Текст книги "Зимний цветок"
Автор книги: Тери Дж. Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава восьмая
Ровена плотнее затянула на шее шарф.
– Благодарю за прогулку. Порой так необходимо вырваться из Саммерсета.
– Жаль, что погода не слишком хорошая для езды, – не поворачивая головы, улыбнулся Себастьян. – Сложно наслаждаться видом, когда окна покрываются инеем. Может, повернем назад и заедем в город на чашку горячего чая?
Ровена кивнула, и через несколько минут они припарковались перед гостиницей «Фримонт». Ровена вздохнула, но так тихо, что лорд Биллингсли ничего не услышал.
В этой гостинице произошла первая настоящая встреча с Джоном, и в конце он прокатил Ровену на аэроплане. Пилот так и не написал ни строчки. Ровена даже не знала, сообщили ли ему родные о визите неожиданной гостьи. Иногда ее посещали мысли, что Джонатон полностью забыл о ее существовании.
Себастьян распахнул дверь, и молодые люди заторопились в зал, укрыться от порывов ледяного северного ветра.
– Какой мороз, – засмеялась Ровена, разматывая шарф.
Внезапно она остановилась как вкопанная, сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Джонатон.
Вернее, не Джон собственной персоной, но мистер Диркс. А там, где появлялся одержимый аэронавтикой великан, неподалеку обитал и молодой пилот. Поэтому Ровена не удивилась, когда заметила в гостиной предмет своих размышлений. Джон тоже увидел ее, и лицо юноши осветилось радостью. Рядом что-то говорил лорд Биллингсли, но Ровена ничего не слышала. Она не могла оторвать глаз от Джона. Как обычно, тусклый мир вокруг засиял красками, стоило ей встретиться взглядом с молодым человеком. Пилот заторопился к ней, не спуская с нее глаз. Себастьян взял спутницу под руку, но Ровена вырвалась и преодолела несколько последних шагов бегом. Молодые люди остановились вплотную друг к другу. Замерли в неловком молчании, не зная, что делать, и тут пилот схватил ее за руки и расцеловал ладони. Ровена вздрогнула, тело захлестнуло жаркой волной.
– Неловкая ситуация, – заявил Себастьян, подходя к замершей паре. – Какое счастье, что мое сердце принадлежит другой.
Джон оглядел его и неохотно выпустил руки Ровены.
– Да уж, дружище. Но раз мы не соперники, буду рад знакомству. Меня зовут Джонатон Уэллс. Это мой друг и наниматель Дуглас Диркс.
Великан подошел к троице и пожал Ровене руку.
– Позвольте представить моего друга, лорда Себастьяна Биллингсли. Вы уже обедали? – Во время представлений Ровена не спускала глаз с лица Джонатона.
– Нет, только что пришли. Присоединяйтесь к нам.
Мистер Диркс проводил ее к столу и оповестил официанта.
– Прежде чем вы дадите волю обиде на нашего мальчика, мисс Ровена, позвольте вас заверить, что отсутствовал он по моей вине. Мы получили крупный заказ на аэропланы, так что пришлось работать не покладая рук.
– Надо думать, вы не позволили ему даже написать письмо? – колко заметила Ровена.
Джон поймал под столом ее руку и крепко сжал:
– Чтобы ваши дядя и тетя узнали, что мы добрые друзья?
Ровена вспыхнула. Значит, они друзья? Пилот снова сжал ее ладонь, на сей раз нежнее. У девушки закружилась голова от собственной дерзости: она сидела на публике и держалась за руки с мужчиной, пусть и под столом.
– Признаю, это было бы опрометчиво, – сказала она.
– Ваши родные не одобряют вашего знакомства? – с любопытством поинтересовался Себастьян.
– Они отнесутся к нему так же, как ваша мать к Пруденс, – отрезала Ровена и залилась краской, поскольку лорд Биллингсли отвернулся с болью в глазах. – Простите. Мне не следовало так говорить.
– Ничего. – Себастьян упрямо сжал губы. – И я понял намек. Вы правы, моя семья не одобрила бы наши отношения. Тем не менее я познакомил бы их с Пруденс, будь у меня такая возможность.
За столиком воцарилось неловкое молчание. Лорд Биллингсли повернулся к мистеру Дирксу:
– Вы строите аэропланы?
Великан с немалым облегчением подхватил разговор о делах, и Ровена сосредоточилась на Джонатоне. Тот нежно поглаживал большим пальцем ее руку, и думать становилось все труднее.
– Вы надолго домой? – спросила она вполголоса.
– На неделю. Хотите снова в небо?
Девушка наклонилась к Джону:
– Я постоянно вспоминаю о нашем полете, с того самого дня.
– Вы думали только о полете?
– Нет. И вы сами это знаете.
Джон негромко рассмеялся, и пара начала прислушиваться к разговору.
– Вам надо полетать на одном из наших новых аппаратов, Себастьян. Уверен, вам понравится.
– С удовольствием.
Ровена сжала руку пилота и бросила на него многозначительный взгляд. Тот понял намек и обратился к лорду Биллингсли:
– Может, не будем откладывать и назначим на завтра? Пригласите Ровену. Она покажет вам дорогу до ангара.
– О, так я буду отвлекающим маневром?! – воскликнул Себастьян. – Почему бы и нет. Но требую прогулку на аэроплане в качестве платы за мои услуги.
Джон усмехнулся и протянул руку:
– Договорились!
Подали еду, и разговор перешел на другие темы, но Ровена не следила за смыслом. Она наслаждалась близостью Джона, переплетением пальцев, и ничто больше не имело значения.
– Одна птичка-невеличка рассказала мне, что недавно вы нанесли неожиданный визит в родовое гнездо Уэллсов.
Ровена опустила глаза в тарелку. Кусочек бисквитного торта во рту внезапно приобрел горький вкус.
– И что за птичка-невеличка? – Она могла себе представить, что наговорил Джонатону его братец.
– Ее зовут Кристобель, – рассмеялся Джон. – Она жаловалась, что вы слишком быстро распрощались, но обещали вернуться и поужинать с нами. Может, наметим встречу на эту неделю?
– Я не против.
Ровена наконец-то подняла взгляд. При виде небесно-голубых глаз перехватило дыхание. Видимо, она никогда не перестанет удивляться чистоте их цвета.
– Простите, что заехала к вашей матери. Я совсем запуталась, а от вас так давно не было вестей…
Пилот сжал под столом ее руку и наклонился к уху девушки, чтобы никто не услышал негромкого шепота:
– Не сомневайся в моих намерениях, хорошо? Даже если я никак не могу связаться с тобой, всегда помни, что я вернусь.
Слова прозвучали так уверенно и искренне, что ни одна свадебная клятва, слышанная Ровеной, не могла с ними сравниться.
Обед закончился слишком быстро, но теперь Ровена знала, что завтра снова встретится с Джонатоном. Она выдержит что угодно, лишь бы засыпать с сознанием, что увидит его снова. По дороге к автомобилю Джон продолжал ревниво держать ее за руку.
Себастьян и мистер Диркс деликатно предпочли переднее сиденье. Лорд Биллингсли завел мотор, и их разговор потонул в журчании и треске.
Джон всматривался в лицо девушки. Даже в бледном свете заходящего зимнего солнца Ровена ясно различала огонь в голубых глазах. Она придвинулась ближе, будто не могла смириться с разделяющими их дюймами. Без предупреждения пилот наклонился и прижался губами к ее губам. Как и в первый раз, поцелуй случился на публике, но сейчас Ровена не стала медлить. Она страстно ответила на поцелуй, и миг закружился вечностью. И тут с ласковым смехом Джон отстранился:
– До завтра.
– До завтра, – прошептала Ровена.
* * *
На следующее утро, когда Ровена спустилась вниз, тетя с кузиной уже сидели в столовой. Элейн бросила ей предупреждающий взгляд, и у Ровены замерло сердце.
– Доброе утро, – поприветствовала она сидевших за столом.
Украдкой встретилась глазами с Элейн и одними губами прошептала: «Что?» – за спиной графини.
Кузина пожала плечами.
Помощи от нее ждать бесполезно.
Завтрак был сервирован на красивом приставном столике, чтобы каждый из домочадцев мог сам выбрать себе все, что захочется, когда проснется. Обычно первым ел дядя, поскольку он вставал раньше всех и принимался за работу. Тетя Шарлотта редко спускалась к завтраку и предпочитала трапезничать в тишине собственной комнаты. Она выходила по утрам, только если в особняке гостили друзья, так что ее присутствие в столовой вызывало обоснованные подозрения.
Как назло, проснувшись, Ровена поняла, что умирает от голода. Даже нашествие тети не смогло отвратить ее от еды. Ровена выбрала вазочку свежей клубники, добавила сливок, затем прихватила пару толстых ломтей хлеба с маслом и копченым лососем. Отец очень любил подобный завтрак, и, хотя при мысли о сэре Филипе в горле поднялся привычный ком, горе несколько отступило. Он бы не хотел видеть свою дочь несчастной. Никогда.
Ровена присела за стол и с наслаждением принялась за еду.
– Мне кажется, сегодня погода будет к нам благосклоннее, чем вчера, – обратилась она к тете и кузине.
Леди Саммерсет вежливо улыбнулась и продолжила читать газету.
– Да, сегодня намного теплее, – покачала головой Элейн. – И ветер перестал, слава богу. Ночью мне казалось, что ураган сорвет крышу. – Она переводила встревоженный взгляд с матери на кузину.
Проведенные под крылом графини годы научили Элейн бояться властной матери, и сейчас от Элейн волнами исходил страх. В присутствии леди Саммерсет озорная хохотушка исчезала, и ее место занимала запуганная, неуклюжая девочка, которую Ровена помнила с детства.
Ровена одобряюще улыбнулась двоюродной сестре и решила встретить опасность лицом к лицу.
– Чем мы обязаны счастью видеть вас в это утро, тетя Шарлотта? – спросила она и немедленно ужаснулась.
Дерзкий тон напоминал Викторию.
Ее светлость отложила газету и сурово уставилась на племянницу. Та неожиданно припомнила, что всегда старалась избегать ссор, и правильно делала. Сама мысль о противостоянии ужасала Ровену не меньше, чем надменный вид графини. Девушка уставилась в тарелку. Аппетит таял на глазах.
– Кажется, пришло время поговорить по душам, милая. Когда вы с сестрой переехали в особняк, я понимала, сколько лет потеряно впустую, поскольку ваш дорогой отец предпочитал выезжать за границу вместо того, чтобы навестить нас в Саммерсете.
– Но мы приезжали сюда каждое лето…
Тетя Шарлотта предупреждающе вскинула ладонь:
– Да, я знаю, что вы проводили здесь лето, но светские обязанности отнимают столько времени, что нам не удавалось познакомиться так близко, как мне хотелось бы. Сейчас ты выросла в молодую женщину, и уже слишком поздно пытаться заменить тебе мать.
Ровена рискнула украдкой покоситься на графиню, но та не смотрела на нее. Леди Саммерсет невидяще уставилась перед собой, поверх чашки. Она горестно поджала губы, будто размышляла об упущенных возможностях. Ровена бросила взгляд на кузину – Элейн тоже не понимала, о чем идет речь. Куда клонит тетя? Разговор явно не сулил ничего хорошего.
– Поэтому, когда мне доложили о твоем вчерашнем поведении… Бог ты мой, я даже не представляю, что делать дальше…
Элейн изумленно распахнула глаза, и Ровена обреченно осела на стуле:
– Тетушка…
Но та продолжала, будто ничего не слышит:
– Безусловно, я потрясена подобным проявлением чувств на публике и уверена, что это никогда не повторится, но намного больше меня смущает, почему вы с Себастьяном умолчали о своей помолвке.
Ровена замерла. Себастьян? Проявление чувств? Бога ради, в чем тетя пытается ее обвинить? И тут она поняла. Лицо залила краска. Должно быть, графиня предположила, что раз на прогулку ее пригласил лорд Биллингсли, то и целовалась у гостиницы она именно с ним. Но кто доложил леди Саммерсет?
– Нет, тетушка, мы вовсе не… То есть…
Тетя отставила чашку так резко, что содержимое расплескалось через край.
– Что значит – нет? Только не говори мне, что лорд Биллингсли позволил себе подобные вольности, да еще на глазах у всех, без предварительного выражения серьезных намерений!
Ровена невольно загородилась ладонями:
– Что вы, конечно нет!
– Надеюсь. Вы оба получили прекрасное воспитание и знаете, что нельзя давать повод для слухов. Тем более в гостинице.
«Где можно снять номер с кроватью», – прозвучало немым окончанием фразы. Ровена беспомощно обернулась к Элейн, но кузина сидела с разинутым ртом и изо всех сил сдерживала то ли хохот, то ли слезы. Ровена зажмурилась. Она надеялась, что Бог простит ей небольшую ложь.
– Мы скрывали свои намерения, потому что Себастьян хотел прежде поговорить с дядей. Вчера лорд Биллингсли спросил меня, и… – Она скромно опустила взгляд. – Нас захватили чувства.
Повисла тяжелая пауза. Ровена не сомневалась, что тетя взвешивает ее искренность. Оставалось только надеяться, что она хорошо сыграла роль.
– Дорогая, я прекрасно понимаю, что в молодости такое возможно. Но теперь у нас связаны руки. Нужно как можно скорее объявить о помолвке, прежде чем расползутся сплетни. Пока слухи не вышли за пределы Саммерсета. Но надо действовать раньше, чем кумушки разнесут их по округе. – Тетя Шарлотта удовлетворенно вздохнула и накрыла ладонь девушки своей. – Передать не могу, как я рада. Раньше я надеялась, что Элейн составит пару Себастьяну, но ты гораздо лучше подходишь ему в жены.
Ровена вяло улыбнулась, а Элейн закатила глаза. Боже мой. Что она натворила! А Себастьян? Как сказать Себастьяну?
Как по волшебству, в столовую вошел Кэрнс и объявил:
– Леди Саммерсет, прибыл лорд Биллингсли.
Молодой человек не заставил себя долго ждать.
– Прошу прощения за ранний визит, но мне хотелось пораньше отправиться на прогулку. К тому же у вас подают лучшие в Англии завтраки. Только матушке не говорите.
Ровена мечтала о мгновенной и безболезненной смерти.
Элейн хватило одного взгляда на кузину, чтобы вскочить со стула с радостным возгласом:
– Себастьян! Я так рада, что мы скоро породнимся! Мы всегда считали тебя членом семьи, а теперь все будет по-настоящему! – Она расцеловала лорда Биллингсли в щеки, и Ровена увидела, как Элейн яростно что-то нашептывает ему в ухо.
– Мой дорогой мальчик, – величественно поднялась из-за стола тетя Шарлотта. – Что за сюрприз вы мне преподнесли. Я даже не подозревала.
Себастьян неуклюже наклонился для объятия и бросил из-за плеча ее светлости перепуганный взгляд на Ровену.
Девушка беспомощно пожала плечами. Ей казалось, будто она несется на поезде без тормозов, а двери накрепко заперты снаружи.
– Должна признать, что вы с Ровеной несколько меня озадачили. Его светлость уехал ранним утром и не вернется до вечера. Так что разговор с ним придется отложить. Твоя матушка уже знает? Нет? О боже мой! Я так хотела позвонить ей по телефону и начать подготовку к обручению. Ладно, сделаем иначе. Вечером поговоришь с матушкой, а я заеду в Эддельсон завтра. Гораздо приятнее строить планы при личной встрече. А теперь мне надо знать, чем вы с Ровеной хотели заняться сегодня.
От потока слов у Ровены закружилась голова. Себастьян же откровенно позеленел, словно его укачало и вот-вот стошнит, поэтому Ровене пришлось взять дело в свои руки:
– Мы собирались прокатиться по окрестностям. Возможно, заедем на обед в Норвич. Вернемся как раз к приезду дяди, чтобы Себастьян мог с ним поговорить.
– Возьмите с собой Элейн. После вчерашней выходки я настаиваю, чтобы вы не появлялись на публике без присмотра.
Лорд Биллингсли криво улыбнулся, а Элейн с готовностью вскочила со стула:
– О, так теперь мне отводится роль дуэньи. Пойду переоденусь.
Она удалилась, и тетя Шарлотта потрепала племянницу по руке:
– Я безмерно рада такому повороту событий. А сейчас мне надо заняться твоим приданым.
Графиня вышла из столовой, и впервые после объявления о помолвке Ровена с Себастьяном остались наедине. Он взял ее за руку и решительно вывел в небольшую гостиную, где никто не мог помешать разговору.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил он, едва закрыв дверь.
Ровена опустилась в кресло с набивными розами – оно всегда казалось ей безвкусным – и прижала ко лбу ладонь:
– Простите. Я даже не предполагала, что все так обернется. Будто в засаду попала.
– Какое знакомое чувство, – ровным тоном произнес лорд Биллингсли. Он уселся в кресло напротив и скрестил длинные ноги. – Думаю, лучше начать с самого начала.
– Это и есть начало. До тети дошли слухи о нашем поцелуе с Джоном, но по описанию она приняла его за вас.
Себастьян кивнул:
– И как получилось, что вы не указали ей на ошибку, а убедили в том, что мы помолвлены?
– Она решила, что раз вы поцеловали меня на людях, значит предложение уже сделано и принято. Видимо, ей не хотелось верить, что сын ее лучшей подруги бесчестный подлец. Ведь тогда бы вас ждала страшная казнь от рук двух почтенных дам.
Молодой человек снова кивнул:
– Да, похоже на леди Саммерсет. Единственное, чего я не могу понять, почему вы не разуверили ее в убеждении, что мы собираемся пожениться?
В его голосе звенел тихий смех, и Ровена вздохнула с облегчением:
– Видите ли, все несколько сложнее. Уэллсы и Бакстоны не слишком ладят друг с другом. Скорее, наоборот. Я фактически уверена, что мой дядя приравнивает семейство Уэллс к назойливым муравьям в корзинке для пикника. А тетя расстроится, поскольку Джон не принадлежит к высшему свету, и к тому же он младший сын, а значит, останется без наследства.
– Вот оно что. Так ваш избранник, мало того что не имеет подходящей родословной, – он еще и небогат. Двойной грех, так сказать.
– Именно, – вздохнула Ровена.
– Насколько далеко вы хотите завести этот фарс? До приема в честь помолвки? Или до свадьбы? И как собираетесь спасать меня от Джона? Вы же понимаете, что стоит ему прослышать о нашем обручении, и он ринется за моей головой? Невооруженным взглядом видно, что он по уши влюблен в вас.
Щеки Ровены загорелись. Она не смогла скрыть радостной улыбки.
– Обещаю, что помолвку мы вскоре разорвем. Но будет чудесно, если слухи продержатся хотя бы неделю. Все равно Джон скоро возвращается в Кент.
Себастьян поднялся и испытующе уставился на девушку:
– А что я получу взамен?
– Не знаю, – покачала головой та. – Развеете скуку?
– Возможно, но вы же понимаете, сколько хлопот возникнет у меня с матерью?
Ровена кивнула и затаила дыхание. Лорд Биллингсли вздохнул и покачал головой:
– Либо я бесхребетный дурень, либо готов пожертвовать головой ради любви. Что поделать. Мы оба знаем: у меня нет причин подыгрывать фальшивой помолвке, но я не могу отказать. Лучше сразу сообщить Джону, чтобы он услышал новости из наших уст.
– Спасибо. Вы чудесный человек, Себастьян. Пруденс совершила огромную ошибку.
Молодой человек сжал челюсти, но кивнул и протянул руку:
– Пожалуй, нам пора, дорогая?
Ровена с готовностью взяла его под локоть:
– Как скажешь, милый.
Глава девятая
– Ты готова?
Виктория подавила ребяческое желание высунуть язык. Почему-то Лотти всегда действовала ей на нервы.
Девушка в последний раз поправила перед зеркалом прическу. Сегодня она надела тот же незадачливый костюм, в котором ходила к Волосатому Герберту. Ей хотелось, чтобы Марта воспринимала ее на равных, и Виктория поклялась вести себя при следующей встрече солидно и сдержанно.
– Готова, – откликнулась она и наградила свое отражение суровым кивком.
Надев темный плащ, она вместе с Лотти отправилась на метро в восточный район Лондона.
При выходе с перрона в нос ударил острый запах нечистот и мусора. В широких дверных проемах перекошенных кирпичных домов на корточках сидели дети. Они наблюдали за прохожими огромными голодными глазами. Ноги от холода оберегали обмотки из ветоши и газет. В одном из переулков Виктория увидела, как на огромной куче отбросов над трупом кошки дерутся крысы. По улицам расхаживали ярко накрашенные женщины с младенцами на руках. В ожидании захода солнца они торговали вразнос мылом и прочими мелочами.
Виктория понимала, что попала не только в другую часть города; она окунулась в совершенно иной мир. До сих пор ее жизнь ограничивалась безопасными оазисами Мейфэра, Белгравии и Сент-Джеймса. Естественно, Лотти она не сказала ни слова. Неказистая женщина постоянно излучала некое самодовольство, отчего в Виктории пробуждался дух противоречия, и она ни словом, ни жестом не выдала ужаса при виде окружающей грязи и нищеты.
Девушка крепче сжала губы и последовала за спутницей. Та наблюдала за ней краем глаза, будто осуждала за происхождение, воспитание и наивность. Но может, Лотти права. Почему она считает себя вправе обладать многим, когда у этих людей нет ничего? К горлу подступил ком, дышать становилось все труднее, и в конце концов Виктории пришлось замахать рукой и остановиться.
Лотти повернулась и сурово свела брови:
– Не стоит мешкать. Здесь небезопасно. – Но тут она хорошенько разглядела Викторию, и строгое лицо смягчилось. – Когда я попала сюда в первый раз, то плакала и не могла остановиться, – тихо призналась она.
– Я не плачу, – выдохнула Виктория и только сейчас поняла, что по лицу текут слезы.
Лотти подождала, пока она приведет себя в порядок.
– Я не могу быстро ходить, – призналась Виктория. – У меня случится приступ.
– И почему вы ничего не сказали? – сердито спросила Лотти. – У моей племянницы астма. – (Виктория поморщилась от ненавистного слова.) – Ингалятор у вас с собой?
Виктория показала на свой ридикюль. Она постепенно училась следить за собой. Да, ей не хотелось признаваться в болезни, но последний приступ у няни Айрис серьезно напугал.
– Ну хоть что-то. Анна постоянно забывает свой. На обратном пути попробуем поймать кеб до метро.
– А почему штаб находится здесь? – ощутив некоторую симпатию к спутнице, рискнула спросить Виктория.
– Денег нет, – коротко бросила Лотти. – Мы тратим все средства на борьбу с тиранией.
– Как?
– Всеми доступными способами.
Лотти потянула на себя дверь каменного строения, – судя по всему, когда-то оно служило конюшней.
Виктория подняла голову и принялась карабкаться по узкой лестнице. В воздухе стоял устойчивый запах конского навоза, так что догадки о былом предназначении места оказались верны. Тем не менее запах выгодно отличался от царящей на улице вони от мусора и нечистот, так что Виктория даже обрадовалась.
Наверху лестницы обнаружилась еще одна дверь. Перед тем как ее отпереть, Лотти постучала три раза.
– К чему такая секретность?
Лотти закатила глаза, и Виктория решила держать язык за зубами.
Помещение занимало весь второй этаж. Два окна выходили на улицу, по одному на каждой стороне, и еще два смотрели во двор. Однако судить об освещении не приходилось, поскольку все окна плотно закрывали ставни. У одной стены стоял большой печатный станок и длинная полка с железными плошками. Виктория приняла их за приспособления для глажки.
В углу пряталась слишком маленькая для такого пространства печь. Ее окружали столы, создавая своего рода барьер, так что до остального помещения тепло не доходило. У одного из столов три женщины что-то внимательно читали, заглядывая друг другу через плечо. Увидев Лотти и Викторию, Марта подошла к ним и радушно обняла.
– Какие новости? Что за катастрофы нам грозят сегодня? – спросила Лотти.
– Угля осталось часа на три. Полиция выкинула Сельму из тюрьмы и велела прекратить голодовку, пора платить аренду, а у нас шаром покати.
– Все как обычно, – улыбнулась Лотти.
– Как вам наш скромный штаб? – обратилась Марта к Виктории. – Машину в углу зовут Герда. Она моя радость, гордость и бич Божий.
– Постоянно ломается, – подтвердила Лотти.
– А что это? – спросила Виктория.
– Наш печатный пресс. – Марта оживленно замахала. – Идемте, покажу.
Она объяснила, как работает пресс и готовится к выпуску газета. Лицо Марты оживилось, а в голосе звучала искренняя страсть при воспоминаниях об учиненных несправедливостях.
Виктория живо припомнила унижение, испытанное в кабинете мистера Герберта, как чувствовала себя изгоем только благодаря своему полу. Грудь сжало от обиды, поскольку к девушке пришло понимание.
Если женщин не начнут воспринимать всерьез, ей никогда не доведется заниматься наукой. А для этого нужно, чтобы слабый пол получил для начала право голосовать и влиять на политику государства.
– Я хочу помочь! – вырвалось у Виктории. – Любым способом, каким смогу.
Темные глаза Марты загорелись.
– Никогда раньше не верила во вмешательство Божьего промысла, но сейчас мне кажется, что наши молитвы услышаны.
Виктория засмеялась:
– Мне давали разные прозвища, но еще никто не называл меня посланницей высших сил.
Марта отвела Викторию в укромный уголок, подальше от остальных.
– У меня много единомышленниц, и многие помощницы отлично справляются, но уже довольно давно я ищу кого-то, кто сумеет держать в уме всю картину. Того, кто станет моей правой рукой.
Она, приложив к губам палец, внимательно рассматривала Викторию. Та вытянулась: решалась ее судьба. Марта кивнула, будто пришла к какому-то выводу.
– Прошу прощения, я отлучусь на минуту.
Суфражистка приблизилась к Лотти и негромко с ней заговорила. Лотти бросала на Викторию взгляды и качала головой. В конце концов она пожала плечами.
Марта повернулась к остальным женщинам:
– Мы с Викторией идем обедать. Лотти, я доставлю твою подопечную домой в целости и сохранности. У остальных есть время поработать, пока не закончится уголь, затем можете расходиться. Думаю, утром что-нибудь придумаем. Раньше мы всегда выкручивались.
Виктория помахала Лотти. Та не ответила на жест – наверное, дулась на то, что ее не пригласили. Виктория не расстроилась. Ее завораживала Марта. Виктория поверить не могла, что такая женщина могла заинтересоваться ею.
Автомобиль мчался как на пожар, уверенно лавируя между пешеходами, машинами и лошадьми. Вместо ресторана Марта под крики мужчины с тележкой, которую чуть не сбила, остановилась у какой-то захудалой чайной.
– Здесь подают чудесные пирожки с мясом. Ими наедаешься на день вперед. Всегда захожу сюда, когда в кошельке пустеет, – с улыбкой пояснила Марта.
Их усадили за столик и поставили чайник. Марта заказала на двоих стейк и пирог с почками, затем прикурила сигарету и улыбнулась:
– Я привела вас сюда, чтобы познакомиться поближе. Своего рода собеседование перед работой, как вы, наверное, уже догадались.
Виктория заинтересованно выпрямилась:
– Нет. Я подозревала, но сначала нужно убедиться: вы хотите, чтобы я работала на вас так же сильно, как я хочу работать на вас?
Марта недоуменно моргнула и рассмеялась:
– Надеюсь, пишете вы более связно, чем говорите.
– Вы меня прекрасно поняли, – улыбнулась Виктория.
– Не спорю, – ответила веселым взглядом Марта. – Итак, вы любите, когда все честно. Начнем. Почему вы хотите помогать нашему обществу? Вы же можете работать с Национальным союзом суфражисток. Он намного больше и известнее нашей организации.
– А почему вы там не работаете? – поинтересовалась девушка.
– Нет, ответьте сначала вы, – покачала головой Марта.
Виктория задумалась. Она подозревала, что в вопросе таится скрытый смысл, а ей очень хотелось понравиться этой женщине.
– Всю жизнь меня не просто баловали – из-за болезни меня оберегали от всего на свете. Никто не верил, что я способна на самостоятельные поступки, и меня постоянно недооценивали, даже отец – а он меня обожал. Я записалась в Школу секретарей, чтобы подготовиться к взрослой жизни. Мне всегда хотелось заниматься ботаникой. Но сейчас я понимаю, что борьба за права женщин гораздо важнее. Мы должны не только получить возможность голосовать на выборах. Нужны законы, чтобы то, что случилось со мной, не повторялось. Если я имею достаточные для работы знания, мне не должны отказывать только потому, что я женщина. Может, мы никогда этого не добьемся, но я хочу работать в организации, где подобные перемены считают возможными. И с получением права голоса борьба только начнется.
На кончике языка еще кипели слова, но Виктория видела, что в продолжении нет нужды – Марта и так все поняла. Она одарила ее широкой улыбкой. До чего же она хорошела, когда улыбалась!
– Мне нравится ваш ответ. А теперь расскажу о нашем союзе, чтобы вы окончательно решили, хотите работать с нами или нет. Мы существуем на тонкой грани законного и незаконного. Некоторые женщины, устраивающие голодные забастовки, состоят в нашей организации. Я могу не соглашаться с их методами, но уважаю упорство и преданность делу. Мне не нравится подвергать их жизнь опасности, а вот моя сообщница верит, что есть идеалы, за которые стоит умереть.
– Сообщница? – с любопытством переспросила Виктория.
– Да. Разве Лотти не говорила, что мы занимаемся газетой на равных? – Марта на миг запнулась. – Так о чем я? Ах да, голодные забастовки. Обычно мы их не устраиваем, но зато по возможности помогаем женщинам укрыться от избивающих их мужчин. Спасение отнимает кучу денег, не говоря об опасности. Закон не хочет становиться на нашу сторону, так что порой приходится выкрадывать их по ночам. Я знаю, что подобные вылазки выходят за границы деятельности женской организации, но Лотти считает, что нельзя бросать женщин на произвол жестокости и безграмотности, иначе право голоса ничем не поможет.
Принесли пирожки, и Виктория с аппетитом разрезала хрустящую корочку, под которой скрывалась ароматная начинка. На тарелку вывалились нежные кусочки свинины с овощами в подливке, и обе женщины поспешно приступили к еде, словно голодали несколько дней. Несколько минут за столиком царила тишина. Наконец Виктория оторвалась от еды, отпила глоток чая и спросила:
– Мне всегда казалось, что успешные организации сосредоточивают усилия в одном направлении. Иначе они начинают слабеть.
– Может быть, – сморщила нос Марта. – Но трудно отказать в помощи, когда видишь страдания.
Виктория возбужденно наклонилась к собеседнице:
– А у вас есть список мест, куда можно обратиться в случае нужды? Например, благотворительные столовые, ясли, где молодые матери могут оставить детей, пока заняты заработком на жизнь? Или учреждения, где окажут помощь пережившим побои женщинам?
– Я знаю энтузиастов, но у большинства дела с финансами обстоят еще хуже, чем у нас.
– Мне кажется, вам нужен человек, который будет направлять женщин туда, где им смогут помочь лучше всего. Тогда вы сумеете сосредоточить усилия на главном.
– Великолепно! – воскликнула Марта, и Виктория просияла от похвалы. – Первым делом займешься составлением списка всех благотворительных союзов, пометишь, чем они занимаются. Не забудь описать их сильные и слабые стороны. Тогда не придется тратить время на то, чтобы, так сказать, вторгаться на чужую территорию, и мы продолжим бороться за право на участие в голосовании и образование для женщин.
Виктория на месте не могла усидеть от волнения:
– Займусь первым делом завтра с утра. Но сначала куплю уголь и оплачу аренду штаб-квартиры на пару месяцев вперед.
Марта зажгла сигарету и задумчиво склонила голову:
– Союз суфражисток за женское равноправие и Лига женского равноправия с радостью примут помощь в виде запасов угля на неделю и месячной аренды, но ни пенни больше. – Она вскинула руку, чтобы остановить протесты. – Вы думаете, у меня нет денег, помимо тех, что я жертвую для организации? Я не позволю никому обанкротиться, даже ради благих намерений. Лотти со мной не согласна, но зачем увеличивать число женщин, вынужденных страдать в нищете без крыши над головой? Деньги, дорогая моя девочка, являются залогом равноправия. Только они способны защитить женщину, когда жизнь поворачивается к ней спиной. И хотя я плачу в союз ежемесячный взнос, я не отдам все свои накопления. Вы удивитесь, если узнаете, как быстро можно растратить небольшое состояние. К тому же вряд ли кто-нибудь из мужчин согласится пустить себя по миру во имя общего дела, так зачем ожидать жертв от женщин? Только потому, что мы более склонны к состраданию? – Марта покачала головой, от чего непослушные кудряшки затанцевали вокруг лица. Не оставалось сомнений, что ей уже доводилось вести подобные споры. – К тому же вам всего восемнадцать лет. Кто сейчас управляет вашим состоянием?
