Текст книги "Укротительница привидений"
Автор книги: Тереза Медейрос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Зачем ты вообще женился на мне? – тихо спроста она. – Почему просто не нанял меня?
– Трудно представить, чтобы молодая незамужняя женшина согласилась ехать в эту глушь, чтобы учить мою дочь, – мягкий тон Хайдена лишь усиливал ядовитый смысл его слов. – Особенно если бы считалось, что я ее… скомпрометировал.
«Нужно отдать ему должное, он по крайней мере ведет честную игру, – подумала Лотти. – А мне давно уже пора поумнеть и выбросить из головы те глупости, которыми она забита».
Она вспомнила славные времена, когда считалась ведущей актрисой любительского театра в школе миссис Литтлтон, изобразила на лице презрительную улыбку и сказала:
– Рада была узнать, милорд, что благодаря свадьбе вы приобрели себе не только нежеланную жену, но и долгожданную прислугу. А теперь, с вашего позволения, я хотела бы удалиться. Хорошо бы оказаться в своей спальне до того, как в каминных трубах вновь начнет завывать ветер или кто-то опять примется играть на рояле.
Она сделала движение, собираясь проскочить мимо Хайдена, но тот успел схватить ее за руку.
– Мне очень жаль, если вы ожидали от нашего брака чего-то большего, миледи.
Не грубо, но решительно освободив свою руку Лотти пошла вперед и сказала, повернув назад голову:
– Не стоит сожалеть, милорд. Ведь если вспомнить вы мне ничего и не обещали, кроме вашего имени.
Без зажженной свечи в руке и без мелодии, служившей ей звуковым маяком, Лотти сумела найти свою комнату только с четвертой попытки. Призрак Белой Леди ей по дороге не встретился, ей вообще никто не встретился в этом огромном доме, если не считать промелькнувшей на одном из поворотов маленькой жалкой мышки. Все это невольно заставило Лотти задуматься о слугах, населявших этот дом. Почему ни одного из них не привлекли или хотя бы не заинтересовали таинственные ночные звуки? Неужели все слуги здесь либо глухие, либо имеют привычку мертвецки напиваться перед сном?
К тому времени, когда наконец отыскалась ее спальня, Лотти была сильно раздражена. Она перешагнула через лежащую на полу Мирабеллу, сердито скинула с ног тапочки и повалилась на кровать. И все же у нее не было права на то, чтобы злиться. Хайден в самом деле предложил ей только свое имя, но не сердце.
Рассеянно поглаживая по голове сунувшегося под руку мистера Уигглза, Лотти уставилась в догорающий камин. Что ж, может быть, все и к лучшему. По крайней мере, ей теперь не нужно будет с волнением ожидать, когда же наконец наступит ее настоящая первая брачная ночь. Никогда она не наступит.
Хайден может говорить сколько угодно о том, что не верит в привидения, однако сегодня ночью в коридоре жгучий блеск его освещенных лунным светом глаз убедил Лотти, что та страсть, которую Хайден, как ей казалось, испытывает к ней, он на самом деле испытывает к своей покойной супруге. Сама же Лотти для него не более чем гувернантка из хорошей семьи.
Перед мысленным взором Лотти проплыло лицо мисс Тервиллиджер. Как знать, не придется ли Лотти повторить ее судьбу? Похоронив себя заживо в классной комнате, она быстро увянет, и кровь в ее жилах превратится в сухой мел.
И тут Лотти вспомнились те слова, которые она сама говорила, обращаясь к своим родственникам:
«Я не хочу стать ни женой, ни гувернанткой. Я хочу стать писательницей, я давно об этом мечтаю! Все, что мне при этом потребуется, – это немного чернил и бумаги да маленький домик в какой-нибудь глуши, поближе к морю!»
Лотти резко села на кровати и выпрямила спину. Кто сказал, что огромный дом на берегу моря хуже маленькой лачуги?
Несмотря на царящий в комнате хаос, Лотти довольно быстро нашла то, что искала, – небольшой кожаный чемоданчик. Она раскрыла его, разложила на столе бумагу, перья, открыла бутылочку чернил, зажгла новую свечу, уселась за роскошный письменный стол и положила себе на колени Тыковку.
Подумав немного, Лотти обмакнула перо в чернила и крупно вывела посередине чистого листа: «НЕВЕСТА ЛОРДА СМЕРТЬ», а чуть ниже поставила свое имя – Карлотта Энн Фарли. Затем подумала еще немного, решительно зачеркнула свое прежнее имя и вписала вместо него: «Леди Оукли». Если ее муж не дал ей ничего, кроме своего имени, нужно воспользоваться хотя бы этим. Любой лондонский издатель будет счастлив получить рукопись на которой стоит такое имя. Теперь даже мисс Тервиллиджер не посмеет утверждать, что уЛотти нет таланта.
Покончив с заглавием, Лотти подтянула к себе новый лист бумаги, постаралась вспомнить лицо Хайдена, каким оно было в ту минуту, когда он прижал ее к запертой двери, странный блеск его глаз, и перо ее быстро побежало по бумаге:
«Я никогда не забуду тот миг, когда мне впервые довелось заглянуть в глаза человеку, который собирался меня убить. Его лицо было пугающим и в то же время неотразимо привлекательным, словно на нем отозвалась мрачная красота бездонных глубин его души…»
10
«Хайдену нужна гувернантка? – подумала Лотти, проснувшись утром – Что ж, он ее получит»
Отложив в сторону свои любимые платья – розовое поплиновое и бархатное синее, она вытащила нз сундука серебристо-серое утреннее платье. Достаточно было оторвать шелковые розы, украшавшие подол, и оно превратилось в настоящее учительское платье – серое и невзрачное, словно небо за окном.
Лотти стянула волосы в тугой пучок, не оставив на этот раз на свободе ни единого локона. Посмотревшись в большое зеркало, стоявшее в углу, она сжала в тонкую ниточку свои пухлые губы. Еще бы пару очков в круглой железной оправе да большую волосатую родинку на подбородке, и она стала бы точной копией мисс Тервиллиджер. В этом наряде Лотти выглядела совсем старухой, года на двадцать четыре, не меньше!
Ожидая, пока ее позовут к завтраку, Лотти принялась распаковывать сундуки и коробки, решив, что в окружении знакомых вещей это новое место перестанет казаться ей таким мрачным. Опустошив пару сундуков и завалив вынутыми из них вещами почти весь темный ореховый стол, стоявший в углу, она случайно заглянула в зеркало и застыла от ужаса. Несмотря на то, что Лотти не только прочитала за свою жизнь массу страшных романов, но и сама написала несколько рассказов о привидениях, встречаться с ними наяву ей еще не приходилось.
Волоски на шее Лотти буквально вздыбились.
Чулок, который она держала в руке, выскользнул на пол, и Лотти медленно повернулась, готовясь остаться один на один с призраком первой жены Хайдена.
Лицо призрака, обрамленное копной темных всклокоченных волос, перепачканное грязью и перекошенное, было ужасно, но оказалось, что непрошеная гостья всего лишь пытается улыбнуться.
В следующую секунду страх отхлынул, и Лотти сказала совершенно спокойно:
– Доброе утро, Аллегра. Что ты стоишь в дверях? Проходи.
Уголком глаза Лотти сразу заметила, что шнурки на ботинках девочки не завязаны и волочатся по полу.
«Хорошо, что я догадалась спрятать подальше первую главу своей повести», – подумала Лотти. Не хватало еще, чтобы ее рукопись попалась кому то на глаза.
Аллегра немного помолчала, а затем спросила без всяких церемоний:
– Ты любишь моего отца?
Трудно сказать почему, но Лотти не сразу нашлась что ответить. Начнем с того, что она почти не знала человека, который был отцом этой девочки.
Пока Лотти раздумывала, Аллегра пошаркала по полу носком ботинка и заметила:
– Не буду тебя осуждать, если скажешь, что нет. Он несносный человек.
На счастье Лотти, из-под кровати вылезла прятавшаяся там Мирабелла и немедленно нацелилась на шнурки Аллегры. Глаза кошки загорелись огнем. Лотта ожидала, что Аллегра примется ахать и охать над котенком, как это сделала бы любая нормальная девочка, но та не сводила глаз с предмета, который Лотти только что выудила со дна своего сундука.
Это была повидавшая виды кукла.
– Моя сестра купила ее для меня, когда впервые приехала в Лондон. Мне было тогда примерно столько же, сколько тебе сейчас, – пояснила Лотти. – Лаура говорила, что эта кукла похожа на меня. Трудно поверить, но когда-то эта кукла была так же хороша, как та, которую подарил тебе твой папа.
Когда-то у этой куклы были пышные золотые локоны, но в свое время Лотти безжалостно остригла их тупыми ножницами. Румянец давно сошел со щек куклы, платьице ее помялось, а нос облупился. К тому же один глаз у нее был прикрыт черной повязкой.
– Глаз она потеряла, когда мы с моим братом Джорджем стреляли из лука, – продолжила Лотги. – С тех пор она у нас стала пиратом. Мы учили ее карабкаться на чердак, и после этого у нее облупился нос.
Аллегра продолжала с задумчивым видом рассматривать куклу, а затем решительно заявила:
– Мне она нравится. Можно мне поиграть с ней?
Сначала Лотти хотела отказать, но не устояла перед умоляющим взглядом Аллегры. В конце концов, эта девочка просит о такой малости!
Лотти разгладила на кукле платье и протянула игрушку Аллегре:
– Не думаю, чтобы ты причинила ей больше вреда, чем я.
– Спасибо.
И не говоря больше ни слова, Аллегра прижала куклу к груди и вместе с ней вышла из комнаты.
Придя к завтраку, Лотти нашла Хайдена сидящим за огромным столом, таким большим, что на нем, наварное, можно было бы играть в гольф. В доме Девонбруков был такой же стол, но его накрывали только тогда, когда ждали гостей. В остальных случаях Стерлинг настаивал на том, чтобы семья собиралась за другим столом, поменьше, чтобы иметь возможность общаться друг с другом.
Пока слуга провожал Лотти к ее стулу, поставленному в торце стола, напротив стула Хайдена, лицо ее мужа оставалось совершенно бесстрастным.
Правда, Хайден оказался достаточно воспитанным человеком, чтобы привстать при этом со своего места.
– Доброе утро, милорд, – натянуто поздоровалась Лотти, опускаясь на стул.
– Миледи, – таким же официальным тоном ответил Хайден.
Затем он сел и вытащил из жилетного кармана часы на золотой цепочке. Поначалу Лотти решила, что таким образом Хайден собирается укорить ее за опоздание, но потом заметила, что на столе стоит еще один прибор – точно посередине между ней и мужем.
У Хайдена едва хватило времени на то, чтобы недовольно хмыкнуть, как в столовой появилась Аллегра. На этот раз она не волочила ноги, как обычно, но летела почти вприпрыжку. Направляясь завтракать она даже подтянула один чулок и стерла с носа грязь, переместив ее, правда, при этом на щеку. Пыхтя от натуги, Аллегра подтянула к своему стулу еще один, такой же громоздкий, и установила его рядом со своим. На него она усадила свою новую куклу.
– Что это за штуковина? – мрачно спросил Хайден со своего места.
– Моя новая кукла. Ее дала мне мамочка, – ответила Аллегра и посмотрела на Лотти. На лице девочки вдруг засияла широкая улыбка, и на краткий миг оно вдруг сделалось удивительно красивым.
«Маленькое чудовище», – подумала Лотти, невольно сжимаясь под пристальным взглядом Хайдена.
– Очень мило со стороны мамочки, – процедил он и приподнял в руке чашку кофе, словно человек произносящий тост в чью-то честь.
Он был рассержен. Еще бы, его дочь нежно ворковала над каким-то ободранным чудищем, в то время как прекрасная кукла, подаренная им самим, оставалась в плюшевой могиле своего сундучка.
– Это моя старая кукла, – попыталась объясните Лотти. – Аллегра зашла ко мне, когда я распаковывала вещи, увидела эту куклу, и она ей понравилась.
Аллегра подняла голову и добавила, повязывая салфетку на шее куклы:
– Мамочка сказала, что эта кукла очень похожа на нее саму, когда ей было столько же лет, сколько мне.
Хайден задумчиво посмотрел на куклу, оценивая ее обрезанные волосы, облупленный нос и выбитый глаз. Второй глаз у куклы был тоже слегка поврежден и всегда оставался полуприкрытым.
– Я нахожу, что она и сейчас очень на нее похожа, – заявил он.
К счастью для Хайдена, в столовую вошла рыжая горничная, та самая, что приносила вчера ужин для Лотти и ее кошек. Горничная загородила собой Лотти и Хайден не смог увидеть, с каким выражением она посмотрела на него. За принесенную овсянку они принялись в полном молчании, которое прерывалось лишь невнятным воркованием Аллегры, то и дело подносившей ложку ко рту куклы. Шоколад Лотти выпила одним глотком, словно лекарство.
Аллегра подчистила свою тарелку, посмотрела на Хайдена, затем на Лотти и спросила:
– А как вы встретились?
Лотти невнятно промычала что-то, не раскрывая рта.
– Сейчас мамочка сама тебе обо всем расскажет, – и Хайден откинулся на стуле с таким видом, словно ему было необыкновенно интересно услышать ответ.
– Я влезла к твоему папе в окно, и он принял меня за куртизанку, – ответила Лотти и промокнула губы салфеткой. – Хотя может показаться, что мы с ним до свадьбы были едва знакомы, на самом деле я и раньше много слышала о твоем отце.
– Он такой знаменитый? – спросила Аллегра.
– Ужасно знаменитый, – кивнул Хайден, отхлебывая кофе.
– Скажем так, твой папа очень известен в определенных кругах, – сдержанно улыбнулась Лотти. – Поэтому мне было очень интересно познакомиться ним поближе.
– Он не обманул твоих ожиданий?
– Нет, даже, пожалуй, превзошел их, – ответила Лотти, одаривая Хайдена ядовитой улыбкой.
– А когда вы с ним познакомились?
– Во время моего дебюта в высшем свете. Как раз тогда, когда музыканты заиграли первый вальс, – сказала Лотти, стараясь не слишком далеко уклоняться от истины, и почувствовала облегчение, когда внимание девочки переключилось на Хайдена.
– А как ты понял, что хочешь на ней жениться?
Хайден ласково посмотрел на Лотти через весь стол и ответил:
– Надеюсь, ты сама уже заметила, что твоя мачеха может очаровать кого угодно, вот я и не стал раздумывать.
«Как бы не так, – подумала Лотти. – Достаточно хотя бы вспомнить, как тебя держал под прицелом Стерлинг».
Она отвела взгляд в сторону, потрясенная не только вопиющей ложью Хайдена, но и собственным неясным беспокойством. Впредь ей следует держаться осторожнее. Любой мужчина, способный обмануть ребенка, тем более собственную дочь, гораздо опаснее, чем можно предполагать.
На счастье, в столовую вновь вошла горничная, чтобы собрать грязные тарелки.
Аллегра вытерла кукле рот и спросила, встав:
– Мы можем идти, папа?
– Разумеется, – спокойно ответил Хайден.
Аллегра ушла, прижимая к плечу свою куклу, а провожавшая ее взглядом горничная оказалась настолько потрясена увиденным и услышанным, что не заметила даже, что льет шоколад, оставшийся в чашке, прямо на колени Лотти.
– Мегги! – прикрикнул на горничную Хайден.
Левушка вздрогнула, заметила свою оплошность и кинулась вытирать платье Лотти чистой салфеткой, приговаривая:
– Ах, простите, миледи! Я так виновата!
– Ничего страшного, – успокоила ее Лотти, забирая салфетку из рук горничной.
Хайден дождался, пока горничная уйдет, и произнес с улыбкой:
– Не сердись на Мегги. Она не привыкла к тому, что Аллегра на что-то может спросить разрешения. Особенно у меня.
– Когда мы начнем с ней заниматься, ее манеры станут лучше, я надеюсь.
– Мне нет дела до ее манер, – отрезал Хайден, ставя на стол пустую чашку. – Я привез тебя сюда не для того, чтобы ты забивала голову Аллегры всякой ерундой. Я хочу, чтобы ты учила ее истории, языкам, географии и математике. Я хочу, чтобы ты научила ее тому, что ей пригодится в будущем, когда она останется одна в этом враждебном ей мире.
– Многие считают, что умения вести себя в обществе, правильно говорить и хорошо танцевать достаточно для того, чтобы удачно выйти замуж, – заметила Лотти.
– Все это Аллегре не пригодится. Ей все равно никогда не занять в обществе достойного места и никогда не найти подходящего мужа, – горько усмехнулся Хайден. – Об этом позаботились мы с ее матерью.
– До времени ее выхода в свет осталось еще несколько лет, – попыталась возразить Лотти. – Может, этого времени будет достаточно, чтобы…
– Даже если я продержу ее здесь взаперти тридцать лет, она все равно останется дочерью хладнокровного убийцы, – жестко перебил ее Хайден.
Лотти сглотнула, пытаясь понять, имеет ли ввиду Хайден только ту дуэль, на которой он убил своего лучшего друга.
– Я хочу, чтобы ты помогла Аллегре развить и отточить ум, – печально произнес Хайден. – Укрепить ее волю. Решимость.
Вспомнив о том, с какой решимостью Аллегра добивалась права завладеть понравившейся ей куклой, Лотти кивнула головой и пробормотала:
– Думаю, что добиться этого будет не слишком сложно.
– Я хочу быть уверенным в том, что, когда меня не станет, Аллегра сумеет постоять за себя. Пока я жив, ей не о чем беспокоиться, – он тепло посмотрел на Лотти своими зелеными глазами и добавил: – И вам тоже, миледи, разумеется, если вы согласитесь помочь мне.
«Боюсь, что это обещание может оказаться невыполнимым», – подумала Лотти, а Хайден тем временем уже поднялся из-за стола и откланялся.
Лотти вообще начинало казаться, что она имела неосторожность пожелать невозможного.
Обойдя весь дом в поисках Аллегры, но так и не найдя ее нигде, Лотти решила сходить на кухню и спросить у слуг, не видели ли они девочку. Спустившись вниз, она завернула за угол и замерла, услышав разговор, который громким шепотом вели между собой Марта и миссис Кэвендиш. На кухне было шумно, и часть реплик Лотти могла прочитать только по губам говоривших.
– Думаю, нам следует отказать этой девушке, – сказала миссис Кэвендиш и нервно оглянулась. Ее лицо утянутое бледной кожей, казалось совершенно безжизненным. Она очень напоминала Лотти одну учиницу из школы миссис Литтлтон, которую они с Гарриет прозвали «миссис Труп». – Начать с того, что мы не знаем о ней ничего, кроме того, что она сегодня утром явилась в дом и попросилась на работу.
– Я полагаю, что у нас нет причин отказывать ей – ответила Марта. – Посудите сами. За прошлый месяц ушли три горничные, да еще две сбежали сегодня ночью. Сбежали, не дождавшись утра и даже не забрав свои вещи. Если так пойдет и дальше, к лету мы останемся здесь вдвоем: вы да я.
– Но у этой горничной нет даже рекомендаций. А когда Жиль открыл ей утром, она приняла его за привратника и так схватила за галстук, что едва не задушила. А вы видели, как она прибирается? После нее грязи становится больше, чем было! А когда я сунула ей в руки метелку, она вернула ее мне назад и сказала, что от пыли у нее начинается насморк.
– Захочет есть, быстро всему научится. А если не захочет учиться сама, я ей сумею вправить мозги.
– И все же я считаю, что взять ее было бы ошибкой, – возразила миссис Кэвендиш, раздувая свои тонкие ноздри.
Марта посмотрела на нее с таким видом, словно собиралась вправить мозги и самой миссис Кэвендиш, и жарко зашептала:
– Пусть даже это будет ошибкой, но мы должны принять эту девушку. Что еще нам остается? Теперь, когда в доме появилась новая жена хозяина, все станет еще хуже. Хотя куда уж хуже? Даже мужчины боятся с наступлением темноты покидать свои комнаты. Никто не хочет рисковать…
Очевидно, Лотти неосторожно повернулась потому что обе женщины дружно вздрогнули и посмотрели в ее сторону. Они выглядели так, словно Лотти застала их за бутылочкой хереса.
Миссис Кэвендиш ринулась вперед первой, гремя связкой ключей, висевших у нее на поясе, и складыва на ходу свои тонкие губы в подобие улыбки.
– Ах, миледи, что вы здесь делаете? Если вам что-то потребовалось, вам достаточно было просто позвонить.
– Это так, дорогая, – подхватила Марта. – Не забывайте, что вы теперь маркиза, а значит, старая Марта прибежит по вашему первому зову.
Лотти не успела перевести дыхание, как женщины окружили ее. Не переставая восклицать и приговаривать, они проворно спровадили Лотти с кухни, оставив ее в полном неведении относительно того, чего еще ей ожидать в самом недалеком будущем.
Поскольку ни Марта, ни миссис Кэвендиш не знали, где может быть сейчас Аллегра, Лотти решила поискать ее возле дома. Она вышла за порог, холодный ветер сразу же обжег ей щеки и принялся рвать с плеч наброшенную шаль. Трудно было поверить, что где-то светит солнце, что где-то теплый ветерок шелестит молодой листвой, а на клумбах распускаются тюльпаны. Здесь, на краю света, не было ничего, кроме диких пустошей, резкого ветра, холодного моря и низкого серого неба.
Справившись с желанием махнуть на все рукой и вернуться под крышу, Лотти пошла вперед, продолжая прокручивать в голове только что подслушанный разговор. Что бы там ни говорил Хайден, но стоны, которые Лотти слышала прошлой ночью, не могли быть игрой ее воображения. Их слышали многие, и не в первый раз. Что ж, впредь Лотти будет готова ко всему и не станет впадать в панику, подобно напуганным служанкам. Она найдет в себе достаточно мужества, чтобы разгадать тайну этих стонов, и доберется туда, где звучит по ночам нечеловеческая музыка, даже если для этого ей придется вновь вступить в противоборство со своим мужем.
Пройдя двором и пустынным садом, она наконец отыскала Аллегру. Та сидела на засохшей яблоне, возле которой, упав лицом в грязь, валялась одноглазая кукла.
Лотти сочувственно покачала головой, подняла куклу, вытерла ей испачканный нос и посадила, прислонив к стволу дерева.
– Эй, наверху! – крикнула она Аллегре. – Не хочешь слезть и поговорить со мной?
– Нет, спасибо, – мрачно ответила девочка, продолжая смотреть куда-то за горизонт. – Мне и здесь хорошо.
На раздумья Лотти не потребовалось и секунды.
– Отлично, – сказала она. – Если ты не хочешь спускаться, тогда я сама заберусь к тебе.
Урок, полученный в вечер несостоявшегося дебюта, пошел впрок, и перед тем как вскарабкаться на дерево, Лотти перевязала шалью юбку, перехватив ее между ног так, что образовалось подобие мужских брюк.
До ветки, на которой сидела Аллегра, она добралась, почти не запыхавшись.
– Вот уж не думала, что леди умеют лазить по деревьям, – недоверчиво протянула Аллегра.
– Леди должны уметь делать все, – наставительно ответила Лотти и негромко добавила, слегка наклонившись вперед: – И могут делать, что хотят, особенно когда их никто не видит.
Она уселась на развилке ветвей и осмотрелась круг. С одной стороны до самого горизонта катили серые морские волны, увенчанные белыми барашками пены, с другой – бесконечное море колышущейся под ветром травы. От этого простора кружилась голова.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Аллегра. – Почему ты не с папой?
– На самом деле он-то меня и послал искать тебя. Надеется, что я сумею помочь тебе справиться с уроками.
– У меня нет уроков.
– А теперь будут, – сказала Лотти, слегка задетая резким тоном Аллегры. – Я привезла с собой из Лондона много интересных и полезных книг – «Мировую историю» Рейли, «Философию ботаники» Линнея и «Историю римского права в Средние века» Савиньи.
– Не люблю книг.
Теперь пришел черед Лотти с недоверием посмотреть на Аллегру. Она еще не встречала человека, который не любил бы книг.
– Если ты говоришь, что не любишь книг, значит, ты никогда не читала «Замок Вольфенбах», который написала миссис Парсонс. Это такой страшный роман что я, прочитав его, целую неделю не могла спать без света.
– Марта говорит, что книги – это пустая трата бумаги и времени, – презрительно фыркнула Аллегра. – И что лучше учиться сажать картошку, чем их читать.
Лотти была потрясена.
– Как? – воскликнула она. – «Полночный колокол», «Таинственное предсказание», «Кровавый монах» – это пустая трата бумаги и времени? Если бы Марта прочитала эти романы, она бы так не говорила!
Тут Лотти вспомнила о том, что должна во всем являться примером для Аллегры, и продолжила, умерив немного свой пыл и сумев взять себя в руки:
– Хотя я и не умею сажать картошку, но все же предлагаю встретиться в классной комнате перед чаем. Пусть это будет наш первый урок. Договорились?
– Хорошо. Тем более что ведь у меня все равно нет выбора, правда, мамочка?
На этот раз Аллегра произнесла это слово с непередаваемым презрением.
– Я не твоя мамочка, Аллегра, – ответила Лотти – и можешь впредь так меня не называть. Я не собираюсь ею притворяться.
– Тогда не притворяйся, что любишь меня, – пробурчала девочка, подтягивая коленку к груди и переводя взгляд в сторону моря. – Я же знаю, что меня никто не любит.
– Думаю, ты не права. Мне кажется, твой отец очень тебя любит.
– Ха! Не любит он меня! Просто покупает для меня дорогие игрушки, вроде этой дурацкой куклы.
– Ты его дочь, – нахмурилась Лотти, встревоженная отчаянными нотками, прозвучавшими в голосе Аллегры. – Он хочет тебя побаловать. Кто, кроме него, стал бы это делать?
– Ты умеешь хранить тайны? – неожиданно спросила Аллегра, поворачиваясь к Лотти.
– Нет, – честно призналась та.
Аллегра удивленно подняла брови и вновь переве взгляд на волны.
– Он балует меня потому, что моя мать была сумасшедшей, и я тоже стану такой же, – сказала она.
Хотя Лотти была призвана обучать Аллегру, в эту минуту она поняла, что сама может многому поучиться у этой девочки. То, что первая жена Хайдена была сумасшедшей, ее не слишком удивило. Какая же нормальная женщина может изменить мужчине, который умеет целоваться так, как Хайден?
– Это папа тебе сказал, что ты станешь сумасшедшей? – спросила Лотти.
– Конечно, нет, – презрительно откликнулась Аллегра. – Он вообще со мной ни о чем не разговаривает и уж особенно о таких вещах. Но я слышала, как слуги шептались об этом. Они не знали, что я подслушиваю. «Бедный ребенок. Она точная копия своей матери!» И качали при этом головами так, словно я уже сошла с ума.
– А сама ты не чувствуешь себя сумасшедшей?! – спросила Лотти, всматриваясь в лицо девочки.
Аллегра задумалась так, словно подобная мысль никогда не приходила ей в голову, а затем ответила:
– Нет, – и заморгала, сама удивившись своему ответу. – Но я часто испытываю гнев и злобу, – решительно добавила она.
Лотти беззаботно рассмеялась, легко перескочила на соседнюю ветку, а оттуда спрыгнула на землю.
– Ерунда! – воскликнула она. – Я сама была такой же. Не горюй, это скоро пройдет.
Оказавшись на земле, Лотти развязала шаль, которой была перехвачена ее юбка, подумала вскользь, не забрать ли ей куклу, но потом решила оставить ее на попечение Аллегры. Затем накинула шаль на плечи и рванула к дому.
– Знай, он никогда не полюбит тебя, – раздался вслед голосок Аллегры. – Он никого не любит, кроме нее.
Лотти отряхнула с юбки прилипшую травинку, справилась со своим замешательством и с вызовом ответила:
– Ну, это мы еще посмотрим!
