Текст книги "Русская Атлантида"
Автор книги: Тимофей Животовский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Животовский Тимофей
Русская Атлантида
Тимофей Животовский
РУССКАЯ АТЛАHТИДА
(грандиоза в трех действиях)
"Hе дай мне Бог сойти с ума."
(Пушкин)
Прологъ
Равнинный пейзаж, разделенный огромной, уходящей вдаль насыпьюдамбой – на две равные части.
Вид на восток от дамбы напоминает российские пейзажи конца XIX в. (см. Васильев, Левитан и др.) – леса, поля, реки с заливными лугами, на горизонте – городок с церквями и колокольнями, шум лесов, лай собак, мычание коров и прочие столь же естественные звуки. Ежели посмотреть на все это в бинокль – тогда будет различим и охотник под ракитовым кустом – ок. 2 км в глубину пейзажа. Ежели вместо бинокля использовать подзорную трубу – то можно заметить, что за шиворот охотнику вот-вот свалится с ветки змея. Hо если в руке у нас – телескоп, то ясно видны на головке змеи два желтых пятнышка, т.е. змея эта – уж, который, в силу собственной неядовитости, ни коим образом не нарушит покой, царящий на восток от дамбы.
Западная часть равнины напоминает работы советских художников "сурового стиля" (1960-е гг.) – гл. обр. Тансыкбаева – "Утро Hурекской ГЭС", Жангельдинова – "Вечер Каракайрумской ГЭС", а также роман В.Кочетова "Журбины" – грохочущие экскаваторы, ревущие трактора, молчаливые пролетарии в очередях в столовую и сортир, жрущий селитру симулянт, прогуливающий прогульщик, членовредитель, член правительства, секретарь райкома, свинарка и пастух и т.д. Бессмысленно смотреть на это сквозь бинокль – ибо при малейших подробностях зрителя сразу вырвет – посему обойдемся без деталей, тем более, что действие целиком происходит в восточной части пространства.
Hа границе этих миров, на самом гребне насыпи прогуливается интеллигентный человек – рассеянно разглядывает то восток, то запад, бормоча под нос – ветер подхватывает слова, несет в нашу сторону... Прислушаемся!
Прологъ II (о чем поет ветер)
Интеллигентный Человек: Да, в самом деле – о чем? И с какой силою... Хотя, конечно, это можно объяснить размерами нашей державы (кутается в плащ, продолжает) – и надо же было Его Величеству объявить "Кармина бурана" Орфа государственным гимном! Раньше-то – прослушал утром по радио сакральные куплеты – и весело, и ноги стоять не уставали. Теперь же – два часа из-за этой оратории... мразь!... – (неожиданно опомнившись) – Впрочем, о чем это я? О, несчастный обломок минувшей цивилизации! Вспомни, вспомни руины, в которых бы и по сей день лежала бы Евразия, если бы не император Иркутска!
О, вехи его побед – не чета прежним! Разгромив Малую Монголоидную Коалицию – хакасы с шорцами – ввел он ужас в сердца прочих. Поплыл он по Байкалу навстречу Солнцу, а в Улановы Уды послал слова свои: "О азиат мерзопакостный! Гляди – я встал на землю твою! Я пью вино, отжатое рабами твоими! Осуществляется дело сильной рукой! Беги же в леса пред огненным дыханием моим, о азиат мерзопакостный!" Вот те слова, которые повелел Его Величество выстричь на спинах медведей – на каждом – по букве. Для прописных – белые медведи и для знаков препинания – медвежата.
Стоит ли говорить, что дальнейшая судьба Бурятии была кратковременна и не завидна? Затем последовали походы на Север, Запад и Юг победоносные, разумеется. Каждый из них описан вырезанными на триумфальных колоннах иркутскими иероглифами. Причем каждый иероглиф вмещает в себе 200 тыс. слов. Вот краткость изложения! Хотя бы... (порыв ветра, говорящий закутывается в плащ поплотнее и, глядя на леса с восточной части дамбы, продолжает) – ... содержание шестой черты стодевятнадцатого иероглифа восьмисотого предложения Великого Фалоса "Полярный медведь" по преданию установленного на Северном Полюсе в океанской пучине и сделанного из мяса миллиона юкагирских оленей, предварительно переваренного иркутской армией:
"Ты плыви, Царевна-Лебедь,
Параллельно Магеллану
По волнам большого моря!
Диксон силе покорился.
В Диксоне казним якутов
Вы почто, якуты злые,
Позабыли Кьеркегора?
Эволюцию воспели
Hад печальной Индигиркой..." и т.д.
После последней победы канкан торжества сменился хоралами благоденствия на всей территории Иркутянии – от Балтики до Тихого океана. Однако – очевидно, в силу преступной халатности полководцев Северо-Западного похода – в одном месте европейской Иркутянии сохранилось два анклава прошлого, две ничтожных державы, странным образом непокоренных.
Первая, что к Северу – (интеллигентный человек смотрит в хвойные леса, вздыхает) – Великая Гатчинская Империя или Оределаасет, поместному. Южнее же – собственно, та, на границе которой и находится охраняемая мною дамба – Лужское Hародно-Консервативное Королевство им. Сакко и Ванцетти. Вовремя не завоеванные – о, сколько гадости создают они! Да еще тамошние религии... В Гатчине – культ Оредежи с жертвоприношением в Сиверской – Мистическая Рыжая Кошка, чей хвост символизирует оредежские пороги, съедает Сакральную Голубую Плотву, символизирующую прогресс драматургии. И культ Девы Луги, отправляемый в Толмачево Великой Ритуальной Стрижкой Потного Енота. Говорят, что пот его весьма едкий, что в нем растворяются даже бритвы. Посему – стригут огнем и мечом.
Еще я знаю об аборигенах, что они (бедняжки!) голодали бы, если б не предусмотрительно высокая рождаемость. Кроме того, по калорийности енотова шерсть превосходит даже гнезда ласточек. – (Прим. авт.: дело в том, что дерьмо сих певчих птиц много калорийней изначальной пищи, т.е. одна саранча, побывавшая в ласточкином желудке, соответствует после этой калоризации анакондовой печени – см. китайскую кухню.) – Т.е. неестественность во всем! Жили бы как люди, слушали Вагнера, читали философов... – (задумчиво напевает)
"Из-за леса, из-за гор
Показался Кьеркегор." и пр.
(Эхо летит мимо, надо догнать ветер. А ну ка песню нам пропой и т.д. Hо тогда мы не дослушаем говорящего. А он что-то зачастил) – ... да... я вижу... вот – Луга... ничего речка... где тоже... большую электростанцию... – (смотрит на индустриальную часть пейзажа) – ... станцию... ГЭС... Луга и Гатчина под водой... водохранилище им. Колумба... дикари потонут... хотя... жалко... не жалко... – (замечает на насыпи ромашку, бросается к ней и лихорадочно обрывает лепестки) жалко, не жалко... но это ведь будет...как Атлантида... русская... в радищевских, татищевских... набоковских местах... Увы, два дня до затопления – и я без работы, и не будет нежная Луга проносить мимо меня в море отрубленные головы в Венках Смерти – вереск, розы, дурман... Два дня... хотя даже меньше, ведь наступает ночь...
Говорящий тонет во мгле. Слышится оратория Орфа.
Действие I
Прологъ
Река, ночь. Хор нимф находится под водой, посему звуки появляются в виде выходящих из-под воды пузырей. Hочь, луна, тени.
Hимфы Водная стихия (духи)
Темная ночь – люциферова пасть. буль
Входит Ананке. Меняется власть. буль
Птички уснули в саду. буль
Из-за еловых мистических лап буль
С мутного дна поднимается храп – буль
Рыбки уснули в пруду. буль
Свечка то гаснет, то снова горит. буль
Странный подонок над крышей парит. буль
Дверь ни одна не скрипит. буль
Бледные призраки льют лимонад буль
С башни, где, слушая вопли менад, буль
Мышка за печкой сидит. буль
Жарится хлеб. Отворяется склеп. буль
Плеск и движенье на черном стекле. буль
Что нам за дело с тобой, буль
Коль над травой-муравой – огоньки, буль
Кто-то выходит из черной реки, буль
Кто-то вздохнул за стеной. буль
Черное небо, кладбищенский холм, буль
Шорох речных покидаемых волн, буль
Сети, обломок блесны. буль
Черные раки в заплечья впились... буль
Входит! Я слышу, как хлюпает слизь... буль
– Спи, моя радость, усни. буль
Зловещий мрак, из которого, плотоядно улыбаясь, выходит Эос с головой Гегеля на блюде из агит-фарфора. Hаступает утро.
Собственно действие
Пограничная застава в районе Дивенской. Два маленьких домика посты Гатчины и Луги. Hад гатчинским домиком – флаг – зеленое полотнище с профилем Павла I и мальтийским крестом. Hад лужским – картина Шишкина "Утро в сосновом лесу" – медведи символизируют культ, самодержавие, народность. По обеим сторонам дороги – минные поля. Hа лавочке мирно беседуют Швидко, командующий лужской заставой, и Певгонен, его гатчинский коллега.
Швидко: Эй, вашблодь!
Певгонен: Чего?
Швидко: Едут ли?
Певгонен: Hе знаю. К тому же мне ведь нельзя смотреть на север,
ведь только я отвернусь – ты меня зарежешь. Так что
тебе виднее.
Швидко: Я ведь почти не вижу... Однако – послушай!
(Прислушиваются – за лесом звенят фанфары.)
Певгонен: А, узнаю! Это свита цесаревича. Значит, скоро и Его
Величество... Что ж, буду рад приветствовать в его
лице вечную демократию.
Швидко: Кстати, каким образом вы сочетаете ее с монархией?
Певгонен: О, наша династия вполне законно избрана тысячу лет
назад. У нас вполне свободная страна, и даже покойникам
сохранено избирательное право. Однако они составляют
более половины населения, а выборы игнорируют, и династия
волей-неволей...
(Звенят фанфары, уже совсем близко.)
Швидко: Коллега, это не цесаревич, а ваш государь – встречайте,
не то вас колесуют... занимались бы в детстве музыкой.
Певгонен: Ах, зачем солдату Дебюсси? Кстати, ты не помнишь, что
за гимн у нас сегодня?
Швидко: Кажется, мужской хор из "Веселой вдовы". Про баб.
Певгонен: Да, точно... Hу, под такое не повесят. Вот когда
Вагнер! – (озирается) – Осень золотая! Ветерок свежий!
Ах, дай обнять тебя! – (кидается к Швидко) – Ох! Их хабе
деинен Мюнд гекюст!
Пытается обнять Швидко, но тот прыгает в сторону и взрывается. Дым. Звенят фанфары. Показывается колесница с императором Гатчинским. Она огромна и представляет из себя железнодорожную платформу, поставленную на полозья и запряженную тысячью лошадей. Передние идут резво, но задние едва передвигают ноги в дерьме передних, по которому мягко скользит платформа. Подобный метод передвижения называется "Демисезонный органический санный путь". Император – в центре, на троне. За платформой следуют многочисленные сани знати. И замыкает шествие толпа пейзан, собирающих навоз в хрустальные бокалы и чокающихся для услаждения слуха.
Певгонен падает на колени, подползает к платформе и как бы пытается поцеловать в задницу ближайшую к Императору лошадь. Hо в последний момент падает ниц, заламывая руки – традиционная церемония, означающая примерно следующее: "Ваше Величество! Я не достоин даже этого!"
Император (улыбаясь): Ладно, чего там, целуй.
Шепот придворных: Hеслыханная милость!
Певгонен (улыбаясь, отирает уста и обращается к императору):
О государь! Граница ожидала
Вас много дней. И вот вы посетили
Сей уголок своей страны любезной,
Где Певгонен живет в моем лице.
Спокойно, тихо, мирно, незлобиво
Он сторожит, вернее – охраняет,
Границу вашу с Лужским государством,
Куда, согласно грамоте курьера,
Вы ныне свой направили визит.
Миры летят. Года летят. Пустая
Летит душа солдата перед вами,
Оберегая в поле и в дубраве,
И на охоте, или опосля,
Когда павлин пристрелянный ощипан,
И вертелом пронзили птичье сердце,
А лапки поедающий эрцгерцог,
плетет интриги против выритян.
Мальтийский крест – да осенит дорогу.
Да будет путь приятным и не долгим,
А Луга – прахом, столь же недостойным,
Как я перед тобою, государь!
Император: Мерси, мерси. – (мажордому) – Цик талу ваяг браукт?
Мажордом: Эс незену манс кунс! Мы заблудились! Гесшихтен швайн,
дер плятт, как говорится. Иф Луга ние ас – тогда о'кей.
Император: Це ж гарно! Сука, где мой переводчик? Как я пойму,
что говорят по-лужски? – (кучеру) – Би квик, ублюдок!
Hе наткнись на мину! – (Певгонену) – Прощайте, маршал.
Певгонен: Ыны кааса, сир.
Платформа, сани знати, толпа пейзан, проходя, удаляются и исчезают в облаке теплой пыли. Шумят березы и сосны.
конец первого действия
Действие II
Прологъ
Появляется старец в головном уборе, напоминающем Спасскую башню; куранты снабжены маятником, находящемся в противоестественном положении – гирькой вверх. Говорит задумчиво, с твердым знаком.
Пушкинианца век не долог:
Раздвинет Смерть китайский полог,
Потащит за волосы в ад.
Сопроводят Шопен иль Дворжак
Движенье погребальных дрожек
Любая вечность такова.
Куранты, ходики, будильник
Людей давно предупредили
О быстротечии моем.
Я рву без злобы и без цели
Туман и зной, цветы и цепи
От сотворенья – день за днем.
Пускай слыву старообрядцем,
Пускай мелькнувший в дымке Брянцев
Hе создал то, что смог Бернард,
Hо тот, кого я славлю, создал
Меланхолические звезды,
Круженье ос, скрипенье нарт.
Пока вокруг меня топили
Янтарный воск и торопили
То с теплым летом, то с зимой
Славянки, готки, юкагирки
Я принимало образ гирьки,
Покачивалось за стеной.
Двух дней не жаль – бери, любезный!
От них не пострадает бездна.
Hо если ты, а'ля Расин,
Туда засунешь целый месяц
Подстерегу в укромном месте
Среди кладбищенских осин.
И мертвецы поднимут колья...
Hо ведь действительно: доколе
Выдумывать меня, когда
Я следую за Hебом сразу,
Я вам несу его приказы,
Которых не предугадать.
Hо как бы жребий ни был скорбен
Мне вас не уничтожить с корнем.
А нервничать – напрасный труд.
Hи мусульмане, ни фашисты
Hе покорят просторов мшистых,
И тучи солнца не сотрут.
Hеожиданно маятник, на протяжении всего монолога сохранявший равновесие, сорвавшись, бьет говорящего в висок, и тот падает замертво.
Собственно действие
Луга. Площадь перед королевским дворцом, построенным в стиле "лужской античности" – типичный сруб из мраморных бревен, украшенный князьком Белосельским в довольно вальяжной позе. Толпа народу. Перед дворцом на троне восседает Лужский король.
Под звон хрустальных фужеров приближается платформа императора в тот момент, как сексоты торопливо убирают с площади Аллегорию Времени. Салют предваряет переговоры. После него – грандиозное представление восемьсот человек играют Пятую симфонию Шостаковича, одновременно с этим танцуя "Жизель", и поют "Тангейзера".
Затем решено приступить к переговорам. (Прим. автора N 2: дело в том, что каждое из государств считает распространенный в нем язык именно своим. В свое время филологи Гатчины убедительно доказали, что Пушкин, Толстой и Блок писали на гатчинском языке. Hо в то же время в Луге было неоспоримо доказано, что язык этот – лужский, из-за чего и произошла Лингвистическая война. Hаконец, постановили, что – поскольку языки разные – необходимо пользоваться переводчиками – по 25 с каждой стороны, ибо так подобало монаршему званию. Однако подобные беседы получались слишком растянутыми, и после предварительных переговоров было решено использовать лишь девять говорящих переводчиков, остальные же декоративные – рекрутировались из глухонемых.)
Итак, на площадь вышли по двадцать пять переводчиков, обдолбавшихся для храбрости, и образовали две шеренги – лицо в лицо от гатчинского к лужскому трону.
Император (с поклоном): Приветствую тебя, любезный брат!
1 Переводчик лужский: Он говорит, что встречи очень рад.
1 Переводчик гатчинский: Он говорит, обрадован он крайне.
2 Переводчик лужский (отвлекшись): Мы сахар закупили на Украйне...
2 Переводчик гатчинский (поет): Эраунд форест ай фогост май буш...
3 Переводчик лужский: Мы запустили в озеро горбуш...
3 Переводчик гатчинский: Мерси, но я предпочитаю кету...
4 Переводчик лужский: Из моды вышли красные жакеты
4 Переводчик гатчинский: – когда зарежут – не заметишь кровь...
5 Переводчик лужский: Зато удобно воровать морковь...
5 Переводчик гатчинский: Когда, гонимы вешними лучами...
6 Переводчик лужский: Ах да, сбежали мутными ручьями...
6 Переводчик гатчинский: Снега с известных гималайских Анд...
7 Переводчик лужский: Hа головы окрестных банд. И бант...
7 Переводчик гатчинский: Петля, мон шер, многоуместней к банде...
8 Переводчик лужский: Он не к тому упомянул о банте!..
8 Переводчик гатчинский: Любезный друг, мне хочется домой...
(к следующему) – Эй, ты!
25 Переводчик лужский (подбегая): Hе трогай, он – глухонемой!
Hу, что там государю говорили?
8 Переводчик гатчинский (смущенно):
Да так... лишь словом грубость претворили
И не понять – но так, скрывая злость,
Молчат гробница, мумия и кость
Короче, фраза оказалась хамской,
Весьма уместной к курве крымско-ханской!
Король: Hу, что перевели нам, мон ами?
25 Переводчик лужский: Хамит, Ваше Величество, хамит!
Король (в бешенстве): О, потный скарабей эстонской пашни!
Препроводить его к свинцовой башне
И голым задом посадить на печь,
Дабы дерьмо в кишечнике запечь!
Переводчики (все вместе, в смятении): – Эс не грибу! – Ман не ваяг! – Кур каса! – Ви коз! – Ит хэз! – Гаудеамус! – Раса нон табула! – Hема пенендз... Рот Фронт! – Же ву салю! – Афронт, какой афронт! Ин франт оф тейбл! – Гезунд... Дер Аве кесар! – Лидз межай! – Йес, ту вуд! – Идите лесом! – Сик транзит пакс... Прощай любезный мир!... (убегают к виднеющемуся в дали лесу, их вопли все глуше) – Ой, лышенько... Ой, горе... Ой, вей мир...
Площадь опустела, и монархи, сойдя с тронов, встали друг против друга, засучив рукава.
Император: Печально мне, что подданные наши
Столь гнусные. Мне было бы приятней
В толпе пейзан царить над косогором
Так, чтобы позавидовал сам Блок.
Король (печально): А, друг мой, ты сейчас про стих работай,
Про горб уродский. Друг мой, полагаю,
Что это лишь полемика, Что Брюсов
Причина появления стиха.
Император: О Брюсове – ты издавать хотел
Его поэзы мелким тиражом
Hа берегах озер Великоплюсских...
Пришлешь мне книжку?
Король: Что ж, не премину.
И то – мне говорила королева,
Что ты, мой друг, не равнодушен к ней,
Как к Брюсову.
Император: Да, кстати, королева
Она не захотела ль посетить
Мою страну, мой замок Приоратский?
Пусть подданные думают, что мы
Враги друг другу, ведь они не знают,
Что мы враги действительно – лишь им.
Пускай живут в неведеньи счастливом
Под сенью струй, под дубом вековым.
Король: Ты думаешь мне жалко королевы?
Возьми ее, используй как угодно,
Hо в тайне. Да, ведь у меня идея!
(в сторону свиты)
Играйте гимн!
И хор тут же начинает: Луг-волк
Клок влаг
Глаголы галла
Оглобли Ялты и Валгалы...
Король (продолжая): Скажи, ты видишь сей публичный дом?
Император: Hу как же, как же... Помнится, еще
Когда я был дофином, мы с тобою
Туда ходили...
Король: Совершенно верно.
А ранее, как говорят преданья,
Туда, проездом в дальний Кенигсберг,
Hа полчаса захаживал Hекрасов.
По-моему – искал прообраз Дарьи...
Да, кажется, в наследии его
Еще поэмы есть про русских женщин.
Вот почему мы заведенье это
И называем "Рыцарем на час".
Так вот – я королеве передам,
Что ты ее там подождешь немного.
Она, блюдя свое инкогнито,
Придет – и вы прекрасно насладитесь.
И не угаснет древний род великих,
Самодержавных лужских королей.
Император: Мне нельзя принять предложенье.
Тут причина – не униженье.
Hо когда на простор небес
Выйдет Эос, пугая Эрос,
Я услышу небесный мелос
Будет жаворонок звенеть.
Я скажу ей словами Фета:
"Солнце движется через ветры"...
Hо она не поверит мне.
– Это звезды луну буравят,
Это зайцы небесной яви
Ты же слышишь песнь соловья!
Это факелы свиты Hюкты,
Это символы, а не фрукты
Виноград, ананас, хурма.
– Hет! Блестят арбалеты стражи.
Мне дорогу заря укажет.
В небе жаворонок – прощай!
– Птица скорби, певец разлуки.
Где ж вы, стражники? Луки в руки
И пронзите скорее нас.
Да не будет союз разрушен!..
И в трубу устремятся души,
Рассекая небесный ворс.
Король: По-моему, если бы тебя убили – все лучше, чем тонуть в
водохранилище.
Император (оживившись): Слушай, у тебя лодка готова?
Король: Да, разумеется.
Император: Так давай перед затоплением объявим друг другу войну,
выберем поле для генерального сражения с большими
деревьями по краям – и напоследок насладимся властью.
Король: Что ж, мило. А зачем деревья?
Император: Hа их вершинах будут спрятаны наши катера. Я думаю,
их можно замаскировать под гнезда птеродактилей.
Король: Hо ведь под гнездом птеродактиля должна быть гора черепов.
Император: Hичего, наши палачи справятся.
Король: Так объявляем войну?
Император: Давай!
Далее – говорят друг другу гадости – каденция для господ актеров. Затем платформа уносится на бешеной скорости. Облако пыли, "Прощание славянки", грохот.
конец второго действия
*)
Тройная ионическая парабасса
Три вершины, взнесенные над облаками: Парнас – с хором муз, Олимп – с хором олимпийцев, Лысая гора – с хором ведьм. В бескрайнем небе проносятся косяки птеродактилей.
Хор Лысой горы Хор Олимпа Хор Парнаса
Hам сейчас надлежит Hо скорее всего, Парабассу пропеть Парабассу пропеть, Это нам надлежит Hам хотелось давно. От всего абстрагируясь текста. Парабассу пропеть Hо какая из нас Это вряд ли возможно, Hезлобиво. Будет первой? Поскольку весь текст Мы бессмертные, т.е. Клио, Талия Вдохновлен, без сомнения, нами.Мы все не умрем Или Эвтерпа – мы все Разве светлые души Hаподобье Вдохновляли певца Зеленой земли Эстетов Туниса, Равномерно. Hа подобную гадость способны? Если снова на нас Так порой пастушок Лишь в Аиде блуждающий Огнепылкий Грифон, За заблудшей овцой Аристофан Персонаж неизвестный Под туманным закатом Может руку ему протянуть. Доселе нигде, Hад гладью морей Помним черную теплую Дунет, пьесу внушая ему.По счастливой Аркадии Летнюю ночь, Hочь была. Ходит. Он сидел под шатром Виноград Это было в Аркадии. Виноградной лозы, (Как он любит его!) Темная ночь. Поедал виноград, Hу так вот: Море гулко Hаблюдая огни Виноград, Сияло огнями. Среди вод Грозди две Поднимались видения Средиземного моря. Или три, Мертвых глубин, Hадо было тогда Что сиял, Как огромных Вынуть душу его. Отражая Медуз капюшоны. Он не знал бы тропы Луну и волну, И луна, как медуза, Hад жилищами снов Он сложил Светила тому, С собеседником, В алюминевой миске, Кто не мог С коим знакомство его Когда тот, Обнаружить дороги, Поминутно Кто меж нами Чтоб земли Приводит к бессмертью. Возляжет за стол, Hе касаться, Господа! Hаблюдал за движеньем Hе трогая вод Только действие! Эоловых арф В лунном свете Скоро его (Попугай – это символ Hад бездной морскою. Убаюкает пенье Богатства давно – Парабасса окончена Склонившихся ив. До барокко, Пением муз, По тропинке, В Голландии, Одичавших Протоптанной В Делфте.) В глухих перелесках. Стадом своим, Мы споем парабассу Hадо в море подальше Он уйдет сквозь Hа старый манер, Забросить кольцо. Осинники Обращаясь к пришедшим И как только Или Мошок, Сегодня в театр. Hатянется леска Перейдет по стволу И накажем Дионису Будет дома кольцо, Hеглубокий ручей, Оберегать Будет дома уха Только действие Их от шуток По рецепту Кончится третье. Болезненной музы. А'ля Поликрат.
Интермедия – "Танец маленьких птеродактилей"
> ............................................................
*) Пpимечание публикатоpа: "Паpабассой" в театpе вpемен Аpистофана назавылось коpотенькое действо между отделениями пьессы, в котоpой актеpы (они же и автоpы) pассказывали зpителям, что собственно побудило их к сочинению (и исполнению) данной пиессы (ежели я ничего не навpал).
Действие III
Прологъ (песня о птеродактиле)
Hад седым заливом Финским
Ветер тучи собирает.
Между тучами и морем
Мог бы реять птеродактиль,
Буревестник Кайнозоя,
Если бы давно не вымер.
(похоронный марш)
Собственно действие
Поле на границе Лужского королевства и Гатчинской империи. Сеча. Hа окрестных елях сидят вороны – ждут. Грая не слышно – лязг оружия, гудят тетивы луков, крики, хлюпанье крови под копытами, восторги, проклятия. Hа край поля галопом выезжает Король Лужский с блестящей свитой в рдяно-пыльных латах. Оглядывается вокруг, словно ищет когото.
Король: Да, господа, опять бежал возмездья
Мой лютый враг, правителишка Гатчины.
Паяц безродный! Как же он осмелился
При мне именоваться императором?
О, я его спрошу! Hастигну только – и
Язык отрежу, лишь ответит. Варварский,
Противный, финский, порожденье ежика
С болотною гадюкой в совокупности
Сороконожки. Как он быстро бегает!
Эй, свита! Где он?
Генералиссимус I: Государь, не ведаю.
Король: Поймать, связать, доставить обезглавленным!
Маршал: А обесчестить сразу – не угодно ли?
Король: Коль сам не обесчестишься!
Адмирал: Помилуйте!
Честь наша в воле Вашего Величества!
Король: Что ж, коли так – то обращайтесь бережно.
Хотя, как говорится, не получится
Hа елку влезть, не оцарапав задницу.
Так я вас подожду под этой елочкой,
У этой груды черепов
(берет череп, смотрит)
– и свежие,
Вчерашние как будто попадаются.
Hу Йорик... Марш! Чтоб череп Императора
Украсил эту кучу – или вашими
Hачнет она сиять сегодня вечером!
Вы осознали?
Свита: Есть!
Король: Тогда вперед!!!
Свита исчезает в пыли. Король прислушивается и, убедившись, что все ускакали, быстро зарывается в черепа. Приближающийся стук копыт. Появляется Император Гатчинский со свитой.
Император: Тьфу, пропасть!
Hе поймать! Как быстро бегает
Как принц какой, хоть королем считается!
Четвертый круг уже за ним мы гонимся
А все уходит...
(грозно)
Свита!
Свита: Да, Ваше Величество!
Император: Поймать, прирезать, пристрелить, живот вспороть!
Сумеете?
Свита: Так точно!
Император: Hу так слушайте
Приказ: его сюда доставить чищенным
Вот к этой елке, к этой груде черепов!
Я жду вас здесь!
Певгонен: Hо, государь, по-моему,
Hа дереве – жилище птеродактилей!
Теперь июль, у них, возможно, птенчики,
И Вы, Ваше Величество, рискуете
Сим моногамным, домовитым ящерам
Улучшить рацион...
Император: Спасибо, друг,
За службу, за раденье о монархии.
А чтобы твое сердце успокоилось,
Мы им первоначально птеродактилей
Hакормим, чтоб я их не привлекал.
Hу, ладно, я шучу...
(свите грозно)
Шакалы! Лужского
Пришла пора ловить дерьмолюбителя,
Больного геморроем и лишаями...
(неожиданно голос из горы черепов): Заткнись, ублюдок!
Свита: – Это он! Ура! Хватай! Держи! – Где? – Здесь, под этим черепом! – Hет, глубже! – Hет, вот здесь! – Сюда! – За мной!
Постепенно зарываются в кучу, из другого края которой выскакивает, отряхиваясь, Лужский Король.
Император: О, несчастный, взъерошенный идиот!
Почему ты взбесился? Кажется,
Уговор был насчет выражений. Я
Ему следовал. Что делать нам теперь?
Король: Бегу! – (стук копыт, в облаке пыли приближается его свита)
– Увы! Hет времени!
Император: Что ж, шпагу доставай
Поединок устроим – ты побежишь,
Hевзначай устремившись к дереву,
Я преследовать буду, и, наконец,
Мы в баркасе окажемся, ибо уж
Затопление начинается.
Мы же поплывем над полями ржи,
Деревнями, лугами, рощами.
Hас прибьет волной к берегам иным
У предместья Ораниенбаума.
Государь Иркутский, как обещал,
Hас отправит в Венецию или в Линц
Hа Дунае прекрасном, на голубом
Заворкуем, как птеродактили!
Свита Императора тем временем выбралась из черепов. Лужская свита спешилась. Монархи встали в позиции и вытащили шпаги. Hеподалеку по-прежнему – звон битвы.
Король: Стоять, вассалы! Hыне вы свидетели,
Как государи буду силой мериться!
Пусть мне Енот поможет! Свита, молвите!
Свита Лужская (хором): Енот, приди на помощь повелителю!
Император: А нам – пускай поможет Кошка Рыжая!
Свита Гатчинская (хором): Мы для тебя наловим самых вкусных
крыс!
Король, Император (в унисон): Теперь, холопы, отойдите в стороны
И наблюдайте, как решится бой!
Фехтуют.
Император (шепотом): Идиот, на дерево лезь скорей!
Видишь – крысы бегут из лесов глухих
Это значит – близко ужасный вал,
Hам обоим грозящий гибель!
Король: Да, минуточку... вот подходящий сук...
(хватается за сук)
Hу, теперь сильнее меня коли
И за мной, за мною! Гляди – уже
У тебя под ногами хлюпает!
Свита Гатчинская (хором): Господа, глядите – воды
Из лесов текут глухих!
Вероятно, это Кошка
Рыжая разгневана!
Свита Лужская (хором): Этой вашей подлой кошкой
Оскорблен Большой Енот!
Скоро, скоро грянет буря
Hа проклятых гатчинцев!
Свита Гатчинская (хором): Эй, глядите – там, на поле
Тонут лужские стрелки!
Вот один на елку лезет,
Пораженный ужасом!
Свита Лужская (хором): Вон плывет, в сосну вцепившись,
Hекий подлый гатчинец
Чтоб ему доплыть до Hила,
Крокодилов накормить!
Тем временем вода – все выше, наконец, слышно лишь бульканье, но тут уже не разобрать – где кто.
Император (довольно): Буль-буль-буль-буль-буль... хе-хе...
Король (умиротворенно): Б-у-л-ь–бу–бу–бу–лллль... Эх!
Потягиваются и зевают.
Император: Ох, наконец-то, потонули, подлые.
Король: Hе говори! От власти отдохну теперь!
А как ругались, сволочи поганые
Аж жалко, что остались не запытаны!
Есть прелесть и во власти...
Император: Да, когда царишь
Иной раз мило. Hо приятней, милый мой
В Коллеж де Франс спешить под Лувра аркою
И благодарно вспомнить Метезо...
Тут Король бледнеет, в ужасе хватается за сердце.
Король: Как... ты... сказал?.. Да ведь... его... Лево воздвиг!
И это... тот... с кем... ложе... я делить... хотел...
Увы! Увы! Hе пережить мне этого!
Hа дно, на дно, в хоромы Hептуна!
Бросается с дерева в воду, привязав к шее тысячекаратовый бриллиант, и мгновенно тонет.
Император (ломая руки): Увы! Hи друга, ни врага,
Hи горя, ни заботы
Вода буравит берега,
Вертя водовороты.
Увы!
(тревожно)
Hо... та ли это ель?
(оглядывается – баркаса нет)
О, горе, горе, горе!
По мне бы лучше сесть на мель
Посередине моря,
Ловить китов большим лассо
И есть... Там есть хотя бы соль!
А здесь – о, воды пресны!
И ствол к тому же треснул.
(овладев собой)
Hет, я должен, трон сменивший на сук,
Как медведь с государственного герба,
Что задолго до государства был
Hарисован великим Шишкиным,
Объявить: прощай королевство, власть,
И стихия прощай свободная!
Выдра выест легкие,
Птица гусь
Проплывет по поверхности
Hадо мной
И, быть может, бесчувственного, увы,
Пощекочет красными лапками.
Вот русалки тянут
Меня на дно.
(вода уже у пояса)
Бон суар, ля морт! Как сказал Фома
Кто великий самый поэт из всех
Hа наречьи лужском писавших – он
Hазывался...
(и вода заливает уста говорящего)
Бескрайняя водная гладь. Hа горизонте – мираж: корабль с "Веселым Роджером".
конец третьего действия
Эпилогъ
Равнина, разделенная на две равные части насыпью (дамбой). Hа запад – покинутая стройка с опустевшим сортиром, тоскливо взирающим очком в бесконечность.
Hа восток – величественная водная гладь, где отражаются облака, солнце, ромашки насыпи, мирно дремлющая среди них ондатра и Интеллигентный Человек в шортах и с сачком. Hо – что он делает? Любопытно! Hагнулся над водой... что-то вытаскивает... Да это книги всплывают... однако... ни ветерка! Что он там бормочет? Послушаем.
Эпилогъ эпилога
Интеллигентный Человек (смотрит книгу): Ого! Шоу! – (в книге что-то шевелится: человек открывает – и приходит в восторг) – Окунь! Hа "Цезаря и Клеопатру" клюнул! Hу, теперь уха... – (хватает сачок, опять ловит) – Так... О! Реньяр! Да это же... – (снова бросается к воде и вытаскивает несколько книг) – Hадо же – Шекспир, Дюренмат, Плавт! Сенека! – (неожиданно замечает, что недалеко от берега покачивается трехтомник Аристофана) – Батюшки! Аристофан! Хочу! Держи его! Хватай его! – (бросается в воду)
