Текст книги "Мицва (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Тиффани Райз
Мицва

День Первый был самым тяжелым. Наблюдение за тем, как ее муж Закари пытается дрожащими пальцами приколоть черную ленту к своему пиджаку разбивало ей сердце. Подойдя к нему, Грейс забрала ленту из его рук. Когда она сама закрепила ее на лацкане его пиджака, Закари прижался к ее лбу своим и прошептал:

– Спасибо.

Она не нашла в себе сил говорить, просто кивнула и одарила его быстрым поцелуем.

Взявшись за руки, они покинули его детскую комнату. Грейс чувствовала себя лишней среди членов еврейской семьи Закари, поэтому решила, что молчание – наилучшая стратегия поведения этого дня. Неожиданная смерть матери Закари два дня назад принесла ее мужу столько глубоких и острых страданий, что Грейс не позволяла себе думать о собственной печали. Она любила свою свекровь, Сару, и все еще не могла поверить, что эта красивая женщина, подарившая ее супругу его синие глаза, черные волосы и любовь к литературе отошла в мир иной. Сара была первым человеком, обнявшим ее после подозрительно поспешно свадьбы семь лет назад.

– Ты слишком молода для него. И не иудейка. Но я знаю своего сына, он женился на тебе по любви. Даже не смей сомневаться в этом.

Немые от горя, все Истоны собрались в гостиной, затем вышли из дома и расселись по машинам. Грейс оглядела присутствующих женщин и сравнила их наряды со своим. Она была самой молодой женой среди всех, младше как минимум на десять лет, поэтому боялась, что ее темно-синее платье могло показаться слишком гламурным, слишком коротким. Но Дита, жена брата-раввина Закари, надела дизайнерский костюм, длина юбки которого позволяла всем видеть ее скульптурные колени и лодыжки. Замаскировав улыбку благодарности, Грейс опустилась на заднее сиденье автомобиля рядом с мужем.

В уединении салона Закари сжал ее колено.

– Как дела у моей шиксы*? – спросил он и Грейс негромко рассмеялась.

(* Шикса – девушка-нееврейка, гойка.)

– Твоя шикса в порядке. А ты как? – поинтересовалась она прежде, чем успела себя остановить. – Извини. Ужасный вопрос.

Закари натянуто улыбнулся.

– Ты здесь. Со мной все будет хорошо. Наверное.

Она вцепилась в его руку.

– Я всегда буду рядом.

Грейс намеренно отвернулась, позволив ему незаметно стереть со щеки слезу.

Закари, будучи в прошлом профессором литературы и художественным редактором в настоящем, естественным образом был избран на роль того, кто напишет и прочтет хвалебную речь ушедшему члену семьи. Грейс думала, что не переживет те несколько часов вчера, когда Зак закрылся у себя в кабинете дома, чтобы написать последнее обращение своей матери. Грейс понадобились все силы, чтобы не ворваться к нему в офис, обнять и проплакать вместе всю ночь напролет. Его горе было важнее, поэтому она сдержалась и беззвучно плакала одна в их постели.

Закрыв глаза, она вспомнила прошлую ночь. Закари пришел в спальню в час. Она услышала шум и повернулась в его сторону. Наблюдая за мужем, Грейс ругала себя за порочные мысли, которые появились даже в минуту такого общего страдания. Он забрался под одеяло и притянул к себе ее миниатюрное по сравнению с ним тело.

– Нельзя заниматься любовью во время Шивы*, – прошептал он в темноту.

(* Шива – первая неделя после похорон согласно еврейской традиции.)

– А когда начинается Шива? – спросила она, обхватив руками его мускулистые плечи.

– Завтра. После похорон.

– И как надолго?

Зак поцеловал ее в губы. Грейс чувствовала напряжение в его подтянутом теле, проводя ладонями по его рукам.

– Семь дней, – выдохнул он.

– О, Боже, – отозвалась она, и Зак тихо рассмеялся – впервые после вчерашнего.

Он мягко толкнул жену на спину.

Пробравшись рукой под ее пижамные штанишки, он ввел в нее один палец. Она, конечно, была рада воссоединению их связи, после стольких часов одиночества, но тоненький голосок в голове убеждал, что сейчас ей нужно горевать, а не стонать под своим мужем.

– Ты уверен?

– Пожалуйста, Грейси. Ты нужна мне, – прошептал он, и она, выскользнув из своей ночной одежды, раздвинула перед Заком ноги. Кончиками пальцев он дразнил ее клитор и нежно вбирал соски в свой теплый рот. Даже пребывая в печали, он ждал, пока ее тело увлажнится и будет готово его принять.

Когда он проник в нее, Грейс обхватила ногами его поясницу и притянула мужа к себе со всей силой и со всей любовью, на какие была способна. Миссионерская поза не была их любимой. Закари куда больше нравилось брать ее сзади, держа рукой за волосы, прижимаясь грудью к ее спине и шепча ей на ушко. Но сегодня ему хотелось видеть ее лицо, хотелось, чтобы ее тело подарило ему успокоение.

Он начал двигаться, а она – ласкать руками его сильную спину и целовать плечо. Грейс слишком устала от навалившегося стресса, пакуя вещи на неделю вперед для поездки в его родительский дом, поэтому не могла достаточно расслабиться, чтобы кончить. Но это не важно. Сейчас важнее был Зак, и она прошептала это ему на ухо.

– Уверена? – он целовал ее лицо, шею.

– Да. Просто не останавливайся, когда захочешь кончить. Используй меня, – она подвигала бедрами привычным движением, отчего у него перехватило дыхание. – Я так хочу.

Кивнув, он крепче обхватил руками ее бедра и стал врезаться жестче. Грейс расслабилась, счастливая тем, что может сделать для него хоть такую мелочь. Он кончил в нее, молча вздрогнув всем телом, и минуту спустя отстранился.

– Неделя, – повторила она, – тот, кто придумал Шиву, должно быть, был садистом.

Грейс провела рукой по красивому лицу мужа. Больше всего она любила его лоб. А, может, лепной нос. Хотя, его скульптурные губы подарили ей в разы больше приятных моментов.

– Думаю, Шиву придумал Господь, – ответил Зак, притягивая жену к себе в объятия и положив подбородок на ее плечо.

Грейс перевернулась на другой бок и прижалась к Заку спиной. Он крепко обнял ее, и она почувствовала, как по ее щеке скатывается слеза. Она не была уверена, кому из них двоих та принадлежит.

– Я все равно не собираюсь брать свои слова обратно.

В самом месте проведения церемонии Грейс не выпускала руку Закари из своей ладони. Те приветственные объятия, которыми ему приходилось обмениваться, он делал одной рукой, вторая оставалась с ней. Они сели в переднем ряду. Брат Зака, раввин Аарон Истон, начал молитву. Обычно ей нравилось видеть его в кипе*, Грейс находила традиционные головные уборы евреев умилительными. Но сегодня мужчина выглядел хмурым и мрачным. Когда пришла очередь Закари прочесть прощальный панегирик, Грейс напряглась.

(*Кипа – традиционный еврейский мужской головной убор.)

Брат позвал его вперед, но перед тем как встать, Зак сжал ее ладонь еще раз и только потом отпустил. Вынув свои записи из кармана пиджака, он открыл рот и... не смог ничего сказать. Желудок Грейс ухнул вниз. Зак сделал глубокий вдох, а брат прикоснулся к его плечу рукой. Грейс не знала, что делать. Ей хотелось плакать, схватить Закари, повалиться на пол и рыдать навзрыд. Вместо этого она молча встала и направилась в его сторону. Протянув руку, она вынула из его пальцев листы и начала читать.

– Моя мать, – начала Грейс со слезами в голосе, но, пробежав строчки глазами, чуть не рассмеялась над словами последнего обращения мужа, – раздала бы каждому из присутствующих по оплеухе, если бы увидела нас сейчас. А потом заставила бы поесть.

В эту ночь, лежа рядом с Заком в его детской постели в родительском доме, Грейс напомнила себе, что сегодня прошел только первый день Шивы. И им предстоит прожить еще шесть дней без секса. Она знала, что если прикоснется к нему, то лишь усложнит себе период ожидания, но не смогла сдержаться и прижалась к нему всем телом, положив голову на грудь.

– У тебя все еще бьется сердце, – сказала Грейс, когда Закари обхватил рукой ее за спину.

– Это успокаивает.

– Да. И ему запрещено когда-либо останавливаться.

– Однажды оно уже остановилось, – отозвался Зак, проводя кончиками пальцев по ее лопатке.

Грейс подняла на него глаза.

– Когда?

– В день нашей встречи.

Грейс ничего не сказала. Она привстала и поцеловала его, глубоко и долго. Взяв ее лицо в ладони, Зак не позволил ей сдвинуться с места еще целых пять минут.

Неровно вздохнув, Грейс отстранилась от мужа и легла на свою половину кровати.

Он начал щекотать ее ступни своими ногами. Она хихикнула.

– Не так хорошо, как полноценный секс, но такие игры помогут мне пережить эту пытку, – отозвалась она, в шутку пинаясь.

– Знаешь, ей ведь уже все равно, – сказал Зак, запуская руку под рубашку жены и касаясь спины.

– Но не тебе. Даже, если ты не хочешь этого признать.

Зак вздохнул.

– Я признаю. Не знаю почему, но признаю. Хотя, обычно я не настолько законопослушный еврей.

Грейс рассмеялась.

– Ну, принимая во внимание, что я пресвитерианка уельсского происхождения, не думаю, что имею право судить насколько хороший ты еврей. Но ты души не чаял в своей матери, поэтому как минимум хорошим еврейским мальчиком ты был. Твоя мама умерла всего три дня назад. Поэтому, думаю, и я и она поймем, если у тебя на уме будет что-то другое, а не секс со своей женой.

– Это что-то новенькое.

– Что ты имеешь в виду?

– Думать о чем-то, кроме секса со своей женой, – сказал Зак, придвигаясь ближе к Грейс, но не делая ни одной попытки ее раздеть. – Не уверен, что мне это нравится.

День Второй прошел немного лучше. Непрерывный поток друзей и родственников, большинство из которых она видела впервые, помогал ей отвлечься от горя. Но на День Третий Грейс проснулась с пугающим чувством вины, за то, что всю ночь пролежала рядом с мужем, отчаянно мечтая о том, чтобы забраться на него сверху, принять его внутрь и заставить забыться в себе хотя бы на час или два.

День Четвертый стал для нее последней каплей. Она больше не могла переносить витающую в доме атмосферу горя. Натянув тренировочные штаны, Грейс отправилась на раннюю утреннюю пробежку, по возвращении с которой, дрожащая от холода и мокрая от пота, пошла прямиком на кухню. Там она обнаружила Диту.

– Чаю? – предложила Дита, на что Грейс с благодарностью согласилась. – Как ты? Тебе, должно быть, странно всё это. Зак сказал, что ты впервые присутствуешь на еврейских похоронах.

Грейс отхлебнула из чашки.

– Всё по-другому. Я понимаю ритуал закрывания зеркал, запрет на приготовление пищи, на выходы в свет. Но... мне сложно. И тяжело.

– Да, я тоже скучаю по сексу.

Грейс уставилась на собеседницу круглыми глазами и прикрыла рот рукой, чтобы приглушить неконтролируемый смех.

– Дита, я не говорила, что...

– А это было совсем не обязательно, – отозвалась Дита, добавляя в черный чай молока, – Приятно видеть, что даже спустя семь лет брака вы с Закари не сводите глаз друг с друга. Возможно, ты любишь его также сильно, как я своего Аарона. Возможно.

– Во всяком случае, стараюсь. И да, мне непросто смириться с таким этапом церемонии, как Шива. Но Зак по-настоящему страдает. Уверена, отсутствие секса к лучшему.

Дита закатила глаза.

– Нонсенс. Ему нужна жена. Ему нужно отвлечься. И в твоих силах ему помочь.

– Не в моих еще три дня, – сказала Грейс, хотя считала не только дни, но и часы, оставшиеся до окончания Шивы и разделяющие их с Заком до того, как они окажутся у себя дома в Лондоне. В спальне.

– Расскажу-ка я тебе еврейский секрет, шикса, – ответила Дита, наклонившись к Грейс. – Жизнь важнее смерти. Когда на дороге встречаются две процессии: брачная и похоронная, вторая уступает первой. Во время Шаббата, Шиву не держат. А Шаббат начинается сегодня после захода солнца. И... в течение Шаббата супружеский секс называют Мицвой.

Грейс знала, что Мицва была благим деянием, божественным предписанием.

– Дита, я готова сменить свои религиозные убеждения.

– Даже не смей. Мне нравится, что одна из моих родственниц шикса.

Грейс задумалась над словами Диты, приняв комплимент близко к сердцу. Она ничего не сказала Заку, однако весь этот день наблюдала за мужем, стараясь по его поведению понять, как он воспримет ее инициативу ночью. Но, пока они сидели за столом, принимая очередных визитеров, Закари почти не переставал к ней прикасаться. То и дело дотрагивался до ее колена ладонью или задевал спину. Его страдания по матери все еще были очевидны, но он стал спокойнее. К позднему вечеру дом опустел, так как все Истоны начали собираться в синагогу.

– Что за ужасная жена я буду, если не пойду с тобой? – спросила Грейс.

– Я бы расценил это как основание для развода, – пригрозил Зак, – Нет, тебе совсем не обязательно идти со всеми. Лучше прогуляйся, поешь какой-нибудь не кошерной еды. Ради меня. Пожалуйста.

– Закажу себе сэндвич с беконом в твою честь, – ответила Грейс, целуя мужа. – Увидимся позже.

Однако на уме у Грейс была совсем не еда. Она думала о своем красивом муже и о том, как будет ублажать его сегодня ночью. Обычная "программа", хоть и любимая ими обоими, может не дать нужного ей результата.

Оставшись дома одна, Грейс зашла в старую детскую Зака и огляделась по сторонам. Посмотрев на фото, где ее супруг был одет в футбольную форму, она улыбнулась. В свои тридцать восемь, он выглядел таким же привлекательным, каким был двадцать лет назад на этих снимках. Он стал даже еще привлекательнее, ведь его несколько смазливое в юности лицо приобрело более мужественные, точеные черты взрослого человека, которым он теперь был. Иногда Грейс не верилось, что они прожили вместе уже семь лет. Ведь обстоятельства их женитьбы были ужасными: ночь откровенной страсти между студенткой и учителем, беременность и потеря ребенка в первые же недели их хрупкого брака. В самом начале они натворили ошибок, и сейчас, смотря на все с высоты прошедших лет, она удивлялась тому, насколько правильно все завершилось.

От созерцания снимка, где были изображены он и его друзья футболисты, в ее голову пришла восхитительная идея. Покопавшись в ящике комода, в котором хранилась его старая одежда, она нашла его толстовку футбольного игрока Эвертона. Хорошо, что Сара сохранила его вещи в идеальном состоянии. Быстро сбегав в магазин и докупив два недостающих компонента к будущему образу для ночи, Грейс поздним вечером разлеглась на постели и стала с нетерпением ждать возвращения Зака.

У входа послышались голоса и Грейс ощутила внезапный прилив волнения. Ей никогда прежде не приходилось соблазнять собственного мужа. Когда дело касалось Закари, соблазнение было излишним. Грейс даже припомнить не могла был ли он хоть раз не в настроении для этого. Чтобы завести Зака не требовалось никаких дополнительных средств.

Однако он и никогда прежде еще не пребывал в таком глубоком трауре. Частично она опасалась, что супруг обвинит ее в бесчувственности к его горю и отвернется от нее. Грейс уже почти убедила себя одеться, пока он не поднялся наверх. Но тут она услышала шаги за дверью.

Грейс легла на спину и оперлась ногами о стену, таким образом ее голова свешивалась с края кровати и поэтому, когда в спальню вошел Зак, ей показалось, что он хмурится.

– Грейси? Неужели ты в моей старой футбольной форме?

– Почему в Америке футбол называется по-другому? – спросила Грейс, скрестив ноги в лодыжках. Она купила в магазине, расположенном в нескольких кварталах от их дома, мужские спортивные носки с синими полосками. В дополнение к носкам и свитеру, она надела кружевные трусики. И больше ничего.

– Я знал это... до того, как открыл дверь. Теперь, кажется, я забыл... всё.

Закрыв за собой дверь, Зак подошел к постели.

– Я тебя кое-чему научу, – сказала Грейс Заку, когда он присел рядом с ней и погладил жену по обнаженному бедру. – Дита говорит, что в Шаббат супружеский секс называется "Мицва". Им можно заниматься даже во время Шивы.

– Ты начинаешь говорить, как еврейка, Грейси.

– Лехаим*.

(* традиционный еврейский тост, означающий «за жизнь!»; ударение на втором слоге.)

Закари наклонился поцеловать Грейс, но в последний момент она откатилась от него. Привстав на четвереньки, женщина повалила супруга на спину, приложив к усилию весь свой вес.

– Тебе еще нельзя меня целовать, – сказала она. – Я сама тебя поцелую. Ты просто лежи и веди себя смирно.

– Обещаю оставаться неподвижным, пока ты не прикажешь иначе. Однако смирное поведение перестает казаться возможным, когда на тебе такая одежда...

– Тебе нравится? – оседлав его бедра, Грейс улыбнулась и посмотрела на него. Проведя руками по животу, она начала задирать вверх свитер. Но, не успев оголить грудь, она снова опустила ткань и коварно улыбнулась мужу.

Грейс начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Она двигалась медленно, прерываясь на поцелуи каждого открывшегося участка кожи подтянутого и мускулистого тела супруга.

Закончив с рубашкой, она не остановилась. Грейс расстегнула его брюки и освободила эрекцию. Поглаживая рукой всю его длину, она открыто усмехнулась.

– Я скучала по нему, – Грейс подразнила прикосновением головку члена и обхватила ствол всей ладонью.

– Он тоже по тебе скучал, – Зак сделал неровный вдох.

– А ты скучал по тому, как твоя жена сосет твой член? – спросила Грейс, задевая его плоть языком.

– Грейс, – выдохнул Зак с полусмехом, – Что в тебя вселилось?

Грейс одарила его многозначительной улыбкой. Грязные разговорчики в постели были привычкой Закари. Он часто шептал ей развратные описания того, что собирался с ней сделать, пока она стонала и краснела. Должно быть, за все семь лет их брака, она впервые произнесла вслух слово "член".

– Ты. Видишь?

Взяв его в рот, Грейс начала резко двигаться по его длине, вбирая глубоко внутрь.

Зак скомкал в пальцах простынь, когда его бедра бесконтрольно дёрнулись. Она массировала его ствол губами, активно лаская языком. Его дыхание стало прерывистее и резче. Грейс остановилась и подобралась вверх.

– Не так быстро. Кончишь только со мной.

– Честная сделка, – сказал Закари, хотя даже его голос сочился потребностью в оргазме.

Глубоко вздохнув, Грейс перекатилась на спину, Зак сел.

– Я жду твоих приказов, – просто сказал он.

– Приказываю, – ответила Грейс, скатывая носки вниз по ногам, – только смотреть.

Пытаясь скрыть нервозность, Грейс развела перед мужем бедра и, перекинув через него одну ногу, раскрыла свою плоть и начала дразнить клитор.

– Боже, Грейси, – отозвался Закари, впиваясь пальцами в ее икру. Он обожал наблюдать за тем, как она мастурбирует. А она обожала дарить ему это зрелище. Тем не менее, делая это перед его глазами, она до сих пор смущалась. Грудь Зака вздымалась все тяжелее, и его откровенное возбуждение заводило и ее саму. Клитор набух под ее пальцами, и она почувствовала влагу.

– Закари, – позвала Грейс и ввела в себя один палец, улыбаясь тому, как расширились зрачки Зака при виде этого действия. Ей было радостно узнать, что даже спустя семь лет брака, у нее получалось его шокировать. – Думаю, мне нужно тебя трахнуть. Если ты, конечно, не против.

– Не имею ни единого возражения.

Зак начал подбираться к ней, но она остановила его, упираясь ладонью в грудь.

– На спину. Моя очередь быть сверху, – сказала она.

Только раз в месяц Грейс набиралась достаточно смелости, чтобы оседлать его и принять в себя. Ей нравился угол проникновения в такой позиции, но она чувствовала себя слишком открытой, сидя сверху на супруге.

– Кажется, я слышал о таких женщинах, как ты, – отозвался Зак с подозрением в голосе. – Ты, случаем, не Доминатрикс?

– Я просто озабоченная женушка, жаждущая оттрахать своего мужа. Передумал?

– Наоборот.

Закари послушно лег на спину и Грейс начала садиться на его бедра, но в последний момент передумала и повернулась к нему спиной. Она вычитала в каком-то женском журнале, что эта поза называется "Обратная наездница". Глупое название, но, говорят, мужчинам нравится открывающийся вид. Повернувшись лицом к ногам Зака, Грейс, обхватила рукой его член. Приподнявшись, она расположилась над его эрекцией и опустилась всем весом вниз.

Благоговейно вздохнув, Грейс приняла в себя всю его длину целиком.

– Я уже говорила тебе, как мне нравится чувствовать внутри твой член?

– В более лаконичной форме, – выдохнул Зак, когда она начала раскачиваться на нем.

– Это самое лучшее ощущение в мире. Я чувствую себя цельной, когда ты двигаешься внутри моего тела, – потянувшись вниз, Грейс обхватила ладонью его яички, продолжая вращать бедрами по тугой спирали, вперед и назад. Они никогда не пробовали эту позицию, но теперь Грейс решила, эта поза должна войти в их обязательный репертуар. Закари не сдерживался и стонал. Сейчас ей стало понятно, почему он предпочитал быть сверху во время занятий любовью. Власть над его стонами и удовольствием стоила любого испытанного смущения.

Наклонившись вперед, Грейс перенесла весь свой вес на руки перед собой. Она стала насаживаться на него быстрее. Зак взял ее за бедра и жестко опустил на свою длину.

Опасаясь, что их могут услышать, Грейс мощно кончила, но не издала почти ни звука. Закари продолжал врезаться в ее тело. Все еще находясь в ней, он приподнялся и, обхватив ее сзади, запустил руки под свитер.

– Что ты делаешь? – требовательно спросила Грейс, не спеша восстанавливая дыхание.

– Ласкаю твои соски, – ответил Зак. – Это запрещено?

– Во мне твоя сперма, с этого момента можно все.

– Должен признаться, миссис Истон, эти ваши грязные словечки ввергают меня в шок.

– Не ты ли сказал, не далее, чем неделю назад, и я цитирую: "Я буду трахать тебя, пока ты не забудешь собственное имя, не сможешь ходить и по твоим ногам не будет сочиться моя сперма"?

– Я так сказал?

– Ты. В тот момент ты трахал меня. И, кажется, я еще никогда в жизни не говорила так часто слово "трахать".

– Я горжусь тобой, Грейси. Может, ты хочешь еще мне что-то сказать? Или сделать со мной? Или приказать мне сделать с тобой?

– Ты мог бы поласкать губами мой клитор и доставить мне еще один оргазм. Так, только предположение.

– Мне разрешено поласкать сначала твои соски и ввести в тебя два пальца?

– Нет.

– Нет?

– Хочу три пальца. Как минимум.

Когда Зак упал на спину, притворившись, что потерял сознание, Грейс засмеялась. В такие моменты она с кристальной ясностью осознавала, почему, несмотря на все препятствия и странности, выжил их брак. Не из-за секса. Все дело в смехе.

Грейс медленно слезла с Закари и снова легла на спину.

– Прости меня, Грейс, но, боюсь, нам придется сменить позу.

– Делай, что считаешь нужным.

Грейс испуганно ойкнула, когда Зак опустился на колени перед постелью и, взяв жену за лодыжки, притянул ее к краю матраса. Его детская кровать была достаточно низкой, чтобы даже стоя на коленях, ее высокий муж мог раздвинуть ей ноги, наклониться над ее телом, задрать вверх свитер и взять один сосок в рот.

– У моей жены совершенная грудь, – отметил он и Грейс усмехнулась.

– У твоей жены веснушчатая грудь.

– Обожаю веснушки.

Зак продолжал терзать ее грудь языком и губами. Опускаясь поцелуями к животу, он не выпускал из умелых пальцев ее соски. К моменту их женитьбы, Зак успел переспать по меньшей мере с пятидесятью женщинами, но у нее он был первым. Однако, когда она думала обо всех его бывших любовницах, Грейс испытывала настоящую ревность. Это они научили его тому, чем наслаждалась теперь она. Голова Зака, наконец, оказалась между ее раскрытых бедер, и он зажал ее клитор губами.

– Мне всегда было интересно, – спросила Грейс, когда Зак протолкнул в нее язык, – тебе нравится пробовать на вкус себя, когда ты во мне?

– Очень, – отозвался Зак, отстранился и ввел в нее два пальца. – Полагаю, это чисто первобытный инстинкт. Ведь это моя сперма в тебе, а не чья-то еще.

– Твоё семя, твой член, твой язык, твои пальцы... только твои. Навсегда.

– Можешь сделать тату с этой надписью на внутренней стороне бедра.

– Это высечено у меня на сердце, – Грейс приподнялась на локтях и посмотрела ему в глаза, – Подойдет?

Поначалу Зак ничего не ответил. Но, потянувшись вперед и положив ладонь ей на щеку, он сказал:

– Идеально.

Сердце Грейс затрепетало.

– Я люблю вас, профессор Истон, – прошептала Грейс.

– А я люблю вас, миссис Истон, – ответил Закари, – Теперь ложись на спину. Ты требовала три пальца, а в тебе пока только два.

– Как минимум, – напомнила она ему.

Пока муж раскрывал ее плоть еще шире, Гейс откинулась на спину и расслабилась. Больше трех пальцев в ней еще никогда не было. И то, редко. Благодаря тонкокостному строению, тело Грейс от природы было тугим; даже при терпеливом характере Зака, у них ушло несколько недель на то, чтобы она могла принять его внутрь без боли. Но сегодня она чувствовала себя дикой и развратной, ей хотелось испробовать то, чего они еще не делали.

Закари раздвинул пальцы в ее лоне и Грейс всхлипнула от смеси удовольствия и боли.

– Знаешь, что бы сейчас помогло? – поинтересовался Зак. – Смазка. Жаль, мы не упаковали ее с собой.

Грейс пошарила рукой под подушкой.

– Вот. Купила сегодня. Кажется, я напугала бедного продавца-консультанта. Не знаю, что подумал паренек, когда старая замужняя женщина потребовала от него смазку и мужские спортивные носки.

– Тебе всего двадцать шесть, и ты потрясающе выглядишь. Наверняка, он теперь до конца жизни будет дрочить при виде пары мужских носков.

Грейс рассмеялась и, Зак, воспользовавшись моментом, ввел в нее три пальца, покрыв их предварительно лубрикантом. Идеально.

– Боже, это невероятное ощущение, – простонала Грейс, выгибая спину.

– Не больно?

– Совсем нет. Может, добавим еще один?

– А ты сегодня ненасытная девочка, да?

– Ты даже не представляешь себе, как сильно я скучала по тебе всю эту неделю. Нет, я уважаю традицию Шивы. И от этого испытываю чувство вины. Ведь и ты и я в трауре, но, лежа рядом, я не могу думать ни о чем другом, кроме как о своем желании заняться с тобой любовью.

– Никогда не чувствуй себя виноватой из-за того, что хочешь меня. Мне плевать, пусть хоть в это время наступает конец света или я лежу на смертном одре. Поняла?

Грейс улыбнулась, глядя в потолок.

– Поняла.

Закари расширил ее еще больше. Почувствовав, как костяшки его пальцев задели точку-G внутри, Грейс вздрогнула. Теперь он почти касался шейки матки. Обводя большим пальцем ее клитор, он протолкнул в ее лоно четвертый палец. Сердце Грейс учащенно забилось. Внутренние мышцы сковало напряжением. С его рукой в ее теле, она мощно кончила.

– Грейс, я должен трахнуть тебя, – сказал Зак. – Пожалуйста.

– Трахай меня до тех пор, пока я не забуду собственное имя, – ответила она. – И твое. И чье бы то ни было еще.

Со смехом поднявшись, Зак поставил одно колено на постель рядом с бедром жены и начал проникать в нее.

– Подожди. Не так, – сказала она, останавливая его.

– Как тогда? Если хочешь, я буду стоять на голове и трахать тебя, как ты скажешь.

Потянувшись рукой вниз, Грейс нащупала тюбик смазки. Протянув его на ладони своему супругу, она одарила его молчаливым долгим взглядом.

– Ты уверена, Грейси?

Они никогда еще этого не делали. Закари, конечно, пробовал, но у Грейс так и не нашлось смелости. Однако она знала, что муж хотел этого. Зак вообще живо интересовался почти всеми постельными играми. И сегодня она хотела показать ему своим телом, как сильно любила супруга. Настоящий момент, казалось, подходил идеально.

– Да.

Кивнув, Закари стянул с плеч рубашку, а Грейс перевернулась на живот.

Делая неторопливые вдохи, она слушала, как Зак раздевается полностью.

– Не сжимайся, – предупредил он, вставляя в нее два пальца. – Расслабься и скажи мне, если станет больно.

Грейс кивнула и закрыла глаза. Она почувствовала плоть Зака у тугого входа в свое тело. Он подался вперед, сделав нежный толчок. Закари смял простынь ладонью рядом с ее лицом. Грейс потянулась и обхватила рукой его большой палец. Негромко застонав, он соединил их руки и протолкнулся внутрь еще чуть дальше.

– Пожалуйста, останови меня, если не хочешь этого, – отозвался Зак, и Грейс уловила в его голосе неприкрытый голод, переплетенный с желанием никогда не останавливаться.

– Нет. Странное ощущение. Но мне оно нравится.

Просунув другую руку под свитер, что все еще был на ней, Зак начал гладить ее спину, продолжая двигать бедрами. Ей действительно нравилось то, как сейчас он заполнял ее тело. Она чувствовала себя такой развратной, лежа на животе под ним, одна ее нога в спортивном носке не касалась пола, но лучшей частью происходящего был сам Зак. Он так тяжело дышал и так отчаянно держал ее за руку. Спустя несколько резких толчков, сопровождаемых хриплыми стонами, он кончил внутри нее, а после очень аккуратно вышел. Грейс сбросила со ступней съехавшие носки, и Зак использовал их, чтобы обтереть ее кожу от смазки. Придавив жену сверху своим обнаженным телом, Зак поцеловал ее в губы, дразня их кончиком языка и так крепко обнимая любимую, что она едва могла дышать.

Грейс хотела что-то сказать, как из соседней комнаты послышались приглушенные стоны и удары изголовья кровати о стену. В глазах Закари блеснула искорка смеха.

– Что это? – спросила Грейс.

– Аарон и Дита, – Зак положил ладонь на ее грудь, снова нырнув рукой под свитер. – Сколько у них энтузиазма, правда?

– Если мы слышим их, значит ли это, что они слышали нас? – поинтересовалась Грейс, покрываясь румянцем стыда.

– После твоего-то последнего оргазма? Уверен на сто процентов.

– О, Господи. Твой брат же раввин, – напомнила она ему.

– Не беспокойся. Вспомни, – сказал Зак, раздвигая ее ноги своими коленями. – Сейчас Шаббат, и мы женаты. Это Мицва.

Конец!