Текст книги "Слон Хортон высиживает яйцо"

Автор книги: Теодор Сьюз Гейзель

Доктор Сьюз
Слон Хортон высиживает яйцо

 
Ленивая Мэйзи
Вздыхала в гнезде:
– Какая, о Боже мой, скука!
И ноги болят, и ломит везде,
И эти противные ветки расте —
ний бесят меня
День ото дня
Всё больше и больше. Вот мука!
Нет, я не могу! Не хочу! На-до-ело!
Сидеть на яйце – неприятное дело
И, кроме того, изнурительный труд!
Все пляшут, все скачут, все песни поют,
А я им, как дура, высиживай тут!
Ах, я бы могла полетать, отдохнуть,
Когда б за меня здесь, в гнезде, кто-нибудь,
Хоть кто-нибудь тут посидел подходящий,
Какой-нибудь дур… то есть друг настоящий!
Ах, я от тоски умираю одна…
 
 
Тут Мэйзи внизу увидала слона.
– Эй, Хортон! – лентяйка, нахохлясь, кричит. —
Не видишь, усталая птица сидит?!
Смени-ка меня ненадолго – без дела
Слоняться небось самому надоело.
 
 
– Помилуйте, – слон рассмеялся, – соседка,
Ведь я не воробушек и не наседка,
Я просто гора по сравненью с яйцом.
Как треснет оно, так и дело с концом!
 
 
– Да ну, ерунда! – ему Мэйзи в ответ. —
Совсем ничего в этом сложного нет.
Ты тёплый и мягкий, хотя толстокожий.
Я верю в тебя, дорогой мой, ты сможешь!
 
 
– Нельзя, —
Слон сказал.
 
 
– Я тебя умоляю!
– Клянусь,
Я вернусь,
Только чуть погуляю —
И сразу назад! Обещаю! Чуть-чуть!
Да ты не успеешь и глазом моргнуть!
Ну что тебе стоит, а? Что тебе стоит?!
 
 
– Но дело совсем не такое простое… —
Задумался Хортон. – Ну что ж, так и быть.
Попробую вас на часок подменить.
Летите спокойно, яйцо будет цело,
Я слово слоновье даю.
 
 
– Ура! – Мэйзи спела
И прочь усвистела,
Слона не дослушав, – фью-фью.
 
 
А Хортон взял палку:
– Конечно, оно
На дерево влезть и не так мудрено,
Но надо сначала подпорки возвесть
И сделать насест, а тогда уже лезть.
 
 
И вот, чуть дыша,
Сел он бережно,
Нежно,
Туда, где дремало яйцо безмятежно.
 
 
И сам улыбнулся:
– Вот это наседка!
Боюсь, что такие встречаются редко:
Ни крыльев, ни перьев, и весом притом
В три тонны… Зато мы терпеньем возьмём!
 
 
Весь день он сидел
И яйцо согревал.
А ночью гроза налетела,
И шквал
Ревел,
Гром гремел,
В землю молнии били,
И волны дождя ледяного катили!
– Вот влип, так уж влип… —
Бедный Хортон кряхтел. —
Не спится на птичьей квартире.
Врагу не желаю так ночь провести…
Авось попрыгунья не сбилась с пути.
 
 
А Мэйзи меж тем на далёких Гавайях,
Вовсю отдыхая,
По пальмам порхая,
Решила, что жизнь ей подходит такая —
Что лучше остаться там жить навсегда
И век не видать ни яйца, ни гнезда.
 
 
И, стало быть, Хортон сидел и сидел…
Уж лес пожелтел…
И потом опустел…
И снег полетел,
Всё вокруг белым стало,
А он всё сидел, как сугроб небывалый,
Упрямо твердя про себя, как стихи:
– Яйцо не… апчхи!.. не замёрзнет! Апчхи!
Я слово слона не напрасно давал,
Слоны не бросают на ветер слова!
 
 
Но вот миновала зима,
А весна
Другую напасть припасла для слона:
Друзья набежали весёлой гурьбой…
 
 
– Эй, Хортон, дружище!
Что это с тобой?
– Глядите!
– Ого!
– Мы глазам не поверили!
– Слон Хортон в гнезде
Восседает на дереве!
 
 
– Он страус, наверно!
– Фазан!
– Коростель!
– Глухарь из семейства
Ушастых тетерь!
 
 
Они посмеялись, они разбежались.
Тяжёлые ветки со скрипом качались,
Большие цветы распускались везде,
А Хортон сидел одиноко в гнезде.
 
 
Ему бы удрать,
Пойти поиграть,
Но он продолжал про себя повторять:
– Пусть колются ветки, щекочет листва,
Слоны не бросают на ветер слова,
Пускай мне несладко —
Не встану с гнезда!
 
 
Но Хортон, бедняга, не знал и не ведал,
Что сзади уже надвигалась беда:
Три бравых охотника крались по следу.
 
 
Треск ветки! И птица вспорхнула!
И слон, обернувшись назад,
Увидел: три чёрные дула
Ему прямо в сердце глядят.
 
 
Спасаться ли бегством проворно?
Ползти ли в густые кусты?
Но Хортон спокойно и гордо
Глядит со своей высоты.
И, плечи упрямо расправив,
Холодный и строгий на вид,
Надменно охотникам бравым
Он так из гнезда говорит:
– Стреляйте! Ну что же, стреляйте!
Но я не уйду, так и знайте!
Пусть кончится гибелью эта глава —
Слоны не бросают на ветер слова!
 
 
Но выстрел не грянул!
И думает слон:
«Я жив? Это странно!
Я сам удивлён».
 
 
И падают ружья:
– На дереве? Слон?
– Позвольте… неужто?
– Я просто сражён!
– Как странно! Как ново! А вдруг это модно?
– Нет-нет, не стреляйте! Ха-ха! Бесподобно!
Умора! Возьмём его, братцы, живым,
За деньги, за денежки в цирк продадим!
 
 
Тут сучьев покрепче они нарубили,
И клетку с колёсами соорудили,
И дерево в кадке поставили – вместе
С гнездом и несчастным слоном на насесте.
Впряглись, потянули: «Эй, ухнем, раз-два!» —
И скрылись, и ветер унёс их слова.
 
 
И долго они пробирались по скалам,
Ущельям ужасным, горам небывалым,
И клетку тащили, пыхтя, за собой,
Пока не спустились на берег морской.
 
 
А там – на корабль, и вперёд по волнам.
Но качка, увы, непривычна слонам.
То вверх подлетая,
То падая вниз,
Твердил он, глотая
То брызги, то бриз:
– Бросы не слонают…
Слоны не брова…
Ой, мячет, как скачик, моя голова!
 
 
Спустя две недели – какие недели!
О, как эти волны слону надоели! —
На палубе юнга высматривал зорко
Огни городские ночного Нью-Йорка.
Рассвет, и портовая пристань видна,
И с грохотом вниз опустили слона
На тросе стальном, на железном крюке,
В гнезде, на насесте, на узкой доске.
 
 
И сделка готова,
Цирк платит сполна —
Да кто же не купит такого слона!
 
 
Продали в цирк! И с тех пор по аренам
(На выходных – по удвоенным ценам)
Всюду возили слона напоказ:
Москва (штат Айдахо), Париж (штат Техас),
Лас-Вегас, Лас-Пальмас, Хо-Хо-Кус, Дайтона…
«Слон на яйце! Настоящий, в три тонны!
Сам туда влез и не прыгает вниз.
Шутка природы? Загадка? Каприз?»
Люди смеялись и тыкали пальцем
В Хортона. Стал он несчастным скитальцем,
В шумных собраньях он был одинок,
Мрачно молчал и глядел в потолок,
 
 
Лишь губы его шевелились едва:
– Слоны не бросают на ветер слова!
 
 
Но вот как-то раз, двадцать пятого мая,
Давал представление цирк на Гавайях,
В том самом курортном раю, в Гонолулу,
Куда от гнезда и труда улизнула
Прогульщица Мэйзи.
Болтаясь без дела,
Конечно, она с высоты углядела
Толпу и флажки циркового шатра:
– Ура! В цирк хочу! Цирк приехал! Ура!
 
 
И Мэйзи, дугу прочертив в небесах,
Пикирует книзу, врывается в дверь
И к самой арене торопится…
– Ах!
Я вас узнаю, удивительный зверь!
 
 
И Хортон, в глаза ей взглянув, побледнел,
Но вслух ничего ей сказать не успел:
 
 
Как раз в этот миг оглушительный треск
Послышался из-под насиженных мест.
 
 
– Я слышу царапанье и бормотанье,
И скрип скорлупы, и по стенкам шуршанье —
Как будто и впрямь я недаром сидел
На этом яйце сорок восемь недель!
Мой птенчик, он здесь! Чудеса из чудес! —
Слон Хортон вскричал, покидая насест.
 
 
–  Твой?! —Мэйзи вскипела, сама не своя. —
Ты жалкий обманщик! Хозяйка здесь я!
Похитил яйцо бедной птички! Позор!
Прочь, прочь от гнезда, лопоухий ты вор!
 
 
И медленно слон отступил, оглушён…
И сердце разбито, и слышится звон —
 
 
Нет, это яйцо раскололось на части!
Пестреют осколки невиданной масти.
И Хортон, так долго сидевший в гнезде,
На дереве, в звёздной ночной пустоте,
В дневной суматохе и в качке морской,
Терпевший дорожную скуку, и холод,
И зной, и насмешки толпы цирковой, —
Глядит: у птенца-то два уха и хобот!
 
 
– Как, хобот?! Возможно ль? Такой же, как мой!
 
 
Все с мест повскакали, смеются, кричат:
– Да здравствует слон! Браво, Хортон! Виват!
Директор протёр кулаками глаза:
– Под куполом цирка, и вдруг – чудеса!
– Да как же назвать нам его, наконец?
– Птенец слоноухий? Крылатый слонец?
 
 
Но так и должно быть, ДОЛЖНО быть, ДОЛЖНО!
 
 
…Кому-то обидно, кому-то смешно,
Но все согласились, что дело по чести
Сейчас разрешилось на птичьем насесте.
Весь цирк зашумел:
– На свободу, герой!
 
 
Слон Хортон счастливым вернётся домой,
А там уж на крыльях гуляет молва:
Слоны не бросают на ветер слова!