Текст книги "Планерята"

Автор книги: Уаймен Гвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Люди опасные. Если мы отсюда уйдем, они застрелят нас из своих ружей.

Я поспешил его успокоить;

– Этого не будет. Когда люди узнают про вас, они вас не тронут. – Я сказал это очень внушительно, однако в душе впервые усомнился: пожалуй, для планерят все это далеко не шутка.

И все-таки продолжал! – Сейчас же отошли семьи подальше друг от друга. Сам со своей семьей оставайся тут, чтоб нам не потерять связь, а другие пускай переселяются. Он покачал головой.

– Нам нельзя уйти из этих лесов. Люди нас застрелят. – Он встал, в упор глядя на меня огромными круглыми глазами ночной птицы. – Может быть, ты нам не друг. Может быть, ты нам говорил неправду. Почему ты говоришь, что нам надо уйти из безопасного места?

– Вам будет лучше. Там будет больше дичи. Он все смотрел мне прямо в глаза.

– Там будут люди. Один уже застрелил одного из нас. Мы его простили, и теперь мы с ним друзья. Но один из нас умер.

Я был ошеломлен.

– Вы подружились еще с одним человеком?! Вождь кивнул и показал в конец лощины:

– Сегодня он там, в гостях у другой семьи.

– Идем!

Порой он с разбегу поднимался в воздух и планировал, но даже несмотря на эти короткие перелеты не поспевал за мной. То крупно шагая, то переходя на рысь, я держался впереди. Я тяжело дышал – и от усталости и от тревоги; кто знает, как повернется разговор с этим незнакомцем...

За поворотом ручья, у костра, на котором готовили еду, сидел на траве мой сын, играл с крохотным крылатым детенышем и разговаривал со взрослым планеренком. Пока я подходил ближе, сын подбросил детеныша в воздух. Крылышки расправились и малыш плавно опустился на подставленные ладони.

Между тем мой мальчик говорил стоящему рядом планеренку:

– Нет, я уверен, что вы не со звезд. Чем больше думаю, тем больше уверен, что это мой отец...

– Что ты тут болтаешь? – заорал я у него за спиной. Взрослый планеренок подскочил на добрых два фута. Сын медленно повернул голову и посмотрел на меня. Потом передал детеныша планеренку и встал.

– Нечего тебе здесь околачиваться! – кипятился я. Несколькими словами сомнения он погубил весь богатый запас планерятских легенд.

Он отряхнул прилипшие к штанам травинки и выпрямился. И посмотрел на меня так, что я мигом остыл.

– Папа, вчера я убил одного такого человечка. Я охотился, и принял его за ястреба, и застрелил его. Если б ты рассказал мне про них, я бы его не убил.

Я не смел посмотреть ему в лицо. Опустил голову и уставился на траву. У меня горели щеки.

– Вождь говорит, ты настаиваешь, чтобы они поскорее переселились от нас. Ты, видно, думаешь здорово над всеми подшутить, так, что ли?

Я услышал, как подошел вождь и молча остановился позади меня.

Сын сказал тихо:

– По-моему, не слишком удачная шутка, папа. Он так кричал, когда я в него попал...

В траве чернела, шевелилась оживленная муравьиная дорога. Мне почудилось – небо наполнил странный гулкий звон. Наконец я поднял голову и посмотрел на сына.

– Пойдем, мальчик. Я отвезу тебя домой, в машине обо всем поговорим.

– Я лучше пройдусь.

Он слабо махнул рукой планеренку, с которым разговаривал до моего прихода, потом вождю, Перескочил через ручей и скрылся в дубраве.

Планеренок с малышом на руках таращил на меня глаза. Гдето в дальнем конце лощины каркала ворона. На вождя я не посмотрел. Круто повернулся, прошел мимо него и один зашагал к своему джипу.

Дома я откупорил бутылку пива и уселся на террасе ждать сына. Жена прошла из сада в дом с охапкой срезанных цветов, но не заговорила со мной. На ходу она отрывисто щелкала ножницами.

Над террасой проплыл планеренок и нырнул в окно дочкиной комнаты. Через минуту он мотнулся обратно. И сейчас же за ним выпрыгнули из окна два планеренка, которых я видел у дочки днем. Легко набирая высоту, все трое плавно повернули к востоку, я смотрел им вслед, и нехорошо, смутно было у меня на душе.

Когда я наконец отхлебнул пива, оно было уже теплое. Я отставил его прочь. Немного погодя на террасу выбежала дочка.

– Папочка, мои планерята улетели. Мы даже не досмотрели телевизор, и они попрощались. И сказали, что мы больше не увидимся. Это ты их прогнал?

– Нет. Я не прогонял.

Она посмотрела на меня горящими глазами. Нижняя губа надулась и дрожала, точно розовая слезинка.

– Это ты, папа, ты!

И, громко топая, она с плачем убежала в дом. О господи! За один день я умудрился стать убийцей и лгуном,

Уже вечерело, когда вернулся сын. Заслышав в доме знакомые шаги, я его окликнул, он вышел и остановился передо мной. Я поднялся.

– Прости меня, сын. Мне так горько то, что с тобой случилось – никакими словами не скажешь. Твоей вины тут нет, я один виноват. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь забыть, каково тебе было, когда ты увидел, кого подстрелил. Сам не понимаю, как я не подумал, что может стрястись такая беда. Чересчур увлекся, хотел поразить весь мир – и вот...

Я замолчал на полуслове. Больше говорить было нечего.

– Ты собираешься выставить их с вашего ранчо? – спросил он.

Я растерянно уставился на него.

– После того, что случилось?

– Слушай, пап, а что же ты станешь с ними делать?

– Вот я сейчас пытаюсь решить. Не знаю, что для них будет лучше. – Я взглянул на часы. – Пойдем-ка поговорим с вождем.

Он просиял, дружески хлопнул меня по плечу. Мы побежали к джипу и помчались назад в лощину. Холмы пылали в косых лучах заходящего солнца.

Пробираясь по лощине между темнеющими дубами, мы почти не разговаривали. Мне все сильней становилось не по себе – это смутное чувство охватило меня с той минуты, как трое планерят взлетели с моей террасы и деловито устремились на восток.

У стоянки вождя мы вышли из машины, но здесь никого не было. Костер догорел, чуть розовела кучка углей. Я громко позвал на языке планерят никто не откликнулся.

Мы переходили от стоянки к стоянке – костры всюду погасли. Мы взбирались на деревья-все домики опустели. Мне стало и страшно и муторно. Я звал и звал, пока совсем не охрип. Наконец, уже в темноте, сын взял меня за локоть.

– Что ты думаешь делать, пап?

Я стоял среди пугающего, безмолвного леса, меня била дрожь,

– Придется позвонить в полицию в газеты, предупредить.

– Как по-твоему, куда они девались?

Я посмотрел на восток – там, в исполинском провале меж двух высоких гор, словно светляки в глубокой чаше, роились и мерцали звезды.

– Последние трое, которых я видел, полетели в ту сторону.

Мы пропадали с сыном несколько часов. А когда вышли к ярко освещенной террасе, я заметил на дорожке тень вертолета. И увидел на террасе Гая. Он сгорбился в кресле, обхватив голову руками.

– Он был вне себя, – говорила Эми моей жене. – И ничего не мог поделать. Мне пришлось утащить его оттуда, я и решила, наверно, вы будете не против, если мы прилетим сюда, к вам, и уж тут вместе подумаем, как быть.

Я подошел к ним.

– Здравствуй, Гай. Что случилось?

Он поднял голову, медленно встал и подал мне руку.

– Все идет прахом. Они все погубят, мы даже не решаемся подойти поближе.

– Да что случилось?

– Только мы ее подготовили к пуску.

– Кого подготовили?

– Ракету.

– Какую ракету?

– На Венеру, конечной – простонал Гай. – Ракету "Гарольд",

– Я как раз говорила Гаю, что мы понятия об этом не имеем, нам неделями не доставляют газету. Я жаловалась... Я махнул жене, чтоб замолчала, и поторопил Гая.

– Давай рассказывай.

– Только я нажал кнопку и люк стал закрываться, откуда ни возьмись туча филинов. Окружили корабль, набились 6 люк, и уж не знаю как, но не дали ему закрыться.

– Наверно, их были сотни, – сказала Эми. – Летят, летят без конца – и прямо в люк. А потом стали выкидывать вон все записывающие приборы. Люди пытались подогнать автотрап, но один филин каким-то прибором ударил моториста по голове, и тот потерял сознание.

Гай обратил ко мне осунувшееся, страдальческое лицо.

– А потом люк закрылся и мы уже не решались подойти к кораблю. Взлет предполагался через пять минут, но он не взлетел. Должно быть, эти треклятые филины...

На востоке полыхнуло яркое зарево. Мы обернулись. За гора – ми по черному бархату неба снизу вверх черкнул золотой карандаш.

– Вот она! – закричал Гай. – Моя ракета! – и докончил со стоном: Все пропало...

Я схватил его за плечи:

– Она не долетит до Венеры?!

Он в отчаянии стряхнул мои руки.

– Конечно, долетит! До автопилота им не добраться. Но ракета ушла без единого записывающего прибора, и даже телепередатчика на борту не осталось. Весь груз – стая филинов. Мой сын рассмеялся.

– Вот так филины! Папка может вам кое-что порассказать.

Я свирепо нахмурился. Он прикусил язык, потом запрыгал по террасе.

– Вот это да! Здорово! Лучше не бывает!

Зазвонил телефон. Проходя по террасе, я стиснул плечо сына; – Молчи! Ни звука!

Он прыснул:

– И сел же ты в калошу, пап. А мне трепаться незачем. Так, разве что иногда про себя посмеюсь.

– Хватит болтать.

Он уцепился за мой локоть и пошел со мной к телефону, корчась от сдерживаемого смеха.

– Погоди, вот люди высадятся на Венере, а венериане им поведают легенду о Великом Бледнолицом Отце из Калифорнии. Вот тогда я все расскажу.

Звонил какой-то бешеный псих, ему срочно требовался Гай. Я стоял возле Гая, и даже до меня долетал крик, несущийся по проводам.

Потом Гай сказал;

– Нет, нет. Что взлет задержался – не беда, автопилот это скорректирует. Не в том суть. Просто на борту не осталось никаких приборов... Что! Что еще стряслось? Да вы успокойтесь. Ничего не понимаю...

А тем врелленем Эми рассказывала моей жене:

– Знаешь, там вышла очень странная история. Мне показалось, эти филины что-то тащат на спине. А один что-то уронил, и кто-то из людей это поднял и развернул. Такой пакетик из большого листа. И знаешь, что там было? Ты не поверишь; три жареные птички! Зажаренные по всем правилам, с такой румяной корочкой!

Сын подтолкнул меня локтем в бок.

– Молодцы филины, сообразили. Дорога-то дальняя. Я зажал ему рот ладонью. И вдруг увидел, что Гай отвел трубку от уха и рука его беспомощно повисла.

– Сейчас получена радиограмма с борта ракеты, – заикаясь выговорил он, – Верно, радио они не выкинули. Но такой записи у нас там не было... Прокрутите еще раз! – крикнул он в трубку и сунул ее мне.

Несколько минут слышались только треск и помехи. А потом зазвучал записанный на пленку мягкий, тонкий голосок;

– Говорит ракета "Гарольд", все идет хорошо. Говорит ракета "Гарольд", до свиданья, люди!

Короткое молчание – и другой голос заговорил на певучем языке планерят:

– Человек, который нас сделал, мы тебя прощаем. Мы знаем, что не прилетели со звезд, зато мы улетаем и звездам. Я, вождь, приглашаю тебя в гости. До свиданья!

Мы стояли вокруг телефона потрясенные, не в силах заговорить. На меня вдруг нахлынула безмерная печаль.

Долго я стоял и смотрел на восток, где меж черных грудей широко раскинувшейся горы в глубокой чаше роились и мерцали светляки звезд.

А потом я сказал другу моему Гаю:

– Послушай, а скоро ты сумеешь запустить на Венеру ракету с людьми?