Текст книги "Исчезнувший день"

Автор книги: Турмуд Хауген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

9

Виллем переступил порог, но Мерлинсен, если это был он, уже повернулся к нему спиной и пошел в глубь своего жилища. Виллем увидел только его спину.

Виллем стоял в дверях и осматривался. По стенам горело множество мелких лампочек, комнату наполняли причудливые тени. Виллем даже не понял, коридор это или гостиная.

Хозяин дома вдруг споткнулся и чуть не упал.

– Мумле-мумле-мумле, – пробурчал он себе под нос и повернулся к Виллему. В стеклах его очков отражался свет одной из лампочек.

Мерлинсен, если это был он, мало походил на волшебника. Во всяком случае, Виллем никогда не слыхал, чтобы волшебники ходили в вязаных кофтах, бриджах, красных чулках и деревянных башмаках. Пожалуй, только белоснежные, седые волосы, которые падали ему на плечи, были как у настоящего волшебника.

– Разве ты не знаешь, что дурно смеяться над человеком, который споткнулся, особенно если он стар?

– А я и не смеюсь, – ответил Виллем.

– Я сам слышал, как ты смеялся, – возразил волшебник. – Не отпирайся. И слышал, и видел.

У Виллема пересохло во рту, язык прилип к гортани.

– Так, значит, ты меня видишь? – с трудом проговорил он.

Волшебник подошел ближе, вытянул шею и прищурился за стеклами очков.

– Гм, без всякого сомнения. Сколько тут человек?

– Я один, – ответил Виллем.

– Я одного и вижу. Значит тебя, – сказал волшебник. – Странный, между прочим, вопрос. Почему бы мне тебя не видеть, если ты здесь?

– Ну, понимаешь… Как бы это сказать… Словом, я стал невидимкой…

Виллем думал, что волшебник рассмеется, но Мерлинсен сохранял серьезность. Он снял очки и протер стекла.

– Говоришь, невидимка? – задумчиво спросил он. – Любопытно…

Он снова надел очки и вытянул шею, он наклонялся все ниже и ниже…

Сейчас он упадет, испуганно подумал Виллем.

За стеклами очков он ясно видел глаза Мерлинсена. Они приветливо и внимательно изучали его. Вдруг они как бы вспыхнули, и волшебник всплеснул руками:

– Невероятно! Не может быть! Глазам не верю!..

Он снова наклонился к Виллему, да так близко, что Виллем с трудом удержался и не отпрянул назад.

– Ты уверен, что знаешь, кто ты? – с интересом спросил волшебник. Его глаза впились в Виллема.

– Уверен.

– Ну и кто же ты?

– Виллем… Линден…

– Ага, Виллем Линден… Странно. По-моему, я уже слышал это имя. Виллем Линден? Так? У тебя папа, случайно, не альпинист?

Виллем покачал головой.

Волшебник вздохнул, и взгляд у него стал рассеянный.

– Мне показалось, что где-то я тебя уже видел, но… Никак не найду эту книгу… Кстати, ты читал ее?

– Какая книга?

– Та, о которой мы с тобой говорим, какая же еще? – Волшебник нетерпеливо взмахнул руками и задел одну из лампочек, она упала и разбилась. – Ну, ладно… Так о чем же мы с тобой говорили?.. Мне приходится решать столько важных вопросов, что я не могу помнить обо всяких мелочах…

– Ты сказал, что видел меня раньше.

– Ах да, припоминаю. Не такой уж я рассеянный, как тебе кажется… Но мы еще о чем-то говорили до того, как ты вспомнил про эту дурацкую книгу, которую я даже не читал.

– Мы говорили о том, что я невидимка.

– Совершенно верно! Как раз об этом и шла речь. О том, что ты невидимка! А ты меня видишь? Я, например, очень хорошо тебя вижу. Забавно, правда?.. Ну ладно, а теперь расскажи мне все по порядку.

И Виллем все рассказал.

– Гм. – изрек волшебник, когда Виллем умолк.

Наступила тишина. Виллем ждал. А волшебник молчал, лишь изредка произнося:

– Гм… гм… Мм-м…

Казалось, Мерлинсен совершенно забыл про Виллема. Он уставился в потолок. Виллем тоже на всякий случай взглянул наверх, но не увидел ничего, кроме толстых потолочных балок.

– Гм-м, – произнес Мерлинсен после долгого раздумья. Интересно, куда я засунул свой зонтик.

– Прости, я думал, что ты мне поможешь, – напомнил о себе Виллем.

Волшебник растерянно заморгал.

– Помочь?.. Тебе?.. Чем же я могу тебе помочь? И вообще, как ты сюда попал?

Виллем начал сызнова свой рассказ.

Но Мерлинсен прервал его:

– Да, да, да! Сколько можно твердить об одном и том же! Думаешь, я совсем выжил из ума? Просто я сейчас должен сосредоточить свои мысли на одном из научных трудов великого Вальденвальда. Мне кажется, в его исследования вкралась неточность…

– Ты Мерлинсен или нет? – осторожно спросил Виллем.

– Конечно, Мерлинсен. Кто же еще? – изумился волшебник и поглядел на свои руки. – Руки, во всяком случае, мои. – Потом он подошел к зеркалу и ткнулся в него носом. – Ну, конечно, это я! Ты меня чуть с тачку не сбил. Довольно в доме одного невидимки… – Он повернулся к Виллему. Так ты хочешь, чтобы я тебе помог? А кто тебе сказал, что это в моих силах?

– Никто. Просто мне так показалось. Поэтому я взял и пришел, сам не знаю почему.

– Взял и пришел! Нет, вы только послушайте! – Мерлинсен затряс головой и замахал руками, на пол полетела еще одна лампочка. – Ну, раз так, давай подумаем, что можно сделать.

Он повернулся и пошел в темный угол. Виллем направился за ним. Вдруг он споткнулся и чуть не упал. В темноте раздался смех Мерлинсена.

– А вот я имею право смеяться, когда спотыкаются молодые. И в этом ничего дурного нет, – сказал он.

Они подошли к крутой лестнице. Ступеньки заскрипели под ногами у Виллема, зато Мерлинсен ступал совершенно бесшумно. Он откинул чердачный люк, который ударился об пол, и их окутало облако пыли.

– Батюшки мои! – воскликнул Мерлинсен. – Ведь я был здесь совсем недавно, не понимаю, откуда взялось столько пыли.

Его слова потонули в чихании и кашле.

– Ладно, ладно, смейся на здоровье, – сказал Мерлинсен, когда пыль наконец улеглась и он отчихался. – Мне что, наше дело стариковское… Мы к этому привыкли… Мумле… мумле… мм-м…

Он вылез на чердак.

Виллем высунулся в отверстие люка и увидел, что Мерлинсен зажег на столе керосиновую лампу. По чердаку разлился оранжевый свет, загнав темноту в углы, под стол и стулья.

Странный это был чердак.

Он был совершенно круглый и кверху сужался. Вдоль стен, одна над другой, висели полки с книгами, большими и толстыми, маленькими и тоненькими и даже совсем крохотными.

Посреди чердака стоял большой письменный стол на массивных ножках, украшенный латунными накладками. На столе Виллем увидел штатив с пробирками, колбы и стеклянные трубки, назначения которых он не знал. Выглядело все очень таинственно.

Большое окно выходило на море. Впрочем, в темноте моря не было видно. Слышался только слабый шум прибоя. Виллем выглянул в окно в надежде увидеть там Питера. Но в кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть.

Под креслом с высокой спинкой загорелись две светящиеся точки. Они то вспыхивали, то гасли. Потом они передвинулись глубже под кресло.

Наверху, под самой крышей, засветились два огонька, побольше. Они часто мигали, и оттуда донеслось чье-то уханье.

– Т-с-с, – произнес Мерлинсен. – Разве ты не видишь, что к нам пришел гость? Веди себя прилично.

Он подошел к одной из полок и стал читать названия книг. Его бормотание слилось с шумом морского прибоя.

– Э-э-э… магические… мм-м… свойства… гм-гм… колец… волшебные… кхе-кхе… превращения в полнолуние…

Он повернулся к Виллему и сказал немного смущенно:

– Понимаешь, это мое хобби, страсть. Я всю жизнь собираю книги по колдовству и черной магии. Многие из них я помню наизусть. – Он нахмурился. – Честно говоря, я сам не понимаю, зачем я привел тебя сюда. Здесь еще никогда никто не бывал…

Он снова устремил на Виллема пристальный взгляд, от которого мальчику стало не по себе. Но тут же Мерлинсен вновь обратился к своим книгам и опять забубнил себе под нос:

– Гм-гм… как изводить злых отчимов… Э-э-э… симптомы осенней подагры… Напомни-ка, что с тобой случилось?

– Я стал невидимкой, – прошептал Виллем.

Мерлинсен мельком глянул на него.

– Но я-то тебя вижу! – удивился он. – Какой же ты в таком случае невидимка? Твое дело, можно сказать, решенное.

– Меня не видит папа… И другие тоже…

– Ах, вот ты о чем! Первый раз слышу, чтобы невидимость поражала и детей.

Мерлинсен наморщил лоб:

– Давай обратимся к истории. В 1760 году губернатора Пребена фон Вобенъюля постигло несчастье: исчезла его любимая жена Магдалена. Вечером, когда он заснул, она спала рядом, а утром ее как ветром сдуло. Губернатор принял это так близко к сердцу и так испугался сплетен, что объявил всем, что его жена просто-напросто стала невидимкой. Мол, ночью на нее оказали воздействие некие таинственные силы. Правда, вскоре расползлись слухи, что Магдалена сбежала к матери.

Эту историю рассказывают по-разному. Одна из версий была записана Мортеном Халсефолдом, близким другом губернатора. Через месяц и семнадцать дней после случившегося он описал это невероятное происшествие в письме к своей матери. Впоследствии это письмо почему-то обнаружилось в бумагах покойного бродячего артиста. Мне стоило больших усилий напасть на след этого письма. Но это уже другая история.

Вторая версия была записана в 1803 году Магнусом Стаэром, который приводил этот случай в качестве доказательства, что явление невидимости существует. Он утверждает, что молодая особа, объявившаяся в доме у губернаторской тещи, вовсе не пропавшая губернаторша, а ее сестра-близнец, которая в 1713 году исчезла при таинственных обстоятельствах по дороге в Париж. Никто не знает, каким образом она вдруг нашлась. У меня есть свои соображения по этому поводу, и я намерен вскоре предать их гласности.

Мерлинсен перевел дух и продолжал:

– Вот и все, что мне известно о явлении невидимости, но, строго говоря, к настоящей невидимости это не имеет ни малейшего отношения. Впрочем, пока я тебе все это рассказывал, я успел мысленно перебрать свои книги. В них говорится про разные типы невидимости, но про детскую невидимость нет ни слова.

В книге Фердинанда Корпа «О невидимых явлениях и предметах» на странице 317, параграф «Б», рассказывается о ребенке, у которого на глазах исчезали предметы, но это, как я понимаю, не совсем то, что нам нужно. Постой-ка, недавно у меня появилась старинная книга о детях, я ее еще не читал… Сейчас посмотрим…

Мерлинсен повел глазами по полке и с радостным возгласом выхватил тонкую книгу в черно-красном переплете. Он с такой силой швырнул ее на письменный стол, что гусиное перо и чучело ежа слетели на пол.

– Сейчас, сейчас… Где тут оглавление?

Его палец заскользил вниз по странице.

– Та-ак, детское упрямство, детские капризы, детские шалости, детский запах… Ты слышал что-нибудь подобное? Здесь есть все о детях, а вот про детей-невидимок ни слова. Скажи, сам ты видел когда-нибудь ребенка-невидимку?

Виллем покачал головой.

– И тем не менее уверен, что ты невидимка?

Не дожидаясь ответа, Мерлинсен вновь погрузился в книгу. Вскоре он огорченно покачал головой.

– Нет, про таких, как ты, здесь ничего не сказано. Что ж, попробую сам помочь тебе.

Он подошел к шкафу и достал из него коробку.

– Кажется, у меня здесь должен быть пряник против невидимости.

Он открыл крышку и воскликнул с облегчением:

– Есть, есть… Вот он, я его вижу! Он тебе наверняка поможет.

Мерлинсен достал из коробки коричневый пряник и протянул его Виллему.

– Жуй каждый кусочек тринадцать раз и повторяй про себя: Меня видно! Меня видно!

Виллем так и сделал.

– Ну что, помогло? – спросил Мерлинсен, когда Виллем проглотил кусочек пряника. Подействовало?

– Не знаю, – ответил Виллем.

– Ну а пряник-то хоть вкусный?

– Похож на медовый.

– На медовый? – Мерлинсен недоверчиво посмотрел на Виллема. – Пряники против невидимости совсем не похожи на медовые.

Мерлинсен отломил от пряника кусочек, съел, и лицо его озарилось улыбкой.

– Так это же медовый пряник от Арлетты! Вот куда он попал. Я бы никогда в жизни не вспомнил. Не знаешь, может, медовые пряники тоже помогают от невидимости?

Виллем покачал головой.

– Вот и я тоже не слышал… Тогда зачем же ты его ел? – удивился Мерлинсен.

Он снова подошел к шкафу и вернулся с бутылкой, покрытой пылью.

– Сейчас ты кое-что увидишь, – торжественно объявил он.

Мерлинсен вынул пробку, и из горлышка вылилось несколько красных капель. Он налил немного из бутылки в кружку и протянул ее Виллему.

– Сделай три глотка и каждый раз повторяй про себя: «Меня видно!»

Виллем отхлебнул из кружки один глоток – сделать второй он был уже не в силах.

– Фу, какая гадость! – проговорил он, отплевываясь.

– Гадость? – грозно переспросил Мерлинсен и выхватил у него кружку.

Он осторожно пригубил ее, и по лицу его разлилась блаженная улыбка.

– Вино! Но как оно попало ко мне в шкаф?.. Ума не приложу!.. – Он снова пригубил кружку. – Гадость! Скажешь тоже. Превосходное старое вино.

– А оно мне поможет? – жалобно спросил Виллем.

– Каким образом? – искренне удивился Мерлинсен. – Это уже смешно! – И он на самом деле весело рассмеялся. – Никогда не слышал, чтобы вино помогало невидимкам!.. Что за чепуха…

От смеха у Мерлинсена запотели очки, и ему пришлось их протереть.

Виллем неожиданно рассердился:

– Мне все это уже надоело. Я пришел к тебе не для того, чтобы ты надо мной потешался. Я пришел за помощью. Думаешь, приятно быть невидимкой? Побывал бы ты в моей шкуре! Скажи мне лучше, можешь ты мне помочь или нет?

Мерлинсен от изумления отхлебнул прямо из бутылки.

– А ведь ты прав, – сказал он, подумав. – И в самом деле тут нет ничего смешного.

Вид у него стал серьезный.

– Честно говоря, не знаю…

Он уселся в кресло с высокой спинкой. Кресло пискнуло, как будто под его обивкой сидела мышь.

– Я ничем не могу тебе помочь, – грустно сказал Мерлинсен. – Я никогда не слышал, чтобы дети превращались в невидимок, и не знаю, можно помочь такому ребенку, если вообще ему можно помочь… В былые времена такого не случалось, и я слишком стар…

Он прервал себя на полуслове, как будто в голову ему пришла неожиданная мысль. Его голубые глаза стали совсем прозрачными. Они напомнили Виллему летний дождь. Как давно это было…

– Даже не знаю… – прошептал Мерлинсен.

Он снова умолк. Кресло пискнуло громче, наверху снова ухнуло. Из-под стола показались уже знакомые светящиеся желтые точки.

– Никакой я не волшебник… Просто у меня такое смешное хобби… – признался Мерлинсен дрогнувшим голосом. – И еще я люблю играть.

Глаза его стали еще светлее, и он опустил веки.

– Увы, это так, – вздохнул он.

– Тогда кто же ты? – спросил Виллем.

– Я Мерлинсен, так меня все называют.

– А почему ты меня видишь, если я невидимка? Ведь ты даже не знаешь, бывают ли дети-невидимки? – тихо спросил Виллем.

Мерлинсен поднял веки. Теперь глаза у него стали темно-синие, как осенние сумерки. Он даже откинулся в кресле, чтобы быть подальше от Виллема.

Мерлинсен открыл рот, потом снова закрыл его, так и не сказав ни слова.

Шумело море. Светящиеся точки под столом исчезли, уханье под потолком затихло. Кресло больше не пищало, зато на одной из верхних полок что-то заскреблось. В окно чуть слышно постучали. Питер! Виллему казалось, будто они расстались всего минуту назад.

– Неужели никто не в состоянии мне помочь? – спросил Виллем.

Мерлинсен надолго задумался. Он думал долго-долго. В конце концов спросил:

– А ты уверен, что ты это ты?.. Даю голову на отсечение, что ты мумле… мумле…

– Так поможет мне кто-нибудь или нет? – снова спросил Виллем.

– Э-э-э, мм-м… Пожалуй, только она…

– Кто?

– Ты должен отыскать Розамунду. Серая расселина, дом пятнадцать, а, может, девять или одиннадцать.

– Кто эта Розамунда?

Мерлинсен долго в упор смотрел на Виллема и морщил лоб.

– Я забыл что-то очень важное и никак не могу вспомнить, – сказал он наконец. – Почему-то мне кажется, что тебя нельзя посылать к Розамунде… Почему-то это опасно, но почему, не помню…

Однако Виллем уже твердо знал, что пойдет к Розамунде. С Питером ему будет не страшно.

Снова тихо постучали в окно. Этот стук означал: «Ты идешь? Я жду». Виллем подошел к чердачному люку.

– Всего хорошего. Спасибо за помощь, – сказал он Мерлинсену на прощание.

Мерлинсен поднял глаза.

– Какая же это помощь? Одни разговоры. Никак не могу вспомнить что-то очень важное… Но я точно знаю: тебе нельзя идти к Розамунде.

Виллем уже покинул чердак, больше он ничего не слышал.

По винтовой лестнице Виллем летел стрелой. На крыльце его дожидался Питер. Он навалился на дверь снаружи, Виллем стал тянуть изнутри, и общими усилиями им удалось ее отворить.

– Ну и чудак этот Мерлинсен, – сказал Питер, когда дверь наконец открылась. – Сделал он тебя видимым?

– Нет, – ответил Виллем. – Но теперь я должен найти какую-то таинственную Розамунду.

10

Пока Виллем был у Мерлинсена, вокруг все переменилось.

Из глубины моря исходило серебристое сияние, как будто там, на дне, лежала луна. Вдали, словно воздушный мост над водой, сверкала покатая радуга.

Волны лениво накатывали на берег, и их шорох напоминал шорох лип за окном у Виллема.

Город тоже изменился. Казалось бы, Виллем вышел из той же самой двери, в которую недавно вошел, но перед ним лежала неведомая ему местность.

Между берегом и грядой невысоких гор неярко мерцали городские огни. Дома на склоне казались черной стеной на фоне светлого горизонта.

Здания в центре города напоминали фиолетовые фигуры, усыпанные блестками освещенных окон. Все остальные краски исчезли, город был только черным и фиолетовым.

Стояла полная тишина. Интересно, который сейчас час, подумал Виллем, неужели ночью на время смолкают все звуки?

Он смотрел на улицы, дома, прислушивался. Однако ни мяуканье кошки, ни звук человеческого голоса не нарушали тишину. Зато аромат цветов был особенно силен. Виллем не знал, что это за цветы, но запах напомнил ему о лете.

Небо над морем и городом стало черным. А звезды! Виллем никогда не видел таких огромных и ярких звезд. При этом они висели так низко, что, казалось, стоит подняться по лестнице и достанешь звезду.

А как много их было! Большие и маленькие, горели они на черном небе.

Рядом кто-то всхлипнул. Виллем удивленно оглянулся на Питера. Тот смотрел на море, на небо, на звезды.

– Ты чего? – спросил его Виллем.

– Звезды уж больно красивые, – отозвался Питер. – Они рассыпаны отсюда до самой страны Нетинебудет. Там вдали, над самым морем, сияет голубая звезда. Она показывает путь в мою страну. Вон она, видишь?

– Вижу, – ответил Виллем, хотя на самом деле он не видел никакой голубой звезды.

Они молча смотрели на мерцающее ночное небо и вдыхали аромат цветов.

– Я хочу домой, – тихо сказал Питер.

– Так лети, ты же знаешь дорогу, – сказал Виллем.

Всхлипывания стали громче. Питер плакал уже не таясь.

– Улечу, когда надо будет…

– Но ты же говоришь, что тебе хочется вернуться домой.

Питер промолчал. Виллем почувствовал, что тут кроется какая-то тайна.

– Ты со мной не полетишь, – выговорил сквозь слезы Питер. – Я знаю. И все равно помогаю тебе, только из-за тебя здесь и торчу.

Виллем молчал.

Питер уже рыдал в голос.

– Я знаю, что мне придется одному возвращаться в страну Нетинебудет.

В его словах было столько горечи, что Виллем вдруг понял, как одиноко, грустно и тоскливо Питеру в этой непонятной стране.

Он-то думал, что там очень весело. В книге рассказывалось об увлекательных приключениях, а послушать Питера, так засомневаешься, есть ли там вообще что-нибудь.

Не зная, как утешить Питера, Виллем растерянно смотрел на море. Радуга постепенно таяла. Остатки ее слизали волны. Серебряное сияние потускнело, и поверхность воды подернулась туманом. Туман медленно подбирался к берегу.

Питер перестал всхлипывать. Цветами больше не пахло, потянуло холодом, и Виллем вздрогнул.

– Пошли, – сказал он.

– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – удивленно спросил Питер.

– Конечно. А как же иначе? – Виллем тоже удивился.

– Я подумал, что ты не захочешь дружить со мною, – ведь я совсем не такой, каким хочу казаться, и ты теперь это знаешь.

Виллем с недоумением смотрел на него.

– Ну, вспомни, что написано обо мне в той книге. Разве там я такой? Такой, как сейчас?

– Не совсем, – замялся Виллем. – Но это не имеет значения. Пошли.

И, повернувшись, Виллем пошел по дороге, желая избавить Питера от тягостных размышлений. Питер молча последовал за ним.

С каждым их шагом звезды тускнели, и ночь теряла свое волшебное очарование. Пройдя мыс, они свернули налево, к городу. В это время резкий порыв ветра взметнул в воздух облако песка и закрутил его вокруг них.

Питер остановился.

– Чувствуешь? – спросил он.

Виллем сразу понял, что Питер говорит про ветер, про то, что он холодный.

– Осенний ветер, – заметил Виллем.

– Это еще как сказать, – хитро сказал Питер, и в его голосе вновь послышались бодрые нотки.

Они ускорили шаг и вышли на набережную.

Виллем остановился и огляделся.

– Чудно, – сказал он.

– Что тебе чудно? – спросил Питер.

– Удивительный был сегодня день, и удивительный вечер. Сейчас мне почему-то уже не так страшно, как было. Я почти забыл, что я невидимка и меня никто не видит, кроме тебя, Мерлинсена и… – Виллему не хотелось произносить имя Сюденъельма. – Знаешь, когда я вышел из дома Мерлинсена, я обомлел от красоты. И не могу понять: то ли здесь всегда было так красиво, то ли мне это показалось, потому что я никогда не был здесь так поздно, то ли мне все кажется таким прекрасным, потому что я невидимка.

– Ты это узнаешь, когда прилетим в страну Нетинебудет, – сказал Питер. – Если тебе все там покажется таким же красивым, как здесь, то это потому, что здесь тебя не видит никто, а там, наоборот, увидят все.

Виллем озабоченно наморщил лоб.

– Что-то я не понял, – сказал он после некоторого раздумья.

Питер тоже наморщил лоб.

– Я тоже, – признался он.

Они шли по улицам, поднимавшимся по склону. Вокруг было удивительно тихо. Виллему казалось, что ему снится сон, и он никак не может проснуться.

На Вдовьей горке они увидели одинокого прохожего, он шел им навстречу.

Сейчас я узнаю, может, я уже даже не невидимка, может, меня просто нет, подумал Виллем.

Он шел прямо на прохожего, но, чуть-чуть не доходя до него, отскочил в сторону.

– Ты напрасно думаешь, будто сквозь тебя можно пройти, как сквозь пустое место, – сказал Питер.

– А ты откуда знаешь, что это не так? – мрачно спросил Виллем.

– Знаю и все, – отмахнулся Питер, взмыл в воздух и скрылся за углом.

– Не улетай! – закричал Виллем. – Постой!

Из-за угла выглянула удивленная физиономия Питера.

– Ты чего раскричался?

– Не улетай от меня! – взмолился Виллем и кинулся к нему. – А то мне кажется, что я тут остался совсем одни… Это так ужасно. Ты итого не понимаешь…

Питер снова скрылся за углом. Но Виллем успел заметить, что глаза у него вдруг стали сердитыми и грустными.

– Понимаю не хуже, чем ты… – услышал Виллем из-за угла его голос.

От этих слов у Виллема сжалось сердце. Он снова почувствовал, что существует какая-то недоступная ему тайна.

Он завернул за угол. Питер сидел там на земле. Привалившись спиной к стене дома, он колотил камнем о камень.

– Прости меня, – сказал Виллем.

– Тебе-то легко говорить, – сказал Питер и чаще застучал камнем.

Виллем сделал вид, что все в порядке, и продолжал подниматься по Вдовьей горке. Питер побрел за ним.

Они пересекли весь город и все время шли в гору – одни улицы были пологие, другие – круто уходили вверх, и только одна была совсем ровная.

Наконец они миновали город и пошли вдоль опушки леса.

– Далеко еще? – спросил Питер.

– Не очень, запыхавшись, – ответил Виллем – так быстро я гору он еще никогда не поднимался. – Сейчас мы свернем к Серой расселине.

Скоро они действительно дошли до поворота.

– Стой! – тихо, но решительно проговорил Питер.

Виллем замер, сто охватил прежний страх.

От деревьев разбегались тени с острыми, хищными когтями. Ветер, свесив язык и тяжело дыша, бежал на своих мягких лапах. Темнота сгустилась. Виллему стало жутко, он дышал с трудом.

– Что это? – прошептал ом.

Питер не ответил, он молча потащил Виллема в гущу леса, свернув с дороги на узкую, чуть заметную тропу.

– Прислушайся! – велел Питер.

И Виллем услышал, что вдалеке, среди деревьев, кто-то плачет. В лесу, как ни странно, оказалось совсем не темно. Они легко пробирались между острыми сучьями и колючими кустами. Впереди показалась небольшая поляна. На ней кто-то был. Питер нырнул за кусты и потянул за собой Виллема. На поляне плакал маленький мальчик.

– Еще одни потерянный мальчишка, – прошептал Питер самому себе.

Он хотел уже подойти к несчастному мальчику, но вдруг в чаще леса послышались какие-то звуки. Питер отпрянул назад. Это был не шум ветра и не шорох лесных зверюшек. У Виллема громко застучало сердце, Питер весь напрягся.

Звуки приближались. Вскоре Виллем понял, что там по мху и вереску идут люди. И тут же среди черных стволов замелькали тени. Они обступили поляну.

Самая большая тень вышла на открытое место. Виллем тотчас узнал всклокоченные волосы, широкий сюртук и сутулую спину.

Это был Сюденъельм.

– Чего ты плачешь, мальчик? – спросил Сюденъельм.

Голос у него был ласковый и приветливый. Он погладил мальчика по щеке.

– Ты заблудился?

Мальчик покачал головой.

– Тогда какое же у тебя горе?

– Мне некуда деться.

– А где же твой дом? – вкрадчиво спросил Сюденъельм.

– Дом? – Казалось, мальчик впервые слышал это слово.

– Ну да, дом, мама, папа?

– Мама? Папа? – Эти слова тоже были мальчику непонятны.

Он снова заплакал.

Сюденъельм озабоченно покачал головой.

– Ну, ну, успокойся, бедняжка! Тебе некуда идти? Хочешь, пойдем со мной?

«Скажи „нет!“. Скажи „нет!“», – мысленно заклинал Виллем мальчика. – Он не добрый. Он злой. Ты должен сказать «нет!»

Однако мальчик поднял глаза, и, несмотря на темноту, Виллему показалось, что он улыбается.

Мальчик протянул Сюденъельму руку.

– Эй, друзья! – крикнул Сюденъельм теням, окружившим поляну. – Вот еще один, кто нуждается в нашей заботе!

Среди деревьев послышался смех, звонкие голоса, и на поляну выскользнули тени, поджидавшие среди деревьев. Это были дети, большие, средние и совсем маленькие.

Питер вздрогнул и покачал головой.

– Не может быть! – прошептал он. – Сразу столько потерянных детей!

– Откуда все эти дети? – спросил Виллем. Ему стало страшно – опять эта Тайна, которую он должен разгадать. – Что это значит? И почему они пришли сюда со Сюденъельмом?

Дети затихли. Виллем и Питер услыхали голос Сюденъельма:

– Тебе не придется жалеть, что ты пошел с нами, дружок. Лучше, чем у нас, тебе не будет нигде!

– Как бы не так! – задыхаясь, проговорил Питер. – Он же все врет!

– Однако мы должны продолжить поиски. – сказал Сюденъельм. – Мы еще не нашли того несчастного мальчика, из-за которого, собственно, и пришли сюда. Ищите, ищите: скоро будет поздно.

Несчастный мальчик? – подумал Виллем. Его охватило тревожное предчувствие, что несчастный мальчик это он сам. Но почему Сюденъельм ищет его с этой оравой детей?

Толпа на поляне рассеялась, дети разбежались по лесу, вновь превратившись в тени.

Одна тень направилась к тому кусту, за которым притаились Виллем и Питер.

– Смотри на меня внимательно, – сказал Питер. – Сейчас ты увидишь, как надо драться.

Когда тень поравнялась с кустом, Питер выскочил из укрытия и набросился на нее. Они кубарем покатились на землю.

Виллем не успел опомниться, как Питер уже сидел верхом на поверженном враге, приставив к его шее кинжал.

– Только пикни и отправишься на корм крокодилам! – прошипел Питер. – Вставай и веди себя, как мужчина. Но ни звука, ясно? Мой кинжал не терпит возражений.

Питер встал.

Тень тоже медленно поднялась с земли. Тонкий луч луны пробился сквозь густые облака, скользнул по поляне и осветил всех троих.

Перед Виллемом и Питером стояла перепуганная девочка, судя по всему, их ровесница.