Текст книги "Мой любимый предатель (СИ)"

Автор книги: Тина Рамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 10

Моя голова вот-вот взорвется. Все потому что мой босс-мудак устроил мне настоящий террор, завалив заданиями с самого утра. Честное слово, иногда я думаю, что цель его жизни – превратить мою жизнь в трехмерный кошмар.

Игната не волнует, что я прекрасно справляюсь со своей работой и у меня нет никаких сомнений в том, что он найдет причину, чтобы выгнать меня или пригрозить увольнением.

У этого мудака есть власть и он знает об этом. Черт, он стремится демонстрировать ее при каждом удобном случае, чтобы я чувствовала себя еще ущербнее рядом с ним.

После вчерашнего свидания с Раулем, он отвез меня домой, и всю дорогу обратно говорил о перспективе наших отношений. Я кивала и едва могла заставить себя вслушаться в его слова. Все мои мысли целиком и полностью были поглощены придурком с пшеничными волосами и голубыми, как небо глазами.

И да, мой босс даже не удосужился вылезти из своего кабинета, и закидал меня заданиями по почте. Он даже отказался от твоего кофе. Сенсация, боже мой.

Я со стоном откидываюсь на спинку своего неудобного рабочего стула и позволяю себе пять минут перерыва. Сейчас час дня и, видимо, на сегодня осталась без обеда благодаря моему тирану-боссу. Что ж, я давно хотела сбросить пару лишних килограмм.

Пока у меня есть лишняя свободная минутка, я звоню сыну.

Он сразу же отвечает.

– Мам, что случилось?

– Эй! Разве можно так разговаривать со своей матерью?

– Прости, мам. Просто ты никогда не звонишь в рабочее время, я подумал, что с тобой что-то случилось.

Улыбка появляется на моем лице. Мой маленький защитник.

– У меня все хорошо. Я скучаю по тебе.

– Я тоже.

– Чем ты занимался?

– Я закончил изучать историю древней Греции. Это так интересно, мам.

Я вздыхаю. У Дани нет друзей, потому что в прошлом году он перескочил два класса. Поэтому он находит развлечение в умных книгах. Если бы у меня были необходимые средства, я бы отправила его в одну из престижных Питерских школ для детей-гениев. Но это мечта, которую никто из нас не способен осуществить. По крайне мере, не сейчас.

Может, однажды, когда он станет старше, я смогу осуществить мечту, которую все это время подавляла, и буду достаточно сильна, чтобы дать сыну лучшее образование.

– Не забудь свои лекарства, милый, – я беру паузу, чтобы справиться с эмоциями. После того, как я устроилась на эту должность, мы с Даней стали проводить мало времени вместе. – Обещаю приехать сегодня немного раньше, так что дождись меня, хорошо? Я так сильно люблю тебя.

Раздается громкий хлопок за спиной, отчего я подпрыгиваю на своем стуле. Мои оборонительные рефлексы бьют тревогу и я, с нарисованным на лице ужасом, поворачиваюсь к источнику звука.

– Я вам не мешаю, Злата Алексеевна?

Игнат стоит в дверном проеме своего кабинета, его лицо пустое и равнодушное, и только глаза как будто застелены красной дымкой.

– Я перезвоню, милый, – я еще раз вздрагиваю, нервно сглатываю набухший в горле ком и кладу трубку. – Игнат Максимович, я….

– Вы что? Я плачу вам за вашу телефонную болтовню?

– Я взяла перерыв и вы…

– Какой к черту перерыв? – он поднимает левую руку и смотрит на свои дорогущее часы с лицом босса-придурка. – Обед закончился десять минут назад.

– Но у меня не было обеда, я не думала…

– Разумеется, вы не думали. Вы что глупая?

Я чувствую, как во мне все начинает кипеть от того, что Игнат решил вылезти из своей берлоги именно в тот момент, когда я позвонила сыну, что он постоянно перебивает меня и не дает закончить предложение и от того, что он выглядит так, словно только что поймал меня за чем-то непристойным.

Я вскакию со стула, словно у меня горит задница и едва себя сдерживаю, чтобы не вылить в лицо придурка-бывшего стакан с содовой.

– Я не глупая! – я вскидываю голову. – Перестаньте меня так называть.

– Тогда прекратите вести себя подобным образом. Я говорил, что не люблю глупые оправдания. Вы только что именно этим и занимались. Еще один личный телефонный звонок во время рабочего дня и вы будете уволены. Я ясно высказался?

– Предельно.

– Избавьтесь от этого раздражающего тона.

Я поджимаю губы, но не усугубляю ситуацию и молчу. Это ради Дани, это все ради сына.

– И да, задержитесь сегодня на час позже.

Затем Игнат возвращается в свой кабинет и демонстративно закрывает жалюзи, показывая всем своим видом, что ему абсолютно плевать на меня.

Он слышал конечную часть моего телефонного разговора, где я обещала Дане прийти пораньше и делает все возможное, чтобы испортить мне планы. Внезапно до меня доходит вся серьезность ситуации. Мое сердце пускается вскачь, пальцы рефлекторно сжимают спинку стула до побеления в костяшках, а глаза расширяются от ужаса.

Вдруг он все понял? Вдруг Игнат узнает, что у него есть сын и отберет его у меня? Судя по его изменившемуся характеру, он стал ужасным человеком, и если он узнает том, что Даня – его, он сможет добиться через суд опеки над ним. В этом нет никаких сомнений, учитывая его власть и деньги. Но вопрос в том, надо ли ему это? Если спустя десять лет я ему так отвратительна, и, возможно, он не помнит меня, быть может, ему не будет никакого дела до сына?

От этих хаотичных мыслей, у меня начинает кружится голова, а вдоль позвоночника стекают капли пота. Поэтому я расстегиваю две верхние пуговицы рубашки, подхожу к окну и распахиваю его, позволяя холодному уличному воздуху растрепать мне волосы.

ʚʚɞɞ

Я смотрю на часы, считая секунды до шести часов вечера, и набираю сыну множество сообщений. Мой маленький мальчик дома совсем один, ждет, когда я вернусь с работы. Я больше чем уверена, что ему не скучно с Пиратом и его любимыми книгами, но я так сильно соскучилась по нему.

Я беру папки с отчетом со своего стола и стучусь в кабинет босса, дожидаясь разрешения войти. Когда ответное “войдите”, наконец, раздается, я вхожу в кабинет Игната, подхожу к его столу и, наклонясь, кладу три папки на его дубовый стол.

– Вот отчет за последний месяц, ваше расписание дебатов на последующие три недели и копия контрактов с зарубежными клиентами.

– Ты что шлюха?

Я поднимаю голову так резко, что мышцы на задней стороне шеи начинают болеть. Ноги сами отшатывают меня назад, а глаза рефлекторно расширяются.

– Простите?

– Какого черта ты делаешь, Злата?

Игнат выглядит разъяренным и взбешенным, словно я только что совершила что-то непростительное. Скулы на его щеках так сильно натянуты, что по ним начинают бегать желваки, зубы плотно сомкнуты, что едва не крошатся.

– Что с вами не так!?

– Со мной? – он хмыкает, когда встает из-за своего стола. – Посмотри на свой внешний вид. У тебя больше нет никакого оружия, кроме соблазнения?

Я медленно наклоняю голову вниз и вижу, что моя рубашка расстегнута на две верхние пуговицы и из нее едва заметно торчит грудь. Мои дрожащие пальцы торопятся исправить эту нелепую ситуацию, что сделать особенно трудно под пристальным вниманием Игната.

– Я случайно, – бубню я себе под нос, чувствуя, как мои щеки розовеют. – И вы последний мужчина, которого я бы хотела соблазнить.

– О, неужели? – он смотрит на меня одним из своих надменных взглядов. – Со мной такие трюки не пройдут. Если хочешь подняться по карьерной лестнице через постель, что ты, видимо, и привыкла делать, то тебе лучше выбрать другого дурака, который будет думать членом, а не мозгами.

Ублюдок.

Черствый, хладнокровный ублюдок с комплексом злодея.

– Вы только что назвали меня шлюхой! Думаете, это соответствует рабочей этике?

– Как мне еще назвать женщину, которая вчера обжималась со своим мужем в ресторане, а сегодня пытается прыгнуть в постель к своему боссу?

Мой подбородок начинает дрожать.

Я действительно пыталась вести себя по-хорошему, старалась не обращать внимание на его грубые колкости и резкие слова, но все становится только хуже.

Как будто он ждет, что я сорвусь.

Я могу это сделать. Прямо сейчас я горю от желания дать ему звонкую пощечину и высказать все, что я о нем думаю.

Но я этого не делаю. Ради сына.

– Знаете что? – я вскидываю руки. – Сейчас уже шесть часов пять минут, а это значит, что мой рабочий день окончен.

Я дергаюсь, чтобы повернуться, но он хватает меня за локоть и я чуть ли не вскрикиваю, когда он притягивает меня к себе.

– Нет, ты никуда не уйдешь.

Глава 11

Злата

17 лет

– Куда мы едем?

Я поджимаю губы в тонкую полосочку и свожу лопатки вместе. Мой взгляд прикован к профилю Игната, который с непринужденным видом продолжает вести свой автомобиль.

Почему он так красив? Зачем ему понадобилось красть звезды, небо и меня?

Почему у него такие беспорядочные золотистые волосы, которые постоянно падают ему на лоб и просятся в мои пальцы?

Почему меня угораздило влюбиться именно в него? С этим моя жизнь стала куда сложнее. Стало практически невозможно не искать его глаза в школьных коридорах. Куды бы я не шла, я всегда искала его.

– В мою квартиру, – говорит Игнат с легкой улыбкой на лице, которая способна поставить на колени всех девушек нашей школы. Он ухмыляется и на его щеках появляются красивые ямочки.

С тех пор как мы сели в его машину, точнее, с тех пор как он затолкал меня в свой салон, между нами царит напряжение. Сексуальное, если быть более точной.

Последнее, что я ожидала от этой вечеринки – это оказаться с Игнатом в тесном салоне его машины, по пути к его городской квартире. Но я вижу выпуклость на его джинсах, которая упирается в ткань, и это ничто иное, как четкий намек на его желание.

Я предпочитаю молчать до конца поездки, не в силах даже произнести короткое слово. То, что происходит между нами, эти быстрые взгляды, ощутимый трепет в душе от его случайных прикосновений, когда он переключает скорость, или феромоны, которые концентрируются в душном салоне – все это давит на меня и мне кажется, что еще мгновение и я взорвусь.

Поэтому когда Игнат паркует автомобиль у подъезда многоэтажного дома, я буквально выпрыгиваю из салона.

– Для чего ты на самом деле пришла на парковку, Злата?

Произносит Игнат, когда мы останавливаемся в ожидании лифта. Теперь он достаточно близко, чтобы чувствовать его запах: легкий шлейф одеколона, смешанный с чем-то теплым и сладковатым. Этот запах сбивает с толку, путая мысли, и в попытке от него защититься, я пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь в стену.

Я понятия не имею, зачем, черт возьми, согласилась на эту поездку и что собираюсь делать дальше. Но когда Игнат рядом – мой мозг превращается в кашу.

– Не знаю, что ты себе там вообразил, но я хотела просто поговорить с тобой, Игнат, – я удерживаю его взгляд, стараясь звучать холодно. – Но, очевидно, что сейчас это вряд ли возможно.

Я хочу сказать, что это все было ошибкой и я собираюсь уйти, но в это мгновение металлические створки лифта раскрываются и Игнат толкает меня внутрь кабины.

– А я думаю, что ты искала меня, потому что хочешь то, что есть у всех. А тебе, Королеве бала, никак не достанется.

От подобного грязного намека мое лицо вспыхивает, и я предпринимаю попытку отшагнуть в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство, но Игнат не дает мне этого сделать, пригвождая плечом к стене.

– Отпусти меня. Я хочу уйти, – я дышу в такт скоростным ударам сердца, которое буквально захлебывается гневом и адреналином. – Ты что себе позволяешь, черт подери?

Мама всегда учила меня уходить из тех ситуаций, где мои личные границы нарушают. Прямо сейчас Игнат ткнул меня лицом в мою одержимость им. Да, я одержима этим парнем, но он не имеет права упрекать меня в этом.

Дыхание Игната на моем лице обжигает, а потом я чувствую на себе его руки: одна задирает подол платья, другая обхватывает ягодицу и, больно смяв ее, дергает белье вниз.

– Игнат! Что ты делаешь! – я сопротивляюсь, правда, но желание берет верх.

Дрожь, колотящая мое тело, идет из самых недр, живот наливается ноющей тяжестью, и я упираюсь ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Прямо сейчас все происходит словно по сценарию одного из моих снов.

Запретных снов.

Фантазий.

Лифт раскрывается и Игнат с легкостью закидывает меня на плечо так, словно я ничего не вешу.

– Не веди себя как гребаный пещерный человек! Живо поставь меня на место! – я продолжаю вырываться и бить его по широкой спине, что, к слову, не приносит никаких результатов, учитывая, что Игнат в отличной спортивной форме.

– Как скажешь, Королева бала.

С этими словами он ставит меня на ноги, только мы уже находимся в прихожей его квартиры. Он закрывает входную дверь на замок, и этот звук эхом отдается в моей голове. Но мне не страшно. Ни капли. С Игнатом я всегда чувствую себя в безопасности, но ему об этом незачем знать.

– Ты собираешься изнасиловать меня? – я скрещиваю руки на груди в защитном жесте и приподнимаю бровь, демонстрируя свою сучью натуру. Надеюсь, он не заметит, как дрожат мои пальцы и нервно дергается горло.

– Хм, хочешь сказать, что ты меня не хочешь?

Его слова застают меня всрасплох, и, видмо это написано на моем лице, судя по самодовольной ухмылке на лице Игната. И я испытываю искушение стереть это самовольство с его богоподобного лица.

– Да, ты мне противен.

– Прекрати говорить то, что ты не имеешь в виду, если не хочешь, чтобы я заткнул твой рот одним приятным для меня способом.

– В твоих мечтах… – я не успеваю договорить, когда он хватает меня за бедра и тянет на себя так, что я впечатываюсь в его рельефное тело.

Мои кружевные танга с беззвучным шелестом падают на пол, и теперь руки Игната беспрепятственно ощупывают мои бедра, больно сдавливают ягодицы и скользят между ними, раздвигая мои влажные складки.

– Прекрати… Я на тебя в полицию заявлю.

Глаза Игната сосредоточенно смотрят в мои, когда он проникает пальцами внутрь меня. Я настолько поражена происходящим, что перестаю сопротивляться и, захлебнувшись вдохом, машинально вцепляюсь ногтями в кожу его плеч. Никто и никогда не касался меня там.

Никто.

– Тебе нужно кричать, – губы Игната шевелятся на уровне моих глаз. – Кто-нибудь услышит и обязательно придет тебя спасать. Так что лучше кричи, Злата. Потому что я собираюсь тебя трахнуть.

Я напрягаюсь связки, готовясь сделать именно так, как он говорит: позвать на помощь, – но крика не выходит. Есть лишь задушенные стоны, оттого что он продолжает трогать меня там, где не имеет права.

– Молчишь, – голос Игната хриплый, голодный взгляд выжигает узор на моей коже. – Потому что тебе это нравится.

– Я тебя ненавижу.

– Осторожно. Не забывай, что ненависть – это любовь на стероидах, – на лице Игната нет ни ухмылки, ни дразнящей насмешки, только чистое напряжение. – Что ты хочешь увидеть? Как я целую других? Или как я трахаюсь с кем-то, пока ты прикусываешь язык, строишь из себя неприкосновенную принцессу с золотой ложкой в заднице, и тайно мечтаешь быть на месте этих девушек?

– Пошел ты в задницу.

Эти слова буквально выбивает из моей груди, потому что Игнат поворачивает меня лицом к стене. Его ладонь больно сдавливает грудь через ткань платья, эрекция под джинсами вонзается в кожу. Меня лихорадит так, что зубы стучат друг о друга. Этого не может происходить на самом деле. Игнат и я. И мы собираемся сделать то, о чем я так долго мечтала.

– Только в твою восхитительную задницу, Королева бала.

Я запускаю руку Игнату в волосы и с остервенением царапаю кожу, надеясь пустить кровь. В ответ его подбородок вдавливается мне в макушку, и, судя по движениям рук и доносящемуся шороху, он расстегивает джинсы.

– Сколько у тебя было парней, Злата? – его дыхание тяжелое и голос сиплый. – Я заставлю тебя забыть о всех придурках, что побывали в тебе.

Его член, массивный и горячий, упирается мне между ног и начинает проталкиваться внутрь, заставляя царапать ногтями стену и тихо всхлипывать от тянущей боли. Через несколько секунд он входит в меня целиком, потому что бедра Игната плотно прижаты к моим, а внутренности горят от наполненности.

– О, черт, – я выдыхаю и с силой вонзаю зубы в нижнюю губу от боли. Все внутренности сжимаются от боли и жжения внизу, но я продолжаю терпеть, сжимая кулаки.

– Что это было? – Игнат замирает. – Я твой первый.

Его слова имеют оттенок благоговения. Я киваю, хотя он и не задавал вопроса.

– Почему я твой первый?

– Это не имеет значения.

– Лгунья, – он начинает двигаться во мне, и я сильнее упираюсь руками в стену, когда он мягко покачивает бедрами. Игнат позволяет мне привыкнуть к его размеру и ритму. – Знаешь, что это значит, м? Что ты теперь моя.

Игнат тяжело дышит мне в волосы, выходит во всю длину и до упора врезается вновь, заставив прикусить щеку изнутри, чтобы погасить вскрик. Нет, все это происходит в реальности. Дрожащие ноги, зреющий спазм внизу живота и дорожки пота, катящиеся между грудей, подтверждают: я позволяю Игнату делать это с собой.

Я изменяю своим принципам. Я ослушалась свою мать и пошла против ценностей семьи. Чувство вины и стыда должны меня уничтожить, но сейчас они прячутся, ускользают, теряются в этой неправильной реальности. Связных мыслей нет, их вообще нет – есть только тело, вколачивающееся в меня с моего молчаливого разрешения.

– Как ты там меня называла все это время? – рука Игната обхватывает мой подбородок, оттягивая голову назад. – Придурком, слизняком и ничтожеством? Нравится, когда тебя трахает отброс, Королева бала? Я чувствую как ты сильно хочешь меня.

Эти грязные слова бьют пощечиной по сознанию, я задыхаюсь от их грубости, но вопреки всему они находят отклик в моем теле: в животе становится горячее и каждый нерв натягивается ожиданием грядущего взрыва, звеня напряжением.

Игнат движется все быстрее и быстрее, заставляя меня глухо мычать в руку. Черта с два я буду стонать под ним. Я не могу ничего сказать, потому что в этот момент меня ослепляет оргазм. Как огромная волна, он накрывает меня с головой, размывая тело на стонующие атомы. Игнат тоже кончает прямо в меня с глухим стоном.

Пульсация внутри все еще не хочет стихать, но сознание постепенно освобождается и возвращается в реальность. Из меня вырывается всхлип и когда я открываю глаза, я чувствую, как мои щеки становятся мокрыми. Впервые за много лет я плачу. А я не плачу перед посторонними. Никогда.

Игнат замирает позади меня и на секунду воцаряется тишина. Он выходит из меня, его ладонь ложится мне на плечо, и он разворачивает меня.

– Злата, – его глаза, яркие и голубые, мечутся по моему лицу, пальцы гладят кожу, вытирая слезы. – Пожалуйста, не плачь… Я не хотел, чтобы ты плакала. Прости, пожалуйста… Прости меня.

Он касается моего лица кончиком носа и его губы прижимаются к моим, убивая всхлипы, высушивая их и сметая мое унижение. Он целует меня глубоко и жадно, а я не могу не отвечать ему. Потому что я была одержима им всю свою сознательную жизнь.

– Злата… Злата…

Возможно, это игра моего воображения, а может, я действительно слышу, как он повторяет мое имя, словно молитву. Игнат отрывает мое тело от стены и несет в спальню.

Он сваливает нас на кровать и стискивает с меня платье, а после я неловко и торопливо помогаю ему избавиться от джинсов. Его тело полностью покрывает меня, твердое и горячее.

Игнат снова входит в меня. На этот раз не так больно и резко. Он толкается глубоко, целует еще глубже. Гладит меня по лицу, по волосам и трогает щеки. Я обнимаю его за шею, ощупываю мягкие волосы и чувствую себя самой счастливой на свете.

Глава 12

Злата

17 лет

Я паркую свой Bentley в нашем подземном гараже. Мои каблуки ритмично стучат по бетонному полу, когда я поднимаюсь в дом. На часах пять утра, родители должны еще спать, и я надеюсь, что они не заметят, как я пробираюсь в свою комнату. Разумеется, меня может увидеть кто-то из персонала, но с Леонидом – нашим дворецким у нас очень хорошие отношения, несмотря на то, что он высокомерен и молчалив, я всегда желаю ему доброго утра и завариваю его любимый чай. Серьезно, этот мужчина жить не может без дорогого английского чая.

Я снимаю свои каблуки в прихожей, прижимая к груди сумочку, и далее, прикусив изнутри щеку, начинаю пересекать гостиную на носочках, создавая минимум шума. Леонид пьет на кухне чай и поворачивает голову в мою сторону в тот момент, когда я прохожу мимо дверного проема. Я машу ему и улыбаюсь, а он лишь ограничивается слабым кивком.

Не передать словами, как было трудно вылезти из теплой кровати, постельное белье которой пахнет умопомрачительным собственным запахом Игната. Но было особенно тяжело вырваться из объятий парня, о котором я грезила так много лет.

Игнат спал, когда я уходила. И он был божественно красив даже во сне. Его лицо было безмятежно и спокойно, длинные ресницы трепетали, и я боролась с невыносимым желанием прикоснуться к его щетинистому подбородку или поцеловать в розоватые губы.

Возможно, я не должна была так уходить, словно шпионка, но я не могла столкнуться с реальностью, когда он проснется. Всю ночь. Абсолютно всю ночь Игнат возносил меня к небесам раз за разом; грубый и неконтролируемый секс постепенно переходил в нежный и трепетный, и это сводило меня с ума.

Мы уснули ближе к утру, когда тусклые солнечные лучи стали прорываться сквозь плотную ткань штор. Точнее, спал только Игната, я же не могла сомкнуть глаза, продолжая переваривать в своей голове все то, что между нами произошло.

Может быть, я ищу любовь в стольких углах, что мне уже некуда смотреть. Но прошлой ночью Игнат произнес слова, которые отчаянно въелись в мое сознание: “Знаешь, что это значит, м? Что ты теперь моя.”

– Злата!

Я замираю, когда высокий женский голос проникает в мое сознание, вызывая гулкое сердцебиение. Мне требуется пара секунд, чтобы развернуться и встретиться со стальным взглядом матери.

Она спускается по лестнице, в своем идеально выглаженном белом костюме, на высоких шпильках бежевого цвета, ее светлые волосы собраны в низкий пучок и из него не торчит ни одна волосинка.

Когда она сходит с последней ступеньки лестницы и ровняется со мной, ее прищуренный взгляд скользит по моему лицу, телу и ногам, изучая каждую деталь. И я мгновенно чувствую себя маленькой и никчемной под натиском ее глаз.

– Ты идешь со мной! – она хватает меня за запястье и тянет к входной двери.

Я спотыкаюсь об собственные ноги, продолжая прижимать к груди сумочку и босоножки, пока моя мать с геркулесовой силой продолжает тянуть меня за собой. Мы выходим на крыльцо нашего дома, и я босыми ногами бегу по брусчатой подъездной дорожке.

– Мои туфли, мама! – возмущаюсь я и вырываю свою руку.

– Нет времени, Злата! – она открывает дверцу своего белого Range Rover и кидает свою сумочку. – Твоя бабушка попала в больницу этой ночью и если бы ты была в доме, а не таскалась где попало, ты бы об этом знала!

Все слова застревают в горле, и я поджимаю губы, когда наспех надеваю туфли и прыгаю на переднее пассажирское сиденье. Когда мы выезжаем за ворота дома, я смотрю на профиль мамы, не в силах найти в себе силы задать ей вопрос.

Моя мать – Евгения Гронская – настоящий дьявол в туфлях Prada. Она знает, как управлять большой империей. И делает это очень хорошо. Она – владелица модного журнала Glamorous. Всемирно известное имя, которое люди до смерти хотят всегда прочитать или заполучить в свои руки экземпляр, в котором публикуются их любимые знаменитости. Каждый номер быстро раскупается, и журнал сплетен о знаменитостях не перестает вызывать слюноотделение у своей аудитории.

– Что случилось с бабушкой? – я смотрю на ее профиль, и мама хмурится, сильнее выжимая педаль газа.

– Внутреннее кровотечение. Ей требуется переливание. Мы едем в клинику, чтобы проверить всю семью на совместимость крови.

Я бросаю взгляд на окно. Гремит гром, его слабый звук подчеркивает тишину, окутавшую салон автомобиля. Бабушка является единственным членом нашей семьи, которого я люблю всем сердцем. Она не высокомерная, не чопорная и не жестокая. Она мыслит так, словно не является членом одной из самой богатейшей семьи нашего города. Мои родители – пустые показушники, которые не упускают возможность выставить свое богатство напоказ перед всем светским обществом.

И я вынуждена поддерживать роль золотой наследницы всей этой семейной империи. Но я всегда была другой, мне не нужна вся эта роскошь и деньги, немецкие автомобили и дома в Сицилии. Я будто не принадлежу этой семьи.

– Боже, что с твоим внешним видом? – спрашивает мама, бросая в мою сторону быстрый взгляд.

Моя рука крепко сжимает ремешок сумочки.

– Сколько раз мне нужно повторить, что внешность – самое главное в тебе? Ты всегда должна быть неотразима! Посмотри на себя, твои волосы растрепаны, как у бродячей псины, макияж поплыл, – мама хватает меня за руку и больно щипает, отчего я пищу. – Твоя кожа высушена! Сразу после больницы ты едешь к косметологу!

Вот она… Женщина, которая приучила меня к тому, что люди всегда будут оценивать меня по внешности.

– Боже мой, Злата, ты не должна позорить нашу семью.

Я не нахожу нужных слов. Я могла бы бороться с самыми главными задирами нашей школы и поставить их на место, но моя мать – тот человек, против которого у меня нет оружия.

Когда мы приезжаем в клинику, мне даже не дают увидеть бабушку и сразу ведут в процедурный кабинет. Папа уже здесь и закончил сдавать кровь. Сначала у меня берут немного, чтобы проверить совместимость с группой крови бабушки. Врач объяснил, что, так как мы являемся членами одной семьи, то чья-нибудь кровь должна подойти бабушке.

Пока я сижу в коридоре вместе с родителями и жду результата анализов, мой телефон начинает вибрировать от входящего сообщения.

Игнат: улизнуть рано утром, словно ты не стонала подо мной всю прошлую ночь… Очень умно, Королева бала. Но это ничего не меняет. Теперь, ты и я – до конца, милая.

Мое сердце пропускает несколько ударов и на лице, против моей воли, возникает глуповатая улыбка. Мама смотрит на меня, прищурив взгляд. Кажется, она хочет что-то спросить, но в этот момент, к ним подходит лечащий врач бабушки и просит поговорить наедине.

Доктор что-то говорит моим родителям, мама бледнеет и сжимает губы в тонкую линию, а папа хмурится сильнее обычного. Через мгновение они вдвоем смотрят на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

Мои внутренности сжимаются, и я встаю на дрожащие ноги. Неужели, мы опоздали? Неужели бабушка умерла?

– Что происходит? – я хмурюсь, когда подхожу к родителям.

Родители молчат, а врач вопросительно смотрит на их лица.

– Пап, что случилось? Это связано с бабушкой?

Доктор прочищает горло и поправляет фонендоскоп на своей шее.

– Я обязан ей рассказать.

Папа кивает, а мама, кажется, до сих пор находится в трансе.

– Мы взяли у вас кровь, чтобы проверить на совместимость, – говорит пожилой мужчина в белом халате. Я киваю. – Ваша группа крови не подходит. Ни вашей бабушке, ни вашим родителям. Мы сделали повторный генетический тест. Злата Алексеевна, ваш процент родства с этими людьми составляет 0%.