355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Теодор Адорно » Исследование авторитарной личности » Текст книги (страница 8)
Исследование авторитарной личности
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:49

Текст книги "Исследование авторитарной личности"


Автор книги: Теодор Адорно



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Этот респондент хочет создать себе престижный образ левого интеллектуала, но в реальной жизни явно опасается конкретного осуществления идей, с которыми выражает теоретическое согласие.

Едва ли случайно, что в этих примерах демонстрируемая идеология всегда прогрессивна, а реальные взгляды ей противоположны. Это совпадает с устойчивой демократической традицией в данной стране, которая требует признания демократических идей, в то время как выражение противоположных взглядов в некотором смысле неудобно. Сейчас потенциал фашизма проявляется в основном в защите традиционных идей, не важно, называются они либеральными или консервативными; напротив, «политический инстинкт», который в значительной степени основан на бессознательных импульсах, совсем другого рода. Мы рассмотрим это подробно в следующем разделе.

4. Псевдоконсерватизм

Анализ результатов опроса по взглядам9 в экономике и политике позволил провести различие между респондентами, имеющими одновременно высокие показатели по шкале РЕCи низкие по Е,и теми, кто имеет высокие показатели по обеим шкалам. Это различие мы выразим в терминах «истинное» и «псевдоконсерватизм». Первые поддерживают не только капитализм в его либеральной, индивидуалистической форме, но и те принципы традиционного американизма, которые решительно отвергают всякое угнетение и по-настоящему демократичны, как это показывает неприятие различных предубеждений против меньшинств. Материалы наших интервью дают возможность провести это различие более четко и более конкретно. Прежде чем мы займемся более подробно псевдоконсервативной идеологией, хотелось бы обратить внимание, что наше представление о таком образе мышления совпадает с общей тенденцией наших результатов в области психологии. А именно, мы проверим тезис, что потенциально фашистский характер в специфическом смысле, приданном этому понятию в наших исследованиях, не только поверхностно, но и по своей природе является скорее псевдо-, чем истинно консервативным. Соответствующая псевдоконсерватизму психическая структура подвержена условностям и авторитарному подчинению в сфере сознательного, что сопровождается склонностью к насилию, анархистскими импульсами и хаотичной деструктивностью в сфере бессознательного. Эти противоположные тенденции особенно видны в той части исследования, где дистанция между полюсами сознательного и бессознательного наиболее велика, где сопоставляются результаты теста на тематическую апперцепцию (Thematic Apperception Test)10 и клиническая часть интервью. Такие черты, как авторитарная агрессивность и мстительность, можно рассматривать как промежуточные между этими антагонистическими тенденциями предубежденной личности. Идеология, определяемая психологическими детерминантами, относится к рационализации, а рационализация «запретных» побуждений, таких, как стремление к разрушению, никогда не бывает полностью успешной. Если рационализация и ограничивает подлежащие табу импульсы, то она их все же не гасит без остатка, а выражает эти импульсы в «допустимом», модифицированном, косвенном виде, соответствующем требованиям общества, которые готово принять Я. Следовательно, самая поверхностная идеология псевдоконсерваторов ни в коей мере однозначно не консервативна, как они хотят нам внушить. Это не просто реакция, направленная против скрытого бунтарства, скорее она косвенно допускает те же деструктивные тенденции, постоянно довлеющие над индивидуумом из-за жесткой идентификации с проявляющимся сверх-Я. Это проявление неконсервативного элемента облегчается определенными сверхиндивидуальными изменениями современной идеологии, в которой традиционные ценности, как, например, неотчуждаемые права человека, подвергаются редко выраженной, но тем не менее жесткой атаке возрастающих сил подавления, которые вытесняют все, что считают слабым. Мы должны принять за основу, что те тенденции развития, которые более или менее стремятся к фашистскому, государственно-капиталистическому строю, проявляют скрытые идеологические тенденции к насилию и дискриминации. Все фашистские движения официально обслуживаются традиционными идеями и ценностями, но на самом деле придают им совершенно другое, антигуманное значение. Псевдоконсервативный синдром, который образовался, вероятно, за последние четыре столетия, вряд ли потому является таким типично современным феноменом, что прибавился какой-то новый психологический элемент. Объективные социальные условия способствовали тому, что такой структуре характера стало легче открыто выражать свои взгляды. Это один из неутешительных результатов наших исследований, и следует честно признать, что процесс общественного одобрения псевдоконсерватизма зашел уже довольно далеко и, несомненно, приобрел массовый характер. Во взглядах некоторых типичных Нпредставления политически консервативные, а также традиционно либеральные часто получают нейтральную окраску и служат исключительно прикрытием репрессивных, переходящих в деструктивные, стремлений. Псевдоконсерватор – это человек, который во имя традиционно американских ценностей и институтов, защищая их от более или менее мнимых угроз, сознательно и бессознательно стремится с ними покончить.Описание интервью респондента M109, Н,офицера-охранника с полуфашистскими взглядами, раскрывает схему псевдоконсерватизма:

...

В анкете на вопрос, какую партию он выбирал, он отвечает – «республиканскую», а потом зачеркивает это. Он одобряет демократов, выступающих против Нового курса и республиканцев типа Уилки, и отвергает демократов, если они за Новый курс, а также традиционных республиканцев. Объяснение этому находим в том месте интервью, где он говорит, что партия ничего не значит, а все зависит от кандидата11.

Когда у него спрашивают, что он понимает под республиканцем типа Уилки, он отвечает, что Уилки поддерживают те же, что и Дьюи. Воротилы экономики оказывали покровительство обоим, Уилки и Дьюи.

Показатель 67 по шкале РЕС средний. Перепроверка отдельных показателей шкалы указывает, что он не является настоящим консерватором в смысле ярко выраженного индивидуализма. Тем не менее он дает положительный ответ на большинство вопросов РЕС , достигает показателя плюс 3 на вопрос «Ребенок должен научиться знать цену доллару?» и на вопросы о Моргане и Форде, но большинство других ответов отмечены показателями плюс 1 или плюс 2. Но следует упомянуть, он не согласен, что депрессии похожи на головную боль, что бизнесмены важней, чем артисты и профессора; он считает, что правительство должно каждому гарантировать доход, акционерные общества и богачи должны платить более высокие налоги, и что обобществленное здравоохранение – хорошая вещь. На последнем вопросе он доходит до плюс 3. Из этого явствует, что он приветствует решение некоторых социальных задач с помощью правительства, но считает, что контроль должен находиться в надежных руках. Интервью показывает это еще яснее. До того, как он пришел шесть с половиной лет назад в полицию, он работал в сфере больничного страхования. Он говорит, что сначала вел борьбу с Американской медицинской ассоциацией, которая не помогала страхованию больных, но позже посчитал, что умнее бросить эту работу, так как в недалеком будущем появится государственное здравоохранение.

Свою точку зрения на медицинское страхование он резюмирует следующим образом:

...

Мне нравится его массовый характер, но я думаю, что частная экономика сделала бы это лучше, чем правительство. Врачи испортили все дело, а политики сделали бы его еще хуже. Народу нужно что-то подобное, и я в теории за это, если к этому умело подойти.

По этим высказываниям интервьюеру стало понятно, что у респондента есть некоторая система коллективистских ценностей, но контроль он хотел бы видеть в руках группы, с которой может себя идентифицировать. Вряд ли это отвергаемые им профсоюзы, но наверняка это группы вроде Форда и Моргана.

В этом случае решающее значение имеет то, что у него, несмотря на реакционные в целом взгляды и преклонение перед властью, очевидные из других разделов интервью, просматривается склонность к социализму. Однако здесь не имеется в виду социализм, обобществляющий средства производства, а скорее явное, хотя и не совсем четкое желание заменить систему свободного предпринимательства и конкуренции государственно-капиталистической интеграцией, передать контроль и организацию общественной жизни самой мощной экономической группе, представителям тяжелой промышленности, да так, чтобы им не могли воспрепятствовать ни демократическое многообразие мнений, ни группы, которые обязаны своей властью только формальной демократии, но за которыми не стоит «легитимная» и реальная экономическая власть.

Такие «социалистические», или скорее псевдосоциалистические, собственно говоря, антилиберальные элементы псевдоконсерватизма служат для того, чтобы завуалировать антидемократические стремления. Согласно такому образу мыслей, формальная демократия слишком далека от «народа», народ только в том случае получит свои права, если на смену «негодным» демократическим методам придет некая пока неопределенная сила, система сильной руки.

М651А,также Н, убийца, отбывающий срок в тюрьме Сан-Квентин, является хорошим примером псевдодемократизма, своего рода особой разновидности псевдоконсерватизма.

...

(Что вы думаете о современном политическом развитии?) У нас в Калифорнии губернатором стал прокурор… этого не записывайте. Это ведь называют демократией… демократия – это наилучшая форма правления, но (не годится)…

Он резко критикует президента Рузвельта и особенно Национальную администрацию по восстановлению (National Recovery Administration), из-за которой, как он говорит, его отец потерял работу; но похоже, что этот вопрос он представляет себе не совсем ясно:

...

«Демократия – это хорошо, если ее правильно применять. Я считаю, что в этой стране у некоторых немногих людей слишком много денег. Я не верю в коммунизм, но здесь так много маленьких людей, которые никогда ничего не добьются…»

Респондент рассказывает, что его бабушка получает пенсию всего 30 долларов в месяц, на которые, он говорит, она прожить не может… В этом отношении закон следует изменить. Он подчеркивает, что обеспечение по старости необходимо распространить и на лиц, которые слишком стары, чтобы получить пользу от современных законов12.

Здесь мы имеем дело с очень важной динамикой. Нельзя не признать, что формальная демократия в рамках существующей системы экономики не в состоянии постоянно гарантировать удовлетворение самых элементарных потребностей большинства населения, и в то же время демократическая форма правления представлена таким образом, будто она, употребляя излюбленное выражение наших респондентов, настолько приближается к идеальному обществу, насколько это вообще возможно. У тех, кто не в состоянии осознать экономические причины этого противоречия, возникает протест, обращенный против самой демократической формы государства. Так как оно не исполняет своих обещаний, это воспринимается как надувательство, и люди готовы променять его на систему, которая отвергает принципы человеческого достоинства и справедливости, но от которой они смутно ожидают какой-то гарантии для своей жизни, надеясь на лучшее планирование и организацию. Даже самое радикальное понятие американской демократической традиции – идея революции – используется в псевдоконсервативном политическом мышлении, но в опошленном виде. Это лишь неопределенное представление насильственного переворота, без конкретных целей для народа, переворота, который с революцией связывает только аспект внезапного и сильного перелома, но в остальном выглядит скорее как административное действие. Призыв, который был так популярен после поездки принца Уэльского в бедствующие области Северной Англии, был полон бунтарства, ненависти, но оказался совершенно бессильным: «Надо что-то делать с этим». Это выражение дословно встречается в интервью F105, Н, 37-летней домашней хозяйки, инвалида, подверженной фрустрации с сильными параноидными чертами. Она все время голосовала за Рузвельта, потому что «решила быть именно демократкой». На вопрос «Почему?» она продолжает:

...

Я не знаю. Во-первых, я против капитализма, а республиканцы за него. Демократы пытались помочь рабочим проявить себя. Мой отец много лет голосовал за Томаса. Он думает, что мир постепенно к этому придет. Но он никогда не делал из этого проблемы. (Являются ли ваши идеалы отражением этой позиции?) О, может быть, но я этого не сознаю. Я проголосовала, как только смогла. (Как вы думаете, что будет после войны?) Может быть, снова придут республиканцы. Я думаю, американское общество очень изменчиво. Возможно, я тоже изменюсь. Мир находится в таком хаотическом состоянии, с этим надо что-то делать. В будущем мы должны научиться жить друг с другом, всем миром.

Но то, что мнимая прогрессивность нашей респондентки обманчива, выявляется в разделе о меньшинствах, где она выступает как воинствующая антисемитка. Чтобы оценить значение смутного стремления этой женщины к радикальным переменам, ему нужно противопоставить точку зрения другого псевдоконсерватора, убежденного антисемита М661А,который отбывает наказание в Сан-Квентине за разбойное нападение. Как говорит интервьюер, этот респондент разыгрывает из себя пресыщенного «избыточным опытом» декадента, и отсюда выводит ложноаристократическую идеологию как предлог для насильственного подавления слабых. Политикой он интересуется очень мало, «только я думаю, что мы держим путь к коммунизму, который я абсолютно отвергаю». На вопрос о причине он признается:

...

Прежде всего я никогда не прощу русским революцию… Я считаю их убийцами, и не политическими убийцами. Я и Россию не простил, как не простил Францию за ее революцию, или Мексику, и я думаю, что счастливее всех мы были при Гувере, и мы должны были его оставить. Я считаю, при нем у меня было бы больше денег, и я не признаю налога на наследство. Если я в поте лица заработаю 100 тысяч долларов, то я должен иметь право оставить их, кому захочу. Я бы сказал, что не верю, что все люди созданы свободными и равными.

В то время как он из чистого индивидуализма еще соглашается с традиционной критикой государственного вмешательства, он приветствовал бы государственный контроль, если тот будет в сильных руках. Здесь мнение заключенного полностью совпадает с мнением упомянутого выше офицера-охранника М109(стр. 131):

...

(Какого я мнения о государственном контроле в экономике?) Наполовину я за это. Конечно, кто-то должен за этим стоять… Я верю в государственный контроль, потому что он действует. В демократию я на самом деле не верю; если мы знаем, что кто-то есть у руля, то не может быть революции и тому подобных вещей. Но я мало читал о политике и не думаю, что могу сказать много.

То, что за политическими взглядами М661Ана самом деле скрыта мысль о «достойных людях», показывает его объяснение, почему он отвергает все революции:

...

Они разрушают существующий порядок… и всегда их делают люди, у которых никогда ничего не было… я ни разу не видел коммуниста, который происходил бы из приличного общества. Я прочитал книгу Джорджа Бернарда Шоу (о социализме).

Можно выделить два типа псевдоконсерваторов: те, которые как бы верят в демократию, а на самом деле настроены антидемократически, и те, которые сами называют себя консерваторами, но втайне стремятся к разрушению. Тем не менее эта дифференциация несколько рационалистична, а что касается психологических мотиваций и реальных политических выводов, то они не вполне исчерпывающи. В крайнем случае она может соответствовать неполной рационализации; ядро явления в обоих случаях одно и то же. Только что цитированный 661Аотносится к группе псевдоконсерваторов в узком смысле слова, как и M105,студент-юрист с высокими показателями по всем шкалам, который подчеркивает свое консервативное воспитание и в то же время неприкрыто признается в симпатиях к фашистам:

...

Конечно, мои республиканские убеждения я перенял от родителей. Но в последнее время я много читал, и я согласен с ними. Мы семья консерваторов. Мы не хотим иметь с социализмом ничего общего. Отец жалеет, что в 1932 году голосовал за Рузвельта. Отец писал сенатору Рейнолдсу в Южную Каролину о националистической партии. Она вовсе не представляет «лучшую Америку», но не стала по-настоящему изоляционистской, но мы думаем, что наша страна предана и продана.

В главах по клиническим аспектам13 исследуется связь между фиксацией отца и авторитарными политическими убеждениями; здесь они четко прослеживаются. Респондент использует формулу, которую применяли фашисты накануне поражения Германии, цепляясь за свою антиутопию:

...

Америка сражается в этой войне, но не будет мира, если выиграем войну. Я не знаю, что я могу от этого получить.

Яркий пример псевдодемократизма в узком смысле мы видим в начале раздела о политике в интервью с M108,отъявленным фашистом, имеющим высокие показатели; он изучает токсикологию насекомых и представлен в главе «Типы и синдромы» как носитель крайне «манипулятивного» синдрома. Он отвергает Рузвельта, Новый курс и практически любую социальную гуманитарную идею, но одновременно он говорит, что ощущает себя «чем-то вроде социалиста».

Именно по такому образцу национал-социалисты отвергали Веймарскую республику во имя власти, не подлежащей демократическому контролю, провозглашали неприкосновенность частной собственности и в то же время внедряли в свой партийный жаргон слово «социалистический». Само собой понятно, что эта разновидность «социализма», которая реально сводится к ограничению личных свобод во имя расплывчатой общности, превосходно уживается со стремлением к авторитарному господству, как его выражают те, кто называет себя консерваторами. Эта очевидная несовместимость частных интересов (того, кто должен «что-то от этого получить») и объективной политической логики (неизбежность победы союзников) правдами и неправдами ставится на службу профашистскому послевоенному пораженчеству. Не важно, как будет дальше, но демократия должна быть побеждена. С точки зрения психологии здесь используется деструктивное клише «грозящей гибели».

Пораженчество характерно для другой черты псевдоконсервативного политического мышления: сочувствия к врагам-фашистам, к гитлеровской Германии. Эта черта может быть оправдана как принцип гуманного великодушия и просто как демократическое стремление дать каждому справедливый шанс. Это психология пятой колонны, из которой в предвоенное время гитлеровская пропаганда извлекала в демократических странах довольно большую выгоду и которая ни в коем случае не искоренена до сих пор.

M106,студент колледжа, имеющий высокие показатели по всем шкалам и довольно разумный во многих отношениях, на первый взгляд относится к Германии критически, но затем все же склонен занять апологетическую позицию, когда, говоря высоким слогом, прослеживает следы немецкого фашизма вплоть до необъяснимых исторических корней, которые по большей части фашистская пропаганда выдумала сама:

...

Немцы всегда были агрессивны, они любили парады, и у них всегда была большая армия. Они должны были заключить после прошлой войны несправедливый мир. Версальский договор был однозначно направлен против них, и так как дела у них шли плохо, они с готовностью прислушались к молодому человеку, каким был Гитлер, когда он появился. Если бы удалось заключить более справедливый мир, сейчас не было бы трудностей. А Гитлер появился с обещаниями, и люди были готовы присоединиться к нему. У них была ужасная безработица, инфляция и все такое подобное.

Легенда о «несправедливом» Версальском договоре должна была поддерживаться в странах за пределами Германии с помощью сильных психологических источников – бессознательного чувства вины по отношению к общеизвестному символу доблести, иначе эта легенда не смогла бы пережить гитлеровскую войну. То, что установка респондента в вопросе о Гитлере реально выражает сочувствие, подтверждается следующим высказыванием (приводившимся в предыдущей главе) о политике Гитлера, направленной на истребление евреев:

...

Ну да, Гитлер с этими делами немного далеко зашел. Но было какое-то оправдание – некоторые же плохие, но не все. Но Гитлер проводил идею, что одно гнилое яблоко портит всю корзину.

Сам же респондент сохраняет маску демократа и воздерживается от открытого проявления фашизма. На вопрос о евреях, живущих в этой стране, он отвечает:

...

И тут такая же проблема, но подход к ней гораздо лучше, потому что мы демократическая страна.

Даже если псевдоконсерватизм по своей природе и преобладает у Н, он никак не может отсутствовать и у N.Это особенно верно по отношению к позиции, апологетичной по отношению к национал-социалистам. Так, F133,молодая студентка, изучающая математику, которая, несмотря на высокие показатели по шкале F, достаточно непредубежденна, сама себя называет «скорее консерватором». Ее «официальная» идеология направлена против ханжества. Но когда заходит разговор об ее ирландском происхождении, обнаруживает неприязнь к англичанам и высказывает пронемецкие взгляды, которые, как это и соответствует показателям по шкале F, гораздо больше, чем просто намеки на скрытые фашистские наклонности:

...

У меня предубеждение против Англии. Англия подло обошлась с ирландцами. В Англии говорят, что нацисты плохие, а Россия хорошая, но я думаю, что это Англия плохая. Она порабощает народы по всему свету, и у них нет ни капли справедливости; и я против России. Это правда, что они заботятся о народе, но, в общем, делают это неправильно, и такое правительство еще хуже, чем наше. (Что Вы думаете о национал-социалистах?) Немцы все потеряли; у них все просто безнадежно. Я не верю в раздел Германии, только чтобы Россию и Англию сделать еще богаче. Неправда, что Германия начала войну – для этого нужны два народа. Нечестно всю вину взваливать на одну нацию. Немцы будут еще сильнее чувствовать преследование и еще сильнее бороться. Нужно предоставить немцев самим себе. Слишком много говорят о том, как жестоки нацисты. У немцев не было справедливого мира. Мы не можем установить собственный фашистский режим, чтобы управлять немцами. Русские развяжут новую войну. Просто в Германии разруха слишком велика. Я очень пессимистически настроена, потому что люди считают, что каждый, кто повержен, плох, а хорош тот, кто сильнее, и сильные перемалывают слабых, и хотя это так, но это несправедливо.

В конце она несколько изменяет свои взгляды, когда требует «справедливости» как меры ответственности за войны и протестует против того, что «поднимается слишком много шума» по поводу национал-социалистских зверств.

Экскурс о значении псевдоконсерватизма

Употребление термина «псевдоконсервативный», который часто можно заменить на псевдолиберальный или псевдопрогрессивный, требует краткого теоретического исследования того, что люди понимают под «псевдо», и вообще, в какой степени возможно употребление понятия истинной, или подлинной, политической идеологии. Все эти термины следует употреблять с величайшей осторожностью и ни в коем случае не злоупотреблять ими. Различие между псевдо– и истинными политическими взглядами проводится прежде всего затем, чтобы избежать опасности слишком упрощенного подхода, идентификации предубежденных и потенциально фашистских взглядов с реакционным мышлением. Без сомнения, стало очевидным, что фашизм в плане эффективной организации и технологического уровня, имеет много «прогрессивных» черт. Кроме того, задолго до наших исследований было известно, что широко распространенная идея «следовать американскому образу жизни» таит в себе деструктивные тенденции, насилие и агрессию, которые присущи как открытым политическим проявлениям, так и чертам характера. Но тут следует еще раз подчеркнуть, что понятие «истинности» взглядов или образа действий в противовес понятию «наигранности» так же проблематично, как и подлинность понятия «нормальности». Является ли человек в политических взглядах истинным или псевдоконсерватором, можно выяснить только в критических ситуациях, когда он должен принять решение, как поступить. Поскольку это различие относится к психическим детерминантам, следует принять ее относительность. Так как наши побуждения пронизаны всевозможными идентификациями, то нельзя отделить «истинное» от «имитации». Было бы нелепо назвать неистинными черты характера человека, которые прямо зависят от его идентификации с отцом. Идея абсолютного индивидуума самого по себе, который полностью идентифицируется с собой и только с самим собой, является пустой абстракцией. Не существует психологической границы между истинным и «воспринятым», и отношения между ними не могут рассматриваться как нечто статичное. Псевдоконсерватор сегодня, возможно, является истинным консерватором завтрашнего дня.

В свете этих рассуждений методологически важно сформулировать точное различие между понятиями «истинное» и «псевдоконсерватизм». Проще всего, конечно, определить оба понятия операционно, в терминах отношений кластеров в анкете и интервью. Тогда вряд ли можно назвать псевдоконсерваторами тех, кто демонстрирует явные противоречия между приятием всех видов традиционных ценностей (и вовсе не только в политической сфере) и одновременно одобрением более деструктивных кластеров, таких, как цинизм, карательность и крайний антисемитизм. Однако эта процедура несколько произвольна и механистична. В лучшем случае она определяет термины, но никак не помогает понять их возникновение. Поэтому точнее провести различие на основе психологической гипотезы. Помочь может гипотеза, которая исходит из различия между успешной и неудачной идентификацией. Подразумевается, что «истинные» консерваторы – это те, которым всегда или по крайней мере иногда удается успешно отождествить себя с авторитарными образцами и которые, в общем, преодолели свои эмоциональные конфликты, избегая выраженной амбивалентности и противоположных деструктивных тенденций. Напротив, признаки «псевдо» были характерны для тех, чья идентификация с авторитетом удалась только на поверхности. Они вынуждены постоянно преувеличивать, утрировать, чтобы убедить себя и других, что они (цитируя противника революций из Сан-Квентина) «относятся к приличным слоям общества». Та слепая энергия, с которой они утверждают общепринятые ценности, постоянно угрожает разрушить эти самые ценности и превратиться в их противоположность. Так, их «фанатичное» рвение защитить Господа и Отечество заставляет их присоединиться к экстремистской деятельности и выражать сочувствие к врагам собственной страны.

Но и это различие может претендовать лишь на ограниченную достоверность и подвержено психологической динамике. По Фрейду нам известно, что идентификация с отцом весьма ненадежна, и даже в «бесспорных» случаях, когда она явно налицо, может разрушиться под давлением ситуации, которое заменяет отцовское сверх-Я на коллективный авторитет фашистского толка.

И все же, со всеми оговорками, это различие между «псевдо» и «истинной» идеологией имеет некоторое обоснование в современных условиях. Мы считаем допустимым противопоставить псевдоконсерваторов, которых мы обсуждали до сих пор, «истинным» консерваторам из выборки в Лос-Анджелесе, охватывающей целый ряд лиц, реально или, по их мнению, относящихся к высшим слоям общества.

F5008имеет низкие показатели по Е,средние по fи высокие по РЕС.Она коренная американка, потомок Джефферсона по прямой линии. Однако она явно не придает большого значения своему происхождению и не подчеркивает свою принадлежность к «приличному» обществу. Определенно без предрассудков. Ее тест на тематическую апперцепцию (Т.А.Т.)14 обнаруживает следы несколько невротического сверхоптимизма, возможно, реактивного происхождения. Можно предположить, что «истинные» еще сохранившиеся консерваторы все больше обнаруживают свою бессовестность, ибо во влиятельных консервативных слоях американского общества наблюдается стремительно растущая тенденция к травле рабочих и расовой ненависти. Чем сильнее эта тенденция, тем в большей степени «истинные» консерваторы вынуждены уверять в своих демократических идеалах, даже если они плохо уживаются с их воспитанием и структурой психики. Это наблюдение в обобщенном виде означает, что «истинные» консерваторы все сильнее подталкиваются современной социальной динамикой в лагерь либералов; это же наблюдение одновременно может пояснить, почему среди Нтак редко встречаются примеры истинного консерватизма.

Если верно предположение, что псевдоконсерватизм основан – в психологическом аспекте – на неполной идентификации, то непонятно, почему он связан с тем, что играет также значительную роль с традицией: идентифицировать себя с высшими социальными группами. Неудачная идентификация во многих случаях похожа на несостоявшуюся идентификацию с отцом. Люди, у которых эта неудача не перешла в реальный антагонизм с властью, кто принимает авторитаризм, но неглубоко, скорее всего идентифицируют себя с высшими социальными группами. Это согласуется с тем, что фашистское движение в Германии в значительной степени привлекало выбитых из колеи представителей среднего класса: тех, кто утратил экономическую основу и не готов признать свой деклассированный статус; тех, кто не видит для себя никаких шансов, кроме присоединения к мощному движению, которое обещает работу и в конечном счете победоносную войну. Социоэкономический аспект псевдоконсерватизма зачастую трудно отделить от психологического аспекта. Для будущего фашиста его социальная идентификация так же случайна, как и идентификация с отцом. Социальная причина явления состоит, возможно, в том, что все труднее добиться подъема средствами «нормальной» экономической конкуренции, поэтому люди, которые хотят его «осуществить» – что возвращает их снова к психологической ситуации, – вынуждены искать другие пути, чтобы попасть в правящую группу. Они должны стремиться к чему-то вроде «кооптации», вроде того, как люди стремятся попасть в престижный клуб. Снобизм, который так резко, возможно, по причине проекции, осуждается фашистами, демократизировался и является частью их собственного ментального облика: кто хочет сделать карьеру, должен скорее опираться на чувство локтя, чем на свои способности к бизнесу или профессиональные качества. Идентификация с высшими группами – это предварительное условие для попытки забраться наверх, по крайней мере так это кажется аутсайдеру. В то же время «истинно» консервативная группа испытывает от этого аллергию. Однако человек, который часто, в соответствии с идеологией старого Горацио Элджера, развивает свою «идущую вверх социальную мобильность», извлекает из нее по крайней мере нарциссическое удовлетворение и внутренне отчетливо предвидит статус, который в конце концов надеется занять в реальности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache