторм, он повернулся к старику.

– Пожалуйста, – умоляюще проговорил он на языке индейцев. – Я потерял память и знаю только, что жил с волками. Расскажите мне о моей матери.

Джесс покачал головой и ответил по-английски:

– Ты говоришь слишком быстро. Молодые говорят на языке белых людей и почти не знают родного. Я уже давно не слышал, чтобы наш язык тек как горная речка.

Когда я родился, Волшебный Мальчик жил с моими родителями и заботился обо мне. Менял пеленки, укладывал спать, качал в колыбели и пел песни. Он играл со мной в детские игры. Я любил его так же, как отца и мать, как дедушку и бабушку. Я считал его взрослым, мудрым и замечательным.

Когда я подрос, он стал моим проводником. Водил меня на болотные норы, учил ловить рыбу, идти по следу. Он знал сказки и истории про Синие горы, о которых я и слыхом не слыхивал.

Прошло еще несколько лет, и я стал задумываться. Почему Волшебный Мальчик не ходит в школу? Почему мы не празднуем его день рождения? Почему мои папа и дедушка зовут его дядей, хотя он еще ребенок? Кто его родители? Сначала мне ответили, что все объяснят позже. Когда мне стукнуло четырнадцать и я стал отдавать Волшебному Мальчику донашивать свою одежду, мне рассказали.

Волшебный Мальчик родился еще до прихода белого человека в Орегон. Он рос до двенадцати лет, а потом остановился и больше не взрослел. Его мама была моей прапрапрапрапрапрабабушкой. В семье была такая традиция: если у старшего сына появлялся свой дом, семья и дети, о которых надо заботиться, то он брал к себе Волшебного Мальчика, и круговорот повторялся снова. Моего деда воспитал Волшебный Мальчик, также и моего отца, меня и моих братьев.

Постепенно дядя стал для меня младшим братишкой, которого я любил, но переносил с трудом, потому что уже входил в мир взрослых. У меня были свои друзья, я встречался с девушками. Как старший среди братьев я должен был взять Волшебного Мальчика к себе, чтобы он помог растить моих детей.

Укия неуютно поежился. Его мамы однажды объяснили ему, почему они все-таки решились завести ребенка, несмотря на все препоны и трудности. Помогать воспитывать племянников и племянниц было недостаточно, хотелось, чтобы тебя любили по-настоящему и не быть на втором месте в сердце ребенка.

– А у Волшебного Мальчика не было своих детей?

Джесс явно удивился вопросу.

– Он не мог их иметь. Еще в детстве, когда никто не знал, что он не станет расти, над ним хотели провести обряды посвящения. Он должен был поститься, пока не увидит свое тотемное животное. Снова и снова он начинал ритуал, но так никогда и не увидел своего покровителя. Он никогда не стал бы мужчиной. Он не мог жениться. – Джесс пожал плечами. – Может быть, это произошло оттого, что духи знали, что он не вырастет.

Но все оказалось не так. Он ступил на болезненный путь взросления, полный ранений и смертей, понемногу начал двигаться вперед. У него теперь есть сын, скоро будет жена. Возможно, они заведут еще детей. Волшебный Мальчик вырвался из клетки вечного детства.

– А как вы его лишились?

Джесс тяжело вздохнул и опустился в кресло.

– Мы очень редко брали дядю в Пендлтон, потому что не хотели, чтобы о нем узнали белые люди. В тот день в Пендлтоне устраивали родео, и мы взяли дядю с собой. Нарядили его в лучшую одежду, сделали фотографию. Пока мои дяди и тети, братья и сестры были живы, мы постоянно спорили друг с другом. «Ага, это ты должен был присматривать за ним! Нет, ты!» Он был нитью, которая связывала поколения и ветви нашей семьи, и как только его не стало, семья очень быстро распалась.

– Что произошло?

– Да кто его знает? Секунду назад он был здесь и ждал, когда начнется парад, а теперь его уже нет. Там был белый человек с фотоаппаратом, он услышал крики и нашел тело Волшебного Мальчика. Он сделал несколько снимков. Люди приходили, смотрели и уходили, а тело лежало на земле. Когда появилась полиция, там ничего не было, кроме окровавленной одежды. Мы узнали его только по вещам.

– Тем, в которых он изображен на фотографии?

– Да. Мы всё искали, но ничего не нашли. Белый человек от закона сказал: «Нет тела, нет и преступления» и не открыл расследования.

Прошло семьдесят лет, а я все еще не могу вспоминать тот день без слез. Может быть, потому что его тело пропало. Или потому, что убийство было таким жестоким. Или потому, что он бы и сейчас не умер от старости, а воспитал бы моих сыновей, внуков, правнуков. Учил бы их идти по следу, объезжать коней, играть на барабанах и петь, становиться настоящими кайюсами, какими мы были до прихода белого человека. Он был любовью семьи, многими поколениями заботы и ласки, сотнями лет знаний и традиций, и теперь его больше нет.

– Он мертв, – сказал дядя Квинс, смотря не на Укию, а на Джареда. – Тут были и другие, похожие на кайюсов.

– Никто не был похож на Волшебного Мальчика, – тихо ответил Джаред. – Я видел достаточно, чтобы поверить. Он и есть Волшебный Мальчик.

– Я был Волшебным Мальчиком, – почти шепотом проговорил Укия. – В тот день погибла часть меня, и теперь я другой человек. Я хочу знать, что со мной было, но обратно вернуться уже не смогу. Потому что не помню дороги.

Понедельник. 30 августа 2004 года

Общественная библиотека Пендлтона. Пендлтон, Орегон

Судя по заметкам в ежедневнике Алисии и рассказу Розы, студентки были в Пендлтоне всего четыре раза. Три дня они болтались в городе, принимали душ, стирали вещи, закупали продукты, расслаблялись каждая по-своему, а потом ехали обратно в лагерь к примитивному комфорту палаточной жизни. В четвертый выходной они только заехали на стоянку за бензином и узнали, как добраться до Юбилейного озера.

Трое детективов уже побывали во всех местах, где видели Алисию. За завтраком Укия, Макс, Сэм и Ренни обсуждали, где Алисию могли не заметить. Ренни, который долгие годы охотился за Онтонгардами, хорошо владел навыками сыскного дела. Разделив примерный список на три части – поскольку Ренни собирался прикрывать Укию, – они договорились встретиться в библиотеке в четыре часа.

Никто об этом не говорил, но каждый понимал, что скоро поиски зайдут в тупик.

Библиотека открывалась в одиннадцать утра. Когда сыщики встретились там, ни один не нашел ничего стоящего.

Макс вежливо попросил Ренни не мозолить глаза нервным жителям Пендлтона, и тот послушно переоделся в голубые джинсы и футболку. Но вожак Стаи по-прежнему распространял вокруг себя страх; может быть, из-за многочисленных выпуклостей, в которых угадывались очертания пистолетов. Ренни ухмыльнулся и пообещал стать невидимкой.

Библиотека занимала всего одну, но очень большую комнату. Внутреннюю часть отделяла стеклянная стена, а стол заказов и выдачи стоял сразу же около входной двери с левой стороны. Девушка лет двадцати с длинной светлой косой, переброшенной через плечо, разбиралась в стопках книг.

Сэм подошла к столику и сказала:

– Карточка записи на микрофильмы здесь.

Девушка подняла глаза, увидела Сэм, кивнула ей и продолжила свои дела. Сэм кивнула в ответ и вытянула ящик из шкафчика, где находились карточки посетителей. Вытащив нужный листок, протянула его Максу и Укии.

– Взгляните.

На последней строчке значилось имя Алисии и стояла дата 21 августа. Видимо, она приехала сюда сразу же из Тамастсликта, где видела фотографию. Сэм подписалась ниже.

Девушка закончила с книгами и подошла ближе, улыбаясь Сэм.

– Привет, Сэмми.

– Привет, Милли, – ответила та, показав, что подписала карточку.

Милли перегнулась через стол и прошептала:

– Это он, да?

– Кто он? – Сэм убрала листок обратно в ящик. Милли наклонилась еще сильнее.

– Тот парень, с которым Рики видел тебя перед «Красным львом». Я слышала, что он двоюродный брат Джареда Брыкающегося Оленя.

– Не стоит верить всем сплетням. – Сэм наклонила голову, чтобы скрыть зардевшиеся щеки.

Милли взглянула приятельнице прямо в лицо и захихикала.

– Он душка, но не слишком ли молод для тебя?

Сэм дернула Милли за косу.

– Что? Думаешь, он бы больше тебе подошел?

– Хм...

Милли нагнулась под стол и вытащила из квадратной коробки специальные линзы для просмотра микрофильмов.

Сэм повела остальных в маленькую комнату, где стояла аппаратура и хранились архивы. Между шкафами с газетами, двумя машинами для микрофильмов и бледно-зелеными ящиками с пленками с трудом нашлось место для четырех стульев. Укия остановился перед дверью, а два других детектива прошли в комнату.

– Самый большой занимает «Восточный орегонец», местная газета. – Сэм указала на самый высокий шкаф, почти до потолка. – А в этих – газеты из Пайлот-Рок и других соседних городов.

Датировка номеров была проставлена снаружи каждого отделения большого шкафа. Макс нашел нужные годы и выдвинул коробку, в ней находились большие папки, подписанные от руки.

– 1931-й, 1932-й, февраль 1933-го, ноябрь 1933-го, а между ними ничего нет. – Он удивленно разглядывал пустое место.

Сэм, которая тем временем вставляла линзы в аппарат, обернулась.

– Не может быть, ты шутишь.

Макс покачал головой и еще раз медленно проверил содержимое коробки.

– Нет. Все забрали.

– Может быть, Алисия перепутала и положила журналы в другое отделение? – Молодая женщина присоединилась к поиску пропавших подшивок. – Давай поищем в 1943 году.

Укия бегло оглядел комнату, но все было на месте. Он развернулся и посмотрел на шкаф с книгами, стоявший у него за спиной. В глаза сразу бросилось название «Америка индейцев». «Америка индейцев» в XXвеке, энциклопедия, Мэри Б. Дэвис, Р 970. 004 Н213.

Сбоку от энциклопедии стояла книга под названием «Вторая Мировая война, Америка на войне, 1941 – 1945», Норман Полмер, Р 940. 5302 П776. Он уставился на библиотечный номер, записанный на корешке книги. Такой же шифр, как в ежедневнике Алисии. Он принялся искать нужную книгу.

ОР 364. 1523 Б26 оказалась тоненькой книжицей в грубом переплете, и на обложке виден был только номер. Он открыл титульный лист и прочитал название: «Гибель Волшебного Мальчика», автор Ханна Барнхарт. Укия ясно чувствовал прикосновение Алисии, она долго держала книжку. Подзаголовок, набранный мелким шрифтом, гласил: «Несправедливость в деле убийства Брыкающегося Оленя». На следующей странице были помещены фотографии. Сначала Укия не мог понять, на что он смотрит: на снимках было совершенно сюрреалистическое изображение разных частей тела, кусков одежды, пятен крови. Наконец, добравшись до изображения обезглавленных плеч и груди, он понял, что это свидетельство жуткой гибели ребенка.

– Что там? – спросил Макс, когда Укия молча протйнул ему книгу.

– Моя смерть в качестве Волшебного Мальчика.

Макс взглянул на первую страницу, проглядел фотографии, издавая при этом шипение. На лице его явственно читалось отвращение.

– О Боже!

Укия уже жалел, что вообще смотрел на снимки. Теперь они навсегда останутся в его памяти такими же безобразными и жуткими. Спасибо хоть, в 30-е годы еще не изобрели цветной пленки.

– Ничего удивительного, что Брыкающиеся Олени не ждут возвращения Волшебного Мальчика.

– С тобой все нормально? – спросил Макс, обнимая друга за плечи.

– Ага.

Стало бы еще лучше, если бы в памяти ничего не осталось. Как же ему удалось забыть собственное убийство и все остальное – то есть как минимум сто лет жизни? Воспоминания о последних событиях утекли вместе с кровью, но куда же делось все остальное? Все, что происходило больше дня назад, генетически кодировалось в сознании и уже не могло так просто забыться. Неожиданно он понял, в чем дело, и у него перехватило дыхание.

– Ох, Макс, теперь ясно, почему я все забыл. Я не Волшебный Мальчик. Я как Киттаннинг – всего лишь его часть.

– Что?

Укия огляделся, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.

– Когда Киттаннинг только-только образовался из моей крови, он помнил все, то есть у него в сознании были воспоминания мои и Ренни. Все эти старые «воспоминания» генетически закодированы, но хранятся не в собственной памяти Кита, а в других областях. К тому же они не такие... крепкие. Ренни сравнивает устройство сознания с буфером временной памяти, где старая информация исчезает, как только поступает новая. Всякий раз, когда Киттаннинг изменяется, он забывает старое.

– Когда Гекс превратил его из мыши в человека, он потерял очень многое, но не всё, как ты сам, – проговорил Макс.

– Если бы он остался взрослой мышью, он бы ничего не забыл, – объяснил Укия. – А теперь, будучи ребенком, он растет и теряет воспоминания. Каждый день, каждую минуту. За последние два месяца он забыл все, что я знаю о тебе, о мамах и о Питтсбурге. Воспоминания Ренни более плотные, но и они очень частичны. Не уверен, что Кит сохранит хоть что-нибудь, когда подрастет.

Макс почесал переносицу.

– Малыш, пожалуйста, не обижайся, но ваш народ совершенно не способен к развитию. Зачем твоей генетической памяти переходить к потомкам, а потом снова исчезать?

– У Онтонгардов не бывает детей, – отозвался Укия. – Они размножаются путем захвата других организмов. Немного клеток проникают в тело хозяина и постепенно заполняют его.

– Все эти штуки со старой и новой памятью Онтонгардам не свойственны. Ренни решил, что именно поэтому члены Стаи остаются сами собой. Мы можем сказать, где заканчивается один индивид и начинается другой.

– То есть Прайм передал мутацию и тебе, и Стае?

– К счастью.

– И все-таки если ты не Волшебный Мальчик, то где же тогда он?

Укия вспомнил фотографии, и ему стало нехорошо. Он сглотнул.

– Он может уже вообще не существовать. И от него остались только части вроде меня.

Макс несколько секунд не сводил с друга глаз.

– Укия, в этом штате не особенно много населения. Кто-нибудь непременно заметил бы пятерых или четверых волчат, бегающих по лесам. Ты бы в конце концов заметил их. Но ты никогда не говорил, что встречал кого-нибудь, похожего на себя, да?

Укия покопался в самых ранних своих воспоминаниях.

– Да.

Макс похлопал ладонью по обложке книги.

– Думаю, любой индеец без имени был бы немедленно отправлен в резервацию. Но никто не обнаружил сходства между тобой и еще кем-нибудь из племени. Остальные могли остаться животными. Может быть, по месту убийства шныряют двадцать мышей.

Укии хватило бы всего одной мыши, чтобы вспомнить свое детство.

– Интересно, где это произошло.

Макс помахал в воздухе книгой.

– Наверное, здесь об этом сказано. Я скопирую книгу.

Укия не мог решить, хочется ли ему побывать на месте трагедии и попытаться найти потерянные части Волшебного Мальчика. Воспоминания Ренни отличались от его собственных, а воспоминания, которые он отыскал у домика Джо Гэри, постепенно слились с остальными. Что, если он не сможет отличить, где начинается Волшебный Мальчик и заканчивается он сам? Кто из них станет преобладать в его личности? Частный детектив, который живет среди белых, или индеец, имеющий право их ненавидеть?

Быть может, лучше всего не вмешиваться.

Укия присоединился к Сэм, которая продолжала разбирать коробки с микрофильмами.

– А где Макс?

– Я нашел книгу, которую он захотел скопировать.

Сэм закусила нижнюю губу и через несколько секунд проговорила:

– Мне очень стыдно за всю эту ерунду насчет того, что мы с тобой встречаемся.

– Ты ни в чем не виновата.

Она немного расслабилась.

– Как мило, что ты так говоришь.

Тщательно проверив все коробки, они решили спросить совета у Милли. Она подошла и быстро оглядела оставшиеся микрофильмы.

– Но они тут были! – Милли всплеснула руками. – Та девушка просматривала их!

– Алисия Крэйнак? – уточнила Сэм.

– Да, именно. Она была здесь и страшно рыдала. Я пришла, чтобы проверить, все ли в порядке, и у нее была пленка от сентября 1933 года.

– Когда это произошло? – спросил Укия.

– В позапрошлую субботу. Двадцать первого числа.

Милли позвала кого-то из персонала, чтобы узнать, не в курсе ли они, где микрофильм.

– Итак, пленка была здесь, а теперь ее нет, – мрачно констатировала Сэм.

– Наверное, ее забрали похитители Алисии.

– Или она сама.

– Нет, Алисия не такой человек, – покачал головой Укия. – Однажды она забыла заплатить за пачку жвачки и проехала десять миль назад, чтобы заплатить пятьдесят центов.

– Забыла заплатить?

– Просто вылетело из головы, что она держала пачку в руках. Она... была очень рассеянной.

Господи, всего за несколько дней до исчезновения она была здесь и плакала о нем.

В подавленном состоянии духа они съели ленч в забегаловке «Тако белл», расположенной ниже по улице. Честный Ренни сдержал свое слово и превратился в невидимку, но Укия постоянно чувствовал его присутствие где-то на краю сознания. Приятное ощущение, особенно после фотографий мертвого Волшебного Мальчика.

Сэм и Макс обсуждали связи между подозреваемыми в поджогах и списком людей, с которыми виделась Алисия. Во время расследования Сэм фиксировала каждого, с кем детективы разговаривали, и кратко передавала содержание беседы. В офисе молодой женщины лежали папки по делам о поджогах, где находились рапорты с мест происшествия, копии страховок, сведения о выживших, информация о прошлом всех новоприбывших в округ и кое-где даже генеалогические древа. Из-за такой кипы бумаг в кабинете осталось место только для одного человека, да и то если он будет стоять смирно. Никому не хотелось работать в общественных местах, например, в библиотеке, так что скрепя сердце Сэм пришлось пригласить друзей к себе в дом.

Детективы договорились встретиться в парке перед библиотекой, и Сэм отправилась в офис за бумагами.

Макс и Укия наведались в супермаркет за припасами, заправили «блейзер» бензином и вернулись к парку. Укия растянулся на траве в тенечке, стараясь не вспоминать холодящих кровь фотографий. Макс тем временем звонил в Питтсбург, чтобы проверить дела детективного агентства в отсутствие хозяина.

Два других детектива, Чино и Джаней, отлично висели на хвосте и пасли клиента, к тому же благодаря спокойному нраву не вступали в конфликты, и с ними всегда было приятно работать и отдыхать.