Текст книги "Жажда наслаждений"
Автор книги: Тия Дивайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Многие годы он никого так не хотел. Его пленило холодное высокомерие, с которым она согласилась на сделку… Она так же яростно примет его пенис. Он не мог ждать.
Его пенис не мог ждать. Через пять минут он будет между ее ног, с каждым толчком приближаясь к забытью.
Слава Господу, что она хотела этого неинтересного русского. Ему просто не хватало времени влюбиться в нее. Но у него было достаточно времени, чтобы использовать ее и держать в постоянном возбуждении для обслуживания пениса какого-то ублюдка.
На данный момент такое положение дел развлекало Николаса.
Он поднялся и подошел к каменному парапету, ограждающему террасу. Перед ним простирались сады, ступенями спускающиеся к дороге, далее местность уже не была видна в наступающих сумерках.
Мое…
Боже.
Шенстоун. Погрязший в мщении и безысходности.
Он не мог позволить своему пенису руководить своими действиями. Он не должен ни на секунду забывать, что за каждым его действием наблюдает Невидимая Рука.
Он был готов поклясться своей жизнью, что не ошибся. Он и так поставил на кон свою жизнь.
…Элизабет…
Он не мог ничему позволить отвлечь себя от нее.
Ну что ж, гаденыш, я здесь. И я знаю, что ты где-то там. Я заявил свои права. Теперь приди и возьми меня.
Глава 3
Элизабет была готова начать игру. Ей было некуда отступать. Он заставит ее ответить за свои дерзкие слова, и, если она откажется от них, она потеряет все.
Ей было нечего терять. Возьмет ли он ее, отвергнет ли – она ничего не теряет. Вскоре она добьется своего – станет хозяйкой двух зрелых мужчин, соперничающих за обладание ее обнаженным телом.
У нее будет власть. Чистая любовная власть. При одной мысли об этом ее тело увлажнялось. Если бы он пришел прямо сейчас… было бы проще… все быстрее бы завершилось…
Что бы ни случилось, как бы ни случилось, она должна была оставаться сильной. Она должна забыть о своем неумелом бывшем супруге, о его вялом половом члене и бесконечных попытках сделать ей ребенка.
Все теперь в прошлом и должно предаться забвению. Теперь она самая желанная женщина на свете, потому что Николас предложил ей сделку, горя страстью обладать ею.
Что бы ни случилось в его комнате, никто ни о чем никогда не узнает. Она могла играть роль девственницы или распутницы. Все зависело от нее и от того, какой сценарий приведет к власти.
Она легла на массивную кровать с балдахином и скинула свой халат на пол. Обнаженная на его кровати, в его комнате, в самом дальнем уголке дома. Самое подходящее место, для того чтобы начать жить в удовольствие. Она осмотрелась вокруг. Здесь она бывала редко.
Богато отделанная комната со стенами темно-багряного цвета, который присутствовал и в толстом персидском ковре, и в картинах с позолоченными рамами, висящих на стенах, относилась к мужской части гостевого крыла здания. Подходящие по цвету занавеси колыхались на окнах и на балдахине кровати. Тяжелый шкаф, украшенный орнаментом, обтянутый тканью стул и маленький столик – все говорило о мужских пристрастиях и мужском вкусе.
В круглом зеркале над столом отражался свет полудюжины свечей, горящих на комоде у противоположной стены, рядом с дверью, в которой наконец-то показался Николас, уже снявший сюртук и на ходу расстегивающий сорочку.
– Итак… – проговорил он. – Сделка состоялась.
Элизабет оказалось неожиданно трудно просто лежать обнаженной на его кровати, позволяя его взгляду исследовать каждый дюйм ее тела. Она боролась с собой.
Ей хотелось убежать; она хотела остаться.
Для нее был момент наивысшего напряжения. Впервые в жизни она чувствовала себя совершенно беззащитной перед мужчиной. Впервые в жизни на нее смотрел мужчина. Впервые в жизни она была полностью обнажена под взглядом мужчины.
Она не верила, что такое возможно, но ей нравилось то, как он на нее смотрел. Очень нравилось. Ей нравилось, что его мужское достоинство стремилось прорвать ткань брюк. Нравилось, что оно продолжало удлиняться под ее взглядом.
Она не думала, что ей когда-нибудь такое понравится. Что слова, которыми она швырнула в него, в конце концов сбудутся.
Она выгнула спину, чтобы лучше обозначить грудь и напрягшиеся остроконечные соски.
Раздвинула ноги, чтобы ему был виден пушистый холмик между ними, и бросила на Николаса самый дерзкий взгляд, на который была способна.
– Я выполнила свою часть договора, – наконец произнесла она осипшим от волнения голосом. – Я жду, когда вы выполните свою.
– А я передумал. – Он бросил свой пиджак на кровать.
– Что?! – Она резко села.
– Я решил, что мой член может подождать. Удовольствие намного сильнее, когда нагнетается малыми дозами. Знай: я готов извергнуться на твое обнаженное тело немедленно, но на сегодня у меня припасено кое-что другое, так что я сохраню свое семя для другой ночи.
Он протянул ей руку.
– Иди сюда.
Черт побери, как разочарована она. Она не хотела, чтобы ее возбуждение прошло просто так. И она не стала сопротивляться, когда он притянул ее к стулу, к себе на колени, прямо на угрожающую выпуклость в штанах, и усадил ягодицами верхом на источник мужской силы и страсти.
В таком положении она облокотилась на него спиной, выставив вперед груди с торчащими сосками и ощущая его плоть изгибом ягодиц.
– Положи руки мне на бедра и не двигай ими.
Она так и поступила, наслаждаясь своей обнаженностью и тем, что он мог делать с ней, что пожелает.
Ее возбуждение усилилось. Ему даже не нужно было ничего делать. Ее тело дрожало от предвкушения; она сидела, устроившись своими бедрами поверх его, чувствуя, как колышутся ее груди и увлажняется лоно от переполнявших его соков.
И самым возбуждающим было то, что он до нее даже не дотронулся. Он просто дал ей возможность ощутить ее собственное тело, обнаженное, мокрое, ощутить зуд в сосках. Он дал ей возможность представить, что он мог бы с ней сделать, позволил медленно закипать от чувственного подъема, нетерпеливо извиваясь на холме из плоти, молчаливо умоляя освободить его из плена одежды.
И даже тогда он не прикоснулся к ней.
– Закрой глаза. – Приказ пришел, как дуновение ветерка в ее ухо.
Она подчинилась, уронив голову назад. И застыла в ожидании. Чувствуя его мужскую мощь, жар своего тела, влагу, страсть… ждала… и наконец…
Прикосновение чего-то прохладного, гладкого, округлого к кончику ее напряженного соска, затем к ореолу, снова к соску… туда-обратно, взад-вперед, пока она уже не могла терпеть, туда-обратно, туда-обратно, бесконечно…
А затем… его пальцы, только лишь пальцы, сжимающие ее другой сосок, легко, крепко, идеально, именно так, как было нужно… и ее тело сжалось, ягодицы уперлись в него, и она сорвалась в спираль долгого, буйного, искрящегося оргазма.
Все остановилось. Она ощущала себя разгоряченной, замерзшей, использованной, опустошенной. Ей хотелось уйти, но он крепко ее держал. Она почувствовала… ощутила…
Что-то между своих широко расставленных ног. Нет, не сейчас, еще рано…
…Еще рано…
…В его руке было что-то круглое, гладкое, и упругим движением оно оказалось между ее половых губ, двигаясь вперед-назад, плотно, ритмично… она хотела это в себя, удерживать это внутри, чтобы более остро почувствовать его трение о свое обнаженное тело…
Со свистом втянув воздух меж сжатых губ, она наклонилась вперед, чтобы более плотно прижаться к округлому предмету. И неожиданно он оказался внутри нее, прижатый к самому центру удовольствия, поглощенный ее лоном.
У нее оборвалось дыхание. Это было. Она почувствовала настоящее наслаждение.
– Ты можешь ее носить, – прошептал он ей на ухо, – но только для меня.
Ее тело обволакивал округлый предмет.
– Для тебя…
– Но есть еще для тебя кое-что.
В тумане сладострастной эйфории она могла с трудом концентрироваться на словах, которые прошептала:
– Что?
Она почувствовала, как его пальцы раздвигают ее половые губы в поисках отверстия. Затем давление переместилось глубже, еще глубже, почти вытеснив округлый предмет.
Он не дал ему покинуть ее лоно, плавными круговыми движениями возвратив его к центру наслаждения. И тут лепестки ее цветка сомкнулись на всем, что было внутри нее, и она почувствовала, как трепет передается от них всему телу, заставляя его конвульсивно забиться в яростном оргазме от ощущения переполнения ее лона.
Никакими словами нельзя было описать испытываемый ею вулкан плотских чувств.
И все успокоилось. Ни один из них не двигался. Он молчал; он давал ей ощутить всю полноту обладания, необузданность ощущений.
Затем медленным, очень медленным движением он начал погружать в нее капельки удовольствия, бисеринками входящие в ее влагалище. Совершенно. Безупречно.
Идеально…
И тут он остановился.
– Встань, я хочу посмотреть на тебя.
Ей совсем не хотелось двигаться; она хотела сидеть верхом на нем, но он поднял ее на ноги.
– Поставь ногу мне на колено и посмотри.
Она посмотрела. Из ее самого интимного места свисала нить жемчужных бусин, частично скрытая половыми губами. На скрытом от взора конце нити находилось… то, что сейчас располагалось внутри Элизабет.
Зрелище было необычайно возбуждающим. Маленькие бусинки доставляли огромное удовольствие. Ладонь Николаса легла на лобок Элизабет, и его пальцы стали углубляться в ее лоно, теребя и шевеля жемчужины, пока ее колени не подогнулись.
– Дай мне свои соски. – Он привлек ее к себе так, чтобы ее груди находились на уровне его рта. – Такие напряженные. Такие упругие. Идеально подходящие для сосания.
Он лизнул кончик ближайшего соска, и жар его языка, ощущения его пальцев и то, как его губы сомкнулись на раздразненном соске, чуть не лишили ее сознания. А затем он начал сосать ее грудь так страстно, жарко и ритмично… что она конвульсивно содрогнулась, надевшись на его пальцы, и в бессилии опустилась к нему на колени.
И снова тишина. И ощущение, что эротические игрушки все еще находятся внутри ее. Такая мощь. Такое наслаждение…
Его увеличившийся пенис упирался ей в ягодицы, жаркий, яростный, требующий удовлетворения.
– Его время еще не настало, – проговорил Николас. – Сначала мы поиграем в одну игру.
– Жемчужины, – удивленно прошептала она. – Жемчужины?
– Смотри.
Он нежно вынул из нее то, что было закреплено на конце ожерелья, и дал ей рассмотреть: круглая, гладкая, блестящая бусина на ожерелье, которое с легкостью выскользнуло из ее сочащегося влагалища.
– Твое.
Длинное блестящее ожерелье, покрытое ее соками, с большой круглой жемчужиной, прикрепленной на одном из концов.
– Для начала ты получишь только его. Ты можешь обернуть ожерелье вокруг бедер и поместить жемчужину в любое место, где тебе будет приятнее. Его можно носить между ног как украшение. Но только для меня, только для того, чтобы возбудить себя перед встречей со мной.
Он протянул ей ожерелье.
– Одно условие: если на тебе ожерелье, значит, ты подаешь мне знак, что хочешь меня немедленно, знак того, что ты хочешь, чтобы мой пенис ублажил тебя. Если ты когда-нибудь наденешь его для другого, наша сделка расторгнута. Я заберу ожерелье, и ты покинешь Шенстоун. Согласна?
– Даааа… – прошептала она.
Он поднял ее со своих колен и встал со стула. Она упала обратно на сиденье, чувствуя тепло, оставшееся от его тела. Он подобрал ее халат и накинул ей плечи.
– Сегодня ты узнала, на что способно твое тело. Теперь я сдержу вторую часть моего обещания. Я расскажу тебе, как заполучить и удержать русского. Во-первых, ты должна его убедить в том, что я тебе интересен. Я тебе помогу, и мы начнем с завтрашнего утра. Во-вторых, будь послушна. Соглашайся со всем, что он говорит, чего он хочет, кроме секса. Таким образом, он возжелает тебя еще сильнее. Третье. Ты должна позволять ему трогать и ласкать тебя, как ему заблагорассудится. Не носи нижнего белья и дай ему понять, что не носишь его со значением. Его аппетит к твоей плоти усилится. Но будь осторожна: не доводи дела до секса, иначе он остынет к тебе, как только заполучит тебя в постели. Четвертое. Если тебе покажется, что он теряет к тебе интерес, положи руку ему между ног и поласкай член и мошонку. Ты сразу привлечешь его внимание к себе. Поступай таким образом так часто, насколько считаешь необходимым, но не возбуждай его без необходимости. Чем больше внимания ты будешь уделять его пенису, тем сильнее он будет тебя желать. Так что не игнорируй его член.
– Я даже и не думала о таких вещах, – пробормотала она. Для нее все было слишком необычно. После того как он оттрахал ее всем, кроме своего члена, он читал ей наставления, как обращаться с Питером и как позволять Питеру обращаться с ней.
Какое-то безумие. Она чувствовала, как жар и удовольствие медленно рассеиваются, подобно дыму.
Поежившись, она накинула на себя халат и плотно завернулась в него. Затем она взяла ожерелье, надела его на себя и молча посмотрела на Николаса.
– Я знал, что ты захочешь большего. Позволь девственнице вкусить плотского наслаждения, и она ляжет перед тобой в любом месте. Поверь, я с тобой еще не закончил. У тебя такое ненасытное тело и упругие чуткие соски. Так что возвращайся к себе в спальню, Элизабет. Поиграй со своим ожерельем. Позволь мне представлять, как жемчужина трется о твой клитор, когда ты занимаешься своими будничными делами. И не беспокойся – ты получишь все, что сможешь взять от моего члена, и я утоплю тебя в своем семени. У нас еще есть время. Много времени, Элизабет. Я тебя еще только начал обучать всему.
Благословенное утро. Элизабет в одиночестве пила чай на террасе, и ее тело до сих пор помнило все, что произошло предыдущей ночью. Ощущение умиротворения и покоя.
И в перспективе – обучение всем приемам для пленения Питера.
Прекрасное утро не могло омрачить даже появление наследника. Все будет по-прежнему. Обещание будет сдержано. Она сохранит свои деньги, ее отец сможет воплотить в жизнь свои планы, а рядом будет Питер.
– Элизабет!
Ее сердце на мгновение остановилось. Нет… это был не Николас, не так рано утром… Это был Питер. Питер!..
– Элизабет… – Теперь Питер говорил более спокойным голосом, и она почувствовала его руки на своих плечах, когда он подошел сзади. Она прильнула к нему, когда он ее развернул и, увидев ее лицо, крепко прижал к своей груди.
Она ждала его прикосновения, с тех пор как Питер покинул дом ее отца много лет назад.
– Боже, Элизабет. Просто ужасно, что объявился какой-то наследник и захватил все в свои руки.
– Да, ты прав. – Ее голос звучал приглушенно. Ему незачем знать, что ей было известно о нем за неделю до того, как все произошло.
– Господи, у нас с тобой даже не было минутки, чтобы поговорить, с тех пор, как все случилось. Ты, должно быть, ужасно себя чувствуешь.
Она вновь прижалась к нему. Как с ним было хорошо, каким он был сильным и уверенным. Питер…
– Тогда давай поговорим.
Он осыпал ее губы невесомыми поцелуями.
– Может быть, давай не говорить…
Элизабет почувствовала внутри легкий всплеск удовольствия. Не слишком ли скоро? После того как прошлой ночью она почти теряла сознание, обнаженная, в руках Николаса?
– Питер…
– Я знаю. Здесь слишком людно. А проклятый незнакомец может где-то здесь бродить. Пойдем прогуляемся, Элизабет. Сегодня прекрасное утро.
– Прекрасное, потому что ты наконец-то здесь, – прошептала она, беря его под руку. Прогулка была восхитительной – вдвоем, наедине, между деревьями и живыми изгородями, где только солнце смогло бы увидеть ту шалость, которую себе позволила бы Элизабет.
После прошлой ночи Элизабет была полна желания. Она позволила Питеру увлечь себя от террасы к пологой каменной лестнице, спускающейся в сад.
– Элизабет…
– Ш-ш… – Она не хотела, чтобы он говорил. Момент был настолько идеальным и долгожданным, что не хотелось его ничем испортить.
Она обернулась и посмотрела на него, в то время как он сорвал цветок с клумбы.
– Для тебя. – Он протянул ей цветок. – Когда я вижу розы, я всегда думаю о тебе.
Неужели? Все прошедшие годы? Она провела лепестками по своей щеке. Он всегда думал о ней.
– Элизабет… – Он шагнул к ней, и она потянулась навстречу.
– Питер… – Элизабет легко ударила его розой по губам и почувствовала его руки вокруг себя.
– Я хочу тебя, – прошептал он, – хочу обладать тобой, Элизабет. Многие годы я ждал. Скажи, что хочешь меня, Элизабет. Скажи, чего ты хочешь…
– Поцелуя… – выдохнула она, и он нежно прикоснулся своими губами к ее. От сладкого поцелуя у нее по коже побежали мурашки наслаждения.
Она вспомнила об обещании, но пока еще было рано просить его выполнения. Он оторвался от нее первым.
– Моя дорогая Элизабет, подай мне знак, который будет только твоим и моим; я должен знать, что ты меня хочешь.
– Я очень тебя хочу. – Она вновь прильнула к его губам, и он еще крепче прижал ее к себе, они разговаривали дыхание к дыханию, губы к губам.
– Тогда позволь мне…
– Но, Питер…
– Чтобы я знал…
Так скоро? Он у ее ног? По ее телу прошла дрожь. Двое мужчин…
– Питер… Невозможно выразить, насколько я тебя желаю. Как я могу тебе показать мое желание?
– Ты знаешь как…
– Если ты хочешь, – прошептала она. – Мне нужен…
– Скажи мне…
– …Ты… – выдохнула она. – Держи меня крепче.
– Навсегда.
– О да. Теперь я чувствую, Питер!..
Он впился губами в ее уста.
– Вот так?
– Мммм… – Она засосала его нижнюю губу. Нельзя игнорировать мужской член. – Твердый…
– Для тебя, – прорычал он, не отрываясь от ее губ.
– Я так рада.
– А что у тебя? – Он прикусил ее нижнюю губу.
– Я вся мокрая, – задыхаясь произнесла она.
Он застонал.
– Милая Элизабет. Мне нужно ощутить, насколько ты мокрая.
У нее перехватило дыхание. Двое мужчин…
– …Да…
Его язык проник еще глубже в ее рот.
– Сейчас.
– Как ты пожелаешь, Питер… – Она прильнула к нему, чувствуя, как он задирает сзади ее платье, проклиная его длину, покрой, ее белье… Ей не терпелось ощутить его руки на своем теле…
– Элизабет… – При звуке постороннего голоса, страшного голоса они поспешно отстранились друг от друга. Изумительный момент новых открытий был безвозвратно утерян. Из-за близлежащей каменной стены к ним, хромая, приближался Николас.
– Ой.
Элизабет в упор посмотрела на него.
– Николас.
– Шустрая работа, – вполголоса пробормотал он. – Прекрасный вид. – Он отвернулся от них, давая Элизабет возможность поправить одежду. – Великолепные сады. Мои люди прекрасно поработали.
– Тогда тебе стоит поговорить с Уоттовном… здешним садовником, – холодно сказала Элизабет, – и выразить ему свое восхищение.
Она чуть не сказала «моим садовником»… А он сказал «мои люди». Черт, черт, черт… Его присутствие не ограничивалось правилами сделки. Ей нужно было прекратить думать обо всем в Шенстоуне как о принадлежащем ей. Ей больше ничего не будет принадлежать, за исключением Питера.
– Уделишь мне минутку своего времени? – спокойно спросил Николас.
– Конечно. Ты нас извинишь, Питер?
– Мне нужно почувствовать тебя, – прошептал он ей на ухо.
Покраснев, она последовала за Николасом к каменной стене, где их не могли подслушать.
– Ты хороша, – пробормотал он. – Прошлой ночью Спящая красавица была благополучно разбужена даже без поцелуя.
– Ну почему, поцелуй был, – едко сказала она. – Ах да, он был от Питера. Почему ты нас прервал? Что тебе нужно?
– Просто не хотел, чтобы все зашло слишком далеко раньше времени, – ответил он. – Кстати, а когда обед?
– В шесть, – процедила Элизабет сквозь сжатые зубы. – Как ты, наверное, уже заметил, мы обедаем рано. Возможно, ты пожелаешь изменить наши привычки?
– Может быть.
– Что ты еще хотел?
– Питер весь дымится. Сегодня больше ничего ему не позволяй. Хотя, если захочешь, можешь немного поиграть с его мошонкой.
Она закрыла глаза и сделала медленный выдох. Неужели он никогда не уйдет? Николас взглянул на Питера.
– Он раньше часто приезжал в Шенстоун?
Элизабет с трудом сдерживалась.
– Ты уйдешь наконец?
– Слишком грубо с твоей стороны, Элизабет, – мягко сказал Николас.
– Я именно так и хотела, – отрезала она.
– Я уверен, что нет. Особенно после прошедшей ночи. Когда ты успокоишься, я приму твои извинения. Ну а пока… – Он повернулся к Питеру, – увидимся за обедом, Питер… – Он поклонился и заковылял обратно, провожаемый яростным взглядом Элизабет.
– Ужасный человек… – начала она, затем глубоко вдохнула. Таковы были условия сделки – заставить Питера ревновать. Николас обещал начать сегодня. Но не так же скоро?
Черт бы его побрал…
– Он умеет вывести из себя, – сказал Питер.
– Умеет, однако, он по крайней мере не отбирает всего у тебя, – возразила Элизабет, пытаясь справиться с раздражением. – Ты, наверное, хочешь знать, почему я злюсь?
Но сильнее всего она злилась из-за испорченного замечательного момента, когда казалось, что Питер мог бы сделать ей предложение.
Черт, черт, черт, черт…
Сегодня все должно было быть иначе. Питер поцеловал бы ее еще раз, взял бы на руки и сказал, что так и не смог забыть ее, что он не может жить без нее, а теперь, когда она наконец свободна, ничем не стеснена и преисполнена желания…
…Такого желания…
Проклятие. Он мог бы что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, если бы не появился Николас.
Питер взял ее за руку и притянул в тень от каменной стены. Затем он снова обнял ее с такой решимостью, что Элизабет была удивлена.
– Ты должна сказать мне, действительно ли ты меня хочешь?
Она заставила себя сосредоточиться на нем.
– Что должна сказать?
– Что я мог бы… – Он слегка прикоснулся губами к ее устам.
О да, конечно, он мог бы.
– С тобой я становлюсь готов за мгновение.
Она вздохнула. Да. Слова Николаса не имели значения. Не имело значения, чем занимался Питер в течение последних лет. Он жаждал ее прямо сейчас. Он был весь напряжен, показывая, что она все еще возбуждала и притягивала его. Он целовался, как ангел, его руки были такими мягкими и нежными, когда он водил ими по ее спине, изгибу бедер и ягодицам.
– Мне нравится слышать, что ты говоришь, – проговорила Элизабет.
– Мне нравится, что твое тело откликается на мои ласки. – Еще один поцелуй, более крепкий и долгий. – Ты ведь позволишь мне… – Питер припал к ее губам.
Она медленно, очень медленно отодвинулась от него. Только для того, чтобы, оторвавшись от его губ, прошептать:
– Я тоже хочу тебя…
– Мы могли бы пойти в мою комнату… Забудь о правилах, не заставляй его ждать, не то он может уйти…
– Я повернусь спиной к стене. Нас никто не увидит…
– Ах, Элизабет, если бы я раньше знал… – Его руки задирали ее платье все выше и выше.
– Теперь ты знаешь, – выдохнула Элизабет в тот момент, когда он обхватил ладонями ее ягодицы.
– Такие упругие… Господи, я хотел бы сорвать всю одежду с твоего тела…
– Э-ли-за-бет!..
Она резко отстранилась.
– Боже, мой отец.
– Не оставляй меня в такой момент, Элизабет.
– Но что я могу сделать? – беспомощно сказала она.
– Сделай хоть что-нибудь.
Нельзя игнорировать мужчину и его член.
– Я должна идти. – Она дотронулась до его щеки, губ… Провела по груди, еще ниже и обхватила его торчащий клинок из плоти. – Ох, Питер!.. – пробормотала она и убежала.
– Я хочу знать все, – потребовал отец, врываясь часом позже вслед за Элизабет в кабинет. – Что осталось, что получаешь ты, где нотариус и почему мы ничего не знаем?
– Я уже сказала тебе, что у меня есть все бумаги, отец. Все подписано, опечатано и абсолютно законно. Николасу достается все, за исключением моего имущества, драгоценностей, а также моего дохода. Все остается за мной до моего следующего замужества или смерти.
– Прекрасный мотив для убийства.
– Господи, отец. Смирись. Такой поворот событий шокировал меня сильнее, чем всех остальных. Однако нам не нужно ничего менять. Мы можем оставаться здесь столько, сколько захотим. Или, если тебе так больше нравится, снять апартаменты в Лондоне. И не волнуйся, у нас хватит средств для выхода из твоего очередного финансового кризиса, о котором ты должен позаботиться уже самостоятельно.
– Неужели ты согласна оставаться здесь, позволяя этому человеку контролировать твои доходы? А если он однажды приведет в дом жену?
Убийство, замужество, капитуляция перед Питером, и все за одно утро. В такой ситуации любая женщина упала бы в обморок.
– Я хочу на какое-то время остаться здесь, отец. Чтобы привыкнуть, спланировать дальнейшую жизнь, помочь тебе чем смогу.
– Красивые слова, – пробормотал отец. – Ты помогаешь только тогда, когда тебя вынуждают.
Время блефовать.
– Что ж, вот моя помощь. – Элизабет подошла к своему столу и вынула чековую книжку. – Я могу выписать тебе чек в любое время, когда пожелаешь.
Но на самом деле она не имела ни малейшего представления о том, когда Николас пополнит ее счет и сделает ли он это вообще. Тем более она не знала, будет ли на счету достаточно средств для удовлетворения нужд ее отца.
– Уже лучше. Раз есть деньги. Мы должны защищать наши интересы, моя девочка. Если ты не сможешь, благодари небо, что у тебя есть я. Я возьму твой чек… в пятницу.
– Прекрасно. – Она закрыла чековую книжку. Еще один блеф сработал.
А где же Питер? Или она отвратила его от себя? Нет. Ни один мужчина не может быть шокирован тем, что женщину интересует его член.
Так сказал ей эксперт.
– Мы закончили? – удовлетворенно сказал отец.
– Я надеюсь, – сказал Питер, появляясь в дверях. – Мне нужно немного твоего времени, Элизабет.
– Действительно? – спросил отец. – Ну что ж, тогда позвольте вас покинуть.
Он протиснулся в дверь мимо Питера и многозначительно кивнул Элизабет. Она его проигнорировала и ждала с протянутыми руками, пока Питер закроет за собой дверь.
– Дорогая Элизабет, я с трудом…
– Я знаю, я тоже…
Она снова была в его объятиях, наедине, за закрытой дверью… Если бы он только запер дверь на ключ… Но теперь она уже ни за что не согласилась бы пошевелиться. Питер обнимал ее, в его руках был рай.
Они разговаривали чуть слышным шепотом.
– Ты чувствуешь меня?
– Наверное, да…
А не слишком ли робко она себя ведет? Он еще крепче прижал ее к себе, слегка касаясь своими губами ее губ.
– Я не могу поверить, что ты прикоснулась… Насколько много можно ему открыть?
– Я… все изменилось…
– Боже, да! Ты хочешь…
Поцелуй, краткий, отрывистый.
– Я знаю…
– Да, ты знаешь. Ты чувствуешь…
– Я не могу тебе сказать…
– Время пришло. Пойдем в мою комнату…
«…Все, что он захочет… Но не позволяй ему трахать тебя…»
Слишком рано. Слишком рано.
– Я не могу больше ждать… – прошептала она.
Она сделает все, что нужно, поднимет свое платье, даст ему, что он хочет взять от ее тела. Или ее желание покажется слишком очевидным? Возможно, от нижнего белья прок все-таки есть… но она не могла ни о чем больше думать: он целовал ее, крепко, нежно, зарываясь руками в ее одежду.
Отлично. Ей не придется…
Ой! Его ладони вновь были на ее ягодицах, плотно прижимая ее тело к его стволу.
– Мы подходим друг другу, – пробормотал он, впиваясь в нее языком, сжимая пальцы на мягких кружевах, прикрывающих ее тело.
Он держал ее за ягодицы и медленно, приятно прижимал к своему телу. Ей было хорошо и спокойно.
– Я хочу большего… – Он начал стягивать с нее нижнее белье. – Намного большего… Ты хочешь меня, Элизабет?
– Да.
– Тогда позволь мне…
– Слишком рискованно… ты не запер дверь…
– В моей комнате…
– Сейчас?
– Если ты хочешь… – Он прижал свой эрегированный пенис к ее животу.
Ой-ой, слишком опасно. Никакого секса. Надо его отвлечь.
Она сымитировала сладострастный стон.
– Так приятно ощущать твои руки там, внизу.
– Насколько приятно?..
– Я обожаю, когда ты меня так ласкаешь.
– Твоя попка такая возбуждающая.
– Я чувствую, насколько ты возбужден.
– Хорошо. Почувствуй еще сильнее. – Он прижался к ней.
Время обратить внимание на его пенис.
– Я знаю, как почувствовать сильнее.
Она вновь ощутила робость. Надо что-то делать. Она просунула руку между ног Питера и сжала его плоть.
– Намного сильнее.
– Элизабет… – Его голос звучал все настойчивее.
Может быть, не стоило ей так делать?
– Не здесь, Питер. Не здесь.
– Когда? Где? Я хочу тебя сейчас…
– Но мы не можем…
– Ты меня так сильно возбудила, завела, а теперь «мы не можем»?
– Мы обязательно будем любить друг друга, – пообещала она.
– Когда? Где?
Бам-бам-бам! Дверь распахнулась, и, когда через секунду в комнату вошел Николас, Элизабет уже стояла у окна, поодаль от Питера.
– Я прошу прощения. Я не знал, что здесь кто-то есть.
– Здесь никого нет, – язвительно сказал Питер. – Мы с Элизабет просто вспоминали прошлые времена. А сейчас я отправлюсь на конную прогулку. – И он гордо покинул комнату.
– Вот так случай! – воскликнул Николас. – Моя лучшая кобылка довела этого пони до пены у рта, и теперь он отправился вымещать свое настроение на моих лошадях.
Моя… Кобылка…
– Я делала то, что ты сам мне сказал, – попыталась защититься Элизабет.
– Я не ожидал, что ты потащишь его в постель дважды за один день, – обвиняюще сказал Николас. – Оставь немного пыла для меня, Элизабет. Я не заметил никаких сигналов с твоей стороны сегодня. Но в первый день я и не ожидал их увидеть. В любом случае произошло именно то, что я и предсказывал: у твоих ног двое страждущих мужчин, молящих о соитии с тобой.
– Я не вижу, чтобы второй мужчина умолял меня.
– Я всегда в твоем распоряжении, Элизабет.
– Сложно назвать твои слова мольбой.
– Какая еще мольба? После прошлой ночи ты должна, раздвинув ноги, лежать на спине и умолять меня.
– Сейчас как раз такая ситуация – где ты хочешь и когда ты хочешь? – с отвращением спросила она.
– Хочется верить. Запри дверь, Элизабет.
Она впилась в него взглядом.
– После прошлой ночи я решил иначе, но… Мужчина живет мечтами, как и его член. Иди. Запри дверь.
– Так просто?
– Так просто. Запирай.
Прозвучал тон, не терпящий возражений. В любом случае она всегда могла выпрыгнуть из окна, если бы события приняли нежелательный оборот.
Николас казался недовольным.
– То, что ты не можешь дать русскому, ты отдашь мне.
Она ненавидела его за то, что он передразнивал ее. И себя за то, что позволяла ему указывать, где и когда заниматься любовью с Питером. Наверное, нужно было выбежать из комнаты, разыскать Питера и отдаться ему.
Привлекательная мысль. Почему бы и нет? Какая между ними была разница? В конце концов, твердый пенис – это твердый пенис. Питер мог бы довести ее до оргазма так же просто, как и Николас. Более того, она любила Питера.
И у нее не было доказательств состоятельности Николаса в постели.
– Какая ты все-таки непостоянная… продолжаешь думать о русском после прошлой ночи.
– Мне не стоило тебя слушать. Нужно было ему позволить взять меня сегодня утром.
– Зачем? У тебя есть я. – Он снял брюки. – А его оставь для замужества.
И вот перед ней предстал его член – массивный, жесткий, вибрирующий, с толстой головкой, длинный и сильный, как он и обещал, как он и предлагал.
Она потянулась, чтобы коснуться его, но Николас отвел ее руку.
– Не трогай меня. Я кончу, если ты ко мне прикоснешься.
