Текст книги "Уединенное жилище"

Автор книги: Томас Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Майн Рид
Уединенное жилище

I. Шапки долой!

В главном городе северных провинций Мексики и Чиуауа, расположенном среди голых степей, окаймленных цепями скал, происходила торжественная религиозная церемония – обычное явление в каждом мексиканском городе. В этой необычайно торжественной процессии, изображающей шествие Христа на Голгофу, принимали участие все сословия, не исключая войск. Для духовенства же она служила источником больших доходов, и оно, конечно, играло в ней главную роль.

В те времена в Чиуауа существовала лишь одна гостиница на американский лад, хотя она и размещалась в самой обычной деревянной постройке, так называемой посад (поиспански posads – дом и гостиница). Среди других приезжих в ней находился молодой американец из штата Кентукки по имени Франк Гамерсли. Своею красотою и телосложением он напоминал Аполлона. Его платье, манеры – все изобличало свободного и богатого джентльмена.

Когда и для чего он приехал сюда, никому не было известно.

Стоя возле гостиницы, он наблюдал за проходившей мимо процессией. По выражению его лица было ясно, что происходившее вокруг нисколько его не волновало и более того – наводило скуку. Колонна подъезда почти закрывала его, а потому ему показалось излишним снять шляпу. Американец, конечно, сделал бы это, если бы знал, что его могут увидеть, поскольку вовсе не хотел оскорбить чье бы то ни было религиозное чувство, а тем более фанатиков-мексиканцев, хотя он сам и был протестантом.

Вдруг он заметил обращенные на него угрожающие взгляды и услышал глухой, недовольный ропот проходившей толпы. Поняв в чем дело, американец попытался спрятаться за колонну, но было уже поздно. Его пронзил острый взгляд фанатика-офицера, ехавшего во главе отряда улан; через секунду тот был уже возле американца с саблей наголо.

– Долой шапку и на колени, негодяй! – воскликнул офицер. Но так как окрик его не возымел желаемого результата, он ударом сабли сбросил шапку с головы ослушника. Американец, чтобы не упасть, оперся о стену. Через секунду «негодяй» очнулся, выхватил револьвер и в следующее мгновение пуля прострелила бы голову дерзкого улана, если бы не вмешательство третьего участника драмы, остановившего руку Франка.

– Вы неправы, капитан Урага, – обратился незнакомец к улану. – Этот джентльмен приезжий и не знаком с обычаями страны.

– Достаточно было времени, чтобы познакомиться с ними и проникнуться уважением к святой Церкви! Но какое право имеете вы вмешиваться, полковник Миранда?

– Право человека, хозяина страны и старшего над вами!

– Ну, нет, тут вы ошибаетесь! Если бы мы были в Альбукерке, то я обязан был бы подчиниться вам, но не здесь, в Чиуауа.

– Так или иначе, но вы ответите за нанесенное оскорбление. Не воображайте, что ваш покровитель диктатор Санта-Ана сможет и в этом случае защитить вас. Вы, по-видимому, забыли, капитан Урага, что нынешнее правительство считает себя ответственным за непочтительное отношение к великой республике, гражданином которой, мне кажется, является этот молодой человек.

– Оставьте, полковник Миранда! – воскликнул офицер. – Проповедуйте кому-нибудь другому, а мне некогда вас слушать. Убирайтесь вы оба к черту!

Капитан пришпорил лошадь и вновь встал во главе отряда. Процессия продолжала медленно двигаться и скоро все забыли о происшедшем скандале. Франк со своим защитником скрылись в дверях гостиницы.

II. Друг в затруднении

Молодой американец был совершенно ошеломлен нанесенным ему оскорблением. Не зная, что предпринять, он обратился за помощью к своему новому знакомому, только что помешавшему ему стать убийцей.

– Что вам делать? – повторил тот. – По-моему, лучше всего оставить все происшедшее без последствий, если вы дорожите своей жизнью.

– Простите, сеньор, но это невозможно! Я американец и, получив удар, не могу оставить его без ответа! Как джентльмен, я потребую удовлетворения, и капитан Урага не осмелится отказать мне.

– Напротив, непременно откажет, под предлогом, что вы иностранец.

– Что же мне делать? Ведь я одинок здесь и…

– Ну, если вы настаиваете на своем, я помогу вам. В качестве вашего секунданта я отправлюсь к капитану Ураге, и в таком случае он не сможет не принять ваш вызов.

– Как мне вас благодарить! – воскликнул Франк.

– Не надо меня благодарить. Лучше скажите, насколько хорошо вы владеете шпагой?

– Достаточно, чтобы не бояться рискнуть своей жизнью.

– Отлично. Мы, мексиканцы, почему-то убеждены, что американцы очень слабо фехтуют, и этот трус Урага, конечно, выберет шпаги.

– И сильно разочаруется.

– Очень рад. А теперь я выслушаю ваши пожелания и отправлюсь к нему.

На следующий же день произошла дуэль на шпагах. Молодой американец показал себя превосходным фехтовальщиком; в результате он выбил у Ураги несколько передних зубов и сильно изуродовал ему щеку.

– Сеньор Гамерсли, – обратился к нему полковник Миранда, когда они после дуэли сидели в ресторане за стаканом вина, – могу я спросить вас, куда вы намерены отправиться отсюда?

– В город Санта-Фе, столицу Новой Мексики, а оттуда обратно в Соединенные Штаты с каким-нибудь возвращающимся караваном.

– А когда именно?

– Да мне все равно.

– А я советую вам поехать немедленно.

– Но почему же, полковник Миранда?

– Потому что, оставаясь здесь, вы ежеминутно рискуете своей жизнью. Вы не знаете капитана Урагу! Несмотря на мундир, он, в сущности, просто-напросто разбойник, сальтеадор. В Мексике очень легко за самую ничтожную сумму найти наемного убийцу. А он никогда не простит вам, что вы его изуродовали. Теперь понятно?

– Но что же я должен сделать?

– То же, что и я – немедленно отсюда уехать. Мне предстоит ехать по делам в Альбукерке, вы можете отправиться со мной. У меня есть охрана и я предлагаю вам воспользоваться ею.

– И снова я не знаю, как благодарить вас.

– Довольно, сеньор, у нас нет времени. Кто знает, не подстерегают ли нас где-нибудь за углом наемные убийцы. Укладывайтесь! За два часа до захода солнца мы должны выехать.

И действительно, через некоторое время группа всадников выехала из ворот Чиуауа, направляясь к Санта-Фе.

III. Полковник Миранда

Прошло шесть недель. На веранде похожего на замок дома, расположенного в предместье города Альбукерке, стояли полковник Миранда и Франк Гамерсли. После трехнедельного утомительного путешествия американец с удовольствием воспользовался радушным гостеприимством своего нового друга, командира гарнизона, стоящего здесь для защиты города от нападений индейцев. Дом Миранды находился в его огромном родовом поместье, вдоль которого протекала Рио-Браво-дель-Норте. Эту местность окаймляла цепь гор Сьерра-Роза. Сам гарнизон находился на расстоянии полуверсты от города.

Полковник был еще очень молод и неженат, так что в доме не было ни женщин, ни детей. В зале висел портрет молоденькой сестры Миранды, иногда приезжавшей к нему погостить. Франк часто поглядывал на этот портрет и каждый раз его охватывало желание познакомиться с оригиналом.

– Итак, сеньор Франциско, завтра вы покидаете меня? – проговорил Миранда.

– Приходится, полковник. Я и так еле поспею к каравану, выходящему послезавтра из Санта-Фе.

– Грустно мне расставаться с вами. Ведь я здесь совершенно одинок и кроме доктора Просперо ни с кем не встречаюсь вне службы. Конечно, знакомые у меня есть, даже среди индейцев, которые, узнав, сколько у меня под командой людей, с каждым днем становятся все более дерзкими. Но, повторяю, это дела служебные. Сейчас меня утешает лишь мысль о скором приезде сестры. Если бы вы знали, сколько оживления этот прелестный ребенок вносит в мою жизнь! Я бы был счастлив, если бы вы познакомились с ней.

– Я уверен, что ваше желание сбудется, – улыбнулся Франк.

– Но когда же?

– Я должен закупить товар в Америке, а потом вернусь сюда, чтобы обменять его на мексиканское золото.

– Значит, вы хотите стать степным купцом?

– Да, для этого я и приехал сюда. Итак, если все пойдет хорошо, то не пройдет и года, как я вернусь обратно.

– Я радуюсь надежде вновь увидеть вас, а теперь позвольте дать вам совет друга: будьте осторожны, не думайте, что опасны одни краснокожие. Вспомните о капитане Ураге, который несравненно хуже, чем вы себе это представляете. Я его хорошо знаю: он в полном смысле слова разбойник. Вы удивляетесь, что он в то же время может быть офицером? Это простой результат неустойчивости нашей политики. Но я лично этого все-таки понять не могу, так как глубоко убежден, что он в конце концов окажется предателем. Впрочем, это объясняется тем, что здесь замешана сильная власть, действующая исподтишка; это наше духовенство! Урага является одним из послушнейших орудий в его руках и беспрекословно исполняет все самые низкие и бесчестные требования. А когда наступит время для нового пронунсиаменто против нашей независимости, Урага будет одним из первых содействовать этому, он будет среди самых ярых изменников! И когда я подумаю, что этот негодяй добивается руки моей сестры…

При этих словах Гамерсли пожалел, что не убил Урагу тогда на дуэли.

– Но, полковник, разве это возможно?

– Пока я жив, конечно, нет. Но в сложившейся ситуации, я ежечасно рискую быть убитым и тогда моя бедная сестра…

– Я скоро вернусь, – сказал Франк, как бы успокаивая Миранду. – С весенним караваном не получится, но есть другая дорога, которой можно пользоваться в любое время года. Во всяком случае я заблаговременно напишу вам. Если же у вас произойдут какие-либо политические перевороты и вам придется бежать, то я думаю, не к чему говорить, что в Америке вы всегда найдете друга и дом…

Они молча протянули друг другу руки и улыбнулись.

На следующее утро Гамерсли попрощался со своим другом и направился в столицу Новой Мексики. Его сопровождал отряд драгун, который по приказу Миранды должен был защищать американца в случае нападения краснокожих.

IV. Пронунсиаменто

Четверть века тому назад индейцы племени навахо наводили ужас на жителей Новой Мексики. Они нападали на города, стреляли в людей на улицах, прокалывали их своими пиками, разоряли магазины, хватали женщин и увозили в свои далекие степи.

Когда Мексикой управлял диктатор и тиран Санта-Ана, в степях у индейцев можно было видеть большое количество пленных женщин, оторванных от своих семей и силой взятых похитителями в жены, а еще чаще в наложницы и рабыни. Дети белых росли вместе с детьми краснокожих и, достигнув зрелости, теряли всякую связь с прошлым и с цивилизацией, превращаясь в таких же дикарей, как и их повелители.

В описываемое нами время положение вещей со дня на день ухудшалось, и когда полковник Миранда был назначен командующим войсками в Альбукерке, ситуация обострилась до предела. Не только этому городку, но и столице Санта-Фе грозили постоянные нашествия краснокожих разбойников. К племени навахо присоединились апачи с юга и команчи из восточных степей, расположенных вдоль Рио-Браво-дель-Норте. Ни одного уцелевшего селения, ни одной колонии не осталось там! И роскошные крупные поместья, и скромные ранчо – все было одинаково безжалостно разорено. Лишь в городах, обнесенных каменными стенами, могли укрыться белые и индейцы, обращенные в христианство, хотя и там не было полной безопасности, даже и в самом Альбукерке.

Полковник Миранда, старавшийся всеми силами защитить вверенный ему округ, обратился к правительству с просьбой прислать ему на помощь войска. Его просьба была выполнена, в город вошел отряд улан под предводительством капитана Ураги, о чем полковник узнал к своему великому неудовольствию. Но последний, казалось, не думал о происшедшем между ними столкновении, держал себя по-товарищески и в то же время почтительно.

Они почти постоянно были заняты преследованием индейцев, и некоторое время их личная жизнь текла вполне спокойно.

Но так как сестра Миранды была уже у него, то полковник временами очень беспокоился о ее судьбе и его волновало ухаживание Ураги, которого он не имел возможности не принимать у себя.

Вдруг стали носиться слухи, что тиран Санта-Ана вновь захватывает власть в свои руки. Капитан Урага стал чрезвычайно самоуверен, даже дерзок, так что полковнику Миранде пришлось попросить его больше не являться к нему в дом в качестве знакомого.

– Да, Адель, – сказал он однажды, обращаясь к сестре, – Урага не должен бывать у нас. Я знаю причину его нахального поведения: духовенство вновь одерживает верх. Горе нашей стране, если оно окончательно победит, да и нам также!

Крепко обняв сестру, полковник сел на лошадь и поскакал в гарнизон произвести смотр войск. Подъехав к площади, он с удивлением увидел, что войска не выстроились к его встрече. Чем ближе полковник подъезжал, тем более странное зрелище открывалось перед ним. Гарнизон был в полном смятении: солдаты бросались во все стороны, издавая мятежные крики, между которыми особенно выделялись восклицания: «Да здравствует Санта-Ана!», «Да здравствует генерал Армио!», «Да здравствует полковник Урага!».

Не было сомнения, что произошел бунт. Старое правительство, которому служил Миранда, сменилось новым.

Обнажив саблю, полковник ринулся в ряды восставших против него солдат. Несколько человек, остававшихся верными свергнутому правительству, последовали за ним. Началась перестрелка, раздались выстрелы, лязг оружия. Послышались предсмертные крики, стоны раненых. Ранен был и полковник Миранда.

Через десять минут все было кончено. Бывший командующий войсками был арестован, а капитан Урага, теперь уже полковник, занял его место.

В то же время всюду распространялись слухи, что дон Антонио Лопес де Санта-Ана назначен диктатором Мексики, а его приверженец Мануэль Армио – губернатором Санта-Фе.

V. Почему он не возвращается?

– Что задержало Валериана? Почему он не возвращается? – беспрестанно повторяла Адель, ожидая возвращения брата со смотра.

Наступил уже вечер, а его все не было. Бедная Адель не находила себе места и поминутно выбегала на веранду, прислушиваясь к малейшему шороху. Чтобы отвлечься от преследовавших ее страшных мыслей, она стала смотреть на фотографию иностранца, которого так полюбил ее брат. Это был портрет Франка, подаренный им Миранде в день отъезда. Когда Адель вглядывалась в этот портрет, в ее сердце происходило нечто схожее с тем чувством, которым был охвачен Франк, разглядывавший ее изображение… Мечты Адель были прерваны звуком шагов.

– Наконец-то, Валериан! – вскрикнула она, выбегая на веранду. Внезапно девушка остановилась и со страхом закричала: – Это не Валериан! Божья Матерь, где же он?

Перед ней стоял бледный рабочий, еле переводивший дух.

– Сеньорита, я пришел с дурными вестями. Произошел бунт в войсках. Изменники одержали верх и ваш брат ранен и взят в плен.

Адель молча выслушала страшное сообщение и сейчас же послала гонцов в город, а сама стала молиться.

В полночь Миранда вернулся в сопровождении своего друга полкового врача. Они торопились, точно за ними гнались. Да оно так и было. Едва успев собраться, забрав самых верных людей, брат и сестра покинули вместе с другом-доктором отчий дом, который очень скоро захватил полковник Урага.

К счастью беглецов, Урага был до такой степени пьян, что ничего не соображал. И лишь на следующее утро, когда они уже были в безопасности, он пришел в себя и зарычал, как в припадке безумия. Полковник Миранда разбил две самые дорогие его мечты: он помешал отомстить ненавистному человеку и помог бежать женщине, которую Урага страстно любил.

VI. Осажденные

Беспредельная песчаная равнина под лучами восходящего солнца отливала красно-желтым отблеском. На северной стороне она прерывалась цепью холмов, а на южной – скалами, поднимавшимися стеной на высоту нескольких сот метров, и совершенно заслонявшими горизонт.

Между этими скалами и ближайшими холмами были видны шесть больших фургонов, поставленные в круг. В середине этого круга находились пятнадцать человек и пять лошадей. Но лишь десять человек были живы, остальные мертвыми лежали между колес повозок. Трех лошадей постигла та же участь. Все вокруг носило следы ужасного кровопролития.

В полукилометре от этого каравана на той же песчаной равнине расположились другие люди и лошади. Их полунагие, коричневые тела, головные уборы из перьев ясно говорили, что это индейцы, недавно напавшие на белых путешественников.

Еще при восходе солнца двести индейцев напали на проходивший караван, вполне уверенные, что захватят его сразу. Но ожидания их не оправдались, и индейцы решили окружить караван на таком расстоянии, чтобы выстрелы осажденных не достигали их. Сами же они следили за каждым жестом, каждым движением белых, наподобие длинной змеи, которая обернулась вокруг своей жертвы и готова ежесекундно задушить ее.

– Вальтер, – обратился Гамерсли к хозяину каравана, своему другу, старому техасскому фермеру, – кто это, команчи?

– Да, – ответил Вальтер на ломаном английском языке, – и притом одна из самых страшных шаек, шайка Лизарда. Наверняка он замышляет что-то против нас.

– Не попробовать ли нам прорваться через их цепь? – продолжал Франк.

– Но вы забываете, что у нас всего две лошади. Как же спасутся остальные?

– Вы правы, Вальтер, их нельзя покинуть для спасения наших жизней. Будем бороться до последней возможности, а если погибнем, то все вместе!

Не успел Гамерсли произнести эти слова, как краснокожие вскочили на коней, держа в руках луки и чем-то обмотанные стрелы. И прежде чем осажденные успели что-либо предпринять, на них со всех сторон посыпались ярко пылавшие стрелы.

Индейцы, прячась за своих лошадей, оставляя незащищенными лишь руку и ногу, приближались до расстояния, откуда стрелы попадали в цель, и вновь быстро отъезжали.

– Братья, к оружию! – скомандовал Вальтер. – Цельтесь хорошенько, чтобы не тратить даром зарядов!

Пока Вальтер распоряжался, в воздухе блеснула горящая стрела и, взвившись, как огненная ракета, упала, дымясь, шагах в двадцати от центра каравана.

Увлекшиеся краснокожие забыли всякие предосторожности и все теснее и теснее замыкали круг, пока их стрелы одна за другой не посыпались целым дождем сверкающих ракет на крыши фургонов с товарами.

Многие из дикарей падали, пронзенные пулями белых, но сейчас же их заменяли другие, из задних рядов. Вскоре над белыми полотняными крышами фургонов показались огромные клубы дыма и пламя мало-помалу распространилось по всему каравану.

Но осажденные в пылу боя не отдавали себе отчета в том, что происходит. Они принимали этот зловещий дым за пороховой. Наконец они поняли, в чем дело.

– Мы горим, братцы! – первый воскликнул Вальтер.

– Что нам делать, что нам делать? – закричали все.

– Ничего другого, – ответил Гамерсли, – как продолжать бороться до последней возможности!

VII. Нож, пистолет и меч

Едва Франк произнес эти слова, как все фургоны заволок густой дым. Не имея даже воды, чтобы бороться с огнем, белые решили засыпать его песком и, вынув из фургона лопаты, деятельно принялись за работу. Но не долго они могли продолжать ее; краснокожие, ободренные своим успехом, все теснее стягивались вокруг каравана. Пришлось вновь взяться за ружья. Несмотря на сильный дым, белые хорошо видели краснокожих, бесстрашно приближавшихся к ним. Карабины, не переставая, стреляли, и земля покрывалась трупами дикарей. Но вот настал критический момент. Казалось, что краснокожие во что бы то ни стало решили победить и взять в трофей скальпы белых! Кругом все пылало и заволакивало дымом. Что было делать белым? Неужели сдаться?

Никогда! Не даром Гамерсли произнес: «Умрем как граждане свободной страны, а не по-собачьи!»

А положение белых становилось все более безнадежным. Это уже не была первоначальная борьба на расстоянии, но отчаянная, безжалостная бойня, грозившая перейти в рукопашную.

Из десяти белых ни один не был выбит из строя. Их озлобление было сильнее страха и удесятеряло силы.

Дикари вплотную окружили фургоны, влезали на колеса, старались проникнуть внутрь через малейшее отверстие. Белые заменили ружья пистолетами и, стреляя без перерыва, укладывали одного краснокожего за другим. Все время осады Франк своей храбростью и неустрашимостью воодушевлял товарищей. Сражаясь как лев, он, казалось, одновременно находился повсюду, бросаясь с отвагой на врагов. Но все было напрасно: силы были слишком неравны. Мало-помалу большинство его товарищей были убиты, и возбуждение Гамерсли сменилось отчаянием. Но и тут он не струсил, не подумал о бегстве. Гамерсли только что пронзил своим кривым ножом трех краснокожих и нетерпеливо выискивал четвертую жертву, как вдруг перед ними предстала огромная фигура Вальтера.

– Мертвая скотина! – с презрением оттолкнул он ногой труп индейца. – Франк, и с нами то же будет, если мы…

– Если мы что, Вальтер?

– Если мы не бежим, – скороговоркой и глухо проговорил тот.

– Это невозможно! – воскликнул Гамерсли.

– Нет, Франк, возможность есть. Из товарищей никого не осталось и своей гибелью мы не воскресим их. А оставшись живыми, отомстим этим негодяям. Вы видите этих двух лошадей? Идите же, Франк, скорее, пока не поздно!

Гамерсли продолжал сомневаться. Тем временем Вальтеру удалось несколько раздвинуть связанные вместе фургоны.

– Идите, Франк, скорее, – продолжал уговаривать его Вальтер. – Садитесь на лошадь и следуйте за мной. Если вам и не удастся бежать, то лучше пасть сраженным в поле, чем как барсук в капкане. Ну же, Франк! Спасение сейчас или никогда!

Почти не понимая, что он делает, молодой американец вскочил на лошадь, и через несколько мгновений они неслись во весь опор по усыпанной желтым песком равнине.

Как только Франк и Вальтер покинули караван, сраженье прекратилось. Краснокожие, не встречая сопротивления, соскочили с лошадей, перелезли через фургоны и стали прикалывать своими длинными пиками всякого, подававшего признаки жизни. Во время этого жестокого издевательства над уже мертвыми людьми среди краснокожих показались два странных человека. Индейцы по одежде и цвету кожи, они тем не менее, казалось, принадлежали к более цивилизованной расе. Говорили они на чистом мексиканско-испанском наречии.

Они сошли с лошадей и внимательно рассматривали трупы белых. Тот, который казался старшим, произнес с отчаянием:

– Черт возьми! Его нет между убитыми, а между тем этот караван несомненно его. Неужели ему опять удалось улизнуть? Неужели я даром совершил все это путешествие?

– Но взгляните на все эти богатства, – утешал его спутник, – и тогда вы убедитесь, что время не потрачено даром.

– Что мне эти шелка и бархат! Я был бы согласен отдать все богатства мира за его скальп. Но где же он? – с отчаянием повторял человек. «А вдруг он бежал?» – с испугом спросил он себя. И как бы в ответ на его вопрос, вдалеке послышался крик, который обычно издает неприятель, убегающий от преследования.

Подняв голову в направлении этого странного крика, старший из незнакомцев увидел приблизительно на расстоянии двух километров удалявшихся всадников. Краснокожие, только что заметившие беглецов, быстро садились на коней, чтобы погнаться за ними.

– Ты еще жив, но скоро умрешь! – все сильнее и сильнее вонзая шпоры в бока бедного животного, шептал странный индеец, убедившись, что один из бежавших именно тот, кого он жаждал найти среди трупов.