Текст книги "Тонкая нить"

Автор книги: Трейси Шевалье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6

Вайолет никак не могла придумать, кого ей учить вышивать. Мать ни за что не согласится, у Эвелин и так много работы, а Марджори еще мала, чтобы освоить такой сложный стежок, как рис. «Может, попробовать с хозяйкой?» – мелькнула в голове мысль. Но миссис Харви вряд ли станет сидеть с иголкой, не тот она человек. Можно попробовать уговорить какую-нибудь из постоялиц, но Вайолет не знала, хочет ли она этого сама. С мисс Фредерик, учительницей английского языка в местной женской школе, и с мисс Ланкастер, которая работала в канцелярии Уинчестерского королевского суда, она старалась держать дистанцию. Вокруг них витал ореол какой-то неустроенности и тоски, и Вайолет очень не хотелось заразиться от них тем же самым. Стоит только подружиться с ними, это ощущение станет еще сильней. Но прошло несколько дней, на горизонте никого подходящего не появилось, и Вайолет поняла: делать нечего, придется кланяться в ножки мисс Фредерик. Она думала об этом однажды утром, сидя на работе за машинкой, за два дня до занятий вышивкой. Девицы в офис еще не явились – они вообще редко приходили вовремя.

Мо появилась, когда Вайолет уже напечатала половину второго контракта, добавочного к уже существующему полису на страховку дома в Андовере, теперь еще и на случай пожара. Когда не было рядом Олив, Мо вела себя тише воды ниже травы. А сейчас вообще была как в воду опущенная: вошла, повесив голову, пробормотала себе под нос приветствие, даже не посмотрев в сторону Вайолет. И платье на ней было в тон настроению, какое-то мутно-коричневое, с бесформенной юбкой и мятым подолом, на груди висело мешком. Вайолет кивнула и, закончив печатать контракт, предложила заварить чайку.

– Да, если можно, – едва слышно проговорила Мо и тяжело вздохнула. Этот вздох означал только начало, она всегда так делала, готовясь отвечать на вопрос, что с ней стряслось.

Но Вайолет сначала отправилась на кухню, заварила в фаянсовом чайнике чай и принесла его в комнату вместе с тарелкой печенья «Гарибальди» – это печенье никому не нравилось, но больше у них ничего не было.

– Ну что, – сказала она, поставив перед Мо чашку с чаем и сахарницу. – Рассказывай, что случилось?

Вайолет откинулась на спинку стула, обхватив ладонями чашку с чаем, чтобы согреть их, – июньский день выдался дождливый и прохладный, казалось, на улице не лето, а ранняя весна. В такие дни она всегда надевала кофту, либо бежевую, либо светло-коричневую. Сегодня на ней была светло-коричневая, на новую у нее денег не было, зато недавно Вайолет освежила ее, сменив прежние пуговицы на перламутровые, на которые наткнулась в комиссионке.

Мо положила в чашку несколько ложек сахара и хмуро уставилась на прямоугольное печенье с изюмом – отдельные изюминки были похожи на сидящих мух. Вайолет не торопила ее с немедленным ответом. Впереди еще целый день.

– О подает заявление об уходе, – пробормотала она наконец. – С сегодняшнего дня. Ее мать будет звонить утром мистеру Уотерману.

Мо выбрала печенье и яростно впилась в него зубами.

– Понятно, – отозвалась Вайолет.

Она ожидала совсем не этого. Она думала, что Мо расстроена из-за того, что ее ухажер, банковский служащий, что-то сказал или сделал не так. А Олив не пришла на работу, потому что ей якобы надо готовиться к свадьбе, которая будет еще не скоро, – встретиться со священником, искать, где распечатать приглашения, выбирать материю на свадебное платье. О использовала все это как предлог, чтобы прогулять работу. Вайолет думала, что пройдет не один месяц, может, даже целый год этой канители, пока не настанет торжественный день. И только тогда Олив уйдет с работы, женщины всегда бросают работу, выходя замуж, но чтобы до замужества – такое случалось редко.

– Можно и сейчас уже вам рассказать, все равно ведь скоро узнаете. Слухи разносятся быстро, люди такие сплетники, – прибавила Мо, как бы случайно забыв о том, как еще совсем недавно они с О вслух обсуждали будущую женитьбу. – Она ведь… ну, в общем… скоро выходит замуж. В следующие выходные свадьба.

– Вот оно что, – протянула Вайолет и переложила ручку на столе перпендикулярно пачке бумаг.

Если женщина старается как можно быстрей выскочить замуж, для этого существует только одна причина.

– Это совсем не то, что вы думаете! – воскликнула Мо.

Вайолет секунду помолчала.

– Как раз именно это, – спокойно произнесла она. – Бедняжка Олив!

Мо вся напряглась, будто собиралась возразить, но через мгновение сникла, откинулась на спинку стула и окунула печенье в чай.

– Нет, это вовсе не значит, что она не собиралась выходить за него. Просто уж очень все это быстро, станут болтать всякое…

Вайолет закурила сигарету и неожиданно почувствовала себя старой.

– Ничего, как-нибудь перемелется, – сказала она.

Конечно, куда они денутся. Поженятся Олив со своим суженым. А людям скажут, что они так влюблены, что жить не могут друг без друга, – просто не хотят шумной свадьбы. О вскоре родит ребеночка. Скажет, недоношенный, зато посмотрите, какой крепыш, и не подумаешь, что появился на свет на два месяца раньше положенного!

И люди все благополучно забудут, потому что так ведь часто случается, да и какое это имеет значение? Вот со своими «шеррименами» Вайолет была осторожна, всегда использовала колпачок, который достала для нее у своего врача одна из замужних подруг. Но все-таки и ей несколько раз за эти годы пришлось пережить испуг, и она хорошо понимала, как легко такая девушка, как Олив, может оказаться в затруднительном положении. По крайней мере, жених поступил с ней благородно. Если он хоть в чем-то похож на свою сестру Джильду, думала Вайолет, то О сильно повезло.

Когда пришло время ланча, полил сильный дождь, выходить на улицу было страшно, и Вайолет с Мо остались перекусывать в конторе, развернув свои сэндвичи. Мо с несчастным видом листала какой-то журнал.

– Послушай, – предложила наконец Вайолет, – а давай я тебя кое-чему поучу, тебе надо отвлечься.

И оказалось, что у Мо – или Морин, поскольку с неожиданным уходом Олив кличка отпала сама собой – получилось даже лучше, чем у Вайолет, несмотря на то что прежде она никогда иголки в руках не держала. Морин обладала врожденной способностью к сосредоточению, настойчивостью и упорством, чего почему-то никогда не демонстрировала за печатной машинкой. Хотя это как посмотреть, ведь рядом с ней всегда была Олив, которая вечно ее отвлекала. А еще Морин легко радовалась своим успехам.

– Смотрите, какой ровненький у меня получился гобеленовый стежок, – с довольным видом говорила она, когда они сидели за шитьем. – Прямой как стрела!

Мисс Песел оказалась права: процесс обучения другого действительно помогает учиться самому, поскольку обучаемый задает вопросы, а это заставляет тебя самого думать, почему ты сделал так или иначе, и тогда само собой проясняется то, чего ты прежде не понимал.

– Почему так много значит степень натяжения нитки? – спрашивала Морин, хмуро разглядывая зеленую шерсть.

– Потому что… посмотри, – и Вайолет тыкала пальцем в неудачный стежок, – видишь, как он выступает по сравнению с остальными. Ты просто не подтянула его как следует. И он навсегда останется таким, если не распустить.

– А какая разница, что на изнанке стежки прямые или диагональные?

– Потому что стежки по диагонали стягивают полотно, и оно начинает морщиться. А тебе нужно, чтобы поверхность подушечки была ровненькая.

– Но почему изнанка должна быть обязательно такой же аккуратной?

– Если будет торчать много свободных нитей, можно случайно вытянуть какую-нибудь на лицевую сторону.

Вайолет просто повторяла то, что ей говорила мисс Песел. До сих пор ей удавалось отвечать на все вопросы Морин, но она знала, что в конце концов и она может попасться.

– А хочешь, приходи к нам, пока нас не распустили на лето, – предложила Вайолет, когда во время перерыва на чаепитие они снова занялись стежками.

Ситуация изменилась удивительно быстро: совсем недавно на Вайолет либо не обращали внимания, либо жалели, а теперь она стала для Морин учителем и даже предложила заниматься вместе вышиванием. Прежде она и в мыслях не могла представить, что они могут подружиться, тем более что Морин на пятнадцать лет моложе ее. Теперь атмосфера у них в комнате кардинально изменилась.

– Но мистер Уотерман вряд ли допустит, чтобы мы обе ходили на занятия, – ответила Морин, поднося свое полотно поближе к глазам и разглядывая стежки, она пробовала сейчас вышивать рис двумя разными цветами. – О черт! Я забыла, в какую сторону надо обметывать. Как правильно, по часовой стрелке или против? Или все равно?

– Нет, не все равно, ведь каждый квадратик ты вышиваешь в определенную сторону.

Вайолет стала разглядывать свои собственные стежки рисом. И увидела, что у нее проглядывает полотно, и довольно часто.

– А если мы станем работать во время обеденного перерыва и еще захватывать время вечером, может, мистер Уотерман разрешит нам ходить по утрам? – предположила она.

– Олив от нас ушла, и ему надо будет как можно скорей найти еще кого-нибудь, – отозвалась Морин.

У Вайолет насчет этого уже мелькнула одна мысль, но она промолчала, ей хотелось как следует все обдумать.

Стоило упомянуть имя Олив, как та, словно по волшебству, явилась собственной персоной: в коридоре послышался отчетливый стук ее каблучков. Морин – или же теперь она снова превратилась в Мо – испуганно подняла глаза. Бросив вышивку, она схватила журнал, чашку с чаем и отвернулась. Вайолет это нисколько не задело, скорей рассмешило.

Но у Мо недостало ума, чтобы припрятать свое новое увлечение. В дверях появилась Олив: она все еще была похожа на крепко сбитую, фигуристую лошадку. Олив бросила оценивающий взгляд на Морин, сидящую в нелепой позе, уткнувшись в журнал, на лежащую перед ней на столе вышивку, потом на вышивку в руках Вайолет и фыркнула.

– Стоит тебя на секунду оставить, как ты бросаешься на какие-то дурацкие кустарные штучки! – ухмыльнулась она. – И что же это такое?

Мо не успела и глазом моргнуть, как та схватила со стола образец вышивки. Иголка соскользнула с нитки и звякнула об пол.

– Образцы стежков, – ответила за Мо Вайолет. – Тент, гобеленовый, рис, крестик и удлиненный крестик. А скоро Морин научится вышивать и петелькой.

Олив бросила вышивку, словно она была заразная.

– Ты еще вязать поучись, как старая дева! – вскричала она, глядя на свою подругу. – Что это с тобой?

Мо опустила журнал.

– Но ты же от нас ушла… – тихо произнесла она.

– Ну так что? Я всегда собиралась уйти, как только выйду замуж. Просто это случилось немного раньше, вот и все. И ты когда-нибудь уйдешь.

Олив огляделась и увидела свой яркий шифоновый шарфик, висящий на приколоченном к двери крючке.

– А, вот где он! – торжествующе объявила она, снимая шарфик. – Нашелся наконец.

– А я буду у тебя подружкой невесты? – тихим умоляющим голоском проговорила Мо. – Через неделю?

– Вот ты о чем… Нет, это вряд ли.

Олив замолчала и стала возиться со своим шарфиком: обернула его вокруг шеи, завязала и долго поправляла.

– Свадьба пройдет тихо, в узком кругу. Только родственники.

Услышав эти слова, Мо стала такой несчастненькой, что Вайолет почувствовала несвойственное ей желание вмешаться.

– Вообще-то, мы занимаемся не вязанием, – сказала она. – Это называется вышивка на холсте. Современный вариант художественного прядения, можно сказать.

Олив озадаченно молчала, тупо глядя на нее.

– Это как прядение шерсти. Отсюда и слово «пряха»[6]6
  Spinster – пряха (англ.). Другие значения: незамужняя женщина, старая дева.


[Закрыть], – пояснила Вайолет.

Олив закатила глаза к небу:

– Господи, как я рада, что ни на чем таком не зациклилась!

– Ну что ж, а я тебе желаю удачи в этом, – живо отпарировала Вайолет, указывая глазами на пока еще плоский живот Олив.

Та вздрогнула и густо покраснела:

– Не знаю, о чем это вы! На самом деле это…

Олив замолчала. Щеки ее под ярким румянцем, казалось, позеленели.

– Мне надо умыться! – воскликнула она, повернулась и выскочила из комнаты, застучав каблучками в сторону туалета.

Если бы это была девица другого сорта, Вайолет, возможно, подняла бы Олив и ее поспешное бегство на смех. Но она сразу поняла, что Мо не поддержит ее, тем более под аккомпанемент доносящихся из туалета звуков – Олив отчаянно рвало.

– Ну что, перейдем к петелькам? – предложила вместо этого Вайолет.

Морин секунду помедлила, потом наклонилась и подняла с пола иголку.

– Да, – тихо отозвалась она.

* * *

Вайолет подкрепилась чаем с печеньем и двинулась на переговоры в кабинет к мистеру Уотерману. Лучше выложить ему все свои идеи сразу – и насчет работы, и насчет занятий вышиванием, и что касается Морин, конечно.

Вайолет не привыкла на работе соваться с предложениями, но ведь, когда она жила дома, в том не было необходимости, за свое содержание платить не надо было. Но если не высказаться обо всем сейчас, когда есть возможность, она просто медленно уморит себя голодом.

Вайолет постучала в открытую дверь кабинета мистера Уотермана, тот сидел за столом и смотрел в окно, за которым шел дождь.

– Здравствуйте, мисс Спидуэлл… а я вот сижу и с таким удовольствием гляжу, как дождик на улице поливает. Давно пора, все грядки на огороде польет. Итак, я к вашим услугам. Что это вы мне принесли, чашку чая? Именно то, что нужно, благодарю вас. Присаживайтесь.

О личной жизни своего начальника Вайолет почти ничего не знала, только то, что у него есть жена и ребенок, о которых он никогда не заговаривал, а еще он любит крикет и не любит, когда на улице жарко. Что мистер Уотерман делал, когда шла война, Вайолет тоже не знала. Так что с ним ей и говорить было не о чем. Сейчас он сидел, прихлебывал чай, а она пыталась подобрать нужные и правильные слова.

– Большое вам спасибо, мистер Уотерман, за то, что позволили на прошлой неделе посетить занятия вышивальщиц у миссис Биггинс, – начала она.

Услышав имя миссис Биггинс, мистер Уотерман встрепенулся и выпрямился.

– Конечно-конечно. Она, наверное, была очень рада, что вы стали ее ученицей?

– Да, разумеется! По правде говоря…

– Но погодите, вы ведь, кажется, заболели в тот день. Надеюсь, миссис Биггинс тут ни при чем?

Вайолет быстро сообразила, что́ нужно сказать:

– Нет-нет, это все из-за жары. В комнате было душновато.

– А-а, из-за жары… ну да, ну да… Жарища стояла – настоящее пекло! Вот сегодня совсем другое дело.

– Мне просто нужно было сесть поближе к окну. В следующий раз я так и сделаю.

– В следующий раз? А разве вы не усвоили с ней все, что вам было нужно?

– Миссис Биггинс хотела бы, чтобы я пришла еще раз перед летним перерывом, она хочет проверить, хорошо ли я понимаю, что делаю. И я должна привести с собой и Морин тоже.

Брови мистера Уотермана поползли вверх.

– Мисс Уэбстер? – переспросил он.

– Миссис Биггинс очень хочет, чтобы у нее было побольше вышивальщиц, там для собора у нее много работы. А мисс Уэбстер оказалась очень способной вышивальщицей.

– Понятно… – произнес мистер Уотерман и побарабанил кончиками пальцев по чашке, которая отозвалась ему тоненьким «динь-динь-динь». – Миссис Биггинс сама так считает?

– Нет, миссис Биггинс еще не видела ее работ, – призналась Вайолет, поскольку понимала, что врать надо тоже в меру. – Но миссис Биггинс и мисс Песел, которая основала общество вышивальщиц Уинчестерского собора, говорят, что им нужно побольше мастериц. А работы мисс Уэбстер очень хороши, просто превосходны!

Это, конечно, было преувеличением, но мистер Уотерман все равно не поймет, если захочет полюбоваться образцами Морин, для него это китайская грамота, как и для нее всего неделю назад.

– Ну что ж, у меня и в мыслях нет препятствовать, если кто превосходно работает на благо церкви, – начал мистер Уотерман. – Но у нас есть одна проблемка… что нам делать с неожиданным уходом мисс Сандерс?

Он проглотил остатки чая, капельки которого повисли на кончиках его усов. Мать Олив, наверное, уже сплела ему историю о двух юных пылких влюбленных, которые не в силах ждать, когда их наконец поженят. Но мистер Уотерман, видимо, отчетливо понимал, что к чему.

– А насчет образовавшейся вакансии у меня есть одно предложение, – сказала Вайолет.

– У вас?

Мистер Уотерман и не пытался скрыть крайнее изумление, причем с явным неодобрительным оттенком. Придется поторопиться и выложить перед ним свой план, пока раздражение, вызванное дерзостью женщины, не заставит начальника прекратить разговор.

– Я думаю, мы с мисс Уэбстер сможем разделить между собой всю дополнительную работу. Мисс Сандерс прекрасная девушка, но печатала она не очень быстро. И если я на полчаса укорочу свой перерыв на ланч и стану прихватывать еще по часу после рабочего дня, это будет еще семь с половиной часов в неделю. За мисс Уэбстер я говорить не могу, конечно, но и она, возможно, тоже захочет работать лишний час. А потом вы могли бы нанять машинистку на полставки, чтобы дополнить недостающие часы. А возможно, этого и не понадобится.

Вайолет старалась говорить о коллеге деликатно. Олив была отвратительная машинистка и страшная лентяйка. С уходом такой подруги Морин больше никто не станет отвлекать, и вместе они с успехом справятся с увеличившимся объемом работы. Но говорить об этом вслух было нельзя.

– Вы это серьезно? Вы в самом деле будете работать лишние часы?

Нотки признательности в голосе мистера Уотермана насторожили Вайолет. Кажется, он неправильно ее понял в самом ключевом пункте ее предложения.

– Конечно. Я буду только рада получить прибавку к жалованью, – ответила она. – Очень рада. На мое жалованье одинокой девушке прожить не так-то просто.

– Прибавку к жалованью?! – не поверив собственным ушам, воскликнул мистер Уотерман.

Он достал платок и вытер лоб.

Вайолет могла бы сказать: «Ну конечно, глупый вы человек. С чего это я стану работать бесплатно? Вы хоть знаете, что я ем на обед? Знаете, что я вообще не ем горячего? Платья уже висят на мне, как на вешалке, потому что я исхудала как щепка, а на новые платья у меня нет денег. Мне приходится выбирать: сходить в кино или поесть. Дополнительных доходов у меня нет, также нет и мужа, который содержал бы меня, а мои сбережения тают не по дням, а по часам. Часто я думаю: что же я стану делать в старости, когда не смогу больше работать? Но я не смею просить денег у брата, потому что хочу сохранить с ним добрые отношения, чтобы иметь возможность положиться на него и его детей, когда стану старухой!

Но ничего этого Вайолет мистеру Уотерману не сказала.

– Я ведь, в конечном счете, сберегу для компании деньги, потому что не придется платить третьей машинистке полное жалованье, – проговорила она.

– Да-да, думаю, вы правы, – секунду подумав, признал мистер Уотерман, и его недовольство постепенно улеглось.

Но когда Вайолет предложила поднять ей и Морин жалованье на четыре шиллинга в неделю каждой, начальник рассердился снова. Он продолжал злиться, слушая Вайолет, пока она терпеливо выкладывала ему свои расчеты.

– А вы все хорошо продумали, мисс Спидуэлл, – пробормотал мистер Уотерман, ему эта идея явно не понравилась.

Но Вайолет несколько раз напомнила ему, что они сэкономят на жалованье Олив, минус повышение зарплаты, учитывая то, что они с Морин станут работать более эффективно. Наконец мистер Уотерман неохотно согласился послать эти соображения в докладной начальству в Саутгемптон.

– Но, мисс Спидуэлл, если вы не возражаете, я напишу, что эта идея пришла в голову мне самому, – хмурясь, добавил он. – Не представляю, что скажет руководство, узнав, что у девушек в голове такие… прогрессивные мысли.

* * *

Быстрого ответа Вайолет не ждала, рассуждая так, что мистеру Уотерману понадобится неделя или даже две, чтобы привыкнуть к ее предложению и в каком-то смысле сделать его своим. Она была не против, пускай, если ее ждет повышение жалованья. В тот вечер, сидя в гостиной и слушая по радио Грейси Филдс[7]7
  Грейси Филдс (1898–1979) – британская актриса и певица.


[Закрыть], она мечтала о жареном мясе.

Поэтому Вайолет очень удивилась, когда через пару дней мистер Уотерман появился у них в комнате – они с Морин как раз печатали документы – и объявил, что начальство в Саутгемптоне согласилось передать им работу Олив с месячным испытательным сроком.

– И с прибавкой в четыре шиллинга в неделю? – спросила Вайолет, она не могла не задать этого вопроса.

– Да-да, мисс Спидуэлл, с прибавкой в четыре шиллинга, – с утомленным видом ответил мистер Уотерман, словно представил себе, что такого рода вопрос ему задает жена или дочь.

Он ушел, и они молча продолжили печатать. Потом Вайолет украдкой бросила взгляд на Морин – та улыбалась.

Повышение жалованья Вайолет отпраздновала тем, что отправилась обедать на Хай-стрит в кафе «Чайные комнаты у Одри», где съела целых три блюда: картофельный суп, свиную отбивную с двумя булочками и пудинг с изюмом и двойным сладким кремом. Каждую тарелку она выскребла дочиста.