Текст книги "Мерлин. Книга первая: "Потерянные годы Мерлина""

Автор книги: Томас Баррон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

ИНФОРМАЦИЯ

Перевод сделал Михаил Гок (сайт: mihailgok.ru)​

Редакция: Екатерина Старцева​

Творческое объединение: svidcan

Автор книги: Томас Арчибальд Баррон (1996 год)​

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я знаю не очень многое о волшебниках, но в одном уверен: они полны сюрпризов. Когда, на рассвете двадцать первого века, я закончил писать «Эффект Мерлина» – роман, который следует за тонкой нитью легенды об Артуре, времен древних Жрецов, я понял: эта нить связала меня так сильно, что сопротивляться невозможно. Когда я пытался вырваться – она стягивалась ещё сильнее. Раскручивал – закручивалась снова. Этой нитью оказался сам Мерлин. Он, этот таинственный и очаровательный парень, волшебник, путешествующий во времени, бросающий вызов даже Тройственной Смерти, способный отыскать Святой Грааль всего лишь с помощью духов рек и деревьев. Я очень хотел узнать его поближе. ​

Современные ученые доказали, что миф о Мерлине мог иметь корни в реальной исторической личности – Друиде-пророке, жившем где-то в Уэльсе в шестом веке нашей эры. Но это вопрос для исторических дебатов. Не важно, существовал ли Мерлин в действительности, он безусловно существует в нашем воображении. Там он продолжает жить и преуспевать. Волшебник рад любым гостям по любому поводу. И пока я хочу использовать воображение, а не историю, дверь мага всегда широко открыта для всех желающих.​

Итак, перед тем как я успел возразить что либо, Мерлин уже составил на меня планы. Остальные книги и проекты были отложены. Тогда началось время открытия другого аспекта его жизни, глубоко личного для такого волшебника, как он. Я догадывался, что (как и в других жизненных ситуациях) каждый раз узнавая новый факт о Мерлине, я буду понимать, как мало могу узнать о нём на самом деле. Было очевидно с самого начала, что даже скромные вложения усилий в столь известного обитателя мифов, – это уже большой вызов. Но оказалось, что это также колоссальная мотивация. Да и Мерлин был настойчив. ​

А дальше последовал первый сюрприз от волшебника. Я погрузился в исторические рассказы про мага и обнаружил необъяснимый пробел в его биографии. Молодость Мерлина – решающее время в становлении личности, которое, вероятно, может пролить свет на тень его происхождения, черты характера и масштаб возможностей, – упоминалась лишь вскользь, если упоминалось вообще. Где он впервые вкусил горя? Где нашел радость? Когда приобрел частичку-другую мудрости? – эти вопросы остались без ответов. ​

Большинство исторических рассказчиков шло по тому же пути, что и Томас Мэлори, совершенно игнорируя молодость Мерлина. Некоторые истории рассказывали о его рождении, измученной матери, неизвестном отце и раннем взрослении. (В одной из повестей он свободно общался с матерью, когда ему был всего год). Дальше мы ничего не слышим о нём до тех пор, пока, значительно повзрослевший, он не находит решение загадки с драконами для вероломного Короля Вортигерна. Между этими событиями промежуток в несколько лет. Возможно, как некоторые предполагают, он в одиночестве бродил по лесам все эти годы, оставаясь вне легенд. Или, можно предположить… просто предположить, что… он отправлялся куда-то ещё.​

Небольшие рассказы о детстве Мерлина резко контрастирует со стеллажами фолиантов о его последующих годах жизни. Будучи уже взрослым, он принимал множество (иногда противоречивых) форм, его описывали как пророка, мага, лесного безумца, шарлатана, жреца и барда. Он появлялся в нескольких ранних мифах Кельтских Британцев (некоторые из них такие древние, что их происхождение казалось туманным и тысячу лет назад), когда в Великобритании только появились великие Уэльские легенды. Присутствует волшебник и в Спенсоровской «Сказочной Королеве» и в Ариостовом «Орландо Неистовом». Он давал советы молодому королю в Малориевской «Смерти Артура», создавал Стоунхендж в поэме Роберта Борона двенадцатого века «Мерлин», изрёк множество пророчеств в повести Джофри Монмонса «История королей Британии».​

Позже некоторые писатели, такие как Шекспир, Теннисон, Томас Харди, Т. Х. Вайт, Мэри Стюарт, Клайв Льюис, Николай Толстой и Джон Стейнбэк, проводили время с этой увлекательной личностью, как и многие другие люди с разных уголков земли. Но, за редким исключением, таким как Мэри Стюарт, мало кто рассматривал его юношество. ​

Таким образом, годы юности Мерлина остаются таинственной загадкой. Нас оставили без удивительных историй о его ранней борьбе, страхах и стремлениях. Какими были его мечты? Его страсти? Как он обнаружил свои необычайные способности? Как смирился с трагедиями и утратами? Как он узнал о своей темной сущности и принял ли её? Когда он впервые изучил духовные работы жрецов и древних Греков? Как преодолел стремление к могуществу и ужас последствий от злоупотребления им? И наконец, как он стал волшебником и наставником короля Артура – личности, популярной до сих пор? ​

На эти вопросы не найти ответов в исторических рассказах. Даже слова, приписанные самому Мерлину, не проливают свет на эту загадку. Создается впечатление, что он решительно избегал разговоров о своем прошлом. Поэтому большинство людей имеют поверхностное представление о Мерлине, как о старике, сидящем рядом с юным Артуром и туманно размышляющем об ушедших годах своей молодости. Или жалующимся на скоротечность жизни и слабую память о прошлом. ​

Но моё мнение заключается в том, что во времена «потерянных лет» волшебник исчез не только из мира рассказов и песен. Скорее я верю, что он исчез… из мира, который мы знаем. Эта история, состоящая из нескольких томов должна сократить разрыв в биографии Мерлина. Она начнётся с маленького мальчика без имени и памяти о прошлом, выброшенного на берег Уэльса. А закончится, когда тот же мальчик, нашедший и потерявший многое, уже будет готов занять центральную роль в легенде о короле Артуре.​

За этот период многое случится. Он обретёт свой дар ясновиденья, но дорого заплатит за него. Начнёт говорить с животными, деревьями, реками. Найдёт настоящий Стоунхендж, намного более древний, чем круг камней на Солсберийской равнине, строительство которого присваивают ему. Но сначала он, конечно, узнает значение слова Стоунхенж (Танец Гигантов) на языке друидов. Юный Мерлин откроет первую кристаллическую пещеру. Отправится в путешествие на затерянный остров Финкейра (на галльском: Финддтур), известный в кельтской мифологии, как остров, покрытый волнами, мост между землёй, населённой людьми и миром духов. Он столкнётся с некоторыми личностями, известными в древних рассказах, включая великого Дагу, злого Рита Гора, печальную Элен, загадочного Домну, мудрого Нейпера и животворящую Рию. Также он встретит менее популярных обитателей мифов, таких как Шим, Стангмар, Тилен, Гарлация и Великая Эльза. Маг узнает, что, чтобы увидеть всё, нужно нечто большее, чем просто зоркий глаз. Что истинная мудрость сочетает в себе множество противоречий: веру и сомнение, женское начало и мужское, свет и тьму. Поймет, что настоящая любовь смешивает радость и горе. И что самое важное, он получит своё имя: Мерлин.

Немного слов благодарности Корре, моей жене и лучшему другу, так славно оберегающему моё уединение; нашим детям: Денали, Бруксу, Бэну, Росс и Ларкину, за их неисчерпаемое чувство юмора и тягу к прекрасному. Патриции Ли Гауч за её непоколебимую веру в силу честной истории, Виктории Эпорд и Патриции Ванека за их бесценную помощь, Синти Круз-Ют за её глубокие познания в мифологии; и тем, кто вдохновлял меня на этом пути, особенно Модлен Л`Энгл, Дороти Маркинко и М. Джерри Уэсу; всем бардам, рассказчикам и поэтам, которые столько веков вкладывали свой труд в истории о Мерлине; И конечно, самому неуловимому волшебнику.​

Идите за мной, и Мерлин раскроет нам тайну своих потерянных лет. В этом путешествии вы очевидцы, я – летописец, а Мерлин – наш проводник. Призываю вас быть осторожными, ведь волшебники, как вы знаете, полны сюрпризов. ​

Т.А.В.

Пролог

Создал взмахом руки​

Ветер, воду, холмы земли;​

Дал всему завершенье.​

Кто услышит сказанье,​

Но начну я с рожденья​

Мерлина и его становленья. ​

С королевства родного​

И бед времени то́го,​

Что случались и в Англии.

– из баллады 13-ого века.

Если я закрою глаза и переведу дыхание в ритм морских волн, мне всё-таки удастся вспомнить этот давно ушедший день. Суровый, холодный и безжизненный. В нём было также мало надежды, как воздуха в моих лёгких. ​

Много дней прошло с тех пор, больше, чем у меня хватило бы сил посчитать. Но то был яркий день, такой же яркий, как сам Галатор, как день, когда я обрёл своё имя или как день, когда я впервые убаюкивал дитя, имя которому Артур. Возможно он так памятен мне из-за боли, боли от шрама на душе, который никогда не затянется. Или потому, что этот день подводил итог многому. Или, возможно потому, что он обозначил начало: начало потерянных мною лет.

Тёмная волна выросла над разбушевавшимся морем, и из неё поднялась рука. Вместе с волной она поднималась к небу, призрачная, словно дым, тянулась так высоко, как только могла. Браслет из пены обвился вокруг запястья, когда скрюченные в агонии пальцы безуспешно искали что-то. Это была рука кого-то маленького. Рука кого-то слабого, слишком слабого, чтобы продолжать бороться. ​

Рука мальчика. ​

Со страшным гулом волна наклонилась, медленно приближаясь к берегу. На мгновение она остановилась, замерев между океаном и землёй, между задумчивой Атлантикой и опасным, обросшим смертоносными скалами берегом Уэльса, известного в то время, как Гвинд. С предсмертным рёвом она наконец опрокинулась, швырнув слабое тело мальчика на чёрные скалы. ​

Его голова сильно ударилась о камень, так, что череп несомненно бы раскололся, если бы не толстый слой густых волос. Он лежал без движения, пока поднимались волны и свирепел ветер, взъерошивающий волосы, измазанные кровью. ​

Потрёпанная чайка, увидев беззащитное неподвижное тело между скал, спикировала по кратчайшему пути. Направив свой клюв на лицо мальчика, она схватилась за водоросли, обвившиеся вокруг его уха. Птица тянула и дёргала, недовольно крича. ​

Наконец водоросли отцепились. Чайка самодовольно прыгнула на оголённую руку. Небольшое тело семилетнего ребёнка всё ещё было прикрыто остатками старой рубахи, изорвавшейся от ударов волн. Но что-то в лице – может, форма бровей или морщинки вокруг глаз – делало его старше своих лет. ​

Он кашлянул, выплёвывая солёную воду. Чайка с криком отпрыгнула и перелетела на соседний каменный выступ. ​

Мальчик некоторое время оставался неподвижен. Всё, что он мог чувствовать – вкус песка вперемешку со слизью и рвотой. Всё, что занимало его сознание – пульсирующая боль в голове и маленькие наконечники скал, врезающиеся в плечи. ​

Он снова закашлял солёной водой. Тяжелый порывистый вдох. Второй, третий. Медленно его тощая рука сжалась в кулак. Волны вокруг вздымались и рушились одна за другой. Долгое время пламя его жизни колыхалось, едва не сдаваясь тьме. За пульсирующей болью сознание казалось ему неестественно пустым, таким же пустым, как эта тьма. Как будто он потерял самого себя. Или кто-то отобрал у него всё, кроме старого страха. ​

Дыхание мальчика замедлилось, кулак разжался. Он снова набрал воздуха, чтобы откашляться, но внутри было пусто.​

Чайка осторожно приблизилась. ​

Внезапно тёплый поток энергии разлился по его телу. Что-то внутри ещё не готово было умереть. Он снова пошевелился, снова сделал вдох.​

Чайка замерла. ​

Он открыл глаза. Дрожа от холода, повернулся набок. Чувствуя во рту зернистый песок, попытался сплюнуть, но ему помешало обилие солёных водорослей. С тяжёлым трудом он поднял руку и очистил свой рот обрывком рубахи. Затем вздрогнул, почувствовав содранный с затылка кусок кожи. Преодолевая себя, мальчик опёрся локтем на скалу и поднялся. ​

Он сидел и слушал дыхание воды, шипение пены. Сквозь непрерывный грохот бьющихся о скалы волн, сквозь пульсирующую боль в голове, ему казалось, что он слышит что-то ещё, – возможно, чей-то голос. Голос из другого времени, иного места, владельца которого он не мог вспомнить здесь и сейчас. ​

Внезапно он понял, что не может вспомнить вообще ничего! Откуда он. Лицо матери. Отца. Имя. Своё собственное имя! Как сильно он ни старался, вспомнить не удавалось. Вспомнить своё собственное имя…​

«Кто я?»​

Его стон спугнул чайку: она крикнула и улетела. ​

Он застыл, увидев отражение в лужице воды. Странное лицо принадлежало ребёнку, которого он совсем не знал. Чёрные как уголь глаза и волосы имели лишь небольшие светлые пятна. Уши, треугольные и заострённые, были непропорционально большими по сравнению с остальными частями головы, как и лоб, высоко поднявшийся над глазами. Нос был маленьким и узким, больше похожим на клюв. Он не узнавал себя. ​

Мальчик собрался с силами и встал на ноги. Голова закружилась, и он снова упал, прекратив попытки, пока боль не утихла. Его глаза блуждали по пустынному побережью. Скалы, скалы были рассыпаны всюду, создавая твёрдый барьер морским волнам. Они нехотя расступались лишь в одном месте – вокруг корней старого дуба. Его серая кора местами потрескалась (старое дерево противостояло океану на протяжении нескольких веков). На ней имелись глубокие раны, оставленные огнём много лет назад. Время испытывало дуб каждый день, заставляя его ствол виться, а кору трескаться. Но пока дерево стояло, и корни цеплялись за камень, выдерживая удары волн и ветра. Благодаря ему сзади росла роща деревьев, на фоне которой скалы казались совсем безжизненными. ​

Мальчик отчаянно искал знакомые места, которые могли бы пробудить его память. Но ничего не узнавал. ​

Он повернулся, не обращая внимания на солёные брызги, к открытому морю. Волны поднимались и разбивались о скалы одна за другой, одна за другой. Ничего, кроме серых волн, поднимающихся из-за горизонта. ​

Тогда он решил снова прислушаться к таинственному голосу, но слышал только далёкие крики чаек, отражавшиеся от скал. ​

Откуда он? С другого берега этого моря? Мальчик потёр руки, чтобы унять дрожь и поднял комок водорослей, лежавший рядом. Когда-то, он был уверен, эта бесформенная зелёная масса танцевала в своём собственном изящном стиле, пока её не выдрало и не выбросило на берег морское течение, как и его. Теперь она висит на его руке. «Почему же я оказался тут?» Низкий стонущий звук проник в его ухо. Снова этот голос! Он шёл со стороны скал за старым дубом. ​

Он наклонился по направлению крика и впервые почувствовал острую боль между лопаток. До этого она была далёкой, словно от очень старой раны. Мальчик мог только предполагать, что его спина, как и голова, была искалечена ударом о скалы. ​

После нескольких тяжёлых шагов он добрался до старого дерева и опёрся на его большой ствол; сердце выскакивало из груди. Но снова прозвучал стон. Снова он поднялся. ​

Оголённые ноги мальчика скользили по скалам, усложняя подъём. Пока он спотыкался, его разорванная рубаха качалась в ногах, как хвост неуклюжей прибрежной птицы, прокладывающей свой путь вдоль берега. Почему-то именно сейчас мальчик понял, кто же он: одинокий ребёнок без имени и дома. ​

Но взобравшись, он увидел её. Среди камней в воде, оставленной приливом, лежало тело женщины. У неё было красивое лицо, прекрасные длинные волосы цвета весенней луны, обрамлявшие голову, словно лучи света, широкие скулы и кожа кремового цвета. Длинная, местами порвавшаяся роба была обвита водорослями и засыпана песком. Качество ткани, как и цветной кулон на обнажённой шее, говорили о том, что эта женщина принадлежала к кругу богатых и статусных людей. ​

Он подошёл ближе. Она застонала снова, стоном неугасающей, суровой боли. Мальчик чувствовал её отчаянье в смешении со своей восставшей надеждой. «Знаю ли я её?» – спросил себя он, когда приблизился к женщине. И снова, с большей надеждой: «Знает ли она меня?»​

Указательным пальцем он тронул её щеку, холодную, как зимнее море. Несколько секунд он наблюдал, как она тяжело дышит. Слушал тихие вздохи-стоны. Он понял, что она такая же странная, как и он. ​

Чем больше он изучал её, тем меньше сопротивлялся надежде на то, что они попали сюда вместе. Если не с одного корабля, то, по крайней мере, с одного берега. Возможно, если она выживет, то сможет заполнить пустоту в его памяти. Может она знает его имя? Или даже имена его отца и матери… или… она и есть его мать.​

Холодная волна ударила его по ногам. Вместе с ней вернулись страхи, а надежды начали таять. Она скорее всего умрёт, а если нет, эта женщина не знает его. И уж точно она не его мать. Это было бы слишком хорошо. Кроме того, они не были похожи: она была красивой даже на грани смерти, прекрасной как ангел. Он видел своё отражение, знал внешность мальчика, больше похожего на измазанного чертёнка, чем на ангела. ​

Вдруг позади послышался жуткий рёв. Мальчик повернулся. Его зубы сжались. В тени рощи стоял невероятно большой дикий вепрь. Низкое, злое рычание вырывалось из его пасти. Животное вышло из тени деревьев. Ощетинившаяся коричневая шерсть покрывала всё его тело, за исключением глаз и серого шрама, оставленного чьими-то зубами, на левой передней лапе. Его клыки, острые как ножи, были покрыты кровью предыдущей жертвы. Но наиболее пугающими были красные глаза, светившиеся как раскаленные угли. ​

Вепрь, не смотря на своё громадное тело, двигался плавно, даже легко. Мальчик сделал шаг назад. Зверь превосходил его в размерах в несколько раз. Один удар ноги животного мог лишить его жизни. Один взмах клыков разрезал бы плоть на лоскуты. Зверь замер, готовясь к броску. ​

Мальчик обернулся и увидел позади только прибывающие морские волны. Бежать некуда. Он поднял усохшую кору дерева, чтобы использовать её как оружие, хоть и понимал, что она не пробьет шкуру зверя. Но ребёнок попытался опереться ногой о скользкие камни, готовясь принять удар. ​

Затем мальчик вспомнил. Грот у старого дуба! Дерево стояло ровно на полпути до вепря, но он должен был успеть первым. ​

Он хотел уже было бежать к дереву, но остановился. Женщина. Нельзя просто бросить её здесь. Шанс на спасение зависел от скорости, но… Он бросил кору и потянул женщину за скользкие руки. Напрягая дрожащие ноги, он попытался поднять её, но то ли из-за веса воды в легких, то ли из-за тяжести смерти, нависшей над ней, женщина была неподъёмной, как скалы. Наконец, чувствуя яростный взгляд вепря на своей спине, он всё-таки смог поднять её. ​

Мальчик продвигался к дереву. Острые камни впивались в его ступни. Сердце бешено стучало, в голове всё пульсировало от напряжения, но он тащил изо всех сил. ​

Вепрь зарычал снова, на этот раз будто смеясь. Всё тело зверя напряглось, ноздри раздулись, клыки блеснули. И он бросился. ​

Мальчику оставалось всего несколько шагов до дерева, но мысль остановила его. Он поднял с земли угловатый камень и кинул в вепря. За мгновение до столкновения зверь увернулся. Снаряд пролетел мимо и звонко ударился о землю. ​

Удивившись возможности отпугнуть животное, мальчик быстро нагнулся в поисках ещё одного камня. Но, почувствовав движение за своей спиной, обернулся. ​

Из зарослей за древним дубом выбежал огромный олень. Он был бронзового цвета, помимо щиколоток и прекрасных рогов, которые светились, как белый кварц. Семь ответвлений рогов с каждой стороны выглядели как копья, готовые с лёгкостью пронзить тушу вепря. Однако последний снова уклониться от удара. ​

Каждый раз, когда вепрь уклонялся и пронзительно рычал, олень нападал снова. Воспользовавшись моментом, мальчик дотащил раненую женщину до грота под деревом. Сложив её ноги на тело, он смог протащить его в углубление. Давно обгоревшее дерево накрыло женщину своими корнями, как огромная чёрная ракушка. Мальчик же протиснулся в небольшое пространство рядом с незнакомкой, пока вепрь и олень ходили по кругу, наблюдая друг за другом и злобно скалясь. ​

Сверкнув глазами, вепрь бросился на оленя, но вдруг резко свернул в сторону дуба. Мальчик, слегка высунувшийся из грота, скользнул обратно. Но его лицо осталось слишком близко ко входу, он почувствовал дыхание вепря, когда зверь вгрызся клыками в ствол дерева. Один из них задел лицо ребенка, оцарапав его и оставив шрам рядом с глазом.​

Олень вонзил свои рога в брюхо вепря. Огромный зверь подлетел в воздух и рухнул набок, истекая кровью. Затем, ели удерживая равновесие, он поднялся.​

Олень нагнул голову, приготовившись к новой атаке. Застыв в сомнении на несколько секунд, вепрь зарычал ещё раз и скрылся в роще деревьев. ​

С величественной грациозностью рогатый зверь повернулся к ребёнку. На мгновение их глаза встретились. Каким-то образом в тот момент мальчик понял, что лучше всего запомнит в этот день именно непостижимую глубину карих глаз оленя, таких же таинственных и безграничных, как сам океан. ​

Затем зверь перепрыгнул переплетающиеся корни старого дуба и скрылся из виду так же быстро, как появился.