Текст книги "Собрание сочинений, том 3. Охотники за растениями, Ползуны по скалам, Затерянные в океане"

Автор книги: Томас Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

Глава XXXI. ИЗМЕРЯЮТ ТРЕЩИНУ

На следующее утро каменная стена была снова тщательно осмотрена и обследована. Еще раз совершили обход долины. Охотники даже взбирались на деревья, чтобы лучше разглядеть поднимавшийся над ними гребень утесов. Результатом была полная уверенность в том, что взобраться на обрыв решительно нигде нельзя.

До сих пор они не помышляли о том, чтобы вернуться в расселину, ведущую к леднику, но, потеряв надежду уйти другим путем, снова туда отправились.

Они шли не легким, быстрым шагом людей, уверенных в успехе, а как-то вяло, машинально, подчиняясь какому-то бессознательному импульсу. До сих пор они еще не обследовали ледяную пропасть.

Испуганные ледниковым оползнем, они поспешили уйти подальше от пропасти. Они бросили на трещину всего один взгляд, но сразу же увидели, что перейти через нее невозможно. В то время, однако, они не знали, что спасение так близко. Они не заметили высокого леса в каких-нибудь пятистах ярдах от трещины. Да едва ли и могла возникнуть у них такая мысль, пока они еще не знали о безвыходности своего положения.

Но в ту минуту, когда они проходили сквозь каменные ворота в ущелье, эта мысль пришла в голову всем троим. Карл первый ее высказал. Внезапно остановившись, он произнес, указывая на лес:

– А что, если нам сделать мост?

Никто не спросил, о каком мосте он говорит. В этот момент все трое думали об одном и том же и знали, что он имеет в виду мост через трещину.

– Сосны здесь высокие, – заметил Каспар.

– Не довольно высокий, саиб, – возразил шикари.

– Можно их соединить, – продолжал Каспар.

Оссару ничего не ответил, только покачал головой.

У них снова появилась надежда, и все трое ускорили шаг. По пути они осматривали утесы со всех сторон, но эти скалы уже раньше были обследованы.

Они осторожно приблизились к краю расселины. Посмотрели иа противоположную сторону. Расселина была не менее ста футов шириной. Став на колени, заглянули в зияющую бездну. Отвесные утесы уходили вниз на глубину нескольких тысяч футов. Пропасть суживалась книзу. Голубоватые у вершины, ледяные утесы становились все темнее и зеленее по мере того, как спускались вниз. Кое-где виднелись застрявшие в щелях каменные глыбы и смерзшийся снег; со дна пропасти доносился глухой шум воды. Глубоко подо льдами струился поток – без сомнения, там нашли себе выход избыточные воды озера.

Зрелище было великолепное, но жуткое: нельзя было смотреть в бездну без головокружения, а голоса, повторенные эхом, звучали так гулко и странно, что охотников прохватывала дрожь. Спускаться на дно провала было бы безумием, да они и не думали о таком предприятии. Они знали, что, даже если бы это им удалось, все равно невозможно будет вскарабкаться на противоположную отвесную стену.

Единственно, на что они могли надеяться, – это перебросить мост через трещину, и только об этом они и думали.

Такой проект может показаться нелепым. Люди, менее мужественные, сразу же отказались бы от него: так поступили бы и они сами, будь у них хоть малейшая надежда выбраться отсюда другим путем. Но теперь это был вопрос жизни или смерти.

Отказаться от всякой надежды вернуться домой, к друзьям, провести остаток жизни в этой каменной тюрьме – такая перспектива были бы не многим лучше смерти.

Все трое не могли даже допустить подобной ужасной мысли. Но сознание, что им угрожает трагическая судьба, если они не найдут выхода из этого тяжелого положения, заставляло их мысль напряженно работать, и каждый новый план горячо обсуждался.

Глядя на зияющую пропасть, они пришли к убеждению, что вполне возможно перебросить через нее мост.

Карл первый высказал эту мысль. Пылкий Каспар быстро присоединился к мнению брата. Оссару долго возражал, но в конце концов согласился, что стоит попытаться.

Изобретательный ботаник вскоре придумал план, правда требовавший больших усилий, но все же казавшийся выполнимым.

Прежде всего необходимо было определить ширину трещины. Но как это сделать?

Оценке на глаз нельзя было доверять, и в самом деле, все трое по-разному определили ширину трещины. Карл считал, что она шириной в сто футов, Оссару полагал, что сто пятьдесят, а Каспар – что сто двадцать.

Необходимо было точное измерение. Но как его произвести?

Таков был первый вопрос, вставший перед ними.

Будь у них соответствующие инструменты, Карл вполне мог бы определить расстояние путем триангуляции, но у них не было ни квадранта, ни теодолита.

Я сказал, что трудные обстоятельства заставляли их пускаться на всякие изобретения. В самом деле, проблема измерения расселины вскоре была решена – и не кем иным, как Оссару.

Карл и Каспар стояли в стороне, обсуждая этот вопрос. Они даже не спрашивали мнения шикари. Внезапно они увидели, что он разматывает длинную бечевку, которую достал из кармана.

– Эй, Оссару, – крикнул Каспар, – что ты делаешь? Ты хочешь измерить пропасть бечевкой?

– Да, саиб, – ответил шикари.

– А кто перенесет твою бечевку на ту сторону, хотел бы я знать? – спросил Каспар.

Действительно, смешно было думать, что трещину можно измерить бечевкой; однако природная изобретательность Оссару подсказала ему простой и верный способ.

Вместо ответа он вынул из колчана стрелу и сказал, показывая братьям:

– Это, саиб, понести бечевка.

– Правильно! Верно, верно! – радостно воскликнули братья, сразу догадавшись о намерении шикари.

Оссару быстро привел в исполнение свой замысел. Он размотал бечевку во всю длину. Она оказалась длиной около ста футов. Ее туго натянули, чтобы расправить все завитки, и привязали одним концом к стреле. К другому ее концу привязали камень, затем шикари натянул тетиву – и стрела взвилась в воздух.

Крик радости вырвался у всех, когда они увидели, что стрела упала на снег по ту сторону трещины; видна была и бечевка, повисшая над бездной, как паутина.

Оссару схватил бечевку и осторожно подтянул стрелу к самому краю пропасти; отметив заранее на бечевке узлом это место, он дернул ее, сбросив стрелу в пропасть, и начал сматывать бечевку.

Через несколько минут и стрела и бечевка оказались у него в руках. Наступил важный момент: измерение бечевки.

Сердца у наших охотников усиленно бились, пока они отсчитывали фут за футом. У всех вырвался радостный возглас, когда оказалось, что оценка Карла ближе всех к истине. Ширина трещины равнялась примерно ста футам.

Глава XXXII. ХИЖИНА

Карл не сомневался, что им удастся перекинуть мост через пропасть. Правда, единственными их орудиями были ножи и небольшой топорик, случайно оказавшийся за поясом у Оссару, когда они пустились в погоню за мускусной кабаргой. Имелись у них ружья, но разве они могли пригодиться при постройке моста!

Нож Оссару, как мы уже говорили, имел длинное лезвие; это был полунож-полумеч, какие в ходу у обитателей джунглей. Топорик был не больше индейского томагавка. И при помощи таких орудий Карл Линден собирался построить мост длиною свыше ста футов.

Он подробно рассказал о своем замысле товарищам и сумел их убедить, что его план вполне осуществим. Не приходится и говорить, что у всех поднялось настроение.

Правда, они сознавали, что это трудная задача и предприятие может не удасться, но все же крепко надеялись на успех.

Сделав все нужные приготовления, измерив самую узкую часть трещины и хорошенько заметив это место, они вернулись в долину бодрые и веселые.

Сооружение моста было делом не одного дня и даже не одной недели; возможно, на это потребуется больше месяца. Если бы можно было строить мост сразу с двух сторон пропасти, они окончили бы его гораздо скорее. Но, как вам известно, им приходилось работать только на одной стороне и перебрасывать оттуда мост на другую. Если бы им удалось протянуть через трещину хотя бы канат, это вполне заменило бы для них мост. Но откуда взять канат? Придет время, и у них будет канат или толстая веревка, но покамест они могли пользоваться только бечевкой, которую должна была перенести на тот берег стрела.

Изобретательный Карл не только создал проект моста, но и придумал, как перебросить его через пропасть. Для этого потребуется немало сноровки и труда. Но не приходится жалеть ни сил, ни времени, когда речь идет о жизни и свободе.

Прежде всего пришлось построить хижину. Ночи были свежие и становились все холоднее, так как приближалась гималайская зима, и уже нельзя было спать на открытом воздухе даже возле ярко пылающего костра.

Итак, они построили грубую хижину из бревен и каменных глыб; пришлось прибегнуть к камням, так как трудно было раздобыть достаточное количество бревен нужной длины, а распиливать стволы было нечем.

Стены были толстые и прочные; щели замазали глиной, взятой со дна ручейка; крышей служил настил из осоки, срезанной на озере, а пол устлали листьями душистого рододендрона. В крыше проделали отверстие для выхода дыма. Небольшие гранитные глыбы служили табуретками, в столах не было надобности; матрацы заменял толстый настил сена и сухих листьев.

Такое жилище вполне удовлетворяло охотников. Они были слишком заняты мыслями о будущем и легко мирились с самой убогой обстановкой.

На постройку хижины они потратили всего один день. Будь под рукой бамбук, Оссару построил бы дом вдвое скорее и гораздо красивее.

На следующее утро охотники приступили к постройке моста.

Они решили разделить между собой работу. Карл и Оссару работали как дровосеки, орудуя топориком и большим ножом, а Каспар ходил на охоту, добывая дичь, и в случае нужды помогал товарищам.

Но Каспар был полезен не только тем, что добывал мясо. Им нужны были веревки – длинные, прочные веревки, – и они решили заменить их ремнями, вырезанными из шкур животных. Поэтому роль Каспара была очень важной. Потребуются два крепких, толстых ремня, сказал ему Карл, длиной в сто футов и еще много других ремней и ремешков. Чтобы добыть их, придется усердно поохотиться. Ведь на ремни пойдет не меньше десяти шкур. Каспар был создан для такой работы и горячо принялся за дело.

Необходимо было выбрать деревья для постройки. С самого утра на четырех деревьях были сделаны зарубки.

Это были сосны, известные под именем тибетских; они очень высокие, стройные, и ветви у них начинаются на высоте добрых пятидесяти футов над землей. Карл не брал особенно толстых деревьев, так как их пришлось бы слишком долго обстругивать, а для этого не имелось соответствующих орудий.

Он выбирал деревья, подходящие по толщине, которые было легче обрабатывать. Ободрав кору и отрубив комель, необходимо было придать стволу одинаковую толщину на всем его протяжении.

Но труднее всего было соединить по длине два ствола – эта работа требовала особенной сноровки и внимания.

Итак, каждый приступил к своему делу. Карл и Оссару отправились в сосновый бор, а Каспар стал собираться на охоту.

Глава XXXIII. ЛАЮЩИЙ ОЛЕНЬ

"Хорошо бы напасть на след того самого стада яков! -сказал себе Каспар, вскидывая двустволку на плечо и выходя из хижины. – Мне думается, это самые крупные животные в долине, и мясо у них недурное, особенно молодое. Интересно знать, сколько ремней можно выкроить из шкуры старого быка? "

Тут Каспар принялся вычислять в уме, сколько ярдов сыромятного ремня шириной в два дюйма можно сделать из шкуры яка-самца. Карл сказал, что такая ширина будет вполне достаточной, если шкура яка окажется не менее прочной, чем бычья.

Мысленно сняв шкуру с большого быка, разостлав ее на земле и измерив, молодой охотник пришел к выводу, что из нее получится около двадцати ярдов крепкого ремня. Затем он таким же образом измерил шкуру коровы. В стаде четыре коровы: раньше было пять, но одну убили. Каспар решил, что из шкуры коровы выйдет десять ярдов ремня, ибо корова чуть ли не вдвое меньше быка. К тому же шкура у нее тоньше и не такая прочная.

Были также молодые бычки и телки – всего четыре. Каспар успел их пересчитать во время охоты. Из шкур этого молодняка можно нарезать всего каких-нибудь тридцать ярдов. Таким образом, все шкуры – быка, коров и годовиков, – по расчетам Каспара, могут дать ремень длиной в девяносто ярдов. Как жаль, что не сто! Ведь Карл сказал, что ремень должен быть именно такой длины. В стаде, правда, были и маленькие телята, но от них не было никакого толку.

«Может быть, в долине не одно стадо яков, – продолжал размышлять Каспар. – Если так, то все благополучно. Еще один бык – и дело сделано».

Тут охотник снял с плеча двустволку, проверил кремни и затравку, снова вскинул на плечо и весело зашагал дальше.

Каспар не сомневался, что рано или поздно перебьет все стадо. Ведь животные, как и сам охотник, не могли выбраться из долины. Если они имели обыкновение уходить на другие пастбища, то должны были идти через ледник, но теперь путь был отрезан. Они были во власти охотника – можно сказать, в загоне.

По правде сказать, долину нельзя было назвать загоном. Она была шириной в добрую милю и едва ли не больше в длину. Это был маленький мирок. Местность была пересеченная. Множество холмов, высокие утесы; хаотически нагроможденные глыбы, поднимавшиеся на высоту нескольких сот футов; глубокие лощины, где в трещинах скал росли деревья. Были в долине и дремучие леса и густые, трудно проходимые заросли. О, здесь имелось множество убежищ, и самое глупое животное могло спрятаться от самого хитроумного охотника! Но все же добыча не могла окончательно уйти, и, хотя яки на время могли скрыться, они должны непременно вернуться, и Каспар надеялся со временем истребить их всех.

Каспару представлялся замечательный случай показать свое охотничье искусство. Освобождение его друзей и его самого зависело от него – на юношу была возложена ответственная задача раздобыть шкуры. Неудивительно, что нервы его были до крайности напряжены.

Выйдя из хижины, он направился вдоль берега озера. Несколько раз ему попадались китайские гуси и дикие утки, но, предвидя встречу с яками, он зарядил оба ствола пулями. Это было сделано в расчете на большого быка, ибо даже крупная дробь не пробила бы его толстой шкуры. Нечего было и думать стрелять по водяной птице. Он мог легко промахнуться, а между тем порох и свинец следовало экономить. Итак, он приберег заряд для лучшей добычи и зашагал дальше.

Некоторое время он шел вдоль берега озера, но яков не было видно; тогда он направился к утесам. Он надеялся найти стадо среди скал.

Карл, знакомый по книгам с привычками этих животных, рассказал ему, что они любят пастись среди скал и утесов.

Каспар прошел через лесок, и перед ним открылась небольшая поляна, поросшая густой, высокой травой; кое-где разбросаны группы кустов и низкорослых деревьев.

Он шел осторожно, как подобает охотнику, оглядываясь по сторонам и чутко прислушиваясь.

Когда Каспар пересекал поляну, его внимание привлек странный звук. Он очень напоминал тявканье лисицы, которое Каспару не раз приходилось слышать на родине. Однако этот лай показался ему громче и отрывистее лисьего.

Пройдя несколько шагов, он увидел животное, ничуть не похожее на лисицу, но именно оно издавало эти звуки.

Каспар чуть не расхохотался, увидав, что тявкает не лисица, не собака и даже не волк, а животное, от которого никак нельзя было этого ожидать, – олень!

Это было маленькое изящное создание, не выше двух футов, причем рога были длиной в семь – восемь дюймов. Его легко было принять за антилопу, но Каспар заметил у него на рогах отростки, совсем крохотные, длиной около дюйма. Несомненно, это представитель семейства оленей. У него была светло-рыжая шерсть, короткая и гладкая. Присмотревшись, Каспар обнаружил, что из уголков рта у животного торчат клыки, как у мускусной кабарги. Действительно, это был ее близкий родственник -какур, или лающий олень, названный так благодаря издаваемому им звуку, привлекающему внимание охотников.

В Индии встречается немало разновидностей лающих оленей, еще почти неизвестных натуралистам; к ним относится так называемый мунтжак. У него также имеются клыки и один отросток на стволе рогов.

Лающие олени нередко встречаются в предгорьях Гималаев и обычно не заходят выше семи – восьми тысяч футов; но иной раз они поднимаются по течению реки или по долине на значительно большую высоту. Тот, которого увидел Каспар, очевидно, забрел в эту прекрасную долину летом, идя по леднику и побуждаемый любопытством или каким-нибудь инстинктом. Бедное маленькое создание! Ему не суждено было вернуться назад...

Но Каспар не сразу решился выстрелить: некоторое время он колебался, стоит ли тратить заряд на такого крошку, и даже позволил ему уйти.

Когда олень убегал, охотника удивил странный звук, издаваемый им на бегу, похожий на стук костяшек или кастаньет. Этот стук был слышен ярдов за пятьдесят, а может быть, и дальше; но внезапно животное остановилось, повернуло голову и снова начало тявкать.

Каспар не понимал, чем вызван этот странный стук, да и ни один натуралист не мог бы объяснить это явление; может быть, этот звук издавали копыта, вернее – половинки копыт, ударявшиеся друг о друга, когда ноги взлетали над землей.

Известно, что подобный же звук, только гораздо более громкий, издают копыта крупного лося. Каспар недолго ломал голову над этим вопросом. Животное, стоявшее на расстоянии выстрела, было слишком заманчивой мишенью, и первый же выстрел оборвал его тявканье.

– Не тебя я хотел убить, – сказал Каспар. – Но у старого оленя слишком жесткое мясо. Уж, наверно, ты, малыш, окажешься более нежным, и я уверен, что из тебя получится замечательное жаркое. Я повешу тебя на дерево, а потом вернусь за тобой.

С этими словами Каспар связал какуру ноги и повесил тушу на дерево.

Потом, снова зарядив правый ствол, он двинулся дальше на поиски яков.

Глава XXXIV. АРГУС

Каспар шел по-прежнему осторожно, намереваясь незаметно подкрасться к якам. Он оставил Фрица в хижине, так как собака была бесполезна при такой охоте.

Он действовал с такой необычайной осторожностью по двум причинам: во-первых, нужно было подойти к якам на расстояние выстрела; во-вторых, он опасался свирепого нрава животного.

Юноша не забыл, как вел себя старый бык при их первом знакомстве. Перед уходом Каспара Карл настоятельно его предостерегал, советуя действовать осторожно и не попадаться на рога быку. Поэтому Каспар решил не стрелять, если поблизости не окажется дерева или другого укрытия, куда можно будет спастись от преследований быка.

Он выбирал подходящее место для нападения, и это значительно усложняло охоту.

Он бесшумно продвигался вперед, пересекая лужайки, минуя перелески, пробираясь сквозь густые заросли. Выходя на открытое место или на прогалину, он всякий раз останавливался, прячась в кусты, и зорко осматривался. Ему не хотелось наскочить на яков и оказаться носом к носу со старым быком. Он не собирался подходить к ним ближе чем на пятьдесят – шестьдесят ярдов. Его ружье как раз подходило для стрельбы с такого расстояния.

Несколько раз ему перелетали дорогу крупные птицы; он обратил внимание на прекрасных фазанов-аргусов, которые красотой своего оперения почти не уступают павлину.

Эти птицы, заметив охотника, замирают на ветке, и нужен исключительно зоркий глаз, чтобы различить их в листве. Действительно, яркая раскраска их оперения, делающая аргуса таким заметным среди других птиц, помогает ему оставаться незаметным в листве. С головы до хвоста птица испещрена яркими золотистыми крапинами и благодаря этому сливается с фоном листвы. Будь эта птица менее яркой окраски, но одноцветной, ее куда легче было бы заметить. К тому же листва деревьев, если смотреть на нее снизу, пронизана солнечными бликами, на которые так похожи крапины, усеивающие оперение аргуса.

Быть может, таким путем природа охраняет красивую и довольно беспомощную птицу, ибо этот пернатый красавец плохо летает, и не будь у него способности прятаться, он легко становился бы добычей врагов.

Натуралисты и охотники уже давно заметили, что дикие животные принимают окраску окружающей их среды. Казалось бы, ягуары, леопарды и пантеры с их желтыми пятнистыми шкурами должны бросаться в глаза, но в действительности их трудно различить среди зарослей, в которых они обитают. Животное такой же величины, но одноцветное, было бы заметнее, чем они. Самая пестрота делает их невидимыми, так как многочисленные пятна как бы раздробляют большое их тело на множество мелких пятен, и неопытному глазу нелегко уловить контуры зверя на пестром фоне зарослей.

По этой же причине фазана-аргуса крайне трудно заметить среди листвы и сучьев, когда он сидит на дереве. Но, незаметный для охотника, он видит все, что происходит внизу. Он назван очень метко. Хотя глазки на его оперении и слепы, но у него есть два глаза, которые могут соперничать по зоркости с глазами пресловутого стража, чье имя он носит [9]9
  Аргус – в древнегреческой мифологии стоокий великан, который охранял возлюбленную Зевса – Ио, превращенную в белую корову.


[Закрыть]: аргус все время следит за охотником и сразу почует, что его заметили, и в тот момент, когда щелкнет курок, улетает, громко хлопая крыльями.

Но, как мы уже говорили, аргус плохо летает. Его главные маховые перья слишком малы, а второстепенные малоподвижны, поэтому он летает тяжело, как все птицы его породы. Зато он быстро бегает по земле, помогая себе крыльями, подобно дикой индейке, которой он приходится сродни. Когда аргус спокоен, его оперение не так ярко и красиво. Во всей своей красе он предстает перед самками. Тогда он распускает свои пестрые крылья – совсем как павлин. Хвост также развертывается и поднимается кверху, между тем как в обычное время он вытянут в одну линию с телом и два его длинных пера лежат одно на другом.

Аргус обитает в южной части Азии, хотя пределы его распространения еще не вполне изучены. Он встречается повсюду в Индии, а также в Китае.

Но аргус не единственный красивый фазан этих стран. Индия, вернее – Южная Азия, является также родиной настоящих фазанов. Натуралистам уже известно больше десяти видов этих птиц. Некоторые из них гораздо красивее райской птицы. Когда фауна Индийского архипелага будет глубже изучена, вероятно, там откроют еще несколько пород фазанов.