Текст книги "Рассказ о том, как бабушка была паровозом"

Автор книги: Тосико Кандзава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кандзава Тосико
Рассказ о том, как бабушка была паровозом

Тосико Кандзава

Рассказ о том, как бабушка была паровозом

– Мио первая, Мио первая! – раздается голос около веранды, огибающей бабушкин дом. И опять топот ног.

– Мана вторая!

– Неправда, вторая Нао. Нао вторая!

– Что за спор? – выглянула бабушка.

Мана, Мио и Нао совсем запыхались от бега, только и твердят: "Жарко, жарко!"

– Переправлялись через речку, пробирались сквозь заросли, – говорит Мио, повернув к бабушке разгоряченное лицо.

Мио младше Маны на год и учится в четвёртом классе, но она довольно рослая девочка.

– И вы тоже бежали что есть мочи? – спрашивает бабушка, посмотрев на примчавшихся позже Юю и Такуя. – Давайте-ка в дом, отдохните. Мама Маны привезла вам холодный ячменный чай и осибори (Влажное полотенце для обтирания рук и лица. – Пер.). Кто хочет умыться?

Все, толкаясь, стали проходить с веранды в гостиную.

– Юю, ты, я вижу, стал совсем большим мальчиком. А загорел-то как! Совсем чёрный, как маленький паровозик!

Чем-то ей ужасно понравился маленький Юю. За ним стоял худой белолицый Такуя. Похоже, вся толпа ребятишек расшевелила в ней желание рассказать что-нибудь необыкновенное.

– Такуя стоит вплотную за Юю. Поэтому он будет пассажирским вагоном. Еще, пожалуй, нужен грузовой вагон с багажом. Кто им будет? – издалека начала бабушка.

Одно осибори она дала Юю, а другим начала обтирать лицо Такуя от лба до подбородка. Потом сказала ему:

– На-ка, лучше сам это сделай.

В это время где-то раздалась трель соловья. Вслед за ней послышался голос кукушки.

– Соловей поёт, а это кукушка. – Усевшись в кресло, бабушка напевно проговорила: – Ку-ку, ку-ку, ку-ку... Действительно, вспоминаю.

– Что, бабушка? – спросил вытирающий лицо Юю, приоткрыв один глаз.

– Когда-то давным-давно, – неторопливо продолжала она, – я бегала целый день по полям. Пел соловей, кричала кукушка, колыхалась трава, цвели розы. Берёзы на ветру шелестели, а танцующие деревья изгибали ветви, как балерины свои гибкие руки. Я бежала, бежала и очень громко свистела!

– Неужели, бабушка? – Обтерев лицо, Юю ошеломлённо смотрел на неё.

– Да, от деревни до города я добегала за два часа! Пихтовая роща была такой густой, что даже днём было темно и видневшееся надо мной небо казалось узкой речкой.

Ох, помню – бегу, мне жарко, из травы вдруг выскакивает полевой заяц, пробегает лиса, бывало, с ней вместе – очаровательные лисята. Нарочно сбавляю скорость, жду их и потом бегу наперегонки. Чух-чух-чух-чух, – разве это не здорово? Постепенно набираю скорость.

– Это похоже на игру в поезд. Чух-чух-чух-чух! – засмеялась Нао. Прямо-таки локомотив! Да, чёрный, блестящий. От его гудка воздух дрожит. Паровоз бежит, с треском сжигает уголь, выдыхает со свистом пар. Дым валит, и я думаю, добрая половина облаков на небе сделана из этого дыма.

– Всё верно, – бабушка медленно обвела взглядом лица детей и сказала так, будто раскрывала страшную тайну: – Да, ваша бабушка давным-давно была... после этого, сделав паузу, докончила, – паровозом!

– Что?! – На мгновение все онемели, а затем начали громко смеяться: Бабушка была паровозом, была паровозом, ха, ха, ха!

– Ах, – бабушка чуть смутилась. – Нет, я была маленьким паровозом, ездила по полевой железнодорожной ветке и возила уголь из деревни в небольшой городок. О, эти старинные времена! Вагоны, которые я тащила за собой, были тоже маленькими. А железнодорожное полотно было узким, это была короткая одноколейка. Однако это был хотя и маленький, но настоящий поезд. Полная энергии, я тянула за собой вагоны: чух-чух-чух, пых-пых! Выпуская клубы дыма, я пробегала через лес, бежала по равнине. Мне это нравилось. Я приносила пользу.

– И у тебя, наверное, был машинист? – спросил Такуя.

– Да, был машинист и помощник – ученик машиниста. Оба были молодыми, вернее помощник вообще был краснощёким мальчиком. Он кидал уголь в топку. Уголь погружен, посадка закончена, пассажиры расселись по местам. "Поезд отправляется!" – раздаётся голос дежурного. Я покидаю деревенскую железнодорожную станцию. Смотритель бьёт в станционный колокол и ждёт, пока я проеду. Завидев меня, мальчишки всегда махали мне руками. Маленькая деревенька кончается, а дальше лес, поля... Пых-пых-пых. Пых-пых-пых. Чух-чух! Рельсы прорезают лес и тянутся до города на берегу моря. Когда бежишь, кажется, что поверхность земли мягко колышется.

И Такуя, и Юю, раскачиваясь взад и вперед, повторяли: "Чух-чух-чух. Пых-пых".

Неожиданно бабушка сказала:

– Пшшш... Я бегу среди цветущих роз, переправляюсь через маленькую речку, и, когда въезжаю в берёзовую рощу, впереди показывается одиноко стоящий на отшибе домик. Здесь я сбавляю скорость. Неподалёку стоят женщина в соломенной шляпе и маленькая девочка. Завидев меня, они бегут – в мою сторону. Прикрепив фуросики дзуцуми (сверток, завернутый в цветной платок. – Пер.) на конец палки, протягивают его.

"Братишка!" – кричит девочка.

"Порядок! – ученик поймал узелок. – Мама, спасибо. И тебе, Юки, тоже".

– Догадался! – воскликнул Такуя. – Это были мама и младшая сестрёнка помощника машиниста, и они передали ему завтрак.

– Вообще-то летом было хорошо, но зимы были тяжёлыми. Дует ветер, идёт снег. Кругом только белая равнина. Уже нелегко разглядеть, где находишься. Всё тело дрожит мелкой дрожью и болит. Но горящий уголь придаёт силы, и я бегу.

Если, не сбиваясь, настойчиво бежать всё время прямо по рельсам, безошибочно доберёшься до города. И машинист тоже должен мужественно стоять, не закрывая глаз на пронизывающем ветру, в котором смешались дым, сажа и снег. А угля расходуется в два раза больше, чем летом.

Когда бушует метель, впереди ничего не видно. И если навалит много снега, оказываешься в тупике. Н-да, больше и шага не сделаешь. Я останавливаюсь, и машинист с учеником, спрыгнув на землю, разгребают снег лопатами. Пассажиры тоже помогают, и я наконец трогаюсь с места. Ведь если не доставишь уголь, остановится завод, не будет топлива для домашних печей. Замрёт жизнь города. Дети будут мёрзнуть. Надо, надо поднатужиться!

Собрав все силы, продвигаюсь вперёд. В заваленный по самые крыши снегом город я прибываю с опозданием на целый час, но все рады, все говорят: "Спасибо!"

– Бабушка, ох ты и старалась! – сказал Юю.

– Да. Пожалуйста, подайте мне ячменный чай. – Нао, налив в стакан чаю, передала его бабушке. – Спасибо. У меня действительно пересохло в горле.

Мурлыкая что-то, бабушка пила чай.

– Да, так вот... Снова наступало лето, а за ним осень. Скоро перелётные птицы должны были лететь на юг. Рядом с приморским городком на озере жили лебеди. Белые и чёрные лебеди и дикие утки. Когда они улетали, я провожала их прощальным гудком: "Ту-ту!"

Так-так. Вспоминаю...

В холодной высокой траве стояла девочка и махала красной тряпкой. Что там случилось? Медленно-медленно я останавливаюсь.

"В чём дело?" – спросил ученик, высунувшись из поезда. Это была его младшая сестра. Он не мог на неё сердиться, но сделал строгое лицо.

"Братец, помоги!" – На руках она держала белоснежного лебедя. Он хлопал крыльями и никак не мог взлететь. Наверное, был ранен.

Остановить по такому случаю поезд! Но машинист не рассердился. Он спрыгнул с паровоза и взял лебедя.

"Наверно, сломано крыло. Хорошо, отвезём в город. Рядом со станцией есть человек, который разбирается в птицах".

Так мы повезли лебедя лечиться...

А на обратном пути, когда проезжали мимо дома ученика, опять увидели его сестрёнку. Она громко кричала: "Дяденька, дяденька машинист, спасибо за лебедя!"

В полученном на следующий день завтраке был и свёрток для машиниста. Кроме всего прочего там была даже банка брусники с сахаром, которую собрала девочка.

Прошло несколько дней, и, когда опять проезжали мимо домика, машинист, оттеснив ученика, высунулся наружу и прокричал: "Эй, тебе подарок от лебедя! Он поправился и улетел на юг. Передавал тебе привет и беспокоился, не простудилась ли ты".

Машинист бросил девочке что-то завёрнутое в бумагу.

На следующий день стояла прекрасная ясная погода. Горы уже сверкали снежной белизной, в тени деревьев появился тонкий ледок.

В этот день плоды японской рябины алели ярче, чем обычно, и девочка смеялась, повязав ленту на коротко остриженные волосы.

"Смотрите, смотрите! Дяденька, братец, смотрите! – Девочка бежала, и лента развевалась в волосах. – Лента от лебедя!"

Может, и в самом деле лебедь купил эту ленту и попросил передать её девочке?

Опустив руки на колени, бабушка лукаво посмотрела на детей.

– Бабушка, что-то непонятно. Ведь лебедь, наверное, не может купить ленту, – сказала Нао.

– Почему же? Если бабушка могла быть паровозом, то лебедь уж наверняка мог купить ленту, – смеясь, ответила бабушка.

– Послушай, бабушка, а ты уже больше не будешь поездом? – спросил Такуя.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Немного робея, Такуя ответил:

– Я хочу прокатиться на бабушкином поезде.

– Я, я буду машинистом. А Такуя, раз он маленький, будет учеником, – сразу же закричал Юю.

– Я буду пассажиркой, – сказала четырёхлетняя Кана.

– Мы тоже поедем, – сказали Нао и Мио с опасением: а вдруг они опоздают?

– А я буду лебедем и буду лететь рядом! – добавила Мана.

– Бабушка, стань опять паровозом! – просили все.

Толкая взад и вперёд стул, на котором сидел Такуя, Юю проговорил:

– Чух-чух-чух-чух. Пых-пых. Бабушкин поезд идёт.