Текст книги "Альпинист. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Тим Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Почему? – не сдержался я.

– Я утону! – выдохнул Костя. – В земле утоню!

Я непонимающе глянул на Молодова.

– При горной болезни иногда отмечаются временные изменения психики, – пояснил тот. – Кислорода мозгу не хватает, вот он и сбоит. Ничего, пройдет.

– Мне нельзя вниз! – вдруг истошно закричал Костя, чем вызвал наше удивление – откуда у парня вдруг появилось столько сил?

Правда, внезапный всплеск эмоций быстро закончился, Костя мешком повис на наших руках. Пришлось поднапрячься, чтобы тащить его дальше.

Но это продолжалось не долго. В какой-то момент Костя вновь очнулся, начал непонимающе оглядываться, смотреть на нас, на горы и округу. А потом вдруг зловещим шёпотом прошептал:

– Ребята, я не пойду вниз. Тут меня оставьте. Прямо в снегу. Мне не холодно.

– Костя…

– Я не хочу. Извините. Так надо.

И вдруг выхватив из-за пояса ледоруб, наотмашь ударил им Молодова.

Прямо по голове.

Тренер охнул, упал. Я же успел увернуться от второго замаха, к тому же он был не такой сильный – всю мощь парень вложил в первый удар.

Выхватив ледоруб, я повалил Костю на снег. Хотел как следует наподдать, но этого не требовалось – парень был без сил.

– Твою мать! Костя, ты что творишь⁈ – но взывать к совести парня было бесполезно, глаза его жутко вращались в глазницах, Костя явно не понимал что произошло.

В отличие от меня.

Я метнулся к Молодову. И в ужасе отшатнулся.

Тренер лежал на снегу, неуклюже раскинув руки в стороны. Голова тренера была пробита в районе виска, из раны текла темная густая кровь.

– Владимир Федорович! – подскочил я к Молодову.

Тренер не ответил, он был без сознания. По крайней мере, я на это надеялся.

Мертв? Или живой? Я потрогал шею Молодова, пытаясь нащупать на сонной артерии пульс. Но ничего, кроме собственного оглушительного сердцебиения не почувствовал.

Ситуация была дрянной.

Хуже некуда.

Вдобавок ко всему на горизонте замаячила непроглядная белизна. К нам приближалась сильная метель, гораздо мощней всех тех, что мы уже ощутили на своей шкуре.

– Твою мать… – выдохнул я, глядя на свинцовые, полные тяжелого снега тучи.

Те, что похоронят нас в этой белоснежной могиле.

Глава 7
Гость

Снег слепил. Но было непонятно, откуда берутся солнечные лучи, которые он отражает – все небо заволокло тучами. Крапинки снега блестели остро, словно норовя уколоть взгляд, а белизна проникала даже сквозь закрытые веки, выжигая дочиста все мысли.

Порыв ветра придавил к земле. Я схватился за куртку Молодова и Кости – чтобы нас не растащило в разные стороны, и зажмурился, давая глазам отдохнуть. Дышать в такие моменты было еще тем заданием – воздух холодный, обжигает легкие, словно дышишь толченным стеклом. И даже сквозь специальную маску ловить ртом воздух было непросто.

Потом, когда чуть стихло, я натянул на глаза темные очки. Достал веревку и закрепил нас всех в одну связку. В такую погоду растерять людей – проще простого.

Ну и погодка!

Вновь взвыл ветер, протяжно, жутко. А потом потащил меня в сторону. Я даже на некоторое время опешил, подумал, что меня схватило какой-то дикий зверь и пытается уволочь в берлогу. Но потом понял – это ветер. Веревка, привязанная к остальным людям, натянулась, не давая ветру украсть меня.

С трудом цепляясь за камни и ледяные торосы, делая упор ногами на них, я подполз к Молодову. Аптечка первой помощи находилась во внутреннем кармане куртки, но чтобы достать ее оттуда, понадобилось некоторое время.

– Потерпите, Владимир Федорович! – сказал я, но больше для своего успокоения.

Голос дрожал. А пальцы упорно не хотели слушаться.

Я с трудом раскрыл пакет с бинтом, подвинулся к Молодову ближе. Рана была страшной. Ледоруб пробил кость, и только чудом не задел мозг. Глаза тренера закрыты, дыхание… я понятия не имел, дышит ли он. Определить это сейчас, в таких условиях и в таком состояние было проблематичным. Я мог лишь надеться, что тренер еще жив.

– Андрей… – вдруг прошептал Молодов, от чего я едва не закричал.

– Все будет нормально, – выдохнул я, обрадовавшись. – Главное, что вы живы. Сейчас я вам сделаю повязку, и мы спустимся вниз.

Молодов, словно оценив такой план, едва заметно кивнул. И закрыл глаза.

А другого варианта и не было. Подниматься с двумя не ходячими людьми обратно наверх не получится, просто не хватит сил. Вызвать подмогу тоже – рация у первой группы. Сидеть на месте тоже не лучший вариант, неизвестно, сколько продержится метель. А с учетом того, что ни палаток, ни горелок с собой у нас нет, то можно легко остаться здесь навсегда, в виде трех ледяных фигур.

Нужно спускаться. И тащить двоих людей придется мне. Только как это сделать?

Пришлось импровизировать. Я решил связать людей на подобии состава поезда. Первым пойду я, что-то вроде паровоза. За мной вагон – Молодов. Второй – Костя. Главное в такой связке – тронуться с места. И самому умом не тронуться.

Скрипя зубами, я двинулся в путь.

Снег был в некоторых местах рыхлым, глубоким. До прочного льда не достать, поэтому приходилось заранее высматривать такие места и стараться не попасться в них. Правда, пару раз я все же забредал в ловушки. Тогда по Эльбрусу раздавался протяжный матерный крик, и приходилось долго выбираться из западни, тратя последние остатки сил.

Но не только рыхлый снег представлял опасность.

Спуск хоть и был пологим, в некоторых местах угол наклона рос и тогда мои «вагоны» начинали скатываться сами. Это помогало экономить силы, и возникал большой соблазн пустить их с горки.

Но в какой-то момент, когда транспортируемые вдруг покатились быстрей и едва не сбили меня с ног, я понял, что это опасно – можно разбиться о скалы, которые попадались время от времени по пути.

Воткнув ледоруб в снег, я остановил движение и аккуратно переместился чуть в сторону, чтобы избежать сильного скольжения.

Продолжил спуск.

Не так были бы мои дела и плохи, я бы справился с поставленной задачей, если бы не погода. Метель продолжала буйствовать.

Я останавливался, вглядывался вдаль – под сердцем зрело неприятное чувство, что от основной дороги я отклонился. Сказывалось отсутствие опыта, мерзкая погода с практически нулевой видимостью и обходы глубокого снега.

Спросить бы у Молодова, но последние метры он пребывал в обморочном состоянии и едва ли мог мне хоть как-то помочь. Поэтому пришлось полагаться на собственные органы чувств и чутье.

Я шел часа три. Может быть больше. Брел в белом урагане, уже едва ли что-то видя, проваливаясь в снег, увязая в нем по пояс, выбираясь из него, вновь проваливаясь. Дорога уже была не различима.

Я остановился, думая, что будет разумным переждать бурю. Но прошел еще один час, а метель все не утихала. Напротив, стала крепчать. Да и температура воздуха заметно понизилась. Я понял, что могу действительно тут замерзнуть, когда с трудом отодрал штанину от льда – она просто к нему примерзла.

Меня бил озноб, тело трясло от холода. Я замерзал, даже несмотря на то, что двигался. А каково сейчас было Молодову и Косте, которые просто лежали без движения я даже подумать боялся. Их нужно как можно скорей спустить вниз, пока они не отморозили себе конечности и воспаление легких не подхватили.

Белизна. И протяжный вой ветра, больше похожий на звериный. В какой-то момент разум мой начал рисовать необычные картины в этой белизне. В густом снегопаде виделись силуэты людей, домов, базы. Но сколько я ни шел, ни базы, ни людей не появлялось. Я понял, что разум пытается выдать желаемое за действительно.

Ощущение времени размывалось. Да и осознание ситуации и самого себя начинало пропадать. Как я оказался в лежащем положении я не знал. Просто в какой-то момент вдруг открыл глаза и понял, что лежу.

Я устал. Так устал, как никогда не уставал. И даже не мог предположить, что так вообще можно устать. Я вымотался. Исчерпал все резервы своего организма, выжав их досуха. Мне хотелось пить, но я даже не мог поднять руку, чтобы взять фляжку с водой – просто лежал на снегу и доставал языком снег, лизал его, словно зверь.

Мое тело ломило, мышцы гудели от напряжения, а суставы словно выворачивало. Но я не кричал – не было сил. Лишь слушал собственное тяжелое надсадное дыхание и понимал, что вряд ли уже смогу встать на ноги. Упал. Как это произошло? И сам не знал. А что с Молодовым и Костей? Веревка на мне, рука ощущает ее. Значит рядом. Только вот что я могу для них сделать? Уже ничего. Не справился с задачей. Подвел всех.

Такие мысли только усугубляли мой эмоциональный настрой, но ничего с собой я поделать уже не мог.

В какой-то момент я вдруг почувствовал, как что-то загородило мне свет. Огромная тень упала на меня, заставляя напрячься. Что-то появилось между мной и небом. Или кто-то…

Неужели помощь⁈

Я скосил глаза, пытаясь понять, что же это там зависло надо мной. Причем мне показалось, что делаю я это чересчур медленно, долго. Сказывалась усталость. Я едва не отключался.

Но когда увидел причину возникновения тени о сне тут же позабылось.

Это был снежный человек…

Ни альпинист, ни проводник, а именно йети – такой была первая мысль. Хотя я и сам не знал почему так подумал. Из-за плотного летящего снега хорошо разглядеть незнакомца не получилось. Я лишь увидел глаза, узкие, словно бы азиатские и черные длинные волосы на голове, раздуваемые ветром. И все. Остальное дорисовал страх и фантазия.

У меня аж сперло дыхание.

Я хотел закричать, но не смог.

«Это мираж», – сам себе сказал я, но не поверил собственным глазам.

Вспомнились Генкины рассказы про то, что йети похищают людей, чтобы иметь от них детей и продолжить свой род. Меня тоже такое ждет?

«Это мираж! Это мираж! Это мираж!» – продолжал шептать себе я, не имея больше никакой возможности что-то предпринять.

Но это был не мираж. Все происходило на самом деле.

Значит, караулил меня этот монстр. Наверняка следил и шел по пятам, просто выжидая, когда сил окончательно покинут жертву. Действительно, зачем что-то делать, когда пища сама все сделает за тебя. Да еще и двоих своих соплеменников с собой приведет.

Я вновь поднял взгляд. И только теперь рассмотрел, что йети был в одежде, вполне себе обычной, хотя и не такой, как у меня. На незнакомце был шерстяной тулуп, перевязанный длинным катанным лоскутом коровьей кожи.

А еще стоящий передо мной был девушкой.

Я увидел ее округлое смуглое лицо, острый нос, такие же острые выпирающие скулы, черные глаза. Даже симпатичное лицо. Что здесь делает девушка? К тому же так странно одетая.

Одета она была и в самом деле странно. Помимо тулупа, сшитого явно не на фабрике, а вручную (отчетливо виднелись толстые и неровные стежки ниток), я разглядел и обувку девушки. Похожие на унты сапоги были сделаны тоже из шерсти и издали напоминали медвежьи лапы.

«Увидь я ее метрах в ста от себя – точно бы принял за йети», – подумал я.

– Вы… – начал я, но не смог выдавить из себя ни звука – горло сковало морозом.

Да и сил уже не оставалось.

Незнакомка тоже молчала, пристально глядя на меня. Кто же она такая? И вдруг меня словно ударило током.

Эльбрусская дева!

Не йети, не монстр и не чудовище. Та, про кого местные слагают легенды и байки. Призрак гор, девушка, потерявшая в горах своего любимого, и сама отправившаяся в горы, чтобы найти его. Ничего хорошего из этого не вышло. Погибла, замерзнув. И теперь ее призрак ходит здесь и… И что? Убивает людей? Сводит с ума?

Или это все выдумка?

Реальность и вымысел перемешались в моей голове – сильно сказывалась усталость. Я уже не мог отличить, где правда, а где вымысел. Я действительно вижу девушку? Или это плод моего умирающего воображения? Я читал статьи, в которых рассказывалось, что в моменты близкой смерти, когда человек умирает от переохлаждения, ему может казаться разное – и что телу не холодно, а даже жарко. И что рядом кто-то есть, кто наблюдает за ним. И что душа может выходить из тела и наблюдать за собой как бы со стороны.

Я готов был поверить во все, кроме одного – что умру здесь, на горе, замерзнув.

Незнакомка тем временем подошла ко мне. От нее явственно пахнуло костром, дымом, теплом. Девушка схватила веревку, которой мы все были связаны, потянула на себя. Я почувствовал силу незнакомки – она одной рукой смогла сдвинуть всех нас троих.

Что происходит? Она собирается утащить нас к себе в берлогу чтобы потом сожрать?

Верёвка вновь натянулась, и я почувствовал, как нас потянули.

– Куда…

«… ты меня тащишь?» – хотел спросить я, но горло упорно не желало произносить ни звука.

Попытки сопротивляться тоже ни к чему не привели, я лишь откинул руку, и та безвольно начала загребать снег – нас к этому времени уже тащили вовсю прочь.

Когда попытается съесть нас ударю ее ледорубом. Этой мыслью я грелся весь оставшийся путь, хотя и понимал, что никого я не ударю – просто не хватит сил.

Когда же я вдруг сообразил, что движение идет с горы вниз, то едва не закричал от радости. Нас спускали! Нам помогали! Но зачем? Зачем ей это?

Ответа на этот вопрос у меня не было. А потом я и вовсе отключился.

* * *

– Андрей! Ты слышишь меня? Живой? Как себя чувствуешь?

– Нормально… – прохрипел я, открывая глаза и оглядываясь.

Эльбрусской девушки нигде видно не было. Вместо нее передо мной стоял Юрий Карпович, только одним своим видом квадратного лица возвращая меня в материальный мир. Рядом с делегатом – целая бригада спасателей.

– Это вы нас дотащили? – спросил я, глядя на людей.

– Не дотащили, – покачал головой Юрий Карпович. – Нашли. Вот прямо здесь, почти у самого подножия горы. Ты один дотащил ребят. Спас их. Но под конец видимо все же вырубился. Вот молодец! Герой! Настоящий герой! Ведь не бросил ребят! Рискуя жизнью, смог выполнить задачу! Молодец!

Как это дотащил? Я не тащил! Это девушка. Та, смуглая, в странной одежде. Эльбрусская дева.

– Я… там… мне помогла девушка, – произнес я, поглядывая на гору.

Говорить про эльбрусскую деву, а тем более про йети мне показалось лишним – точно сочтут спятившим. Но и информация про девушку Юрий Карповичем была воспринята с настороженностью.

– Какая еще девушка? – он глянул на своего спутника, спросил: – Кайрат Айдынович, у нас на маршрутах еще кто-то есть?

– Нет, – покачал тот головой. – Специально для нас на неделю перестали выдавать разрешения на подъем абсолютно всем группам.

– Тогда что за девушка? – повернулся ко мне Юрий Карпович.

– Показалось, – ответил я.

– Бывает, – после паузы сказал делегат.

Потом кивнул подбежавшим к нам людям.

– Парня переодеть в теплое, напоить горячим чаем, уложить перед горячей печкой и дать пару часов отдохнуть.

– Постойте, – отмахнулся я. – Что с Владимиром Федоровичем и Костей?

– Живы, – ответил Юрий Карпович. – Только благодаря тебе и живы. Не переживай за ним, наши люди займутся их здоровьем.

Меня тут же уложили на носилки и понесли прочь. Напоили чаем, дали отдохнуть – все как велел Юрий Карпович. И даже времени отвели строго два часа, по истечению которых в палатку зашел сам Юрий Карпович и начался длинный нужный разговор.

Меня допрашивали – а другого слова я подобрать не мог, именно допрашивали, – часа три. Спрашивали все досконально, когда Молодов заподозрил первые признаки горной болезни у Кости, когда принял решение разделить группу и начать спуск, как происходил сам спуск.

Так же расспросили и про инцидент с ударом ледорубом.

Я понимал, что любое мое слово может быть использовано и против Молодова, и против Кости, поэтому отвечать сдержанно и крайне аккуратно.

Юрий Карпович хмурился, пыхтел, но продолжал допытывать у меня все. Кайрат Айдынович тоже пару раз пытался зайти к нам в палатку под любым предлогом, но получив в конечном итоге строгий выговор делегата, больше нас не беспокоил.

– Ладно, Андрей, хватит с тебя, – подытожил Юрий Карпович, словно и не было тех трех часов напряженного допроса. – Вижу, что устал. Вижу, что стоишь за своих парней до конца, это похвально, значит не подведёшь. Все, что нужно ты уже доказал. Решение комиссия уже приняла по вам по всем.

– По всем – это по кому? – насторожился я.

Кажется, Молодова, Костю и меня ждет не самое приятное решение. Но Юрий Карпович на мое удивление ответил:

– По поводу всей тренировочной группы лагеря. Мы с членами комиссии посоветовались, просмотрели все дневники тренировок, все данные по сданным нормативам и отчеты по каждому из вас и выбрали тех, кто отправится покорять Пик Победы.

Эта новость поразила меня. Я понял, что попасть в заветный список мне удастся едва ли – задание не выполнено, высота Эльбруса осталась не достигнута мной, к тому же такие внештатные ситуации – горная болезнь Кости и ранение Молодова. Все наперекосяк. Нет, тут однозначно о моем продолжении в этом не может быть и речи. Пора собирать вещи и отправляться домой.

– Что такой кислый, Герасимов? – спросил Юрий Карпович, улыбнувшись, обнажая ряд больших лошадиных зубов. – Ты ведь тоже попал в этот список.

– Как⁈ – только и смог вымолвить я. – как это попал?

– А что ты так удивляешься? Показатели у тебя отличные. Физическая форма прекрасная, нормативы все на «пятерки» сдал, один из лучших учеников. Вон даже смотрю в особых пометках есть выполнение нормативов под звездочкой. То есть повышенной сложности.

Юрий Карпович подмигнул мне.

– Знаю, рассказывали уже про твой рывок.

– Откуда? – зачем-то спросил я.

– Синичка на хвосте принесла. Я все про вас про всех знаю, – уже другим тоном ответил делегат и я вдруг вспомнил слова Петровича про то, что КГБ уже загодя начал следить за нами и собирать всю информацию. – Так что не переживай ты так. Попал ты в список. И если сложится все, пойдешь на Пик Победы с основной группой.

Я едва не подскочил на стуле. Я не верил сказанному и мне казалось, что это какой-то розыгрыш.

– Мало того, мы даже приняли решение о том, кто будет руководителем группы ребят, – добавил Юрий Карпович.

– Кто? – спросил я, надеясь, что это будет Володька.

Он сможет, у него есть способности и опыт. А еще он…

– Это будешь ты, – ответил Юрий Карпович, выводя меня из задумчивости.

– Что? – только и смог вымолвить я.

– Руководителем группы по маршу на Пик Победы будешь ты, Герасимов Андрей. Ты доказал, что за каждого будешь биться до конца, не жалея себя. И поставленную цель выполнишь. Поэтому лучшей кандидатуры не придумать. Ты будешь. Вопрос решен и обсуждению не подлежит. Так что готовься.

Юрий Карпович хлопнул меня по плачу вытащил из кармана пачку сигарет и вышел из палатки, оставляя меня наедине со своими мыслями.

А мыслей было много. Чересчур много.

Глава 8
Отъезд

Юрий Карпович вернулся минуты через три. От него пахло сигаретным дымом, а сам он постукивал зубами от холода.

– Не думаю, что это хорошая идея, – произнес я, немного отойдя от первого шока.

– Это еще почему? – искренне удивился Юрий Карпович, наливая себе в кружку чая из термоса.

– Не со всеми ребятами у меня налажено общение, да и вообще…

– Ты про Костарева? – спросил делегат, чем вновь заставил меня удивиться. – Что глаза выпучил? Да все мне известно и про него, и про тебя. Ну был у вас небольшой конфликт. У всех бывает, все мы люди. Но теперь же тихо, верно?

С этим сложно было не согласиться, Костарев теперь был ниже травы и тише воды. Или это дело рук делегатов?

– Нет, я тут не причем! – рассмеялся Юрий Карпович, словно прочитав мой немой вопрос в глазах. – Ты самый идеальный кандидат. А за других не беспокойся. Ребята все психологически совместимы, нужные тесты мы уже провели.

– Когда? – не сдержался я.

– Это уже не твое дело. Главное – провели. И они в полном порядке.

– Но сахар…

– Про тот инцидент мне тоже известно. Ну да, кто-то пошутил, дерьмо в сахар подмешал. Спорная конечно шутка, но у всех чувство юмора разное. В общем, не в счет это. А чтобы ты не волновался, я тебе право одной замены дам.

– Что это?

– Можешь перед подъемом или на самом подъеме кого-нибудь одного из своей команды заменить. Ну, если вдруг кто начнет ненужные вещи творить. Только аккуратней. Ко мне подойдешь, шепнешь фамилию. Через час человек уже будет заменен под необходимой формулировкой – давление там повышенное, или обследование дополнительное. В общем, найдем повод.

Юрий Карпович похлопал меня по плечу.

– Неужели у меня показатели лучше? Я думал, что у Владимира…

– У него тоже хорошие, – перебил меня Юрий Карпович. – Но ведь не в одних физических показателях дело.

– А в чем же?

– Пойми, что покорением Пика Победы ничего не закончится. Наоборот, только начнется. Вас будут возить по всей стране, вы встречаться будете со школьниками, со студентами, с работниками заводов и политиками. Вы будете на виду у всех. Вы будете вдохновлять своим подвигом других людей. А лучше всего это сделать человеку с лицом фотогеничным. Вспомни Юру Гагарина. Добрая улыбка, теплый взгляд, простое запоминающееся лицо. Да он своей улыбкой для страны больше сделал, чем полетом. Скольких людей он этой улыбкой вдохновил? Миллионы. Люди – простые люди, рабочие, детвора, студенты, – смотрели на него и понимали, что он такой же, как и они. И что у каждого есть шанс покорить небывалые высоты, нужно только стараться – учиться и работать. Теперь понял?

– Понял, – кивнул я, сглотнув подступивший к горлу ком.

Становится «звездой» у меня не было никакого желания, но общую мысль послания Юрия Карповича я понял.

– Но ты, конечно же, должен понимать, что тебе нужен будет советник, опытный, который в случае чего сможет помочь, подсказать.

Юрий Карпович хитро улыбнулся. Мне его улыбка не понравилась.

– Советник? – переспросил я.

– Да ты не переживай. Про него даже никто не узнает. Официально в вашу группу он входить не будет.

– Как это?

– Согласно установке сверху Пик Победы должны покорить молодые ребята, чтобы показать всему миру, что молодежь у нас – хоть гвозди из них делай, хоть пули отливай. Поэтому мы и отобрали вас. А советник… На то он и советник – только чтобы давать советы. Понимаешь?

Увидев мой полный смятения взгляд, Юрий Карпович снисходительно улыбнулся.

– Пойми, что мероприятие важное. Провалить мы его не можем. Допустить жертв тоже. У нас, по сути, только одно у всех задание – покорить Пик Победы. Без всяких вариантов. Поэтому и команда будет крепкая. Следом за вашей группой пойдет вторая, запасная, все те же ребята, с которыми ты занимался, но только в резерве.

– Это если…

– Верно. На всякий пожарный случай, типа того, что произошел сегодня. Но такого, конечно, не будет, Эльбрус уже отобрал всех, кто не пригоден.

– Есть еще кто-то с горной болезнью? – насторожился я.

– Есть, – после паузы ответил Юрий Карпович. – Но не спрашивай кто, я не знаю. Потом тебе список дам, если интересно. Там не много.

«Но там могут быть мои друзья», – подумал я.

– Всякое на высоте может быть, – как-то странно произнес делегат, и я вдруг догадался, что он имеет ввиду.

О нашем восхождении будут давать информацию в газеты, радио, телевидение. Все практически в прямом эфире, новости будут выдавать как горячие пирожки – чтобы о достижения советского спорта узнавали сразу во всех уголках мирах. И наверняка будет сказано команда из скольких человек вышла на старт.

А если по пути на гору кто-то сорвется или погибнет, то его тут же заменит резервный человек… И никто посторонний об этом не узнает. В новостях будут продолжать вдохновенно сообщать, что все идет по плану.

Мне стало не по себе.

– Все будет в порядке, – успокоил меня Юрий Карпович. – Запасная группа нужна на всякий случай, по протоколу. Вон, у Юрия Гагарина был же резервный человек – Герман Титов. Вот так и у нас. А что, горы – так это покруче космоса будет.

Юрий Карпович даже расправил плечи от собственной проникновенной речи.

– Но это еще не все. Помимо резерва за вами будет идти с отставанием в один день еще и группа опытных альпинистов. Я думал туда и Молодова отправить, но сам понимаешь. Ему сейчас лечиться нужно, Крюкин Константин крепко его приложил.

Юрий Карпович прищурился. Уточнил:

– Так ты точно уверен, что у них с тренером не было конфликта?

– Уверен, – с нажимом ответил я. – Горная болезнь может сопровождаться изменением психики и…

– Хорошо-хорошо, – поспешно перебил меня делегат. – Я просто еще раз уточнить, потому что такое щепетильное дело. В общем, сам понимаешь. Так вот. Эта группа опытных альпинистов в возрастное ограничение не проходят, там люди все за сорок, у которых почти все семитысячники за плечами хожены не раз. Они будут отслеживать ваш подъем и в случае чего корректировать по рации. Это тоже, как ты понимаешь, для вашей безопасности. Только после их согласования можно будет изменять маршрут или отклоняться от курса.

– Не получится ли у нас слишком громоздкая бюрократическая машина? – улыбнулся я.

Но вот Юрия Карповича мои слова не развеселили. Напротив, он стал вдруг максимально серьезным.

– Это уже принято решение, к обсуждению не принимается, – жестко ответил он и я пожалел, что вообще об этом заикнулся. – Нужно будет строго исполнять приказы. И кто ослушается установленного регламента, будет привлечен… В общем, ничего хорошего пусть не ждет.

Юрий Карпович недвусмысленно поглядел на меня, и мне стало не по себе.

Вот тебе и организация процесса. Совершай подвиг, но в случае чего – по шапке получишь и отхватишь больше, чем унесешь.

– А список тех, кто прошел в состав групп можно будет посмотреть?

– Ух, какой скорый! – рассмеялся Юрий Карпович. – Не спеши, всему свое время. Сначала дело сделай.

– Какое?

– В Москву тебе нужно будет смотаться.

– Это еще зачем⁈

– Руководство должно посмотреть на тебя, кандидатуру одобрить. Это весьма условная процедура, но ты сам понимаешь, что без этого никак. К важным людям в кабинет пойдешь. К очень важным. Так что максимально серьезно отнесись к поездке. Ну и плюс необходимые бумаги оформить нужно будет, разрешения там разные, приказы и прочее. В общем, хоть и нудная, но простая работа. Был в Москве?

– Был, – ответил я и тут же прикусил язык.

Был то я там в своей прошлой жизни, а не в этой.

– Ну вот и хорошо, – не обратив внимание на мой небольшой промах, ответил Юрий Карпович. – Еще раз посмотришь. Сейчас уж до конца этой недели будь тут, акклиматизацию проходи. А в следующий понедельник на первом же самолете дуй в Москву. Кайрат Айдынович выдаст тебе командировочные и необходимые документы оформит. А хочешь, я его в сопровождение тебе дам?

– Не надо! – выпалил я. – Сам справлюсь.

– Уверен?

– Со спуском справился, с поездкой тем более.

– Вот это я понимаю оптимизм! Еще раз убеждаюсь, что не зря тебя назначил, хотя Кайрат был против… – Юрий Карпович понял, то сболтнул лишнего, отмахнулся. – Конечно, сопровождающий должен быть, но так уж и быть, разрешу тебе одному. Не пропадешь никуда?

– Не пропаду.

– Ну вот и хорошо. На всё про всё у тебя три дня в Москве. Я там тебя встречу, не переживай. Полечу туда уже сегодня, мне тут уже не зачем сидеть, поясницу студить. Сам и представлю начальству тебя. Так что не переживай, все будет хорошо.

Я сомневался, что меня прямо-таки и отпустят одного, слежка будет плотная и тайный сопровождающий обязательно будет приставлен. Но все равно был благодарен Юрию Карповичу за то, что он позволил мне быть одному.

– Ну все, бывай, – сказал он. – Отдыхай, набирайся сил.

И хлопнув меня по плечу, вышел из палатки.

* * *

В палатке я пролежал два дня. Немногословный хмурый доктор колол мне уколы, давал какие-то горькие пилюли, от которых сохло во рту, но которые хорошо восстанавливали силы.

На второй день я смог выбраться на улицу и проведать Молодова, который находился в соседней палатке. Тренер чувствовал себя хорошо, шутил. Рана оказалась удачной, ничего важного не задело, и плановую операцию решили делать непрямо сейчас, в полевых условиях, а через пару недель, когда состояние тренера стабилизируется, и его можно будет спокойно транспортировать в город.

А вот Костю найти нигде не удалось, и даже попытки разговорить доктора привели лишь к тому, что он коротко бросил:

– Увезли его.

– Куда увезли? В больницу в город?

– Не знаю. Мне не докладывают.

Я переживал за друга. Ощущал – от делегатов можно ожидать чего угодно. Поэтому мысленно пометил для себя, что, когда поеду в Москву, вопрос о Косте обязательно подниму и попрошу, чтобы никакие карательные санкции к нему не применялись.

На третий день вернулась основная группа. Они знали о случившемся лишь по коротким сообщениям и едва меня увидели, принялись расспрашивать. Пришлось рассказывать, избегая определённых моментов. Не стал я подробно описывать удар ледоколом, ограничившись короткой фразой о том, что Молодов получил повреждение. Про эльбрусскую деву тоже молчал. Не потому, что не хотел выглядеть глупо. Просто и сам после прошедшего времени не мог ответить сам себе – действительно ли она там была или мне это привиделось из-за сильной усталости?

Не знали еще ребята и про то, что определилась группа, которая пойдет на Пик Победы. Я не стал им этого говорить, потому что понимал – меня начнут допытывать, кто же попал в список и отговоркой о том, что он мне неведом никто удовлетворен не будет.

Кайрат Айдынович вел себя со мной холодно, в палатку не заходил, а если встречался на улице, то просто проходил молча, ничего не говоря. Было понятно, что назначение меня руководителем группы было для него ударом. Возвращению моему также были не сильно рады и некоторые другие ребята. Костарев молчал, Артем хмурился. И только Володька, Генка и Клим искренне радовались тому, что я вернулся с высоты живым.

Парни подробно рассказали мне, как штурмовали высоту, как четко отработали все приемы и спустились обратно, а я только радовался за них. Рассказали и про то, что у некоторых ребятах появились признаки горной болезни. К моему облегчению никого из знакомых это не коснулось.

«Значит есть шанс, что и Володька, и Генка, и Клим прошли в список, – подумал я. – А еще ест надежда, что и Леся туда попала»,

Мне правда хотелось, чтобы она была там.

А еще мне хотелось повидать ее. Но суждено ли этому сбыться? Я не знал.

Наконец настал день, когда в палатку зашел доктор с Кайратом Айдыновичем и сообщили мне, что я выписан.

– Вещи собирай, – буркнул Айдынович. – Сегодня в пять подъедет машина. Она довезет тебя до поселка. Оттуда в семь тридцать отправляется автобус рейсовый. Сядешь на него. Потом аэропорт. Там купишь билет. Долетишь до Пятигорска. Там пересадка. Прямой до Москвы. Понял?

Я кивнул.

– Вот командировочные. Распишешься потом в ведомости, что получил.

Он протянул мне пачку денег.

– Сколько тут?

– Пятьсот рублей.

Я выпучил глаза. Сумма весьма приличная.

– По повышенному коэффициенту, – произнес Кайрат Айдынович, но мне это абсолютно ничего не прояснило. – Билеты сохраняй, потом отчитаться нужно будет. За гостиницу тоже. Сто рублей – на еду. За них отчет не нужен.