Текст книги "Медленная скульптура"

Автор книги: Теодор Гамильтон Старджон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Девушка исчезла.

Выйдя на небольшой двор, он погрузился в созерцание бонсаи.

Утреннее солнце золотило верхнюю часть кроны старого дерева, придавая изогнутым сучьям выразительность коричнево-серого бархатного барельефа. Только спутник бонсаи до конца понимает существующую между ними связь (есть еще и хозяева бонсаи, но это более низшая раса). Дерево обладает личностью, поскольку является живым существом, а все живое изменяется, желая, однако, изменяться по своему желанию. Человек видит дерево, в его мозгу возникает изображение будущей формы этого дерева, и человек начинает реализовывать свою концепцию. Дерево, однако, делает лишь то, что может сделать, и скорее погибнет, чем сделает что-то такое, чего деревья не делают, или сделает в более короткое время, чем пристало дереву. Поэтому формирование бонсаи всегда является компромиссом и сотрудничеством. Человек не может сам создать бонсаи, как не может этого сделать и само дерево. Все должно происходить на принципах сотрудничества и понимания, а это требует долгого времени. Человек знает свое бонсаи на память – каждую веточку, каждую трещину, каждую иголку – и часто в бессонную ночь или в свободную минуту за тысячу миль от дома вспоминает ту или иную линию или же целое, планирует будущее. С помощью проволоки, воды и света, прикрывая тканью, сажая траву, забирающую воду, закрывая обшивкой корни, человек объясняет дереву, чего от него хочет. Если указания достаточно ясны, дерево откликнется на них и будет послушно. Почти.

Ибо всегда будут существовать некие чисто индивидуальные отклонения, возникающие от чувства собственного достоинства: "Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, но по-своему". И всегда дерево готово представить человеку ясное и логичное объяснение этих отклонений, а чаще всего (почти с улыбкой) говорит ему, что, поступая с более глубоким чувством, он мог бы этого избежать.

Это самая медленная скульптура в мире, и порой возникает сомнение, кто тут является скульптором – человек или дерево.

Мужчина стоял так минут десять, разглядывая золотистые отблески на верхних ветвях, потом подошел к деревянному резному ящику и вынул из него потрепанную тиковую тряпку. Открыв стеклянную стену ящика, он накрыл полотном корни и землю с одной стороны ствола, оставив другую свободной для ветра и влаги. Может, через какое-то время – месяц или два – один из побегов, тянущихся вверх, поймет то указание, и неравномерный приток влаги сквозь слой камбия убедит его продолжить свой рост горизонтально. А может, и нет – и тогда придется применять более сильнодействующие аргументы: бандажи, проволоку. Не исключено, что и после этого дерево будет настаивать на росте вверх и сделает это так убедительно, что человек откажется от своего намерения – многозначительный, терпеливый и увенчанный наградой диалог.

– Добрый день.

– А, черт возьми! – рявкнул он. – Из-за вас я чуть не откусил себе язык. Я думал, вы ушли.

– Так оно и было. – Она сидела в тени под стеной, повернувшись лицом к атриуму. – Однако остановилась, чтобы побыть немного с этим деревом.

– Ну и что?

– Я много думала.

– О чем?

– О вас.

– Сейчас?

– Послушайте, – решительно начала она. – Я не пойду ни к какому врачу, ни на какие исследования. Я не хотела уйти, не сказав вам этого и убедившись, что вы мне верите.

– Пойдемте что-нибудь съедим.

– Не могу. Ноги затекли.

Не долго думая, он поднял ее на руки и пронес через атриум. Обхватив его за шею, глядя ему в лицо, девушка спросила:

– Вы мне верите?

Он не замедлил шагов и, лишь оказавшись возле деревянного ящика, остановился и заглянул ей в глаза.

– Верю. Не знаю, почему вы приняли такое решение, но готов поверить.

Он посадил ее на ящик и слегка отодвинулся.

– Это акт веры, о котором вы говорили, – серьезно ответила девушка. – Думаю, вы заслужили его хотя бы раз в жизни, чтобы никогда больше не повторяли того, что сказали. – Она осторожно стукнула пятками о каменный пол и болезненно скривилась. – Ох! Вот это мурашки!

– Я вижу, вы достаточно долго думали.

– Да. Сказать еще?

– Конечно.

– Вы ожесточились и боитесь.

Мужчина, казалось, пришел в восторг.

– Расскажите мне об этом.

– Нет, – спокойно ответила она. – Это вы мне расскажите. Я считаю это очень важным. Почему вы такой сердитый?

– Это не так.

– Почему вы такой сердитый?

– Повторяю, это не так. Хотя, – добродушно добавил он, вы делаете все, чтобы я таким стал.

– Еще раз спрашиваю: почему?

Ей показалось, что он разглядывает ее очень долго.

– Вы действительно хотите знать?

Девушка кивнула.

Мужчина обвел рукой вокруг себя.

– Как по-вашему, откуда все это взялось – этот дом, земля, аппаратура?

Она выжидательно смотрела на него.

– Система удаления выхлопных газов. – В его голосе звучала хрипловатая нота, которую она уже успела узнать. – Они выходят из двигателей, совершая вихревое движение. Не сгоревшие частицы отлагаются на стенках глушителя на слой стеклянной ваты, которую можно вынуть и заменить свежей через несколько тысяч миль. Остаток выхлопа воспламеняется запальной свечой, и таким образом сгорает то, что может гореть. Тепло разогревает топливо, а остатки вновь вихревым движением осаждаются на вату, которой хватает на пять тысяч миль. То, что в конечном итоге выходит наружу, является – по крайней мере, при сегодняшних нормах – почти чистым. А благодаря подогреву достигается большая эффективность двигателя.

– Значит, вы заработали на этом кучу денег.

– Да, я заработал кучу денег, – поворил он. – Но вовсе не потому, что мое изобретение способствовало очищению воздуха. Его купила автомобильная фирма, чтобы хранить у себя под замком. Им оно не понравилось, так как установка его на новых машинах требовала дополнительных расходов. А поскольку при этом повышалась эффективность двигателя, оно не понравилось и их друзьям из топливной промышленности. Что делать, человек учится на собственных ошибках, и никогда больше я такой ошибки не совершу. Но вы правы – я человек сердитый. Я был сердит и тогда, когда молодым парнем служил на танкере и мне велели тщательно вымыть переборку с помощью серого мыла и тряпки. Я сошел на берег и купил детергента, который оказался лучше, дешевле и действовал быстрее. Я показал его лоцману и получил по морде за то, что хотел быть умнее его. Правда, он был пьян, однако худшее началось потом, когда команда – старые морские волки – объединились против меня и назвали "доносчиком", что на корабле является самым обидным прозвищем. У меня в голове не умещалось, почему люди так упрямо сопротивляются прогрессу.

Всю жизнь я боролся с этим. У меня в мозгу есть какой-то механизм, который никогда не выключается, заставляя меня задавать все новые вопросы: почему все так и так? А почему не может быть так и этак? Любая ситуация создает возможность дальнейших исследований, и нельзя останавливаться, особенно если человек жаждет ответа, поскольку каждый вопрос несет с собой очередной ответ. А нынешние люди просто не желают задавать следующего вопроса.

Я получил кучу денег за вещи, которые никогда не будут служить людям, и если меня трясет от злости, это исключительно моя вина, поскольку я не могу удержаться от задавания очередных вопросов и поисков ответа. В этой лаборатории находятся полдюжины действительно стоящих изобретений, а еще штук пятьдесят – в моей голове. Но чего можно добиться в мире, где люди скорее перебьют друг друга в пустыне, даже если им доказать, что ее можно превратить в цветущий оазис, где миллионы идут на разведку и освоение нефтяных месторождений, несмотря на множество аргументов тому, что ископаемое топливо несет нам всем гибель?

Да, я сердит, но разве у меня нет к тому причин?

Она позволила эху его слов улететь через верхнее отверстие атриума и подождала еще немного, чтобы он понял, что находится здесь с нею, а не со своей яростью. Мужчина смущенно улыбнулся, когда это до него дошло.

– А может, – заговорила девушка, – вы задаете вопросы, неверно формулируя их? Возможно, люди, живущие по старым максимам, стараются не думать, однако я знаю максиму, заслуживающую самого пристального внимания: "Если ты правильно задал вопрос, то уже получил на него ответ".– Она сделала паузу, проверяя, слушает ли он ее. Слушал, и девушка продолжала: – Я хочу сказать, что, положив руку на раскаленное железо, вы могли бы задать себе вопрос: "Что делать, чтобы она не сгорела?" Ответ очевиден, правда? Если мир отбрасывает ваши предложения – если некий способ спросить "почему?", содержащий ответ.

– Ответ прост, – коротко сказал он. – Люди глупы.

– Это неверный ответ, и вы прекрасно это знаете.

– А как звучит правильно?

– Этого я не могу вам сказать! Знаю только, что в случае людей главное КАК делать, а не ЧТО. Вы же знаете уже, как поступать с бонсаи, чтобы реализовать свою идею, правда?

– Черт возьми!

– Люди тоже существа живые и развиваются. У меня нет даже одной сотой вашего опыта, если говорить о бонсаи, но уверена, что, когда вы начинаете их формировать, это редко бывают деревца здоровые, прямые, сильные. И именно из этих чахлых и изогнутых могут в будущем возникнуть самые красивые. Помните об этом, собираясь формировать человечество.

– Все это... Не знаю, рассмеяться ли вам в лицо или ударить кулаком.

Она встала, и он только сейчас заметил, насколько она высока.

– Я лучше пойду.

– Нет, говорите дальше. Это я не в буквальном смысле.

– Да нет, я вовсе не испугалась. Однако лучше мне уйти.

– Вы боитесь задать следующий вопрос? – спросил он, угадав ее мысли.

– Ужасно.

– И все же спрашивайте.

– Нет.

– Тогда я сделаю это за вас. Вы сказали, что я сердит и полон страха. Вы хотите знать, что меня пугает?

– Да.

– Вы. Я смертельно боюсь вас.

– В самом деле?

– В вас есть что-то, вызывающее на откровенность, – с трудом выдавил он. – Я знаю, что вы сейчас думаете: он боится близкого контакта с другим человеком. Боится всего, с чем не справится с помощью отвертки, спектроскопа или таблицы косинусов и тангенсов. С этим я ничего не могу поделать.

Тон его был шутлив, но руки дрожали.

– Вы справитесь с этим, поливая одну сторону или выставляя ее на солнце, – мягко сказала девушка. – Обходитесь с этим, как с живым существом – женщиной или бонсаи, – и оно станет тем, чем вы хотите, если вы позволите ему быть самим собой, посвятите ему свое время и усилия.

– Думаю, это своего рода предложение с вашей стороны. Почему?

– Пока я сидела так почти всю ночь, – ответила она, – меня посетила безумная идея. Как вы думаете, бывало когда-нибудь, чтобы два чахлых, изогнутых деревца сформировали друг из друга бонсаи?

– Как тебя зовут? – спросил он.