Текст книги "Искушение"

Автор книги: Трейси Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 23. К такому мультики меня не готовили

Слова Джексона остаются со мной весь день, трогая меня всякий раз, когда я их вспоминаю. Когда думаю о нем. Все это укрепляет мою решимость найти способ снова быть вместе с ним – во всем.

Поэтому я решаю пропустить обед – тем более что и Мэйси, и Джексон собирались вместо обеда пойти на самостоятельные групповые занятия – и направляюсь прямиком в библиотеку, где у меня будет пара часов на то, чтобы без помех почитать про горгулий.

Про меня саму.

Это мне совершенно необходимо, поскольку мои знания о них весьма ограниченны. А когда я погуглила горгулий накануне, то получила только собрание текстов по архитектуре, и это в то время, когда мне нужно выяснить, почему я могу быть склонна к кровопролитию и амнезии.

Возможно, мне следовало бы договориться о встрече с мистером Дэймасеном и послушать, какой информацией о горгульях владеет он, поскольку мне совсем ни к чему читать многостраничные рассуждения о том, какие это хорошие водостоки.

Вообще-то, прибыв сюда, я мало что знала и про вампиров, драконов и ведьм, но о них у меня имелось хоть какое-то представление – хотя Джексон, Мэйси и Флинт все равно несколько раз взрывали мне мозг.

Но горгульи? Про них у меня в голове вообще ничего нет. Только подозрение, что им не очень-то нравятся вампиры.

Так что мои знания обо мне самой в основном сводятся к сведениям о соборе Парижской Богоматери, почерпнутым на уроках изобразительного искусства, и к тому, что я запомнила из мультсериала «Горгульи», который не раз смотрела, когда была маленькой девочкой. Мама всегда немного волновалась, когда заставала меня за просмотром этого мультика… Может, это потому, что они с отцом знали, кто я.

Это ужасно – подозревать, что мои родители всю жизнь скрывали от меня, кто я на самом деле, и я пытаюсь выбросить эту мысль из головы. Скверно сознавать, что я – горгулья. А догадываться, что мои родители еще и не подготовили меня к этому открытию, – это вообще жесть. Это непростительно.

Вернее, было бы непростительно, если бы они были живы. Но теперь, когда они мертвы… не знаю. Это тоже надо положить в папку под названием «Дерьмо, которое необязательно разгребать сейчас». Потому что от размышлений на эту тему явно не будет никакого толку.

И вместо этого я приклеиваю к лицу веселую улыбку – хотя мне сейчас совсем не до веселья – и иду прямиком к столу библиотекаря. К счастью, Амка на месте, и она улыбается мне так же широко, как я улыбаюсь ей – но ее улыбка, похоже, искренна, что мило с ее стороны.

– Грейс! Как хорошо, что ты вернулась. – Она сжимает мою руку. – Как ты?

Я хочу ответить как положено: «Спасибо, хорошо», – но теплота и участие в ее глазах пронимают меня, хотя я этого и не хочу. Так что вместо того, чтобы соврать, я просто пожимаю плечами и говорю:

– Да вот, пришла сюда. – Эти слова не могут вполне выразить моих чувств, но, в общем, достаточно близко передают их суть.

В ее улыбке отражается сочувствие.

– Да, ты пришла. И я этому рада.

И все встает на свои места.

– Я тоже. – Я наконец вспоминаю про правила хорошего тона. – А как дела у тебя?

– Хорошо. Вот, готовлю библиотеку к турниру Лударес[4]4
  От лат. ludare – играть.


[Закрыть]. Командам нравится собираться здесь, чтобы выработать стратегию.

– Турнир Лударес? А что это такое? Это все для него, да? – Я показываю на стол, стоящий теперь в центре библиотечного зала. Я особо не рассматривала его, когда шла сюда, решив сделать это потом, когда решу отдохнуть от моих изысканий. Судя по всему, разложенные на нем предметы имеют отношение к магии.

– Первоначально этот турнир был Испытанием, предназначенным для выявления претендентов на освободившиеся места в Круге – так называется орган управления для сверхъестественных существ – но… поскольку среди наших уже тысячу лет никто не умирал, в нем давно не было вакансий. Так что теперь это просто спортивное состязание.

Разумеется, когда турнир Лударес еще был Испытанием, он был намного опаснее, чем теперь – и все в нем было направлено против претендента, препятствовало его успеху. Теперь же он служит для развлечения, а также для развития межвидовых связей, поскольку команды состоят из представителей всех четырех кланов, к которым принадлежат здешние ученики.

– А как проходит этот турнир?

– Если тебе это расскажу я, ты мне не поверишь. Чтобы понять, как это бывает, тебе надо будет выяснить это самой.

– Класс. Мне не терпится на это посмотреть.

– Посмотреть? – Амка смеется. – Тебе надо будет участвовать в этом турнире.

– Мне? – Я ошеломлена. – Как это? Не могу же я состязаться с кучей вампиров и драконов. Что мне вообще там делать? Обратиться в камень? Вряд ли в состязании от этого может быть какой-то толк.

– Не будь такой пессимисткой. Горгульи способны на куда большее, чем превращение в камень, Грейс.

– В самом деле? – радуюсь я. – А что они умеют?

– Очень скоро ты поймешь это сама.

Я немного раздражена – мне не нравится такой ответ, – и мои плечи разочарованно опускаются, но тут она поворачивается и показывает мне на один из массивных деревянных столов, стоящих в углу. Там высятся стопки книг – наверное, штук сорок – плюс ноутбук, поставленный перед креслом с разноцветной обивкой.

– Я достала с полок все имеющиеся у нас книги про горгулий. В стопках справа и слева от ноутбука сложены те из них, с которых, по моему мнению, тебе надо начать – они дадут тебе общее представление о предмете. В тех стопках, которые стоят за ноутбуком, содержатся подробности, необходимые для более глубокого изучения темы – они помогут тебе найти ответы на более конкретные вопросы, которые, возможно, возникнут у тебя по ходу дела. А сам ноутбук уже подключен к трем самым информативным и популярным магическим базам данных в мире. Если у тебя будут вопросы относительно того, как пользоваться ими для поиска нужной информации, дай мне знать. Но вообще-то там все достаточно прозрачно. И думаю, ты все поймешь.

Хотя я и не из тех, кто чуть что плачет – и никогда не была плаксой, – я в который раз за сегодняшний день чувствую, что к горлу моему подкатил ком. Мне это неприятно, но я ничего не могу с собой поделать. В голове царит хаос, и когда я думаю о том, сколько человек поддерживают меня… это слегка ошарашивает.

А может, и не слегка – я еще не решила.

– Спасибо, – благодарю ее я, когда мое горло наконец достаточно расслабляется, чтобы начать говорить. – Я… я очень тебе благодарна.

– О чем речь, Грейс. Обращайся. – Она улыбается. – Мы, библиофилы, должны поддерживать друг друга.

Я улыбаюсь ей в ответ.

– Это точно.

– Хорошо. – Она поворачивается к маленькому, обклеенному стикерами холодильнику, стоящему у нее за спиной, достает из него банку минеральной воды с лимоном «La Croix» и банку «Доктора Пеппера» и протягивает их мне. – Поиск данных вызывает жажду.

– Ничего себе. – Я беру у нее банки, заметив вдруг, что у меня дрожат руки. – Огромное спасибо. Я просто не знаю, что сказать.

– Не говори ничего. Просто начинай работать. – Она подмигивает мне.

– Да, мэм. – Я улыбаюсь ей опять и иду к столу в углу.

Мне не терпится добраться до этих книг, но сначала надо освоиться. Я достаю блокнот, предназначенный специально для моих изысканий, и мои любимые ручки.

Вставив в уши наушники, я врубаю свой любимый плейлист, после чего достаю пакетик «M&M’s», купленный в автомате в комнате отдыха для учеников. Затем устраиваюсь в кресле, которое кажется мне самым удобным на земле… и наконец беру одну из книг.

Надеюсь, что в ней найдутся ответы, которые я хочу получить. А еще мне не помешало бы какое-нибудь действенное заклинание, восстанавливающее память.

Глава 24. Пожги немного благовоний

– Гре-ейс. Давай, просыпайся. – Сквозь окутывающую меня туманную пелену сна проникает какой-то знакомый голос. – Давай, Грейс. Вставай. – Кто-то похлопывает меня по плечу.

Я провожу рукой по лицу. Затем поворачиваюсь на бок и сворачиваюсь в клубок.

– Я не знаю, что делать. – На сей раз я уже достаточно пришла в себя, чтобы понять, что это голос Мэйси, хотя я не знаю, с кем она говорит и о чем. И не хочу знать. Я так устала и хочу только одного – спать.

– Давай, попробую я. – На сей раз это голос дяди Финна – он наклоняется надо мной и говорит: – Грейс, проснись. Открой глаза. Давай.

Я игнорирую его, подтянув колени ближе к груди, а когда он гладит меня по макушке, издаю стон и пытаюсь закрыть лицо подушкой. Но подушки под моей головой нет, как нет и одеяла, чтобы спрятаться под ним.

Я уже настолько пришла в себя, что почти что понимаю странность их отсутствия – почти, – и когда кто-то трясет меня за плечо, умудряюсь немного разлепить глаза и вижу Мэйси, моего дядю и Амку, глядящих на меня с тревогой.

Я понятия не имею, что в нашей комнате делают дядя Финн или Амка, и мне все равно. Мне сейчас хочется только одного: чтобы они ушли и я смогла снова заснуть.

– Ну вот, Грейс, наконец-то ты проснулась, – говорит мой дядя. – Ты можешь сесть? Давай, посмотри на нас, дай нам заглянуть тебе в глаза. Давай, Грейс. Приходи в себя.

– Я устала, – хнычу я, зная, что потом мне будет за это стыдно. – Я просто хочу… – Я замолкаю, почувствовав боль. У меня так пересохло в горле, что каждое слово, точно бритва, царапает мою гортань.

Черт бы побрал все утра. Черт бы побрал эти визиты с целью разбудить меня.

Я снова закрываю глаза, желая погрузиться в сон, но, похоже, с дяди довольно фокусов. Он начинает осторожно трясти меня за плечо, так что теперь я не могу даже спокойно свернуться в клубок.

– Давай, Грейс. – Его голос звучит тверже и жестче, чем когда-либо прежде. – Возьми же себя в руки. Давай.

Я тяжело вздыхаю, но наконец ухитряюсь повернуться к нему лицом.

– В чем дело? – сиплю я, заставив себя заговорить и сглотнуть, несмотря на боль. – Чего ты хочешь?

Я слышу, как открывается дверь, затем звук быстрых шагов.

– Что случилось? Она в порядке? Я пришел сразу, как только получил сообщение от Мэйси.

Голос Джексона наконец делает то, чего не смогли сделать ни уговоры, ни толчки. Я с трудом сажусь и на сей раз все-таки ухитряюсь полностью открыть глаза.

– Дайте мне воды, – прошу я, произнося слова пересохшими по непонятной причине губами – ведь я же не бродила по Сахаре.

– Да, само собой. – Мэйси достает что-то из своего рюкзака и протягивает мне – это сосуд из нержавейки с отвинченной крышкой. Я делаю большой глоток, затем еще два, и мое горло наконец-то приходит в норму.

Как и все остальное.

От холодной воды мозг начинает снова работать, и, утолив жажду, я поворачиваюсь к Джексону и смотрю на него сонными глазами.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Почему вы все здесь, в нашей комнате с Мэйси?

Повисает странное молчание, и все четверо сначала переглядываются, затем уставляются на меня.

– Что? – опять вопрошаю я.

Мэйси вздыхает.

– Не хочу тебя расстраивать, Грейс, но это не наша комната.

– А чья? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам. И тут меня захлестывает паника, потому что я вижу, что Мэйси права. Это не наша комната. И не комната Джексона. И вообще не спальня, если только тот, кто обставил это помещение, не фанат «Scary Dungeons» от «‘R’ Us»[5]5
  ‘R’ Us – Toys ‘R’ Us – обанкротившаяся в 2018 году американская компания, торговавшая игрушками, видеоиграми, одеждой для детей и другими товарами.


[Закрыть].

– Где мы находимся? – спрашиваю я, вновь обретая дар речи.

Прежде чем Джексон или мои родные успевают что-то сказать, в разговор вступает Амка. Опустившись на корточки рядом со мной, – и тут до меня впервые доходит, что я сижу на полу, – она говорит:

– А ты как думаешь?

– Я не знаю. – Я опять оглядываюсь по сторонам, надеясь понять, где же я очутилась. Во мне нарастает возбуждение, потому что я не только не знаю, где я, но и понятия не имею, как я сюда попала.

Как же мне все это надоело.

Последнее, что я помню, – это как я уселась в библиотеке, чтобы начать работу, с газировкой и пакетом «M&M’s». А после этого… ничего. Провал. Опять.

– Кто-то пострадал? – спрашиваю я, охваченная паникой. – Я сделала это опять? Я на кого-то напала?

– Нет, Грейс. Все хорошо. – Амка кладет руку мне на плечо, пытаясь успокоить меня, но у нее ничего не выходит. Это только пугает меня еще больше, как и ее негромкий голос и успокаивающий тон.

– Не надо. Не успокаивай меня. – Я отшатываюсь от нее, вскакиваю на ноги и поворачиваюсь к Джексону. – Прошу – не лгите мне. Я кого-то поранила? Я…

– Нет! – Джексон говорит это куда более горячо и категорично и не отрывая своих глаз от моих. – Ты никому ничего не сделала, честное слово. Сейчас мы беспокоимся только о тебе.

– Почему? Что произошло? – Я верю Джексону, правда, верю, но память о том, как я проснулась сегодня утром, залитая кровью, все еще так свежа, что я не могу не опустить взгляд на мои руки и одежду, чтобы убедиться, что все в порядке. Просто на всякий случай.

Слава богу, крови нет. Но рукав моего блейзера разорван в клочья. Почему?

Теперь я куда лучше понимаю их тревогу. Они беспокоятся не о том, что я кого-то поранила – на сей раз они опасаются, что поранилась я сама.

Я подавляю страх, который взрывается внутри меня, как граната, и пытаюсь глубоко дышать. Я должна с этим разобраться. Хватит с меня и того, что я уже потеряла четыре месяца своей жизни непонятно на что. Нет уж, я не смирюсь с тем, что все это последовало за мной и сюда. Не допущу, чтобы это стало нормой.

– Где я? – повторяю я вопрос, потому что совершенно точно никогда прежде не бывала в комнате с хрустальным шаром – ни в Кэтмире, ни где бы то ни было еще. И определенно никогда не видела подобной коллекции свечей, ей позавидовали бы «Bath & Body Works»[6]6
  Американский интернет-магазин косметики и ароматов, продающий также ароматические свечи.


[Закрыть] – если бы «Bath & Body Works» занимались продажей резных ритуальных свечей и имели в своем распоряжении столько благовоний, что они могли бы покрыть всю территорию Аляски.

– Ты в заклинательной башне, – отвечает Мэйси.

– В заклинательной башне? – А я и не подозревала, что существует такое место.

– Она находится в противоположном от моей башни конце замка, – добавляет Джексон, похоже, пытаясь помочь мне сориентироваться.

– А, понятно. Меньшая из башен на стороне, где расположены бельведеры. – Я запускаю дрожащую руку в кудри. – Я всегда думала, что в этой башне живет какой-то ученик.

– Нет. – Мэйси смотрит на меня с улыбкой, но глаза ее не улыбаются. – Целая башня тут есть только у твоего бойфренда. А здешняя принадлежит всем ведьмам и ведьмакам.

А, ну да, ведьмам и ведьмакам. Это что, должно меня успокоить? Ну уж нет, дудки – тем более что я только что поняла, что нахожусь в самом центре громадной пентаграммы.

И не просто пентаграммы, а такой, которая вписана в огромный магический круг.

О черт, нет. После того, что творила Лия, мне никогда не захочется быть объектом чьих-то чар. Никогда.

Я делаю несколько больших шагов назад – не потому, что мне хочется отойти от Джексона, или Мэйси, или от остальных, а потому, что мне надо убраться из этого чертова магического круга. Сейчас же.

Можете назвать это чрезмерной осторожностью, можете назвать это посттравматическим стрессовым расстройством, можете назвать это как угодно – мне все равно. Я больше ни секунды не проведу внутри магического круга в окружении красных и черных свечей.

Благодарю покорно.

Остальные следуют за мной – а куда им деваться? Каждый из них делает один шаг вперед на каждый мой шаг назад. На лицах моего дяди и Амки написана тревога, на лице Мэйси – любопытство, а Джексон… На лице Джексона играет невеселая улыбка, говорящая мне о том, что он понимает, что именно так пугает меня. Но он тут единственный, кто был со мной в том подземелье.

И если вспомнить, что в тот день случилось с ним самим, удивительно, что он не бежит отсюда сломя голову. Видит бог, сейчас мне хочется сделать именно это.

– Грейс? Куда это ты? – спрашивает Мэйси.

– Я хочу выйти из… э-ээ… – Я с досадой замолкаю, осознав, что все еще нахожусь внутри этого чертова круга. – Какого размера эта штука?

– Круг занимает большую часть зала, – растерянно отвечает дядя Финн. – У нас тут много ведьм и ведьмаков, которым бывает необходимо поместиться внутри. А что?

До Мэйси, похоже, наконец-то доходит, что к чему.

– О, Грейс, сейчас здесь не проходит никаких ритуалов. И тебе ничто не может причинить вред. К тому же в этой башне мы вершим такое волшебство, которое никому не наносит урон. Тут нечего бояться.

– Разумеется. Я это понимаю. Я просто хочу… – Я большим пальцем тыкаю назад через плечо.

– Тебе станет легче, если мы уйдем отсюда? – осведомляется Амка.

Я смотрю на нее, испытывая облегчение.

– Еще как.

– Тогда пошли, – сразу же соглашается дядя Финн и жестом призывает всех выйти. – Тебе все равно надо пройти в библиотеку, чтобы увидеть кое-что.

– В библиотеку? – Ничего не понимаю. – Ты имеешь в виду книги по горгульям, которые для меня приготовила Амка? Я их уже видела и собираюсь их изучить.

– Нет, я толкую о другом. Мы поговорим об этом, когда доберемся туда.

Это звучит зловеще. Я хочу расспросить дядю Финна, но вид у него слишком уж мрачный, и мне становится страшно.

До приезда в Кэтмир я не могла себе представить, что мне может быть страшно войти в библиотеку. Впрочем, до приезда в Кэтмир я много чего не могла себе представить.

Глава 25. Провал за провалом

Как только мы выходим из заклинательного зала, Джексон останавливает меня, положив руку на мое запястье.

– В чем дело? – спрашиваю я, желая потратить как можно больше времени на путь в библиотеку, которая начинает вызывать у меня все больший и больший страх. – Тебе что-то нужно?

– Нет, не мне, а тебе.

Я жду разъяснений, но их нет. Он только склоняет голову набок – и прислушивается, как будто чего-то ждет. Минуту спустя передо мной уже стоит Мекай с большой черной курткой в руках – курткой Джексона.

Ухмыльнувшись и отвесив поклон, он протягивает куртку мне так церемонно, будто я королева.

– Возьми, моя госпожа.

И впервые после того, как я очнулась внутри огромного магического круга, мне начинает казаться, что все еще может закончиться хорошо. В том, как Мекай ведет себя со мной, нет ничего странного. Он улыбается мне, как делает всегда. И я не могу не улыбнуться в ответ.

Я приседаю в реверансе и забираю куртку из его рук.

– Благодарю тебя, мой вассал.

– Потом вы расскажете мне все детали, но сейчас мне надо на урок. Пока, Грейс! – И он исчезает. Наверное, я никогда не привыкну к тому, как быстро могут передвигаться вампиры.

– Тебе вовсе необязательно было просить Мекая делать это. – Я снимаю свой порванный блейзер и надеваю куртку Джексона, вдыхая его запах.

– Я знаю. – Он не сводит с меня глаз. – Но мне нравится заботиться о тебе.

У меня щемит сердце от этих слов и этого его взгляда. Хоть бы знать, как ответить на его заботу. Большая часть меня хочет прислониться к нему и поцеловать его в губы, но я также знаю, что моя горгулья не позволит мне это сделать, во всяком случае, пока – что чертовски раздражает.

Почему она позволила мне поцеловать его в тот первый раз, когда я только что вернулась, но затем делала так, чтобы я больше не подпускала его к себе? Это напрягает меня, и я могу себе представить, как это напрягает Джексона, хотя он ничего и не говорит. И, в конце концов, я делаю то единственное, что могу сделать, – смотрю ему в глаза, надеясь, что по моим глазам он поймет, как много значит для меня его забота.

– Пойдем, – говорит он наконец, и его голос звучит сипло, чего прежде за ним не водилось. Он протягивает мне руку.

Я беру ее, и мы начинаем вместе спускаться по винтовой лестнице.

– Тебе известно, что дядя Финн хочет показать мне в библиотеке? – спрашиваю я, когда мы спускаемся на нужный этаж.

– Нет. – Он качает головой. – Мэйси прислала мне отчаянное сообщение, в котором написала, что ты пропала, и мы – я, мои ребята, она и Финн – начали тебя искать. А потом они написали мне, что нашли тебя в этой башне. Больше я ничего не знаю.

– Ничего не понимаю, – говорю я, когда мы входим в коридор, в который выходит дверь библиотеки, и по спине у меня начинают бегать мурашки. – Я пришла в библиотеку, чтобы почитать о горгульях, около полудня, но я не помню, чтобы я что-то читала. Не помню вообще ничего после того, как села, чтобы начать работу.

– Сейчас пять часов вечера, Грейс.

– Но я была в библиотеке. А Амка знает, когда я ушла?

– Можно предположить, что да, но точно я не знаю. Она позвонила твоему дяде и Мэйси, но не мне. – Тон у него недовольный.

Похоже, по его мнению, его должны извещать обо всем, что имеет отношение ко мне. Что раздражает меня, ведь он мне не хозяин. Но тут я представляю себе, каково бы мне было, если бы что-то случилось с ним… Да, мне бы тоже хотелось, чтобы меня извещали.

Он открывает передо мной дверь библиотеки, мы заходим, и я вижу перед собой открытую стеклянную витрину. Похоже, что-то из того, что было выставлено в ней на лиловом бархате, исчезло.

– Ты хотел показать мне это? – спрашиваю я моего дядю. – Я не знаю, что тут произошло. Когда я была здесь, к этой витрине никто не подходил.

Если бы кто-то попытался похитить что-то из-под стекла, когда я была тут, я бы это заметила. Как и Амка. Ведь витрина стоит наискосок от меня и прямо перед столом библиотекаря.

– А что ты помнишь о том, что ты делала, когда была тут, Грейс? – Теперь вопросы мне задает уже Амка, а мой дядя слушает и молчит.

– По правде говоря, немного. Я помню наш разговор и как я села за стол, чтобы начать работать, но это все. А что, было что-то еще?

– Ты не помнишь, как работала?

– Нет. Я помню, как приготовилась начать работу, но не помню, как открывала книгу или делала какие-то заметки. А что, я это делала?

– Ты сделала очень подробные заметки. – Амка берет мой блокнот со своего стола и протягивает его мне.

Я листаю его и вижу, что она права. Блокнот уже наполовину исписан сведениями о горгульях, которых я совершенно не помню, но которые мне очень хочется прочесть.

– Я сделала все это за пять часов? – спрашиваю я, удивляясь подробности этих записей, поскольку обыкновенно я записываю только основные моменты, а в остальном полагаюсь на память (нынешняя ситуация, само собой, не в счет).

– Вообще-то ты сделала все это за полчаса. В час тридцать я на несколько минут закрыла библиотеку, чтобы сбегать в свой флигель за лекарством от вдруг напавшей на меня головной боли. Ты сказала, что у тебя все хорошо, но когда я вернулась, тебя тут не было. А Атаме[7]7
  Магический ритуальный нож.


[Закрыть] Морригана был украден.

Меня пронзает ужас, потому что фрагменты начинают складываться в единую картину, и все становится очевидным.

– Вы думаете, это сделала я? Думаете, это я украла этот самый… – Я машу рукой.

– Атаме, – подсказывает Мэйси. – Это обоюдоострый ритуальный магический клинок. Этот атаме принадлежит нашей семье уже несколько веков.

Мне хочется возмутиться тем, что они подозревают меня. Но, по правде говоря, у них есть на это право. Тем более что я вообще не помню, что делала в то время, когда Амка ходила по своим делам.

– Мы вовсе не думаем, что ты украла его, – уверяет меня дядя Финн, говоря подчеркнуто успокаивающим тоном. – Но мы считаем, что внутри тебя происходит нечто такое, что заставляет тебя делать эти вещи, и мы хотим попытаться выяснить, что это, чтобы помочь тебе.

– А вы в этом уверены? – спрашиваю я, и мой голос звучит выше и громче, чем я того хочу. – Вы уверены, что это сделала я? – И дело не в том, что я в них сомневаюсь, просто я не хочу им верить. На что вообще способна эта горгулья, живущая внутри меня? И почему она использует меня, чтобы творить эти ужасные вещи?

Джексон обвивает рукой мою талию и, положив подбородок мне на плечо, шепчет:

– Все в порядке. У нас все под контролем.

Я рада, что он так думает, потому что у меня сейчас такое чувство, будто я полностью потеряла контроль.

– Поэтому мы и хотели, чтобы ты пришла сюда. Здесь мы можем еще раз посмотреть кадры видеосъемки, на сей раз вместе. И попытаться понять, что происходит на самом деле. – Мой дядя заходит за стол библиотекаря.

– Никто ни в чем не винит тебя, Грейс, – говорит Мэйси с ободряющей улыбкой. – Мы понимаем, что здесь что-то не так.

У меня подгибаются колени, когда я слышу слова «кадры видеосъемки» и вижу, как мрачно лицо моего дяди. Потому что, раз они уже просмотрели эти кадры, значит, им известно наверняка, что атаме украла я.

Это как удар под дых.

Я знаю, что это наивно, но, похоже, до сих пор у меня еще оставалась надежда. Надежда на то, что есть какое-то другое объяснение той крови на моей одежде. Надежда на то, что на Коула напала не я, а кто-то другой, а теперь еще и надежда на то, что кто-то другой украл этот самый атаме.

Потому что если все это сделала я, но ничего об этом не помню, то это так ужасно, что нет слов. Ужасно не только то, что я ничего не могу вспомнить, но и то, что в таком состоянии я совершенно не контролирую своих действий.

Я могла бы даже убить кого-нибудь и ничего об этом не знать.

Во мне нарастает паника, дыхание становится поверхностным и частым. Я досчитываю до десяти… потом до двадцати. Сердце мое бьется так быстро, что начинает кружиться голова. Я не свожу глаз с дяди, который возится с компьютером на столе библиотекаря, затем поворачивает монитор ко мне.

– Все в порядке, – повторяет Джексон, хотя это далеко не так. – Обещаю тебе, Грейс, мы во всем разберемся.

– Очень на это надеюсь, – отвечаю я, и мы все обращаем взгляды на монитор. – Потому что как долго это может продолжаться прежде, чем я попаду в тюрьму… или того хуже?

У меня падает сердце, когда я вижу на мониторе себя – делающую вещи, которых не помню.

Согласно времени, указанному внизу, я встала из-за стола, за которым читала и делала заметки, ровно в час тридцать, подошла к Амке и что-то ей сказала. Она кивнула со странным выражением на лице и через минуту встала. Но вместо того чтобы выйти, как она сказала ранее, она подошла к стеклянной витрине, в которой хранились атаме и несколько других ценных магических предметов, находившихся, по словам дяди, под действием защитного заклятия. А в 1:37 она как ни в чем не бывало открыла витрину, после чего ушла и не вернулась.

– Что это было? – спрашиваю я и смотрю то на Джексона, то на Амку, то на моего дядю. – Я что, использовала какой-то вид магии, доступный только горгульям?

Амка качает головой, и я вижу на мониторе, как беру атаме из витрины и, вытаскивая из нее руку, рву рукав моего блейзера.

– Я совершенно не помню, как отпирала эту витрину, – говорит она.

– Хадсон. – Джексон произносит это тихо, его тон полон ярости и, возможно… страха? Это неприятно поражает меня, потому что такого с Джексоном не бывает почти никогда.

– Что? – удивляется мой дядя. – При чем тут Хадсон?

– Он часто творил такое, когда мы с ним были детьми. Ему нужно поговорить с человеком напрямую, но он может убедить любого сделать что угодно, и для этого достаточно всего одного – его голоса.

– Творил что? – спрашиваю я, чувствуя, как страх запускает в меня свои когти. – Что творил Хадсон?

Джексон наконец отрывает взгляд от видео на мониторе.

– Он использовал свой дар убеждения, чтобы склонять людей делать то, чего ему хочется.