Текст книги "Шкатулка хитросплетений"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Шло время, темнота сгущалась, а они все сидели на скамье и ждали. Ивица была терпелива, и ожидание ее не тревожило. Ей наконец-то открылось, почему кот хотел, чтобы она поела. Сама она могла бы обойтись без еды, но растущее в ней дитя нуждалось в пище. Ивица посмотрела на кота, стараясь понять, настоящее это равнодушие или напускное.

Вскоре они остались одни, если не считать редких прохожих. Перевалило за полночь, но не было заметно, чтобы город собрался засыпать. Магазинчики закрылись, но те места, где подавали еду и питье, по-прежнему работали. На улицах все еще были люди – целые толпы шли в разные стороны, перекликались, смеялись и кричали, то ли направляясь куда-то, то ли откуда-то возвращаясь. Казалось, сон никого не интересует. Казалось, домой никому не хочется.

Ивица издали смотрела на людей и огни, пытаясь представить себе, каково это – жить здесь. Куда ни взгляни, всюду были камень, известка и стекло, здания стояли, словно шеренги солдат на марше, дороги были плоскими и бесконечными, земля виднелась только на маленьких площадках с усталой зеленью, как в этом парке. Все это напоминало кошмар. Тут не было ничего настоящего – все было искусственное, сделанное. Запах, вкус, цвет и ощущение этого мира накатывались на нее со всех сторон, грозя поглотить, словно крошечную искру огня в кромешной тьме.

Кто-то сошел с тротуара напротив и направился к ним – знакомая фигура в длинном плаще, с прямыми волосами и легкой улыбкой.

– Я смотрю, вы по-прежнему здесь, – объявил Тони останавливаясь. – Скажите мне правду, Ивица. У вас есть где переночевать? Я слежу за вами, и, похоже, вам идти некуда.

Она устремила на него свои изумрудные глаза:

– Идите домой. Тони.

– Вам ночевать негде, правда? – настаивал он. – Я прошел тут мимо пару раз проверить, не ушли ли вы, – и точно, вы тут. Вы не сидели бы в парке так поздно, если бы вам было куда пойти. Послушайте, я за вас тревожусь. Хотите где-нибудь завалиться?

Она непонимающе уставилась на него:

– Что?

– Лечь спать, на ночь. – Он повернул кверху раскрытые ладони. – Обещаю, что не стану клеиться. Честное слово!

– Клеиться?

– Вы сказали мне, что замужем, так? Ну и где ваше кольцо? Считаю, вы все выдумали, но это не важно. Я просто хочу, чтобы вы знали: я вовсе не планирую брать вас силой. Просто вы мне понравились. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. В городе опасно.

Дирк встал, потянулся и зевнул. Не говоря ни слова, он спрыгнул со скамьи и пошел через парк. Ивица бросила быстрый взгляд на Тони, а потом встала и пошла следом. Дирк прошел по парку с севера на юг, неспешно шагая и принюхиваясь то к одному, то к другому. Казалось, он никуда не торопится и не имеет никаких определенных планов.

– Здесь опасно, – повторил Тони, шагая рядом с Ивицей и озираясь. – Особенно ночью. Вы просто не знаете.

Она покачала головой:

– Со мной ничего не случится.

– Но я не могу вас тут бросить! – заявил он. – Послушайте, тогда я составлю вам компанию, ладно? И не говорите мне, чтобы я шел домой. Я не пойду.

Дирк прошел к месту под старым тенистым деревом, спрятавшимся в зарослях молодых кленов в дальнем конце парка. Тут земля была лишена солнца и так истощена, что трава почти не росла. Именно здесь какая-то мама читала дотемна, лежа на одеяле вместе со своим малышом. Дирк немного принюхался, а потом уселся дожидаться Ивицу.

– Здесь, – только и сказал он.

Ивица кивнула. Встав на колени, она прикоснулась к земле и поспешно отдернула руку – у нее было такое чувство, словно ее ударило током.

– На этом месте произошло очень многое, – тихо проговорил Дирк с Лесной опушки. – Здесь зарождались великие мысли и страшные планы. Здесь делились надеждами и помыслами. Здесь убивали и уродовали и виновных, и невинных. Один раз здесь родился ребенок. Здесь прятались звери. Здесь шептали обещания и заключали любовные союзы. – Он посмотрел на Ивицу. – Эта почва пропитана воспоминаниями. Это – источник и прозрение многих жизней.

Тони подошел поближе:

– О чем вы говорите? Это все ведь не кот сказал? Ну, то есть, конечно, не кот.., я хочу сказать, такого ведь не бывает, правда? Но звучало точно, словно это был он. Что тут происходит?

Не обращая на Тони внимания, Ивица начала копать. Она использовала охотничий нож, который был у нее под накидкой, взрывала землю, поднимала кверху нижние пласты, чтобы получить качественный материал. Жизненная сила и воспоминания других, чтобы напитать ее дитя… Чем они послужат: бальзамом, противоядием или еще чем-то? Будут они залечивать или обжигать – Ивица не знала. Она знала только, что эта почва сделает ее дитя сильным, будет ему защитой, сообщит правду жизни, как ее понимают люди.

Закончив копать, она начала укладывать почву в тот же кожаный мешочек, в котором уже была почва, взятая у старых сосен. Тони продолжал что-то говорить, но она не обращала на его слова никакого внимания. Дирк неспешно ушел навстречу какой-то кошке.

Ивица наполнила мешочек до половины и снова туго затянула шнурок. Потом она встала и повернулась лицом к Тони.

– Ну, это ужасно странно, – говорил он. – Заползли в парк посреди ночи и накопали мешок грязи? А какой в этом смысл? Послушайте, вы что, ведьма? Вы занимаетесь каким-то…

Он неожиданно замолчал и посмотрел куда-то за ее спину. На его лице отразилась тревога. Она обернулась. Позади нее стояла шайка парнишек, наблюдавших за нею. Казалось, они возникли из ниоткуда – так тихо появились. Возраст и рост у них был самый разный, но на всех были черные футболки и голубые джинсы. На некоторых были кожаные куртки. На футболках и куртках были какие-то надписи, но слов она не понимала. Один из них держал бейсбольную биту, другой – ломик. У нескольких были татуировки. У всех были жестокие, морщинистые лица и тусклые подлые глаза.

Она поспешно поискала взглядом Дирка, но призматического кота нигде не было видно.

– Что в мешке, ведьма? – с ухмылкой спросил один из них.

– Эй, послушайте, мы не хотим неприятностей, – начал было Тони, но говоривший шагнул вперед и ударил его по лицу. Тони упал на колени с окровавленным носом.

– Я спрашиваю: что в мешке? – снова повторил говоривший, протягивая руки к Ивице.

Она увернулась без труда и спокойно остановилась перед Тони.

– Лучше отойдите от меня, – предупредила она. Несколько парней рассмеялись. Один сказал что-то насчет того, что ей надо дать урок. Все одобрительно зашумели.

Сбоку из теней появился Дирк с Лесной опушки.

– Думаю, вам не следует больше ничего говорить. Думаю, вам следует уйти.

Парни недоверчиво уставились на него. Послышались резкие возгласы и хохот. Говорящая кошка! Они осторожно подвинулись, окружив Ивицу и Дирка. Тот, у которого была бита, пошел вперед.

– Эй, киска, – сказал он, – как насчет пощекотать твои ребра?

В следующую секунду Дирк начал светиться. Члены шайки остановились, прикрывая глаза руками. Сияние стало сильнее, и Дирк начал менять облик. Его кошачья фигура исчезла, сменившись чем-то настолько ужасающим, что даже Ивице стало страшно. Он стал чудовищно уродливым и огромным, словно видение из Абаддона: сплошные зубы и когти. Круг нападающих распался. Большинство бросилось бежать, окликая товарищей и осыпая Дирка проклятиями. Несколько парней застыли на месте в нерешительности и очень скоро об этом пожалели. Дирк зашипел с такой силой, что сбил их с ног, так что они откатились на сотню метров и остались лежать, ошарашенные и ушибленные. Немного опомнившись, они вскочили и бросились бежать следом за остальными.

В считанные секунды парк снова опустел. Дирк перестал светиться и снова превратился в кота. Он минуту смотрел вслед парням, а потом зевнул и начал умываться.

Ивица помогла Тони подняться.

– С вами все в порядке? – спросила она. Он кивнул, но все лицо у него было в крови.

– Как это кот мог?.. Договорить не дала Ивица.

– Идите домой. Тони, – сказала она, отряхивая его плащ. – Идите.

Тони пристально посмотрел на нее, и ей не понравилось выражение его глаз. А потом он повернулся и, спотыкаясь, ушел в темноту. Она смотрела ему вслед, пока он не добрался до улицы и не завернул за угол здания. Даже не оглянулся. Она решила, что больше его не увидит.

Ивица устало повернулась к Дирку. Ее тошнило, словно невыносимая жестокость мира Бена сумела пробраться в самую глубину ее души.

– Я не хочу больше здесь оставаться. Мы уже можем идти?

Дирк моргнул, блеснув зеленющими глазами.

– Тебе было необходимо сюда прийти, – напомнил он ей.

– Да. Но теперь мы закончили? Дирк резко встал и пошел вперед.

– Какое нетерпение! Ну хорошо. Волшебные туманы в той стороне.

Ивица почувствовала, как у нее мурашки пробежали по коже. Волшебные туманы. Но она сделает все необходимое. Для нее, для Бена, для их будущего ребенка. Последний этап путешествия, и она снова будет дома.

Ивица решительно двинулась в ночь.

Глава 10. МАРЕВО

Через три дня блужданий по лабиринту рыцарь, дама и химера набрели на город.

Был уже вечер, но свет только чуть заметно померк: теперь они уже знали, что здесь никогда не бывает светлее сумерек. Они упорно шли по неменяющемуся лесному миру и вдруг, поднявшись на вершину холма, совершенно неожиданно увидели город. Скопище хлипких дощатых строений и грязных нечетких улиц жалось в лощине, где деревья были срублены. Казалось, лес обтекает его, словно воды реки – остров. Ни к городу, ни из города дорог не видно. Люди там были: рыцарь видел, как они ходят по улицам. Были там и животные, хоть и очень неприглядные, словно задавленные жизнью. В нескольких окнах светились огни. На их глазах загорелось еще несколько окон. Но это был слабый и удивительно безнадежный свет, словно слишком много раз огни вели свою борьбу с приближающейся ночью и смертельно устали.

Наверху, там, где деревья расступились, не было видно ни лун, ни звезд – только бесконечная пелена непроницаемого тумана.

– Люди, – сказала химера, и в ее голосе прозвучали удивление и отвращение.

Рыцарь ничего не сказал. Он думал, что устал двигаться по этому безрадостному миру, где все казалось одинаковым и ничто не менялось. Прошедшие три дня тянулись отупляюще медленно, наполненные молчанием, темнотой и неумолимым чувством безнадежности. Дважды дама пыталась его убить: один раз – подсыпав яд в питье, второй раз – попытавшись проткнуть заостренной палкой, когда думала, что он спит. Ее попытки были напрасными, потому что он шкурой ощущал все ее намерения. Казалось, она с этим смирилась. Она действовала словно для проформы, словно не сомневалась в неудаче, словно попытку необходимо делать, несмотря на то что результат известен заранее. И тем не менее рыцарь был ранен. Его мучило то, что он читал в ее взгляде. Он был воином и мог легко противостоять ее атакам. Но взгляды, полные ярости, отвращения и печали, стоили ему дорого, и от их постоянства у него щемило сердце.

Конечно, она ненавидела и химеру, но ее ненависть к ней была наследственной, безличной и почему-то переносилась легче.

– Почему здесь город? – тихо спросил он у своих спутниц.

Ответ последовал не сразу. Действительно, почему? Город появился из ниоткуда, материализовался, словно видение. Для его существования в вакууме не было ни повода, ни предлога. Раз тут нет дорог, то где торговля, которая бы его поддерживала? Раз нет полей, то где урожай, который бы его кормил? Это город охотников и звероловов? Если да, то куда они отвозят свой товар и откуда получают припасы? За три дня рыцарь почти не видел лесных существ, а те, что он видел, были маленькими и юркими и в чем-то естественными для сумрака, словно существовали благодаря ему, а не вопреки.

– Какая разница, почему он здесь? – раздраженно ответила дама. – Он здесь, и этого достаточно. У нас есть надежда снова найти дорогу. Какой смысл подвергать сомнению и это?

Химера сделала осторожный шаг вперед, согнулась и сгорбилась под своим темным плащом, как всегда, оставаясь в тени.

– Мне это не нравится, – сказала она. – Туг что-то не так.

Рыцарь кивнул. Он тоже это ощутил. Что-то тут не так. Тем не менее город здесь был, и они не могли просто пройти мимо. Кто-нибудь из его жителей должен знать способ выйти из Лабиринта, кто-то должен знать дорогу обратно в реальный мир.

– Мы спустимся и посмотрим, что можно выяснить, задерживаться не будем.

С этими словами рыцарь взглянул на остальных.

– Если меня обнаружат, то непременно убьют, – взволнованно сказала химера.

– Тогда останься здесь, – огрызнулась дама, ничуть не встревожившись.

– А-а, но я жажду услышать их слова, – пробормотала химера, словно стыдясь своего испуга. – В этом моя загадка. Я отвратительна тем, кого хотела бы узнать.

– Ты хотела бы ими стать, – издевательски бросила дама. – Признайся!

Но химера покачала головой:

– Нет, я не хотела бы ими стать. О нет, дама, ни за какие сокровища. Они такие неуверенные, нерешительные существа, поглощенные своей крохотной жизнью. А я уверенная и имею дар бессмертия. Я не обременена краткостью их существования.

– И не имеешь их красоты. Легко умалять тех, чьи жизни конечны, когда для тебя смерть настолько далека, что можно даже не думать о ее смысле. – Дама пронзила химеру холодным взглядом. – Моя жизнь длиннее, чем людская, химера, но и я ценю красоту. Я не стала бы такой уродливой, как ты, даже если бы могла жить вечно.

– Твое уродство внутри, – прошептала химера.

– А твое всегда и навечно, ясно на тебе отпечаталось, так что всем сразу понятно, что ты такое!

Рыцарь встал перед дамой, чтобы она смотрела не на химеру, а на него. Он содрогнулся, когда ее холодный взгляд встретился с его собственным, так что он увидел в ее глазах оценку себя.

– Мы будем держаться тихо и без нужды ни с кем разговаривать не станем. Мы с тобой, дама, постараемся получить ответы на нужные вопросы. Она, – он кивнул на сгорбившуюся фигуру в плаще у него за спиной, – будет молчать. Но предупреждаю: если ты попробуешь схитрить или предать нас, я заставлю тебя замолчать. Дай мне слово.

– Ничего я тебе давать не собираюсь! Дама открыто издевалась над рыцарем, гордо выпрямившись.

– Тогда останешься с ней, – тихо проговорил он. – Мне там, внизу, одному будет спокойней.

Его слова заставили даму побледнеть. Ее ярость полыхнула холодным пламенем.

– Ты этого не сможешь сделать? – прошипела она отчаянно.

– Тогда дай мне слово.

Ее трясло от бессильного гнева и злобы.

– Хорошо. Ты его получишь, сэр рыцарь. Пусть оно сожрет твою душу!

Рыцарь отвернулся. Он предупредил химеру, чтобы та укуталась в плащ и держалась подальше от света.

– Не дай себя втянуть в разговор, – предостерег он. – И не отходи от меня.

В сгущающихся сумерках они быстро шли вниз. Город уже начал исчезать во тьме – здания оставались лишь проблесками света, окаймленного окнами: словно картины, развешанные на черном бархатном занавесе. Следуя вниз по склону, они проскользнули сквозь упавший полог мрака, как древесные духи, пришедшие из леса. Всего за несколько минут они добрались до дна лощины и оказались у городской черты. Их глаза приспособились к новому освещению, и они пошли по одной из коротких улиц, которая пролегала через центр города – ухабистую и раздолбанную площадку, начинавшуюся у одного края сгрудившихся домов и заканчивавшуюся у другого. В сумраке мимо них проходили мужчины и женщины, но никто с ними не заговаривал. Окна и двери домов и магазинов по обе стороны были закрыты. Собаки и кошки бродили вдоль домов и пробегали под тротуарами там, где они были приподняты над землей. Голоса звучали приглушенно и невнятно. Рыцарь прислушивался не только ушами, но и сердцем, однако не нашел и намека на утешение, ни капли успокоения. Город напоминал гроб, к которому только и оставалось забить крышку.

В центре города была таверна. Ее двери были распахнуты, и люди свободно могли входить и выходить. Здесь пахло дымом и свеженалитым элем, звенели кружки и стучали обутые в сапоги ноги, звучал добродушный смех, рожденный мимолетным уходом от монотонного труда. Рыцарь подошел к двери раньше дамы и химеры. Он увидел, что в помещении достаточно темно: результат дыма и плохого освещения. Лиц тут не разберешь – анонимность должна быть в цене. Он шагнул на крыльцо. Хотя в таверне было людно, на» шлись там и свободные столики. Конечно, все признают в пришельцах чужаков – в таком маленьком городе это неизбежно. Надо только, чтобы основное внимание обращали на него, а не на его подопечных.

Они вошли на взрыв резкого хохота, который сосредоточился у стойки. Там с полдюжины рабочих стояли локоть к локтю, повернувшись лицом к бармену. Рыцарь прошел между столиками в дальнюю часть зала, уводя за собой спутниц. Они молча уселись. Химера повернулась лицом к темноте, осторожничая и тревожась, но дама села лицом в зал, распахнув плащ и сняв капюшон, смелая, словно открытый вызов. На нее сразу обратилось несколько взглядов. Некоторые были полны желания.

Рыцарь уселся так, чтобы отчасти ее заслонить. Теперь уже было слишком поздно приказывать ей, чтобы она спрятала лицо. Ему надо выдерживать позу ее защитника и надеяться, что этого будет достаточно в здешних обстоятельствах.

Когда их заметили, в зале вдруг стало тише: все присутствующие замолчали, чтобы распознать, кто они такие. Странные глаза дамы скользнули по залу, ни на чем не задержавшись, словно смотреть там было не на что. Рыцарь уже сожалел о том, что разрешил ей пойти с ним. Разумнее было оставить ее в лесу. Но он не хотел даже выпускать даму из виду – нельзя было рисковать тем, чтобы ее потерять.

Поймав взгляд бармена, он жестом заказал три кружки эля. Тот кивнул и поспешно ушел к бочкам.

Спустя несколько секунд на них уже перестали смотреть и разговоры возобновились. В зале находились и мужчины, и женщины – все бедно одетые, все с суровыми измученными лицами людей, которые перебиваются кое-как: без удачи, особых умений или помощи посторонних. Они могли быть кем угодно: фермерами, охотниками, шахтерами… Рыцарь не мог понять. Ясно было, что они работают руками, но определить род их занятий не получалось. Возраста они были разного и сидели так, что невозможно было бы определить, кто с кем пришел. Казалось, отношения между ними не имели значения, словно они еще не оформились, словно о них еще даже не задумывались. Время от времени кто-нибудь вставал и переходил за другой столик, но никогда парой или группой. Можно было подумать, что каждый существует обособленно и имеет значение только как отдельный член всего сообщества.

Детей не было видно. Не было даже признаков присутствия здесь детей, не было младенцев, не было никаких намеков на то, что в городе жил кто-то, не достигший взрослости. Не было даже обычного парнишки, чтобы вытирать стойку или прибираться.

Бармен прошел через зал с подносом и поставил кружки перед рыцарем. Взглянув на его оружие, он нервно потер руки.

– Откуда вы? – спросил бармен, пока рыцарь шарил в кармане в поисках монет, в существовании которых даже не был уверен. Наконец достал золотой.

– Мы заблудились, – ответил он, вручая монету бармену. – Где мы?

Бармен попробовал золотой на зуб.

– В лабиринте, конечно. В самом центре, если уж на то пошло.

Бармен теперь с интересом разглядывал даму. Дама смотрела прямо на него, но словно его и не замечала.

– У этого города есть название? – продолжал расспросы рыцарь.

Бармен пожал плечами:

– Никакого названия. Оно нам не нужно. Вы пришли с севера?

Рыцарь замялся:

– Я точно не знаю.

Бармен заговорщицки понизил голос и чуть подался вперед. Теперь он сосредоточил свое внимание на рыцаре.

– Вы видели в лесу что-то странное?

– Странное?

– Да. – Бармен облизал губы. Казалось, ему не хочется произносить название, словно таким образом он мог бы вызвать к двери таверны то, о чем говорит.

– Мы ничего не видели, – сказал рыцарь. Бармен секунду рассматривал его, словно проверяя, не лжет ли он, а потом с облегчением кивнул и отошел к стойке.

Дама подалась вперед, говоря холодно и ровно:

– На что он намекал?

Рыцарь покачал головой. Он не знал. Они молча сидели и пили эль, прислушиваясь к звучавшим вокруг разговорам. Говорили о работе, но в самых общих чертах. Упоминались погода и времена года и отсутствие того и этого, но все очень туманно и неразборчиво. Никто не говорил ни о чем определенном и не упоминал о конкретных деталях своей жизни. В разговорах было что-то странное – тон, рисунок речи… Далеко не сразу рыцарь понял, что речи пронизаны тревожным ожиданием, словно все готовятся к чему-то невысказанному.

У столика остановился незаметно подобравшийся к нему старик.

– Пришли издалека, а? – Язык у него заплетался от выпитого эля.

– Да, – ответил рыцарь, поднимая взгляд. – А вы, отец?

– О нет, я никуда не хожу. Этот город – мой дом. Всегда и вечно. Я здесь уже.., о, много-много лет. – Он беззубо усмехнулся. – Когда сюда попадешь, уже нельзя никуда уйти.

Рыцарь почувствовал, как у него в душе шевельнулось что-то холодное.

– Что вы хотите сказать? Вы ведь можете уйти, если пожелаете, так? Старик закудахтал:

– Ты так думаешь? Что можешь уйти? Ты, видно, новенький, сынок. Это же лабиринт, отсюда нельзя выйти. Никто никогда отсюда не выходил!

– Если можно войти, то можно и выйти! – неожиданно рявкнула дама, и в голосе ее вспыхнул гнев.

– Ну так попробуй! – ответил старик, все еще хохоча. – Многие пробовали до тебя, но всегда возвращались. Раз сюда попав, все здесь остаются. И ты. И ты тоже.

Он заковылял прочь, бормоча что-то себе под нос. Рыцарь знаком заказал еще три кружки эля, пытаясь разобраться в запутанных словах старика. Выхода нет, лабиринт – это ловушка, откуда никто не может выбраться… Он прислушался к тихому шелесту этих слов у себя в голове.

– Хотите чего-нибудь поесть? – спросил бармен, подошедший с кружками. – У вас еще кое-что осталось от того золотого.

– Можете нарисовать нам план? – небрежно бросил рыцарь.

Бармен характерно пожал плечами:

– План чего? Планы все в конечном счете показывают дорогу в одно и то же место. Прямо сюда.

– Мне нужен план, который показал бы выход из лабиринта.

Бармен улыбнулся:

– И всем присутствующим тоже. Беда в том, что никто не может его найти. Некоторые, как тот старик, пытаются уже много лет. Но выбраться не могут. Никто из нас не может. Мы пытаемся, но в конце концов возвращаемся сюда.

Рыцарь уставился на него, совершенно потрясенный.

– Да ничего страшного, – поспешно добавил тот, испуганный выражением лица рыцаря. – Привыкаешь. Забот у нас немного. Только… – Тут он встряхнул головой.

– Только что? О чем вы говорите? – нетерпеливо спросила дама.

Бармен глубоко вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос упал до чуть слышного шепота:

– Марево.

Рыцарь быстро взглянул на своих спутниц. Обе молчали. Он снова повернулся к бармену:

– Мы не знаем, что это такое. Бармен вдруг вспотел, словно в комнате неожиданно воцарилась полуденная жара.

– Лучше вам и не знать, – прошипел он. – Ходят всякие россказни. Поговаривают, будто оно живет в лесах. Выходит, когда его меньше всего ждут, и все пожирает, проглатывает! А когда уходит, то ничего после себя не оставляет! – Он сжал губы. – Сам я его никогда не видел. И вроде бы никто не видел. Но иногда мы его слышим. В последнее время все чаще, словно оно к нам подбирается. Говорят, его появлению всегда предшествует чудище – создание из сказок и легенд, животное из древнего мира. – Он покачал головой. – Я слишком разболтался. Даже упоминать о нем не положено. Говорят, оно редко приходит. Но когда это случается…

Он снова покачал головой и поспешно отошел. Рыцарь посмотрел ему вслед, а потом снова повернулся к своим спутницам.

– Вы знаете об этом? – негромко спросил он.

– Доходили слухи, – хрипло отозвалась химера откуда-то из глубины капюшона. – Есть древняя легенда – ей много тысяч лет. Люди видят в Мареве божественное возмездие за свои грехи, – Какая чушь! – издевательски воскликнула дама. – Ты готова прислушиваться к суевериям этих простаков? Это так ты хочешь стать одной из них?

Химера ничего не ответила, не сводя глаз с рыцаря. А рыцарь пил эль и пытался собраться с мыслями. Выхода из лабиринта никто не знал. Они утверждают, что, в какую сторону ни пойдешь, обязательно окажешься в конце концов в этом безымянном городе. Неужели все жители города верят в это или среди них есть по крайней мере один, кто знает, что дело обстоит не так? Рыцарь разговаривал только с барменом и стариком. Может, надо попробовать расспросить кого-то еще?

– Оставайтесь здесь, – приказал он. Он встал, прихватив кружку, и прошел к стойке. Он впервые заметил, что все обращают внимание на его оружие и кольчугу – больше ни у кого из горожан такого не было. Он начал задавать вопросы мужчинам, столпившимся у стойки. Бывали ли они за пределами лабиринта? Не знает ли кто-нибудь из него выхода? А кто-то может об этом знать? Мужчины покачали головой и отвернулись.

– Может, речные цыгане знают, – сказал один из них. – Они побывали всюду, где только можно бывать. Но конечно, сначала их нужно найти.

Раздался взрыв хохота – это, видимо, была шутка для посвященных. Рыцарь оглянулся на столик, за которым он оставил даму и химеру, и замер. К ним подошли двое мужчин, которые уселись по обе стороны от дамы. Она плотно завернулась в свой плащ и смотрела прямо перед собой, а они разговаривали и улыбались ей. Химера отодвинулась подальше в тень.

Рыцарь пошел от стойки через весь зал. Но опоздал. Один из мужчин дотронулся до дамы, и она накинулась на него, полоснув ногтями по лицу. Он с воплем отпрянул и наткнулся на химеру. Капюшон упал, открыв голову химеры, и в ту же секунду второй мужчина резко вскочил, громко закричав. В комнате мгновенно воцарился бедлам. Мужчины и женщины вопили от ужаса и отвращения, а химера пыталась снова закрыться плащом. Сверкнуло оружие – длинные охотничьи ножи и всевозможные кинжалы. Стараясь удержаться на ногах в поднявшейся сумятице, рыцарь пробился между теми, кто отделял его от его подопечных. Кружки начали разлетаться на полу, лампы – гаснуть. Люди кинулись к двери.

– Посмотри, что ты наделал! – дико крикнул бармен, обращаясь к рыцарю. – Ты привел в наш город чудовище! Ты навлек на нас беду! Будь ты трижды проклят!

Рыцарь добрался до столика, подхватил даму и взвалил ее на плечо. Высвободив свой палаш, он размахнулся и выставил его между собой и теми, кто на него наступал.

Химера скорчилась у него за спиной, отчаянно трепеща своими бессильными крыльями и со свистом выпуская воздух сквозь острые зубы. Рыцарь со всей силой опустил палаш и расколол стоявший перед ним столик. Мужчины поспешно попятились, и он пошел к двери. Дама отчаянно билась и верещала, химера жалась к его спине. Один из мужчин попробовал подобраться сзади, но когти химеры расцарапали ему руку до кости. Тот сморщился от боли.

Уже через несколько минут они снова оказались в ночи. За ними неслись вопли и крики, но улица опустела – все разбежались по домам. Рыцарь быстро прошел через город, постепенно снова привыкая к темноте. Оставалось только самим искать дорогу. Он проклинал собственную неудачливость и невежество горожан.

У начала подъема он поставил даму на ноги, но не выпустил ее руки, чтобы не дать ей убежать.

– Отпусти меня! – огрызнулась она вырываясь. – Как ты смеешь ко мне прикасаться! – Она плюнула на него. – Я тебя ненавижу! Я тебя за это живьем на куски разорву!

Он не обращал на нее внимания, шагая вверх по склону к деревьям, чтобы скрыться в лесу. За его спиной слабым светом горели окна домов, и было видно, как суматошно мельтешат люди. Рыцарь кинул на них только один взгляд, а потом сосредоточил все внимание на кромке леса. Преследование казалось вполне вероятным.

Они добрались до края леса, когда химера вдруг резко повернула обратно и настороженно пригнулась.

– Что-то приближается! – предупредила она тонким прерывистым голосом.

В ту же секунду из города донеслись новые вопли ужаса. Рыцарь и дама тоже обернулись. Огромная стена злого зеленого света возникла среди деревьев на дальней стороне лощины. Этот свет колыхался, словно пламя, и шипел, как крепкая кислота, разъедая безмолвный мрак. Свет неспешно двигался вперед и по мере движения словно менялся, превращаясь в подобие ливня, порыва тени и света, безжалостно сметавшего все на своем пути.

Внизу вопли стали еще громче:

– Марево! Марево! Оно пришло! Бегите! Ох, спасайтесь!

Но бежать, казалось, было некуда да и некогда. Зеленоватый дождь вышел из-за деревьев и спустился вниз по склону к городу. За ним мир исчезал. Не оставалось ни кустика, ни деревца, ни одного живого кусочка. Все было уничтожено. Марево дошло до города и принялось наползать на здания. Одно за другим они скрывались за этой страшной занавесью. Горожане попадали туда тоже, отчаянно вопя, силясь убежать. Марево проглатывало их на бегу, и больше они не появлялись. Даже их крики были проглочены.

На краю лощины рыцарь застыл на месте: последние здания и обитатели безымянного городка исчезли, а Марево все шло вперед. Но неожиданно, без всякой причины. Марево начало отступать. За какие-то секунды оно повернуло, словно шторм, на который вдруг налетел порывистый ветер. Медленно, неспешно оно поднялось по противоположному склону лощины, растаяло среди деревьев, исчезло.

Рыцарь, дама и химера уставились вниз в пустую лощину. Город, откуда они бежали, сгинул – до последнего здания, последнего жителя, последнего зверя,

– не оставив и следа того, что было. Осталась одна голая земля, дымящаяся, словно обожженная плоть. Марево сожгло ее дочиста.

Рыцарь посмотрел на химеру. Оказалось, что Марево было не просто легендой. Но что вызвало его из леса этой ночью? Может, ему действительно предшествовало чудовище, как предупредил их бармен? Не была ли этим чудовищем химера? Не существует ли между ними какой-то связи, ужасного договора пожирать жизнь и терзать землю, на которой она живет? Ведь химера и правда была чудовищем, вышедшим из самых древних времен. Рыцарь задумался над такой возможностью. Дама тоже смотрела на их уродливую спутницу, и в ее холодных глазах читался страх. Уставившись в темноту, химера не отвечала на их взгляды.

Рыцарь отвернулся. Все эти люди погибли, думал он. Все. Мысленно он снова увидел, как они исчезают. Он все еще слышал их вопли. Они ужасали, но были ему знакомы. Он и прежде слышал такие крики. Он слышал их всю свою жизнь. Это крики людей, с которыми он сражался и которых убивал в бою. Это были вопли его жертв. Эти вопли остались в его памяти как души, пойманные в сеть, и он будет вечно носить их в себе.

И тут, как ужасный финал разрушений, которые он видел, ему пришло в голову: не должен ли он считать своим груз этих недавних криков.