Текст книги "Ты – мое cолнце"

Автор книги: Тереза Саутвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Теперь, когда мы обо всем договорились, давай закончим ужин, – предложил Люк.

Ни в коем случае, подумала Мэдисон.

Он только что сказал, что в его жизни нет места для личных отношений. Он также сказал, что его жизнь разрушена и он не хочет иметь детей. Сейчас не время сообщать ему, что он станет отцом. Она не может сделать это сейчас.

Согласиться вести дело о завещании его отца – серьезный шаг. Это означает убить в себе эмоции. Как часто ей придется встречаться с ним? Сколько времени понадобится, чтобы решить вопросы, связанные с недвижимостью, оставшейся от Брэда? Хватит ли ей сил, чтобы удержаться от искушения броситься в его объятья? И в какой момент она сообщит ему, что у них будет ребенок?

Она заметила, что он выглядел более спокойным, чем при ее появлении, словно на душе у него стало легче, и это по-настоящему ее порадовало.

Люк даже улыбался. Господи милосердный, она не может выбить почву у него из-под ног новостью о ребенке. Она сообщит ему об этом после того, как завещание будет оглашено.

Он нежно взял ее за подбородок.

– Где ты, Мэдди? Вернись на землю.

Она просила называть ее Мэдисон, но он ни разу не выполнил ее просьбу. Люк всегда нарушал правила. Это заставляло сомневаться в том, что он выполнит свое обещание сохранить их отношения чисто деловыми.

– Эй, Адвокатиха.

Она встряхнула головой, чтобы прийти в себя.

– Извини. Что ты сказал?

– Давай закончим ужин. В конце концов, это ведь ты жаждала китайской кухни.

– Хорошо, давай.

– Ты почти ничего не съела. Что-то не так? Ты случайно не заболела?

– Нет, все отлично. – В какой-то степени он не ошибался. Чувствовала она себя действительно неважно. Мысль о еде вызывала у нее отвращение. Ей предстоял визит к гинекологу. В книгах, которые она читала, было написано, что при первой стадии беременности состояние, похожее на хроническую простуду, – это нормально. И как она сможет скрыть свое состояние от него, если он будет рядом и она постоянно будет чувствовать его внимание, которое кружит голову? И все-таки, несмотря на все обстоятельства и недомогание, а также вопреки своему правилу относиться ко всему рационально, она была счастлива, что у нее будет ребенок.

Люк угрюмо посмотрел на нее.

– Несмотря на свой эгоизм, я заметил, что ты выглядишь немного бледной. Или, если процитировать утверждение кое-кого, к кому я отношусь с большим уважением, ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, – ответила она. А еще говорят, что беременность делает женщину прекрасной и заставляет ее светиться особым светом. – Это чисто женское. Поверь, тебе это не интересно.

Он ведь не хочет иметь детей! Они вернулись на кухню, и он отодвинул стул, чтобы она села.

– Ты просто джентльмен.

Он сел рядом с ней, и глаза его потемнели.

– Эти правила внушил мне мой отец, я имею в виду Тома. Нас, меня и моих полубратьев, научили открывать перед женщиной дверь, пододвигать стул, нести сумки. Почему я никогда не замечал, что я не такой, как мои братья?

– В каком смысле?

– Помимо цвета глаз, были и другие отличия.

– Например?

– Прежде всего, репутация закоренелого холостяка, которая полностью подтвердилась.

– О чем ты говоришь?

– Мы всегда подшучивали над этим. Дело в том, что в отличие от меня Ник, Джо и Алекс всегда искали свою пару. У них были связи до того, как они встретили своих теперешних жен. У Ника – с официанткой, когда открылся новый ресторан в Фениксе и он жил там. Он даже тайно женился на ней, когда узнал, что она беременна от другого мужчины. Потом, правда, та вернулась к отцу ребенка, и они расторгли брак.

Мэдисон кивнула.

– Я об этом слышала. А Алекс расстался со своей возлюбленной в колледже, а потом понял, что это была его единственная любовь.

– И другой не будет.

– Пока не появилась Франни, – напомнила она.

– Правильно. И Джо тоже искал, но боялся влюбиться, потому что в детстве видел, как плакала мама, в то время у нее с Томом как раз и возникли проблемы, – добавил он. – Джо видел, как распадаются браки его друзей, и боялся привязаться к женщине.

– Пока не появилась Лиз, – прокомментировала Мэдисон.

– Правильно. Но в отличие от моих братьев, которые шли по этому пути, разговоры, которые они вели, были мужской демагогией. Думаю, я действительно закоренелый холостяк. Я никогда не встречал женщины, с которой мне захотелось бы сделать следующий шаг. – Он встретился с ней взглядом, и от напряженного выражения в его глазах ей стало жарко.

Он старался ей что-то сказать? Что она не должна ждать от него привязанности?

– Я не такой, как они, Мэдди. Может быть, я просто не могу привязаться к женщине. Очевидно, что все мужчины Марчетти способны на это. Не говоря уж о моей сестре Рози, которая влюбилась в Стива Шефера, когда они были еще детьми. Но я не похож на них, потому что я не один из них.

– Тебе что-нибудь говорят слова «среда», «окружение», «атмосфера»?

– Конечно.

– Тебя растили так же, как твоих братьев и сестер. Твой отец учил тебя навыкам джентльменского поведения вместе с понятиями о любви и семейными ценностями. Независимо от того, какие проблемы были в браке у твоих родителей, они их преодолели и с тех пор были преданной друг другу парой. Твои братья с детства впитали уважительное и нежное отношение к женщине, и поэтому, когда они встречали близкого им человека, происходило чудо. С тобой это тоже обязательно случится.

Про себя она такое сказать не могла. Даже если бы ей удалось влюбиться в Люка, на пути к общему счастью им пришлось бы преодолеть слишком много препятствий. Умнее пойти окольным путем.

Казалось, это его не убедило.

– Я так не думаю. Здесь дело в химии. Видимо, я унаследовал от своего биологического отца неспособность влюбляться и связывать себя долгосрочными обязательствами.

– Я все-таки поставила бы на влияние окружающей среды.

Кому, как не ей, это знать! Она сама была продуктом окружающей среды, в которой выросла и в которой нежные чувства и бурное проявление эмоций были не приняты. Всем ее воспитателям и нянькам платили за то, чтобы они заботились о ней. Это была их работа. Мэдисон много раз убеждалась, что она не способна взрастить в своем сердце настоящую любовь, поскольку просто не знала, что это такое. Хотя в ней уже появилось предчувствие любви к своему будущему ребенку, и она понимала, что это будет усиливаться с каждым днем. Но любовь к ребенку совсем не то, что чувства женщины к мужчине.

– Том и Фло любят друг друга, – сказала она, – и души не чают в своих детях. Выросший в атмосфере любви, ты не мог остаться к ней равнодушным.

– Я смог.

– Ты решил не обращать внимания на чувства?

– Давай сменим тему, – предложил он, потирая рукой шею.

– Хорошо.

Это ее вполне устраивало. Любовь сейчас не та тема, которую ей хотелось бы обсуждать. Особенно с единственным мужчиной, который никогда не бросал ее. Единственным, с кем она потеряла контроль над собой. Она подозревала, что это очень легко может произойти снова. Как? Почему? Чем он отличался от других мужчин, которые пытались завязать с ней любовные отношения?

– О чем ты хочешь поговорить? – Он нацепил на вилку кусок мяса.

– Как твоя работа? Что происходит в «Марчетти инкорпорейтед»? – спросила Мэдисон, обращаясь к самой безобидной теме, которая пришла ей в голову. Но увидев, как омрачилось его лицо, она поняла, что затронула больную точку.

– Я не был в офисе с тех пор, как узнал правду.

– Люк! Ты шутишь! Он покачал головой.

– И не уверен, что вообще вернусь туда.

Хороший адвокат умеет говорить и слушать. Хороший адвокат сохраняет объективность, чтобы дать клиенту правильный совет. Она была убеждена, что с его стороны было бы серьезной ошибкой бросить свой бизнес. В то же время, если бы он поступил так, ей бы потребовалось постоянно давать ему консультации по разделу имущества и продаже биржевых акций, которые он приобрел за годы работы в компании, и по множеству других вопросов.

– И почему? – поинтересовалась она.

– Удивлен, что ты задаешь этот вопрос. Разве это не очевидно?

– Для меня – нет. Ты – финансовый директор компании. Судя по тому, как успешно идут дела, думаю, что ты работаешь хорошо.

– Осторожно. Такая лесть может вскружить голову.

– У тебя слишком большая голова, чтобы ее вскружить, – сказала она с легкой усмешкой. – Твоя семья ждет, что ты будешь продолжать работу. Почему для них что-то должно измениться?

– Потому что я не сын Тома Марчетти.

– Поэтому спустя тридцать лет они перестанут тебя любить? Из-за того, что ДНК у тебя не такая? И ты способен перестать любить их?

– Это серьезно, Мэдди. Почему ты не хочешь понять этого? – Отчаяние в его голосе было для нее пыткой.

Ей хотелось обнять его. Ругая себя за слабость, она положила руку ему на лоб. Но он снял ее руку, взял в свою ладонь и переплел их пальцы. Теплая волна прошла через ее руку в плечи и грудь, заставив набухнуть соски, голова закружилась, и стало трудно дышать.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь набрать воздух.

– Я… я знаю, что это серьезно, и не стараюсь преуменьшить важность произошедшего, но иногда кто-то должен взглянуть со стороны, чтобы быть объективным. В семье Вэйнрайт, где самым главным является соответствие общепринятым стандартам, это имело бы значение, но не в твоем случае. Ничто не может повлиять на их любовь к тебе.

– Они любят того, кем они меня считали.

– А что, собственно говоря, изменилось? Ты ведь тот же человек, что и прежде. Ты тот же сын и брат, которого они любили. – Мэдисон положила вторую руку поверх их сплетенных пальцев. Господи, взмолилась она, помоги мне справиться с этим человеком и с самой собой. Я не могу уйти и оставить его одного. – Ты поступишь как идиот, если отвернешься от людей, которые тебя любят, и бросишь такой успешный бизнес.

– Семейный бизнес. – Он вынул свою руку из-под ее рук и провел по ее волосам. – Я больше не являюсь частью семьи. Не слишком приятно быть членом семьи наполовину.

Она отломила кусочек печенья, положила его в рот и медленно прожевала, надеясь, что это успокоит желудок, как написано в книгах о беременности.

– Люк, возможно, я уже и так наговорила много лишнего…

Он покачал головой.

– Я рассчитываю, что ты будешь говорить мне правду даже тогда, когда мне не хочется ее слышать. Именно поэтому я так старался убедить тебя остаться моим адвокатом. Что ты хотела мне сказать? – спросил он, снова взяв ее ладонь в свои руки.

– Почему ты думаешь, что они откажутся от тебя? Если бы это случилось с кем-то из них, разве ты отвернулся бы от него?

– Нет, но я не отворачиваюсь от них, просто ухожу из бизнеса.

Она поняла, что таким образом он пытается защитить себя и решить этот вопрос. Если он сам сделает первый шаг, то это будет не так болезненно, даже если они откажутся от него.

Она решилась на последний довод.

– Я думаю, тебе придется выдержать серьезную битву, убеждая Марчетти, что ты не являешься членом их семьи.

– Ты ошибаешься, Мэдди. Им будет легче, если я просто исчезну.

– Хочешь пари?

Уголок его рта изогнулся, и мрачное выражение исчезло с лица.

– Конечно, но ставку называю я.

В глазах Люка появилось вызывающее, чувственное выражение. Она уже видела такое однажды, перед тем как он свел ее с ума своими поцелуями. Как бы ей хотелось вновь испытать нечто подобное! Но это, увы, невозможно.

– Не забывайся, Люк. Помнишь, мы договорились с тобой о том, что у нас будут чисто деловые отношения. – Она постаралась отнять свою руку.

Он держал ее нежно, но крепко.

– Это ты начала. И потом, с чего ты взяла, что ставки будут касаться наших с тобой отношений? Двадцать долларов за то, что Марчетти облегченно вздохнут, когда я уйду.

– Согласна, – сказала она. – На какой день ты хочешь назначить оглашение завещания? – Тошнота подкатила к горлу. Как только все будет закончено, она сообщит ему свою новость.

– Послезавтра?

Так скоро, подумала она, но согласно кивнула.

– У меня остается день, чтобы самой ознакомиться с делом.

– Запиши меня в свой ежедневник. Надеюсь скоро увидеть тебя, Мэдди.

Она глубоко вздохнула. Только бы у нее хватило времени подобрать нужные слова, чтобы сказать ему то, что она должна сказать.

– К вам Люк Марчетти. Мэдисон нажала кнопку интеркома.

– Пусть проходит.

Через несколько секунд дверь открылась, и в ее кабинет вошел Люк. Его будничная одежда говорила о том, что он не передумал и по-прежнему не собирается возвращаться на работу. Джинсы плотно облегали его поджарые бедра и мускулистые ноги. Она вспомнила, как он сказал ей, что она могла бы оказать влияние на судью, присяжных и обвинителя, если бы появилась в суде в джинсах. Это воспоминание вместе с видом стоящего перед ней мужчины заставило учащенно забиться ее сердце.

– Привет, Люк. – Она протянула руку, показывая на стул перед ее столом. – Присаживайся.

– Спасибо.

Она тоже села и сделала глубокий вдох.

– Я пыталась до тебя дозвониться. Ты что, не прослушиваешь сообщения на автоответчике?

– Да, в последнее время. Нет желания. – Он скрестил руки на груди. – Что ты хотела мне сказать?

– Я хотела предупредить тебя, что на этой встрече будет присутствовать твоя мать.

– Что? Зачем? – недовольно спросил он, вставая.

– Думаю, это научит тебя прослушивать оставленные сообщения. Фло будет здесь с минуты на минуту согласно инструкциям твоего отца. Он оставил ей кое-что в своих бумагах.

– Я не хочу ее видеть.

– Тогда я не смогу приступить к делу. В мои обязанности входит соблюдение последней воли покойного. – Она сложила руки. – Позволь мне, как твоему адвокату и другу, посоветовать тебе смириться с этим. Завещание должно быть оглашено. Зажужжал интерком.

– Да? – ответила Мэдисон, нажав на кнопку.

– К вам миссис Марчетти.

Мэдисон посмотрела на Люка. Тот коротко кивнул.

– Пригласите ее, – сказала она.

Спустя несколько секунд Фло вошла в кабинет. Она выглядела усталой и постаревшей. На ее лице появились морщины, которых Мэдисон не видела раньше.

– Здравствуйте, мисс Мэдисон, – произнесла она и заботливо посмотрела на Люка. – Ты выглядишь усталым, сын. Перестал обращать на себя внимание?

– Я прекрасно себя чувствую, – отозвался тот. Его голос, как и лицо, были намеренно безразличными.

Когда Мэдисон смотрела на них, у нее сжималось сердце. Она много раз видела их вместе и всегда завидовала их близким отношениям. У них с матерью никогда не было ничего даже отдаленно напоминающего такие взаимоотношения. Отстраненные – вот, пожалуй, верное слово.

– Будьте добры, присядьте, пожалуйста, – попросила Мэдисон.

Когда они сели, она открыла папку и перевела взгляд с Фло на Люка. Оба они чувствовали себя чрезвычайно скованно и старались не смотреть друг на друга.

Она откашлялась.

– Мистер Стивенсон оставил каждому из вас по письму, – начала она, доставая из папки два запечатанных конверта и передавая один Люку, другой Фло.

Рука Фло задрожала, когда она взяла свой конверт.

– Я должна прочитать его сейчас?

– Как хотите, – объяснила Мэдисон. Она заметила, что Люк положил свой конверт в карман рубашки.

Фло взглянула на почерк и подняла голову.

– Мэдисон и Люк, если вы не против, я бы хотела прочитать его вслух.

Когда Мэдисон кивнула, а Люк равнодушно пожал плечами, женщина начала читать:

«Дорогая Флоренс, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых. Когда доктора поставили мне диагноз «рак», я понял, что это лишь вопрос времени. Я прекрасно помню, что мы все решили, что для нашего сына и ваших детей будет лучше, если вы вырастите Люка как своего собственного ребенка. Прости меня, Фло, что я нарушаю данное мной обещание, но по мере того, как время моего пребывания на земле сокращается, мне становится все труднее смириться с мыслью, что мой сын так ничего и не узнает обо мне…»

Голос Фло задрожал, и она остановилась, чтобы взять себя в руки.

Мэдисон смотрела на Люка, пытаясь прочитать его чувства, но выражение его лица было по-прежнему мрачным и сердитым.

Спустя несколько мгновений Фло продолжила:

«Я должен оставить все, что я имею в этой жизни, моему единственному ребенку, моему сыну Люку. Это означает, что он должен узнать обо мне – о нас. Я сожалею. Надеюсь, что когда-нибудь ты и Том сможете простить меня. Всегда твой, Брэд».

Фло подняла голову.

– Это объясняет, почему он нарушил нашу договоренность, несмотря на то, что мы решили сохранить все в тайне, поскольку так было лучше…

– Как вы могли знать, что будет лучше для меня? – перебил ее Люк дрожащим от ярости голосом. – Это решение было принято только для того, чтобы скрыть твой собственный позор.

– Мне было совершенно безразлично, как скандал коснется меня, но я действительно беспокоилась о том, как он повлияет на моих детей и ребенка, которого я носила.

– Правильно, – сказал он с сарказмом. Мэдисон хотелось прийти на помощь Фло, но это был как раз тот случай, когда следовало хранить молчание.

Фло сложила письмо и спрятала его в сумочку.

– Подумай об этом, Люк. Это было бы хуже, чем ситуация развода с совместным попечением. – Она повернулась к нему вполоборота. – Встречи с твоим биологическим отцом отдалили бы тебя от семьи. Детям необходимо ощущение того, что их любят и для них всегда есть место в душе родителей и близких.

Не выдержав, Мэдисон кивнула головой:

– Это разумные слова, Люк.

Он бросил на нее сердитый взгляд, потом посмотрел на мать.

– А в результате я вырос, думая, что я – Марчетти. Разве это правильно?

– Брэд согласился, что так будет лучше для тебя, и обещал не вмешиваться в нашу жизнь. Хотя теперь, когда я прочла его письмо, я понимаю, насколько несправедливо это было по отношению к нему.

– И к Тому, – пробурчал Люк.

– Да, – согласилась она, с отчаянием кивая, – и к большинству из вас тоже. Но я была молодой матерью с тремя маленькими мальчиками. Я редко видела твоего… Тома. Он все время проводил на работе, расширяя свой бизнес. – Она протянула руку к Люку, но, встретившись с ним взглядом, опустила ее, не прикоснувшись к нему. – Твой отец, Брэд, был красивым, очаровательным и внимательным. Он заставил меня снова почувствовать себя привлекательной и заботился обо мне в то время, когда я в этом нуждалась.

– И это оправдывает твое поведение? – спросил он.

– Ничто не может его оправдать. Я просто стараюсь объяснить тебе. Это была моя, и только моя, ошибка. Том любит тебя. Не вини его в…

– Единственная его вина в том, что он позволил мне вырасти в уверенности, что я не тот, кем являюсь.

Фло выпрямилась, и ее взгляд оживился.

– Ты – его сын. Он учил тебя ходить, когда ты был младенцем. Он ходил на все спортивные соревнования с твоим участием, даже когда ты сидел на скамейке запасных и не выходил на поле. Он находился рядом с тобой в больнице, когда в восемнадцать лет ты сломал лодыжку и тебе делали операцию. Он держал тебя, когда боль была такой невыносимой, что ты плакал, а обезболивающие средства еще не начали действовать. Он был твоим отцом и в радости и в горе. Он все делал искренне, потому что любил тебя. – Пожилая женщина замолчала, чтобы перевести дыхание. – Не смей критиковать его поступки. Его мотивы не подлежат осуждению.

Люк провел рукой по лицу.

– Я никогда не смогу понять, почему он не ушел после того, что ты сделала.

Фло сжала губы и поднялась.

– Тогда ты идиот. Но даже несмотря на это, ты по-прежнему мой сын и член семьи Марчетти.

Не сказав больше ни слова, она встала, подошла к двери, открыла ее и вышла из кабинета. Мэдисон посмотрела на Люка.

– Ну что ж, могло быть и хуже.

– Я снова в чем-то виноват? – спросил он.

– Ты мог бы быть более терпимым.

– Не берись осуждать меня, Мэдди. Как бы ты чувствовала себя на моем месте?

– Ты имеешь в виду, если бы я узнала, что меня удочерили и есть кто-то, заботившийся обо мне так, что мои интересы были для него важнее всего? Да я бы плясала от радости.

Его глаза сузились.

– Ты не представляешь себе, через что я прошел.

– Будучи любимым? – кивнула она. – Правда, я не представляю. Но твоя мама всего лишь человек. Все делают ошибки, даже ты.

– Да, но я… Зажужжал интерком.

– У меня продолжается встреча, – ответила Мэдисон секретарю.

– Извините. Миссис Марчетти вышла, и я решила, что вы закончили. Вам звонят.

– Кто? – спросила Мэдисон. Раз уж их прервали, можно и выяснить, что произошло.

– Звонят из офиса врача, они хотят подтвердить ваш визит.

Сердце Мэдисон подпрыгнуло. Взглянув на Люка и заметив его внимательный взгляд, она покраснела.

– Скажи им, что я перезвоню позже, Конни.

– Что-то случилось? – спросил Люк. Его глаза потемнели от беспокойства.

Она не могла сдержать радость, охватившую ее. Разве кто-нибудь когда-нибудь так беспокоился о ней? Пожалуй, и не припомнишь такого.

– Нет.

– Ты вчера за ужином поклевала меньше птички. А в прошлый раз в офисе тебе и вовсе стало плохо.

– Я прекрасно себя чувствую, это обычное обследование, – объяснила Мэдисон. В душе ее заскребли кошки. Ну давай, говорил ей внутренний голос, скажи ему про ребенка, сейчас самый подходящий момент.

Люк поднялся.

– Ладно. Если ты уверена, что с тобой все в порядке, я пойду.

– Но я еще не огласила завещание.

– Сейчас мне все равно, будет ли оно вообще когда-нибудь оглашено.

– Ты так не считаешь.

– Ошибаешься. Я именно так и считаю. – Он подошел к двери и остановился, взявшись за ручку. Затем обернулся. – Что касается меня, Мэдди, ничего из того, что она сказала, меня не убедило. Двадцать долларов все еще мои.