Текст книги "Дракон и раб"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 5

Бруммги вывели Джека через заднюю дверь, перед которой стояла вереница машин с открытым верхом. Охранники втолкнули мальчика в одну из этих машин, после чего трое из них втиснулись следом.

Автомобиль тронулся с места и свернул на гладкую дорогу, выложенную темными камнями, подогнанными друг к другу идеально, как части мозаики. Камни тихо потрескивали под колесами, когда машина катила прочь от особняка.

И тут тщательно разработанный план перестал казаться Джеку таким уж удачным.

Сперва извилистая дорога шла через аккуратно разбитый сад, потом побежала по широким полям, которые Дрейкос с Джеком уже видели раньше с «Эссенеи». За полями тянулась живая изгородь в десять футов высотой – так далеко, насколько доставал свет автомобильных фар. Автомобиль проехал сквозь небольшую брешь в этой изгороди, такую узкую, что машина едва смогла пройти.

За изгородью все было куда более неухоженным и запущенным; непохоже было, чтобы за этими землями кто-то присматривал, не то что за землями рядом с поместьем. Искусно выложенная из камней дорога превратилась в обычную, усыпанную гравием.

Они оставили позади поместье семьи Чукок и теперь находились в рабочей части этих владений.

Там, где жили рабы.

Джек пристально смотрел вперед, пытаясь вспомнить то, что видел с «Эссенеи». Но план имения вспоминался с трудом. Ему ведь нужно было проникнуть в главное здание, поэтому, как только стало ясно, что, перебравшись через стену, туда не попасть, Джек почти перестал интересоваться тем, что лежало за пределами здания.

Но это ничего: мальчик не сомневался, что нужные детали запомнил Дрейкос. Воин к'да всегда отлично помнил малейшие подробности, и теперь это должно было им пригодиться.

Оставалось надеяться, что памяти Дрейкоса хватит на всё, что им может понадобиться.

Машина доехала до края леса, когда свет фар наконец выхватил несколько хибар, которые сначала напомнили Джеку тренировочный лагерь отряда наемников «Виньярдс Эдж»: пара длинных, похожих на бараки построек, а рядом – несколько других разномастных сооружений.

Но, присмотревшись внимательней, мальчик понял, что здесь все не так, как в тренировочном лагере. Краска с этих хибар почти облезла, во многих местах обнажившееся дерево прогнило. Ведущие к дверям ступеньки были едва обтесаны, с некоторых из них даже не содрали кору.

И выглядели все строения очень запущенными. Ни одна доска здесь не казалась хорошо пригнанной, а во многих местах доски просто сгнили и отвалились, и там зияли прорехи.

Машина свернула налево, свет фар скользнул по стенам, а потом осветил нечто смахивающее на металлические упаковочные ящики, установленные посреди широкого песчаного круга.

Один из бруммг похлопал Джека по плечу пальцем, увесистым, как гаечный ключ.

– Назови число, – велел он. Джек нахмурился.

– Двести семнадцать. Бруммга с отвращением фыркнул.

– Число от одного до трех!

Пользуясь тем, что в темноте этого никто не увидит, Джек скорчил рожу. Как будто он должен был догадаться с самого начала, что именно от него требуется!

– Три.

– Номер третий, – сказал бруммга шоферу. Автомобиль сделал небольшой поворот и через минуту остановился, осветив крайний слева упаковочный ящик.

– Вылезай, – приказал первый бруммга.

Джек послушался, его конвоиры тоже вылезли из машины. Пока двое стояли на страже, водитель шагнул к ящику и присел перед ним на корточки. Внизу ящика виднелась огромная скоба, а рядом с ней – нечто похожее на замочную скважину.

Бруммга вставил в скважину ключ и повернул. Схватившись за скобу, он выпрямился и откинул вверх всю переднюю часть ящика.

– Залезай, – велел он, ткнув свободной рукой внутрь ящика.

Стараясь не паниковать, Джек подчинился.

Если снаружи ящик выглядел очень маленьким, то изнутри он показался мальчику еще меньше. Джеку пришлось очень низко пригнуться, чтобы не стукнуться головой о потолок, а если бы он попытался взмахнуть руками, то вывихнул бы оба локтя. В одном из углов он заметил небольшую плошку – судя по вони, она выполняла роль туалета.

Водитель не дал Джеку как следует рассмотреть новое обиталище. Едва мальчик оказался внутри, как стена за ним закрылась, обдав его порывом воз духа и оставив в темноте. Послышался скрежет поворачиваемого ключа, звук тяжелых шагов по песку, а потом – шум мотора: машина покатила обратно к поместью.

А Джек остался один в темноте.

Хотя нет, не один, конечно.

– Ты в порядке? – тихо спросил Дрейкос с его плеча.

– Еще бы, в полном порядке! – прорычал Джек, поворачиваясь лицом к двери и осторожно садясь.

Пол был песчаный, песок колол ладони, а металлическая стена сквозь рубашку холодила спину. Странно, что Газен назвал это местечко «горячей».

– У меня были слегка другие планы на этот вечер. Ты знаешь, где мы?

– Мы в колонии рабов рядом с рекой, – ответил Дрейкос. – Приблизительно в полумиле от личных земель семьи Чукок. На краю леса, недалеко от большого кустарника, который заметил дядя Вирдж.

– Значит, мы в хорошей компании, – сказал Джек, ковыряя подошву своего левого ботинка.

Формованная резина выглядела монолитной, но стоило нащупать тайную защелку и слегка нажать на нее, как открывался спрятанный в подметке тайник.

С тихим стуком запасной комм-клип упал на песок. Теперь глаза Джека настолько привыкли к темноте, что он разглядел его в серебристом свете звезд, проникающем сквозь щель под дверью.

Подобрав комм-клип, мальчик включил его.

– Дядя Вирдж?

– Я здесь, – немедленно отозвался тот. – Осторожней, парень. Не так громко.

– Не беспокойся, меня никто не услышит, – сказал Джек. – Меня запихали в халупу для рабов.

Последовала короткая тишина.

– Так ты не в поместье?

– Эхо, которое ты слышишь, рождается не в глубинах огромного гардероба, – ответил Джек. – Они посадили меня в жестянку размером с холодильник на «Эссенее».

– Очень странно, – мрачно проговорил дядя Вирдж. – Газен только что перевел сто десять тысяч на мой временный счет на космодроме.

Джек моргнул.

– Так много? – спросил он.

Это было глупо, но все же такая солидная сумма доставила ему удовольствие.

– Так много, – подтвердил дядя Вирдж. – А поскольку этот человек заплатил за тебя кучу денег, ему бы полагалось обращаться с тобой получше.

– Может, в его понимании не быть избитым до полусмерти равносильно хорошему обращению, – ответил Джек. – Что значит «перевел деньги на твой временный счет»? Он что же, не мог раскошелиться на наличные?

– Нет, но ничего страшного, – заверил дядя Вирдж. – Мы же все равно не собирались на этом подзаработать. Но я беспокоюсь о тебе. Мы рассчитывали, что ты все время будешь в главном здании, чтобы быстренько добраться до их компьютеров.

– Думаю, Газен не прочел наш сценарий, – скорчив гримасу, ответил Джек.

Голова Дрейкоса поднялась с его правого плеча, как перископ подводной лодки.

– Что ж, просто нам придется придумать, как вернуться в поместье, вот и все, – продолжал Джек. – Я думаю, через денек-другой...

– Тише, – внезапно перебил Дрейкос. – Кто-то идет.

– Я перезвоню, – прошептал Джек и выключил комм-клип.

Сам он ничего не слышал, но два месяца общения с Дрейкосом научили его полностью полагаться на острый слух дракона.

Сунув комм-клип обратно в подошву, Джек торопливо закрыл тайник.

Теперь он и сам слышал шаги – они шуршали по песку возле «горячей». Кто-то шел вразвалку, не торопясь – так, как мог бы идти бруммга. Джек подумал – а не решил ли Газен все-таки кого-нибудь послать, чтобы избить его до полусмерти?

Потом свет в щели под дверью погас: его заслонила чья-то тень.

– Эй? – тихо окликнул сипловатый голос. – Есть здесь кто-нибудь?

Джек решил, что это говорит не бруммга. Хорошо. И хотя голос был довольно низким, Джеку показалось еще, что его окликнула женщина.

– Да, я здесь, – отозвался он. – Кто ты?

– Меня зовут Маэрлинн, – ответила незнакомка. – Считай меня группой встречающих.

– Меня уже приняла группа встречающих, спасибо, – хмуро ответил Джек, потирая плечо, по которому его похлопал бруммга. – Большая дружеская группа с огромными ручищами.

– Ты ранен? – спросила Маэрлинн. – Я, возможно, сумею принести тебе повязки и мазь.

Джек нахмурился. Да кто она вообще такая?

– Нет, со мной все в порядке, – ответил он. – Кто ты? И что ты тут делаешь?

Раздался тихий звук, как будто в стену бросили комком грязи.

Это она так смеется?

– Родители Ноя, когда были живы, называли меня Доброй Самаритянкой. Думаю, это какой-то человеческий термин. Ты ведь человек, верно? Греб не смог как следует тебя рассмотреть, когда тебя привели, но он сказал, что ты похож: на человека. На очень молодого человека, как показалось ему. Это правда?

Дрейкос снова приподнял голову с плеча Джека.

– Передвинься к боковой стене, – прошептал дракон на ухо мальчику.

Джек кивнул и начал двигаться вбок.

– Да, я человек, – подтвердил он. – И мне четырнадцать лет. Я не знаю, много это или мало по вашим меркам. А кто такой Греб?

– Один из моих детей, – ответила Маэрлинн. – Ему шестнадцать, поэтому, наверное, ему кажется, что четырнадцать – еще очень мало.

– Да, я знаком с некоторыми шестнадцатилетними, – проворчал Джек. – А ты кто?

– Я сказала, меня зовут Маэрлинн. Я – исанхар, женщина. И я не собираюсь сообщать тебе, сколько мне лет.

– А я и не собирался об этом спрашивать, – ответил Джек.

Он наконец занял нужную позицию, прижавшись к стене своей тюрьмы. Пребывая в двумерной форме, к'да умели выполнять сложный трюк – смотреть сквозь стены, если преграда была не слишком толстой. Правда, Маэрлинн сейчас стояла там, где Дрейкос не мог ее разглядеть, но она появится в поле зрения дракона, когда двинется обратно к баракам рабов.

Если, конечно, она туда двинется.

Джек все еще не был уверен, что Газен не подослал эту женщину, чтобы заставить его разговориться.

– Ты рабыня? – спросил мальчик.

– Все по эту сторону колючей изгороди – • рабы, – ответила Маэрлинн с печалью в голосе. – И ты тоже. Вот... возьми.

Что-то ткнулось в ногу Джека, просунувшись в щель под дверью.

Мальчик нащупал этот предмет, в то же время стараясь по-прежнему прижиматься спиной к стене. Он не знал, что будет с Дрейкосом, если он, Джек, сдвинется с места, пока дракон смотрит через стену, и не собирался выяснять это подобным образом.

Пальцы Джека коснулись края грубой ткани.

– Что это?

– Одеяло, – ответила Маэрлинн. – Ночью здесь будет очень холодно.

«Даже холоднее, чем сейчас?» – подумал Джек, стараясь унять дрожь.

– Тогда почему Газен называет это «горячей»? Последовала короткая пауза, и Джек уже подумал – уж не ляпнул ли он что-нибудь лишнее?

– Ты узнаешь об этом ближе к полудню, – наконец ответила Маэрлинн. – Ты знаешь, на сколько тебя сюда посадили?

– Он не сказал. Он сказал только – мне нужно преподать урок, чтобы я знал, что случается с теми, кто переходит дорогу семье Чукок.

– Понятно, – откликнулась Маэрлинн. – Тебе сейчас нужно что-нибудь? Поесть? Попить?

– Нет, я в порядке, – ответил Джек.

– Тогда поспи, если сможешь, – сказала Маэрлинн. – Потом я попытаюсь снова к тебе прийти.

– Ладно, – ответил Джек. – Спасибо.

– Не за что.

Она снова немного помолчала.

– Между прочим, если кто-нибудь из бруммг задаст тебе вопрос, мне бы не хотелось, чтоб он узнал, что я сюда приходила. Нам не полагается приближаться к тем, кто сидит в «горячей».

Я ничего никому не скажу, – пообещал Джек, хотя про себя удивился – а как же тогда, по мнению Маэрлинн, он объяснит, откуда у него взялось одеяло.

– Спасибо еще раз.

– Не за что, – сказала Маэрлинн. – Пока. Тень исчезла, раздался звук удаляющихся шагов.

Джек почувствовал, как дракон снова сменил положение, а потом приподнял голову с его плеча.

– Ну? – спросил Джек.

– Она среднего роста, полная, – доложил Дрейкос. – Ее кожа выглядит грубой, вроде шкурки ананаса. На голове растет белая субстанция, похожая на человеческие волосы, но в то же время это не совсем волосы.

– Это называется оперение, – сказал Джек. – Да, она и вправду исанхара. А как выглядят ее одежда и обувь?

– Ее одежда изношена и кое-где залатана, – ответил Дрейкос. – Обувь не лучше.

– И она пошла к баракам рабов? -Да.

– Значит, она и вправду одна из рабынь, – сделал вывод Джек.

– Ты в этом сомневался?

– Когда имеешь дело с людьми вроде Газена, всегда следует сомневаться. – Джек покачал головой. – Она проведет беспокойную ночь.

– Я не понимаю.

– Она, наверное, гадает, не подсадной ли я, – объяснил Джек. – Я не должен был упоминать о своем разговоре с Газеном. Большинство здешних рабов, наверное, даже никогда не слышали имени этого парня, не говоря уж о том, чтобы беседовать с ним. – Он задрожал с головы до ног. – Господи, как холодно.

Дрейкос склонил голову набок.

– Накинь одеяло, – предложил он. – Так, чтобы оно было между тобой и стеной.

Джек так и поступил, сложив одеяло пополам, чтобы сделать его потолще. Теперь у него сильно мерзла грудь, но он хотя бы больше не прислонялся к холодному металлу.

– Хорошо, – сказал Дрейкос. – А теперь сиди тихо.

И, резко приподняв рубашку Джека, дракон спрыгнул с него. Извернувшись в воздухе, он ухитрился не стукнуться головой о низкий потолок и рухнул на колени своего напарника.

– Ой! – выдохнул Джек.

Дрейкос упал так, что его передние лапы уперлись в стену слева и справа от груди Джека, а задние – в песок слева и справа от ног мальчика; но хотя таким образом дракон почти не наваливался на Джека, тот все-таки почувствовал, какой Дрейкос увесистый.

– Что ты ел на завтрак? Омлет из бетона?

– Прости, – пробормотал Дрейкос, его теплое дыхание защекотало щеку Джека. – Я надеялся, что смогу помочь тебе согреться.

– Я это ценю, – ответил Джек.

Теперь, когда дракон принял трехмерную форму, в ящике стало куда тесней. Зато к'да и впрямь излучал тепло. Джек уже чувствовал, как утихает его озноб.

– Честно говоря, я очень это ценю, – добавил он. – Спасибо.

– Не за что, – ответил Дрейкос. – Я согласен с Маэрлинн – ты должен поспать, пока можешь. Так ты скоротаешь время, к тому же потом тут может стать куда холодней.

– Хороший довод. – Джек попытался устроиться поудобнее. – Увидимся утром.

ГЛАВА 6

Прошедший день выдался трудным, и это был длинный день. Сперва всякие приготовления, затем долгая прогулка из космопорта, а потом и работа взломщика... И хотя в «горячей» невозможно было устроиться с удобствами, Джек вскоре крепко уснул.

Посреди ночи он проснулся, дрожа всем телом, и обнаружил, что его чешуйчатое одеяло-к'да исчезло. Дрейкос не мог оставаться трехмерным больше шести часов; ему пришлось снова стать двумерным и распластаться на коже Джека. Завернувшись в одеяло и мысленно браня к'да за недостаток выносливости, Джек съежился в темноте и попытался снова уснуть.

Когда он проснулся в следующий раз, из-под двери «горячей» пробивался тонкий лучик света. Ночной холод рассеялся, и температура в тюрьме стала куда более сносной. Но это улучшение оказалось столь же кратковременным, как терпение дяди Вирджила во время игры в карты. Спустя несколько минут (а может, Джеку только показалось, что прошло всего несколько минут) приятное тепло превратилось в тепло неприятное.

А дальше все пошло хуже и хуже.

Скоро тонкий металл за спиной Джека нагрелся так, что стал обжигать мальчика, и он снова сложил одеяло Маэрлинн и засунул его между своей спиной и стеной.

Около полудня он задремал беспокойным сном, полным странных горячечных видений. Старые воспоминания в этом сне перемешивались с картинками из недавнего прошлого и настоящего Джека. Он видел дядю Вирджила, высокого и самоуверенного, – дядя спорил с Дрейкосом и давал уроки по взлому сейфов Газену и компании бруммг.

Этот сон сменился другим – теперь Джек увидел наемников, с которыми познакомился в отряде «Виньярдс Эдж». Сержант Гриско выкрикивал приказы, Джомми Рандольф и Алисон декламировали одну из поэм Дрейкоса, путая половину слов. Потом Джек снова очутился в каюте на борту «Чудо-звезды», но она тут же превратилась в кают-компанию «Эссенеи». Напротив него за столом сидели Корнелиус Бракстон и его жена и спорили об истории Рукава Ориона и о будущем компании «Бракстон Юниверсис», а еще – о ценах на манго на Суматре. На столе между ними стоял большой кувшин воды, всего в дюйме от руки Джека.

Мальчику вдруг послышалось, что какие-то голоса зовут его снаружи, но к тому времени у него все так перемешалось в голове, что Джек не мог сказать, проснулся ли он или продолжает спать.

Все было таким смутным и туманным, что когда дверь «горячей» открылась и бруммга приказал ему вылезти, Джек решил, что ему снится еще один сон. Он, спотыкаясь, проковылял по песку, потом по земле, поросшей клевером, прежде чем до него наконец дошло, что он и вправду находится снаружи темницы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил рядом знакомый голос.

Джек сморгнул пот с ресниц и посмотрел на женщину-исанхару с кожей, похожей на шкурку анана са. Он внезапно понял, откуда взялось это странное ощущение в локте – Маэрлинн поддерживала его, помогая идти.

– Я в порядке, – прохрипел он, пытаясь высвободить руку.

– Легче, легче, – сказала она, ни на йоту не ослабив хватки. – Сейчас ты не в состоянии идти сам.

– Я справлюсь, – настаивал Джек.

Но про себя он признал, что Маэрлинн права. Перед его глазами плясали туманные пятна, через каждую пару шагов небо и земля норовили поменяться местами. Солнце уже скрылось за лесом, и Джека охватывала неистовая дрожь всякий раз, когда ветер пронизывал его мокрую от пота одежду.

Но он был человеком, и у него была гордость. Более того, он был Джеком Морганом. Он мог справиться сам.

Маэрлинн ничего этого не понимала.

– Ох, да ладно тебе, – ворчливо сказала она. – Дай своей гордости передышку, хорошо? Кроме того, если ты свалишься, именно мне придется тебя поднимать.

Колени Джека на мгновение подогнулись, тогда он слегка сбавил тон.

– Да, – пробормотал мальчик. – Хорошо.

Он провела его внутрь длинного барака, который снаружи напоминал потрепанную версию бараков из лагеря «Виньярдс Эдж». Оказалось, что и внутри он похож на один из бараков отряда наемников. Вдоль длинных стен тянулись ряды узких коек, а у торцевой стены, там, куда Маэрлинн вела Джека, стояла пара полуразломанных столов и несколько шатких кресел. На другом конце барака, очевидно, находилась маленькая умывальная.

И еще здесь было полно рабов.

Джек невольно таращился на них, пока Маэрлинн вела его между рядами коек. Он увидел представителей по меньшей мере дюжины различных рас, от покрытых толстой чешуей доломов до обросших перьями джантрисов. И даже нескольких людей. Большинство рабов лежали или сидели на койках, тихо переговариваясь или же забавляясь игрой в карты и в какие-то маленькие побрякушки. Некоторые строгали что-то ножами, похожими на самодельные.

Но большинство рабов лежали – вытянувшись на спине, на боку или свернувшись клубком; их позы говорили об усталости и унынии.

Некоторые подняли глаза на проходивших мимо Джека и Маэрлинн, но так поступили очень немногие.

– Я устрою тебя рядом с другими моими детьми, – сказала Маэрлинн, подведя мальчика к столам и усаживая за один из них. – Скоро ты захочешь спать – сидение в «горячей» выматывает больше, чем можно подумать. Но сначала тебе нужно поесть и попить.

– Это он? – нетерпеливо спросил кто-то рядом с Маэрлинн.

Джек выгнул шею, чтобы заглянуть за спину исанхары, и тут говоривший обошел ее и встал перед ним. Он оказался человеческим мальчиком лет шести-семи, маленьким и худым. У него были волосы цвета морковки и множество веснушек под загаром.

– Это он, – подтвердила Маэрлинн, тоже садясь за стол. – А это – Ной, один из моих детей. Кстати, мне сказали, что охранник, который тебя сюда привел, называл тебя Джеком. Так?

– Верно, – нахмурившись, ответил Джек.

Человеческий мальчик – один из детей женщины-исанхары?

– Я – Джек Маккой.

– Приятно познакомиться, Джек, – сказала Маэрлинн. – Во всяком случае, теперь мы с тобой познакомились по всем правилам. Ной, где кувшин?

– Мы принесли, – сказал кто-то.

Джек быстро обернулся – и ему тут же пришлось бороться с новой волной головокружения. К ним шагали два джантриса, их зеленовато-пурпурное оперение поблескивало в свете тусклых лампочек, горящих под потолком. Один из джантрисов осторожно нес помятый металлический кувшин, второй держал такую же помятую металлическую чашку.

– Спасибо, – сказала им Маэрлинн. – Джек, это Греб и Гриб. Именно Греб рассказал мне, что видел из окна, как тебя привел бруммга. Поосторожней с кувшином, Греб.

– Я и так осторожен!

Джантрис, который держал кувшин, поставил его перед Джеком, расплескав всего несколько капель воды.

– Между прочим, они близнецы. – Маэрлинн взяла чашку у Гриба и наполнила ее из кувшина.

При звуке льющейся воды у Джека еще больше пересохло во рту.

– А теперь пей. Только пей не торопясь, – предупредила Маэрлинн, протянув ему чашку. – У тебя заболит живот, если ты выпьешь слишком много и слишком быстро.

Вода оказалась слегка маслянистой, отдающей химикатами, с минеральным привкусом. И все же Джек никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее. Он залпом осушил чашку, в спешке пролив немного воды на подбородок, потом поставил чашку на стол, слегка задыхаясь.

– Можно еще?

– Конечно. – Маэрлинн уже снова наливала ему воду. – Только не торопись.

Он осушил еще три чашки, прежде чем Маэрлинн сказала, что хватит.

– Пусть сперва вода усвоится как следует, – сказала она. – Тогда ты сможешь выпить еще. А пока... Ты, наверное, очень хочешь есть?

Возле локтя Джека возник Ной, держа дощечку, на которой лежал сложенный квадратиком -зеленый лист.

– Это фаршированная капуста. – Мальчик положил дощечку на стол. – Мы приберегли ее для тебя с обеда.

– Для меня? – спросил Джек.

У него заурчало в животе. Измученный, страдающий от жажды, он до сих пор даже не осознавал, как сильно проголодался. Наверное, у него потекли бы слюнки, если бы в организме осталась лишняя жидкость.

– А откуда вы знали, что меня выпустят нынче вечером?

– А мы и не знали, – ответил Ной. – Но Маэрлинн хотела, чтобы все было наготове, на тот случай, если тебя выпустят.

– Боюсь, у нас нет ни ножей, ни вилок, ни тарелок, – сказала Маэрлинн. – Нам не разрешают брать их из столовой. Но я уверена, один раз ты можешь поесть и руками. Ну, давай, ешь!

Джек осторожно откусил кусочек. Капустный лист был слегка размокшим, завернутые в него рис и овощи – холодными как лед. Но – так же как вода – это было вкуснее всего, что он когда-либо пробовал. И – так же как вода – все это быстро исчезло.

– Спасибо, – сказал он. – Как раз то, что мне было нужно.

– Я так и знала, – ответила Маэрлинн. – Бруммги не очень-то заботятся о тех, кого сажают в «горячую».

– Само собой, – фыркнул Джек. Он подобрал упавшие на стол три зернышка риса и слизнул их с пальцев. – Какой смысл кого-то наказывать, если потом ты помогаешь ему встать и заботливо отряхиваешь с него пыль? Удивительно, что они вообще позволили меня накормить.

Близнецы джантрисы переглянулись.

– Ну, положим, они и не позволяли, – сказал Ной. – Мы вроде как свистнули эту еду.

Джек заморгал.

– Как?..

– Хватит болтовни, – сказала Маэрлинн, не дав Ною ответить. – Джеку нужно еще немного попить, а потом он отправится в постель. Нас будят очень рано, Джек, а ты наверняка будешь завтра собирать вместе со всеми.

– Собирать? – переспросил Джек, наливая еще чашку воды.

– Собирать вместе с нами радужные ягоды, – пояснила Маэрлинн. – Они растут на колючих кустах вдоль края леса.

Джек фыркнул, не отрываясь от чашки. Вероятно, это те самые кусты, которые они с дядей Вирджем видели сверху.

– Конечно, почему бы и нет? Ведь у бруммг столько рабов – нужно же придумать для них какое-то занятие!

Лоб Маэрлинн под шапкой белых перьев собрался в складки.

– Ты ошибаешься, если считаешь, что нам просто ищут работу, лишь бы чем-то занять. Радужные ягоды – очень ценный товар, и их нельзя собирать с помощью механизмов.

– Нужно проверять, какого цвета ягода, чтобы понять, зрелая ли она, – объяснил Гриб. – Машины не умеют так хорошо различать цвета.

– Ну, вообще-то они неплохо их различают, – поправила Маэрлинн. – И наверное, можно сконструировать машину, которая сумеет такое делать. Но даже если удастся ее соорудить, она не сможет собирать ягоды так осторожно, чтобы их не повредить. К тому же она должна быть маленькой и гибкой, чтобы пробираться между ветвями, не сбивая незрелые ягоды...

Джек кивнул, наливая себе еще воды.

– Другими словами, если это могут делать рабы, зачем стараться создавать для этого машины?

Гриб засопел.

– Один из тех, – пробормотал он брату. Греб кивнул.

– Увидимся утром, Джек, – сказал он, беря Гриба за руку.

Обойдя вокруг стола, джантрисы подошли к сдвинутым вместе койкам и улеглись.

Джек, нахмурившись, посмотрел на Маэрлинн.

– Один из тех – это из кого? Она неловко пожала плечами.

– Они родились здесь. Рабство – единственная жизнь, которую они знают.

– И я тоже, – вставил Ной.

– Ты – другое дело, – ответила Маэрлинн. – Твои родители никогда не принимали эту жизнь так, как приняли ее родители Греба и Гриба. Твои никогда не теряли надежды снова стать свободными.

– Они все еще здесь? – спросил Джек, оглядываясь через плечо на остальных рабов.

– Нет, – тихо сказала Маэрлинн. – Они...

– Они умерли. – В голосе Ноя прозвучал странный вызов. – Моего папу забили до смерти после того, как он попытался сбежать. А потом у мамы началась лихорадка – и она тоже умерла.

Джек поморщился.

– Прости, – сказал он, жалея, что распустил язык. – Я не знал.

– Конечно ты не знал, – сказала Маэрлинн. – Не нужно извиняться. Хочешь помыться перед тем, как отправиться спать? Боюсь, в единственном нашем душе только холодная вода.

Джек задрожал.

– Спасибо, но – нет уж. Я бы хотел просто лечь спать.

– Понимаю, – ответила Маэрлинн. – Ной, ты не покажешь Джеку, где его кровать?

– Конечно, – отозвался Ной. – А как насчет одежды?

– На его койке лежит балахон. – Маэрлинн встала. – Пусть поспит в нем.

– Хорошо, – ответил Ной. – Пошли, Джек.

Он провел Джека мимо рядов коек туда, где, тихо разговаривая, лежали Греб и Гриб – рядом с их местами была пустая койка.

– Вот твое место, – сказал Ной.

– Спасибо. – Джек кивнул двум джантрисам, когда те на него взглянули.

Близнецы кивнули в ответ и вернулись к беседе.

– Ах да, а это – Лиссса, – сказал Ной, указывая на другую соседнюю койку.

На ней лежала девочка-долом, ее толстая, похожая на черепицу чешуя выглядела в неярком свете тусклой и грязной. Лиссса свернулась на боку спиной к Джеку и джантрисам, глядя на грубо вырезанную деревяшку, которую вертела в руках.

– Она – долом, – добавил Ной.

– Да, я знаю, – ответил Джек. – Привет, Лиссса, меня зовут Джек.

Девочка слегка повернула голову.

– Привет, Джек, – отозвалась она и снова продолжила разглядывать деревяшку.

– Она немножко тихая, – объяснил Ной. – Извини.

– Ничего, – сказал Джек. – Тихая – это хорошо. Где балахон, о котором говорила Маэрлинн?

– Вот он. – Ной вытащил сверток из-под подушки. – Давай, раздевайся.

Джек оглянулся на Лисссу. В отряде наемников «Виньярдс Эдж» тоже было непросто уединиться. Но по крайней мере, там в бараке не было девочек. Хотя большинство девочек здесь были инопланетянками, Джек все равно стеснялся. Ной, должно быть, понял это по его лицу.

– Не беспокойся, – очень тихо сказал малыш. – Здесь никто ни на кого не смотрит. И ты тоже должен научиться ни на кого не смотреть.

– Хорошо, – ответил Джек.

Но он сильно сомневался, что у кого-нибудь еще здесь есть татуировка с драконом по всему телу.

Однако что он мог еще сделать, как не послушаться совета Ноя?

Джек развернул балахон и положил на постель. Он был именно таким, каким и должен быть балахон: просто мешок с прорезями для головы и рук. Ной, казалось, внимательно рассматривал пол рядом с койкой Джека. Приготовившись к тому, что сейчас будет, Джек стащил свою влажную рубашку. Малыш даже не поднял глаз. Джек, нахмурившись, оглядел барак. Ничего. Никто не вскочил на ноги, никто не вытаращился на него и не тыкал в него пальцем, никто не задохнулся, не свистнул, не фыркнул и даже не задышал быстрее. Похоже, никто вообще ничего не заметил.

Он натянул через голову балахон, прикрыв Дрейкоса. Что ж, здесь все и вправду друг на друга не смотрят.

Джек стащил обувь и носки. Он уже вылезал из джинсов, когда появилась Маэрлинн с корзиной.

– Положи сюда свою одежду, – велела она. – Я о ней позабочусь...

– Пять минут! – перебил ее громкий голос, донесшийся от дверей.

Джек посмотрел туда, откуда раздался окрик.

На пороге барака стоял высокий, уродливый, загорелый дочерна человек с густой, черной с проседью бородой. На нем была такая же потрепанная одежда, как на остальных, но его грудь пересекала ярко-красная лента.

Человек обвел глазами барак, на пару секунд задержав взгляд на Джеке, как будто оценивая новичка. Потом, не сказав больше ни слова, бородач повернулся и вышел.

– Это Флек, – сказала Маэрлинн. – Мы называем его старшиной.

– Он помогает бруммгам с нами управляться, – презрительно добавил Ной.

– Ладно, ладно, – успокаивающе сказала Маэрлинн. – Он точно такой же раб, как и все мы. У нас у всех есть свои обязанности, вот и у него есть свои. Я уже сказала, Джек, что твоя одежда будет готова к утру.

– Ты справишься за пять минут?!

– «Пять минут» означает только, что через пять минут погасят огни, – объяснила Маэрлинн. – Но я давно тут живу и вполне могу справиться в темноте. А теперь – спать. Ты тоже ложись, Ной.

– Хорошо. – Ной пошел к койке рядом с койками джантрисов, – Спок-ночи, Маэрлинн. Спок-ночи, Джек.

– Спокойной ночи, – ответил Джек. – И спасибо.

Он откинул тонкое одеяло и забрался в постель. Матрас и подушка оказались такими бугристыми, как будто их набили древесными стружками или фасолью. И все-таки койка позволяла вытянуться во весь рост: это уже давало ей два очка вперед по сравнению с «горячей». Джек все еще пытался заровнять самые большие бугры, когда лампочки под потолком погасли.

В ту же минуту в бараке стало тихо. Очевидно, остальные рабы знали распорядок настолько хорошо, что приучили себя засыпать в положенное время.

Джек хотел дождаться, пока все заснут, а потом поговорить с Дрейкосом. Но пребывание в «горячей» измучило мальчика больше, чем он думал, и вскоре он обнаружил, что его глаза закрываются сами собой.

Спустя несколько мгновений Джек уже крепко спал.